Койка Гайдукова была надо мной.
Мы добирались до кроватей после очередного тяжелого дня и падали на них.
Раздевшись, я видел свесившуюся сверху белобрысую голову.
Гайдуков чего-нибудь у меня спрашивал шепотом. Ему хотелось пообщаться.
Как-то вместе с головой опустилась рука. В ней был рыжий блокнотик.
- Хочу тебе подарить.
Андрей Гайдуков был из Башкирии, из города Салавата.
Боец он был аккуратный, исполнительный. Можно сказать, работящий.
Рассказывал, что у него есть девушка. Писал ей письма.
Служба в учебке была тяжела для всех. Сильная жара, мало еды, недосып.
Но, конечно, самое главное, психологическая нагрузка. Мы были теперь не люди, а солдаты. И не просто солдаты, а самой низшей категории.
Гайдуков служил наравне со всеми. Я не видел его каким-то унывающим. Наоборот, обычно он был бодрым и подтянутым.
Началось с того, что у него умерла бабушка. Наверное, он сильно переживал. Стал таким задумчивым.
Потом ему написала девушка, что встретила другого, и отношения с ним прекращает.
Гайдуков рассказывал об этом с легкой философской улыбкой.
- Что ж, конечно, два года ждать – это очень долго!
Вышло так, что он тоже не дождался.
Задумчивость Гайдукова вышла ему боком.
За какую-то провинность сержант Синюков не снимал его с наряда трое суток. А даже один наряд с Синюковым был выматывающим. Он не давал спать. Нужно было наводить порядок и днем, и ночью. Отдохнуть можно было только несколько минут, в туалете, сидя со спущенными штанами. Но Синюков приходил и туда:
- Чего сидим? А ну, работать! Наводить чистоту!
Гайдуков отлынивать не умел. А это очень плохо.
Он старался сделать все, что приказывал ему Синюков.
После этих трех суток наряда и моральной травмы, полученной из писем, Гайдуков съехал.
Он улыбался и смотрел куда-то вдаль.
За формой он уже так не следил, как раньше. Вид у него стал какой-то старушечий. Мешком сидящая шинель и пилотка на ушах.
Серьезных отклонений у него не было. Службу он продолжал нести.
Вскоре нам предстояла отправка в Польшу.
Всех посадили в самолеты и перевезли.
Гайдуков попал в соседний танковый полк.
В начале службы я не мог выходить за пределы нашего полка, но потом стало получаться видеться с ребятами, которые попали в другие подразделения. Всё находилось не так далеко.
Я встретил Женю Харламова из нашей учебки. Он мне рассказал, что Гайдуков застрелился на первом посту возле знамени полка через пару месяцев после прилета в Польшу.
Странный, да еще беззлобный. Таких всегда стараются «зачморить».
Его еще можно было спасти, если бы поняли, что он душевнобольной и комиссовали.
Но, на новом месте службы его увидели уже таким и не догадывались, что он пришел в армию нормальным жизнерадостным парнем.