«Каждому – своё».
Древняя истина
«Я… Бог не мёртвых, но живых».
Библия
«Царствие Небесное не на земле, где хозяин другой».
Мнение
«Бог есть Любовь»
Иоанн Богослов
Последняя четверть луны убывала, как Евстахий держал пост на одной родниковой воде, которую теперь каждое утро приносил послушник, ибо монах сильно ослаб. Звенело в ушах, слышался шум крыльев, звучали невнятные голоса, то ли ангельские, то ли бесовские, сон мешался с явью, но видения не наступали.
А у него был вопрос, и монах надеялся на ответ. «Грешен… - с сожалением думал он, - не достоин».
Перед этим постом его стал искушать голос. Очнулся ночью Евстахий от того, что во тьме кельи кто-то вещал:
- Люди живут обменом: ты – мне, я – тебе. И не только денег на товар. Я тебе – совет, ты мне – благодарность, ты мне – доброе отношение, я тебе – дружбу… Ты – молитвы Небу, посты и запреты для себя, Оно тебе – поддержку. Разве не так, монах?..
Евстахий, ещё не вполне отойдя ото сна, нерешительно согласился:
- Похоже…
Невидимый продолжил в темноте:
- В подобных отношениях кто-то всегда совершает первый ход. Или первый шаг. Он может оказаться обманутым, не получив ничего в ответ. И в этом риск, но и прелесть такой игры.
Ведь обмен не всегда равноценен и взаимен, обмен иногда обман, как в случае, когда предлагают «махнуться не глядя».
Здесь может обмануться и мошенник, как и любой другой, бескорыстный. Вот ты же первым готов отдать Богу душу, не задумываясь… если попросит? Сам вижу!
Что тут возразишь? И как будто ересью не пахнет…
- Она и так Его, - прошептал инок.
Но гость не обратил внимания на реплику:
- Тебе знакома история, как некогда прозвучало: «Уверуйте! Конец Дней близок! Готовьтесь, скоро грядёт Господь!
Раздайте добро и живите по совести.
Его Суд зачтёт это вам».
- Ещё бы, - сказал в темноту Евстахий.
- Но привыкшие к обмену требовали знамений и чудес.
А то могло выйти: откажешься от мирских удовольствий и дел, а выяснится – Страшный Суд откладывается, и можно было пожить всласть ещё малость.
И ведь откладывается же! Сколько уже прошло, а его всё нет…
И ждут знамений по-прежнему…
- Торгаши! – презрительно вырвалось у обитателя кельи.
А голос гнул своё:
- Нет, - отвечали им, - чудеса и знамения узрят лишь те, кто уверуют и по вере поступят, иначе за что награда?
Вот он риск, но и возможность выиграть!
«Пожалуй, правильно», - подумал монах.
- Большинство, как известно, не решилось на такой обмен. Ни тогда, ни после.
Хотя немало оказалось тех, кто позже, когда власть сменилась, всего лишь сделал вид и поменял веру на доходное место.
Монах только сжал губы.
- Речь не о тебе, ты – чист. Но в миру правят они – торгующие своей верой, как бы та не называлась, всегда готовые сменять её на собственное благополучие.
Ничего не изменилось.
Он не знал, что возразить. Земля была местом мерзости и запустения во нравах, что свидетельствовало о Последних Днях. Однако никто не спешил там спасаться в горах, как предупреждал Приходивший… Это было в самом деле странно.
- А ведь план был неплох: САМИМ СДЕЛАТЬ ЗЕМЛЮ ЦАРСТВОМ ЛЮБВИ И ДОБРА. Раем на земле. И за что же судить тогда?
Хитрый план. Человечий или?..
- Хороший план… - пробормотал монах.
- Однако провалился.
И под угрозой Конца Света…
всего в одной земле из множеств…
и то не получилось.
Отчего же везде должно выйти иначе?
Евстахий помолчал, ища ответ. Потом прошептал:
- Велико терпение Его… И раз вера Его в нас больше, чем наша, то не всё потеряно. Ведь Ему виднее.
- Молодец! Но… почему сидишь здесь, не желая следовать примеру своего Бога?
Он ушёл из пустыни, где спасался один, чтоб попытаться спасти многих.
Опасаешься, что придётся осуждать прелатов, которые кормятся с Него?
Или боишься иных сильных мира сего, отнюдь не живущих по совести?
- Нет у меня гордыни, - отвечал искушаемый, - Что не удалось Ему, как свершу я, ничтожный? А грешные… каждый из них ответит за себя. Мне не изменить их, с собой бы совладать…
В темноте раздался смешок, за которым последовало замечание:
- Да, ты – не из тех, кто делает первый шаг. Будь Создатель таким же, не бывать тебе нынче монахом. Но сдаётся, ты просто не желаешь им спасения… А ведь раскаявшийся ценнее десятка праведников, помнишь? Грешник нужен Всевышнему – чтобы прощать! Как иначе проявить милосердие?
И – смех, растаявший в ночи.
Евстахий думал, на этом всё и закончилось. Помолился тогда же, подумав: «Не иначе, то искушение, проверка… Глупо смертному судить о плане Господнем!», и снова уснул.
Но следующей ночью опять послышался знакомый смешок и греховные слова:
- А ведь план был неплох: самим сделать землю царством любви и добра. Раем на земле. И за что же судить тогда?..
- Да, неплох, - вновь согласился сонный Евстахий и услышал: «Однако и под угрозой Конца Света не получилось. Всего в одной из множества земель… Отчего ж в мире должно выйти иначе?»
Он сел на лавке, служившей кроватью, потряс головой.
На этот раз молился почти до утра. Вроде отстал искушающий голос, но в иноке засел занозой его вопрос.
Прежде, чем идти из своего скита каяться к настоятелю, решил он поститься не меньше одной луны, надеясь услышать или узреть ответ.
…Евстахий с трудом сел на том, что служило постелью. Со второй попытки удалось встать, но голова закружилась, и молиться пришлось сидя.
И словно куда-то провалился. Спал ли, грезил? Очнулся.
- Не вышло в мире… не для того мир наш. Но не мог же это не знать!.. Так для чего же тогда приходил? – с мукой в голосе произнёс монах, - Явить пример? показать, как слабы и греховны? что не зря изгнаны из Рая?..
И с ужасом пробормотал:
- Неужели сказать, что достойны лишь Судного Дня?
Он скривился.
- Нет, нет и нет! Приходил принести надежду…
Пойдя на смерть, всем послал весть: клеть для души – ничто… плотью можно и нужно жертвовать… ради спасения.
Всякому ли было послание?
Нет, подал смертью благую весть тому, кто поймёт: Смерти нет!
«Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить…»
Евстахия бил озноб, но он бросал тьме, торжествуя:
- Живущие же плотью и ради плотского, теряют в конце всё.
Немногие достойные, НЕ ОТ МИРА СЕГО, услышали. Это о них слова: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё, а как вы не от мира, потому ненавидит вас мир»...
Недаром есть и подсказка: «Много званных, но мало избранных»!
Монах смежил веки, блаженно улыбаясь: Тайна свершившегося когда-то открывалась ему, известные, казалось, слова являли иной, Высший Смысл.
Тьма побеждено молчала, а он продолжал:
- Вот какую «познаете истину, что сделает вас свободными»!.. главное: вместить её… Сказано вдобавок… жаждущему – «Царствие – внутри вас»… А раз в миру оно невозможно, то значит… после… Пребывание в мире -- лишь подготовка и одоление… чтоб оценить души по плодам. Испытание миром плотским… Но в большинстве телесное сильней, оно их тянет к земле, не давая расправить крылья и взмыть.
Отдав последние силы этому открытию, Евстахий в полном изнеможении опустился на лавку и впал в забытье.
Дальше он не знал: сон ли то был или явь, но ощутил разлившуюся по всему естеству необычайную лёгкость. Возник соблазн воспарить. Что с радостью и сделал, подымаясь над оставленной на постели оболочкой.
«Вот как оно происходит… я – свободен.
Что дальше?..
Стану ли ангелом, помогая тому, кому стоит помочь…
Ведь был некогда пострижен в ангельский чин…
Разве не отсюда берутся ангелы?
Монашество – следование их образу нетления и чистоты…
Но как теперь легко и славно…
Благодарю Тебя, Господи!..»
И тут на место блаженства пришло понимание ужасной ошибки. Тьма всё-таки провела его… нашла слабое место, сыграв на самомнении. Вознёсся, загордясь, узнав тайну, но забыв главное… Сказано ж и мне, грешному, чрез уста апостола, чтобы понял:
- Если говоришь языками человеческими и ангельскими, а любви не имеешь, то ты - медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имеешь дар пророчества, и знаешь все тайны… всякое познание и всю веру, что можешь и горы переставлять, а не имеешь любви, - то ты ничто.
И если раздашь всё имение своё и тело на сожжение, а любви не имеешь, нет тебе в том никакой пользы .
А я не люблю мир… сам спастись хочу. Вот в чём моя настоящая беда… Но, видно, даже тьма ближе к истине, говоря мне: «Сдаётся, ты не желаешь им спасения… А Он ушёл из пустыни, где спасался один, чтоб попытаться спасти многих».
Он -- которого мир недостоин!
Недостоин я быть слугой Твоим…
Евстахий вспомнил эту часть разговора, начиная со своего ответа:
- Велико терпение Его… И раз вера Его в нас больше, чем наша, то не всё потеряно. Ведь Ему виднее.
- Молодец! Но… почему сидишь здесь, не желая следовать примеру своего Бога?
Он ушёл из пустыни, где спасался один, чтобы попытаться спасти многих.
Недостоин…
Ох, - вздохнул монах, - ничего я ещё не знаю и не умею… Ведь Ты, Господи, – это Любовь. А я не хочу возлюбить мирских, учить их – да, а возлюбить…
Боже! Как мне придти к этому?.. Помоги… Возлюбить ближнего, как самого себя, завещал Ты… любить врагов наших, благословлять проклинающих нас, благо творить ненавидящим нас, молиться за обижающих и гонящих нас… Сам так возлюбил мир, убивший Тебя, чтобы могли спастись в нём. И не Твоя вина, что мало кто достоин того.
Возлюбить, как самого себя… но я… не люблю себя! Сию оболочку, вмещающую пороки. Тебя – да, всем сердцем и всей душою своей, но не себя… И как же быть с этим? Ведь «спасись сам и тысячи около спасутся»… Оо, как придти к такому… горе тебе, Евстахий… Как стать совершенным, подобно Отцу Небесному?.. Поясни мне, апостол Матфей!..
Слава Тебе, Господи, Боже мой, что доумил вонёсшегося раба своего… Спас Ты мою душу, подсказав и напомнив... смиренно благодарю. Вот чему мне ещё учиться. А то размечтался об ангельском чине…
Но дозволено ль будет вернуться в тот тлен, в коий был облачён? Раз только в нём можно избыть, искупая гордыню, уходя от обмана… Разрешишь ли, Господи?
…И очнулся в слезах.
Заскрипела дверь. То послушник принёс воду и застыл на пороге, вслушиваясь в бормотание Евстахия:
- Любовь
долготерпит…
милосердствует…
не завидует,
… не превозносится,
не гордится,
не бесчинствует,
не ищет своего,
не раздражается,
не мыслит зла,
не радуется неправде…
сорадуясь истине;
всё покрывает…
всему верит…
надеется
…всё переносит.
Любовь никогда не перестаёт,
хотя и пророчества прекратятся,
и языки умолкнут,
и знание упразднится…