Прямо с автовокзала, куда доставил его автобус из Краснодара, Андрей бросился разыскивать Машин дом. Адреса доподлинно он не знал, но зрительная память у него была хорошая, и хотя с того единственного раза, когда он побывал в её квартире, минуло почти четыре месяца, Андрей довольно быстро нашёл ничем не примечательную девятиэтажку из белого кирпича.
Легко вбежав на третий этаж, он перевёл дух, призывая в помощь силы небесные, и решительно нажал звонок.
За дверью раздались шаги, кто-то выглянул в глазок и застыл, видно, в замешательстве.
«Не хочет открывать», - пронеслось в голове у Андрея, и он, в испуге, что Мария не захочет его видеть, застучал в дверь.
- Маша, открой! Пожалуйста!
Дверь отворилась. На пороге стояла высокая сбитая девочка лет четырнадцати. Большие синие глаза, особенно выразительные из-за густых чёрных бровей, выжидающе остановились на Андрее.
- О! Вероятно, это и есть та неподражаемая сестра Александра, о которой немало наслышаны, - догадался Андрей, хотя никакого сходства с Машей не обнаружил.
- Что вам нужно? – строго спросила Саша, не воспринимая игривый тон незнакомого мужчины.
- В общем-то, не слишком много, - пряча улыбку, признался Андрей. – Увидеться с Машей.
- Вы хотите невозможного. Маша в больнице.
- В больнице? – Парень переменился в лице. – Что с ней? В какой больнице?
- А вы, собственно, кто? – Всё ещё недоверчиво спросила Александра.
- Я – Андрей. Допускаю, что Маша не упоминала моего имени.
Саша наморщила лоб. Вроде бы сестра обещала познакомить её с каким-то Андреем в новогодний вечер… Полгода назад.
- Саша! Умоляю, скажи, что с Машей. Я ничего не знаю.
- Она разбилась в аварии, - девочка, наконец, прониклась сочувствием к молодому человеку. – Сначала было очень плохо. Но теперь уже ничего, пошла на поправку.
Видя, что Андрей не на шутку встревожен, Саша дала адрес больницы.
- Спасибо, сестрёнка, - уже на ходу крикнул Андрей, бросаясь вниз по лестнице.
В хирургическое отделение Андрея не пропустили.
- Без специального разрешения не положено, - сухо сказала дежурная медсестра.
- А у меня есть разрешение, - лукаво просиял Андрей и жестом фокусника извлёк плитку шоколада.
- Что вы выдумали, молодой человек! – Возмутилась хранительница режима. – Немедленно уберите!
- Вы можете выбросить мой скромный презент в мусоропровод, но покажите мне хотя бы окна четыреста восьмой палаты. Я влезу туда по водосточной трубе.
Медсестра смерила его насмешливым взглядом:
- К кому ты, такой прыткий?
- К Маше Струковой.
- Ладно. Иди. Только недолго.
- Спасибочки!
- Стой! – Повысила она голос, увидев, что Андрей пустился с места в карьер. – Халат накинь. – Она кивнула на вешалку в углу, где понуро висело несколько предметов спецодежды некогда белого цвета.
Жуков наспех натянул один из халатов, который был ему до комичности мал, и подмигнул не первой молодости медсестре:
- Дай вам Бог за доброту хорошего любовника!
- Иди уже, балабол! – Полушутя-полусердито отмахнулась от него дежурная. – По коридору, потом направо.
Андрей поспешил в указанном направлении и, обогнув стоящие у стены носилки на колёсиках, повернул в ответвление направо.
По коридору в десяти шагах от него, удаляясь, с трудом передвигалась на костылях больная в цветастом платье. Уродливая в гипсе нога зависла, не доставая до пола.
- Женщина, скажите, пожалуйста, - обратился к ней Андрей, догоняя. – Где четыреста восьмая палата?
Она неловко повернулась, и он покачнулся от неожиданности:
- Маша! Прости, прости. Я не узнал!
Она растеряно смотрела на него.
Именно сейчас, когда она так беспомощна и непривлекательна, меньше всего Маша желала встречи с Андреем.
Он не дал ей опомниться и произнести слова отторжения, что зрели у неё в голове.
- Хорошая моя, родная! Как же это с тобой?.. – Андрей не обращая внимания на проковылявшего мимо мужика в пижаме, опустился на колено и бережно взял в руки ступню искалеченной Машиной ноги. – Я не знал, прости. Я должен был почувствовать.
Андрей осторожно поднял Машу, и она, не сопротивляясь, на его тихий вопрос «куда?» махнула рукой в сторону палаты.
Он донёс её до двери.
- Всё. Хватит. Поставь меня, - попросила Маша. – Подожди.
Она заглянула в палату. Валентина спала.
- Входи! – Мария посторонилась. – Вот моя койка.
Ей катастрофически не хотелось прыгать перед Андреем на костылях, но в то же время какая-то самолюбивая вредность взбунтовалась в ней, и Маша, высокомерно упредив его порыв помочь, демонстративно самостоятельно преодолела расстояние до кровати и села на неё.
Никто не просил его приезжать! Зачем он здесь?
- Ты один приехал или с женой? – Спросила она, маскируя язвительность под снисходительной усмешкой.
- Маша!
- Тише! Видишь, люди спят.
- Прости. – Андрей «убавил громкость». – Маша, я обещал приехать, когда улажу недоразумение, и я приехал. Не моя вина, что это произошло не так скоро, как я рассчитывал.
- Ребёнок, который вот-вот должен родиться, - это не недоразумение.
- Нет никакого ребёнка!..
- Тихо!
- И никогда не было! Эта… эта… она всё выдумала. Ей нужно было опутать меня. Я не знаю, зачем я ей нужен…
- Действительно…
- Не смейся, прошу тебя. Я никогда не испытывал к ней никаких чувств. Она это знала с самого начала. И врала умышленно.
- Как ты узнал, что она врёт?
- Неважно…
- Важно.
- Мне сказали. Я сам поволок её к гинекологу.
- Фу, как это мерзко! – Мария презрительно отвернулась.
- Мерзко? Тебе мерзко? А мне не мерзко?! Я не хочу быть с ней! Лучше я спрыгну с крыши, чем женюсь на ней!
- Тихо! – Испуганно зашипела Маша, увидев, что Валентина заворочалась.
- Прости… Маша, только тебя я могу представить своей женой.
Маша зажмурилась: так болезненно отчего-то сжалось сердце.
- Пустой разговор, - после паузы глухо проговорила она. – Я не тот человек, кто может тебя осчастливить.
- Неправда! – С жаром возразил Андрей. – Мне лучше знать…
- Какая самонадеянность! Ты не можешь знать и половины моих проблем. И… всё! Оставим этот… бред.
- Ладно, - неожиданно проявил сговорчивость Андрей. – Оставим этот разговор до лучших времён… когда ты выздоровеешь. А пока кушай бананы, - он достал из сумки и положил на Машину тумбочку дары тропиков. – Я ещё приду. – Он быстро чмокнул Машу в щёку и бесшумно вышел.
Мария откинулась на подушку и закрыла глаза.
Почему?.. Почему Андрей всякий раз появляется тогда, когда она почти перестаёт вспоминать о нём?
Это всё равно, что срывать бинт с поджившей раны. Промывать рану, накладывать бальзам, опять бинтовать. Но как только боль утихнет, и язва затянется тонкой корочкой, - безжалостно сдирать бинт вместе с молодой кожицей, и всё начинать заново. И так снова и снова…
Почему судьба не дала им шанса соединиться, когда Маша была здорова и красива? А теперь… Это невозможно. Совершенно невозможно. Совершенно невозможно.
- Ты что, плачешь? – Услышала Маша голос Валентины. – Не плачь, глупая. Ты – счастливая. Ты – выжила! И у тебя есть любовь. Этот парень… Он так любит тебя! Выходи за него…
- Ты слышала?!
- Вы так ругались, что и покойник бы услышал. Маша, ты не должна его отталкивать. Тебе очень пригодится его помощь.
- Валя, как ты не понимаешь?! Я – калека! Зачем я ему? На него девчонки гроздьями вешаются. Ну, женится из жалости. А потом?..
- Напрасно ты. Мой Миша из армии почти слепой вернулся. Я его ждала, как… приговорённая. А он тоже вот так, как ты. Решил, что мне не нужен. Сколько я боролась за него… Сколько унижений перенесла! А теперь мы вместе. У нас дети. Он сделал операцию и снова видит. Да если б и не видел… Я его ни на кого не променяю! Когда любишь, недостатков в любимом не замечаешь.
- Это другой случай, - прошептала Маша, безучастно глядя в пространство перед собой.
Андрей пришёл к ней на следующий день. И через день. Он приносил сладости, говорил с ней о разных пустяках, шутил. Помогал становиться на костыли и гулять по коридору.
Однажды Маша набралась мужества и сказала:
- Я навсегда останусь хромой.
Андрей посерьёзнел и, глядя прямо ей в глаза, ответил:
- Я знаю. Я разговаривал с твоим доктором. Но… ведь медицина не стоит на месте. Скоро обязательно что-нибудь придумают. Если надо, мы сделаем ещё одну операцию. Всё будет в порядке, вот увидишь. И потом… Есть много того, что мне нравится в тебе, помимо твоих красивых ног.
Это объяснение происходило на лестничной площадке больничного корпуса. Андрей вдруг подхватил Машу на руки и закружил вокруг себя.
- Сумасшедший! – Завизжала она. – Ты сломаешь мне последнюю конечность!
…Узнав от Ашота Гурьевича Аробян насколько плохи Машины дела, Андрей вышел из его кабинета подавленным.
Интуитивно ощутив, что ему, оглушённому страшной новостью, с «раздрызганными» мыслями не следует попадаться Маше на глаза, Андрей спустился в сквер, прилегающий к зданию травматологии.
Здесь он отыскал уединённую скамейку, сел, нетерпеливо достал сигареты и, нервно чиркая зажигалкой, не сразу смог закурить.
«Неужели всё так безнадёжно? Бывает же, что опытные врачи тоже ошибаются!» Представить, что Маша с её фигурой и грацией навсегда останется неуклюжей хромоножкой он не мог… не хотел. Его рассудок, много уже познавший и переваривший за свою жизнь, наотрез отказывался в это верить.
До чего же груба, коварна, зла и непостоянна природа.
Будучи в добром расположении духа она однажды отпустила девушке сполна красоты и добродетелей, щедро изваяв совершенный образец, а потом, разгневавшись вдруг за что-то, низвергла его в пропасть, разбив, искалечив, обездолив.
Андрей вспомнил ребят после Афгана – сослуживцев, кто вернулся слепым, без ног, без рук. Как они выгребают в этой жизни? Да, некоторые сломались, спились, не вписались, но другие – живут! Женились, работают, помогают друг другу, детей растят. Есть воля – многое можно преодолеть!
«Я не отступлюсь от неё, - будто споря с самим собой, прошептал Жуков, зло щурясь от едких слёз. – У нас ещё всё сложится! И любовь будет, и дети будут».
Они вместе справятся с ситуацией. Он найдёт выход. Надо расшевелить все связи, подключить знакомых. Может, был подобный случай. Непременно должно найтись решение. Важно, не паниковать. А ещё важнее не дать заметить Маше свою растерянность. Она должна верить в него и его чувства.
Да и что, собственно, произошло?
Андрей встал, выбросил в урну окурок.
Разве Маша изменилась? Её взгляд, её голос просто сшибает его с катушек!
Всё верно. Они должны быть вместе.
Андрей решительно направился к подъезду больницы.
- Каждый баран подвешен за свою ногу, - сказал он вслух и засмеялся. – Дурак, и чего я так заистерил?..
В тот же вечер Андрей позвонил Игорю Буханцову в Краснодар.
- Гарик, привет! Что там у наших?
- А ты где, чертяка?! Через неделю сборы. Главный напрягает: «Где, да где?» а я почём знаю?
- Да тут… Обстоятельства… Я, может, и в Севастополь не смогу поехать…
- Ни фига себе! Он меня уроет!..
- Гарик, тормозни. У меня дело. Помнишь, у Олега Эдинсона в девяностом травма была?
- Ну?..
- Не знаешь, как он сейчас?
- Вроде играет.
- У тебя был его телефон…
- Да, минуту…
…Олег Эдинсон во время игры в полуфинале получил травму бедра. Его оперировал в Москве сам Беловзоров. Надежды восстановиться у спортсмена не было. Но полгода назад прошёл слух, что Олег снова вышел на площадку.
Андрей решил непременно связаться со старым приятелем и через него выйти на Бога от хирургии – Вячеслава Беловзорова. На данном этапе в этой стране для Маши это единственный шанс.