Корреспондент: Спасибо, что согласились уделить мне несколько минут, г-н...
Шеф-повар: Шеф, зовите меня просто Шеф. Меня даже жена так зовет.
К: А дети?
Ш: У них свои словечки. Сын зовет папаней, а дочка говорит «папук». Мне это не нравится, а она смеется и продолжает.
К. Да, смешно, но разрешите перейти к делу. Вы, наверно, догадываетесь о цели моего посещения?
Ш. По правде говоря, нет. Дети приходят в наш ресторан, но... даже и не знаю, что подумать.
К. Последнее время наша редакция завалена письмами от учителей и родителей. Они отмечают внезапный интерес молодежи к кулинарной и кухонной терминологии. В сочинении по литературе для характеристики романа могут написать, например, «недосоленная каша» или «пережаренный бифштекс». В разговоре вместо «козел ты» могут сказать «дуршлаг дырявый», а вместо «клёвая тёлка» - «вкусная шаурма» или «горячая сковородка». Улавливаете?
Ш. Хорошо, но причем здесь я? Или вы имеете ввиду мое выступление на Конгрессе литераторов? Но в зале сидели уважаемые люди и ни одного школьника. И если мои мысли просочились вовне сообщества этих уважаемых людей, то к ним и обращайтесь. Я текст выступления не тиражировал.
К. Нет-нет, я вовсе не собираюсь вас в чем-то обвинять, просто мне интересно узнать как все это получилось. Кстати, я нигде не мог найти текста вашего выступления и всё, что знаю – на слух.
Ш. Текст есть не только у меня, он был опубликован на портале Проза.ру.
К. Аа, я туда не захожу. Пишут все, кому не лень. Двести тысяч авторов, четыре с половиной миллиона публикаций. Пойди разберись там.
Ш. Это вы напрасно. Пишут те, кому хочется писать, и это очень хорошо. И потом если петух даже в небольшой куче сумел найти жемчужное зерно, то представьте себе сколько их можно откопать в целом терриконе. Надо только потрудиться.
К. Интересная мысль, я запишу, с вашего позволения. Но скажите, как это председатель собрания разрешил вам выйти с этим на трибуну?
Ш. Он не просто разрешил, он попросил меня.
К. То есть?
Ш. Вы, наверно, уже слышали, что мы с ним иногда встречаемся чтобы что-то поесть и что-то обсудить, как в кулинарии, так и в литературе. Он давно сетовал, что критические оценки литературных произведений грешат пространностью, неопределенностью. Хорошо бы иметь, говорил он, какие-то интегральные и всем понятные показатели. И тогда я составил свою кулинарную оценочную шкалу, для смеха, и показал ему. Он прочитал и совешенно серьезно сказал: слущай, это же то что надо на данном этапе! Доложи-ка ты это перед благородным собранием, покажи им образец нестандартного мышления. А заодно и развеешь обычную на таких собраниях скуку.
К. Чрезвычайно интересный рассказ. Спасибо. И теперь мне захотелось познакомиться с вашим кулинарным искусством, не возражаете?
Ш. Что вы, милости прошу! Но скажите, вы что, собиретесь опубликовать это интервью в вашем журнале?
К. Нет, конечно. Но я теперь знаю, что должен изучить вашу кулинарную шкалу и попытаться объяснить взволнованным учителям и родителям как к этому надо относиться.