Не сумел взять меч тать,
Мог он только мечтать,
Как легко, без труда
Станет сталью руда,
Позже станет мечом
У него за плечом.
Тать выглянул из леса. Перед ним открылась широкая степь. Дорога, что тянулась от леса и вилась между ограждающими её ковылями, натыкалась на другую, бежавшую параллельно опушке и повторяющую изгибами каждый выступ леса. У перепутья лежал валун, на валуне сидел боком к татю ещё не очень старый, крепкий человек. Он задумчиво что-то чертил на песке двуручным мечом, который небрежно держал за середину рукояти щепотью пальцев, как летописец - гусиное перо.
Взыграло сердце татя. Восхотелось ему заполучить этот меч, не в пример его суковатой увесистой дубинке лёгкий, хоть и внушительный. Ухмыльнулся тать злобно и начал подкрадываться, пригибаясь в высоком разнотравье и стараясь зайти со спины жертвы. Когда он добрался до валуна, то поправил на левом предплечье круглый дубовый щит, обтянутый кожей, и, выпрямляясь для удара, сделал последний осторожный шаг.
Незнакомец, не оглядываясь, резко, со свистом взмахнул мечом назад на уровне пояса. Тать успел отпрянуть и подставить щит, но меч, едва задев щит, описал дугу и нацелился в глаз татя, лишь на ладонь не доставая его. Тать начал приседать, чтобы поднырнуть под меч. Вдруг послышался щелчок, лезвие меча дёрнулось вперёд, хоть рукоять осталась на месте, прокололо кожу на лбу татя, и тут же отпрыгнуло назад как кобра.
Незнакомец не глядя перекинул меч и задумчиво продолжил что-то чертить.
- За что? - возмутился тать, выронив дубинку и зажимая грязной пятернёй кровоточащую рану, и тут же соврал: "Я же токмо желал поглазеть на малюнок!"
- Негоже крастись аки тать, - обличающе ответил незнакомец басом, - да и ничто не сразумеешь во схеме благоустройства людства, ежели даже я за тыщи лет не вник.
- А кто ты есть? - встревоженно спросил тать.
- Вещий, - глухо отозвался тот, не прекращая рисование каракулек, и сгорбился от непомерной тяжести борьбы за культуру, взваленной на собственные плечи.
По голубому небу неспешно ползли белые барашки облаков, подгоняемые пастухом-ветром и поглощающие влагу из окружающей реальности. А тать, пытаясь переварить услышанное и страдая от несварения мыслей, бараньими глазами глядел на легендарного воина-мудреца.
(сентябрь, 2014)