Крымский полуостров встретил меня жаром августовского лета, настоенным и выпаренным ароматом соснового леса, местами пожухлого и ни с чем несравнимого запаха можжевельника и кипариса. Не хватало только душа или шайки с холодной водой ко всему банному комплекту, но и он не заставил себя долго ждать. К полудню меня окатил ливень прямо в море из тучки от горы Ай-Петри. После чего опять потянуло зноем, в момент всё высохло, усилив целебный воздушный коктейль. И вдруг меня охватило чувство бесконечного блаженства. Невольно вспомнились строки А.С.Пушкина: «Ночной зефир струит эфир…». И ты понимаешь, что Крым – это чудо природы, необыкновенное и прекрасное.
После всплеска эмоций я осмотрелась и увидела, что народ на пляже вполне соответствующий сезону, в основном женщины: мамочки с ребятишками, бабушки с внучатами, молодёжь студенческого возраста. Лишь спустя некоторое время, я неожиданно обнаружила, что дети часто ревут, мамы молчаливы и мало улыбчивы, а одиночные мужчины нервно и часто курят, не обращая внимания на капризы чад. Я, естественно, сделала замечание, мол, что же вы делаете… Они отошли в сторону, никак не прореагировав и не прервав своего занятия.
Когда рядом отдыхающая мама стала собираться на обед, прикрикивая на маленьких девочку и мальчика, заставляя их взять купальные принадлежности, я вмешалась:
- Вы можете всё оставить, я пригляжу.
Тут же остальные подтянулись к ней, и мне пришлось сторожить весь отсек между двумя молами с колясками, игрушками, надувными кругами, бассейнами и прочей детской атрибутикой. Такая общность семей сначала удивила, но позже я поняла - они были из Донбасса. Люди благодарили меня и как-то понемногу начали общаться. Женщины наперебой рассказывали мне о своих бедах и горестях, не понимая, за что на них навалилось такое испытание, описывая жуткие картины бомбёжек и точечных ударов по колоннам беженцев, по жилым домам, больницам, школам и торговым центрам. Они были уверенны, что их просто отстреливали, как животных на охоте. В глазах отчаяние и безысходность.
У Любы, той, что отдыхала рядом, муж воевал в ополчении под Луганском, и вот уже три дня не отвечал на звонки. А я, грешным делом, плохо думала о ней: дети плачут, а ей всё равно. И чёрный загар на её лице, отнюдь, не от солнца, а от горя: стиснутые зубы, провалившиеся глаза от слёз и всё та же безысходность. Я, как могла, утешала молодую женщину, собрав свои астрологические знания, опыт и интуицию.
- Люба, ваш муж жив и скоро даст о себе знать. Потерпите немного и не мучайте себя, дети это чувствуют, поэтому плачут.
У другой женщины Веры в Луганске осталась мать, категорически отказавшись уехать из родного дома. Я потом с содроганием в сердце смотрела сводки, и когда видела убитых пожилых людей, молила Бога сохранить жизнь её мамы. Постепенно мы сблизились, а узнав, что у меня родственники в Шахтёрске, а мама – украинка из Каменец-Подольского, отношения стали доверительными.
Многие имели статус беженцев, оставшись без жилья и средств существования. Растерянность людей была понятна. Предлагали Сибирь, Дальний Восток. И тут меня осенило: об этих краях поведать им могу только я, потому как родом с Сахалина, не раз путешествовала по Транссибирской магистрали, была в Хабаровске, Владивостоке, Комсомольске-на-Амуре. К нам подтянулись мужчины, с интересом слушая мой самозабвенный рассказ о любимом острове, Курилах и Приморском крае. Привела им в пример таджиков, которые сразили меня у Миграционного центра в Южно-Сахалинске. Они приехали целым кишлаком, с семьями, включая дедушек и бабушек. Так почему же мы, родственные люди, с общим менталитетом боимся друг друга? Своим повествованием я пыталась вселить в их души надежду, а больше уверенность в себе:
- Вы так молоды. В России не пропадёте, только не занимайте просительную позицию, действуйте. Специалисты везде нужны, тем более такие, как вы – Люба. Экология Дальнего Востока ждёт вас, вы там просто необходимы. И вас, Вера, ждут. Бухгалтера у нас в почёте. И медики, и шахтёры, и водители, и учителя. Будете получать северные надбавки, на пенсию раньше пойдёте. А домой, даст Бог, приедете, ещё и отстроитесь. Дорога, кстати, оплачивается. Выработаете стаж – вернётесь в Донбасс. У нас так многие делают. В Центральной России есть сахалинские кооперативы.
Несколько дней мы общались в этом маленьком отсеке пляжа, в местечке Мисхор. И я, как справочное бюро отвечала на насущные вопросы обездоленных людей. Вопросы самые простые житейские: работа, зарплата, жильё, климат, школы, сады, рыбалка, охота, курорты. На что я с гордостью отвечала:
- Наши синегорские грязи лечат до двух сот болезней, имеется горнолыжная трасса с фуникулёром в Южно-Сахалинске. К тому же, весь Дальний Восток реабилитируется и исцеляется в санаториях дружественного Китая, весьма успешно и по нынешним временам, почти бесплатно. И ещё много, много всего…
Перед самым отъездом, на рассвете Люба прибежала на утренний заплыв и с причала крикнула мне:
- Сашка жив!!! Мой Сашка жив!!!
Мы встретились в море, она плакала и я с ней. Хорошо, что солёной воды много, вроде и незаметно. Она вдруг преобразилась и стала невероятно красивой и счастливой.
- Он ранен, находится в госпитале в Ростове. Мы сегодня же поедем к нему.
- Обязательно, Люба, я так рада за вас.
Потом мы попрощались, обменявшись телефонами.
- Не забудь, я в будущем году еду на Сахалин, давай встретимся.
Она улыбнулась и ответила, как подобает истинной женщине и жене:
- Как Сашка скажет.
- А Сашка, полагаю, снова пойдёт воевать за Родину? Дай, Бог, чтобы всё прекратилось, пока он выздоравливает.
- И я молю Бога, скорее бы, устали мы…
Я долго думала потом по дороге в Симферополь и в самолёте:
- За что страдают эти люди? Это «не киношный» американский боевик. Это здесь рядом с нами. Кто позволил убивать невинных детей, лишать их матерей и отцов? И кто ОСУДИТ?! Кто ОТВЕТИТ?! Не помешал бы очередной «Нюрнбергский процесс» или Гаагский трибунал. В последнее верится с трудом. Не та стала Европа. Но, чтобы было неповадно и не прошло безнаказанно!
Я расставалась с Крымом, унося в сердце его благоухание и ароматы, сказочные дворцы, зовущие таинственные горы, виноградные долины, тёплое море и горький осадок, словно напилась вволю его терпкой воды вместе со слезами.