Индюшки на ферме ходили тощие, чахлые и постоянно роняли перья. Индюки попусту кипятились, ссорились и что-то сердито выговаривали друг другу. Всех их давно не докармливали, и каждый кусок был большой радостью. Птицы знали, что фермер безумно увлёкся пуговицами и все свободные деньги тратит на пополнение коллекции. Иногда в раскрытые окна они даже видели эти пуговицы, выставленные на стенах, и с уважением думали о своём хозяине: «Богатый человек! И деньги не транжирит, как непутёвый сосед, а украшает свой дом, приятную обстановку создаёт. Вот завесит все стены и о нас вспомнит».
И в ожидании лучших времён птицы постепенно переходили на самообеспечение: ретиво копались в мусоре, склёвывали недоеденные куски в собачьих плошках, не брезговали наведываться в свиной хлев. Бедность и заброшенность до смерти им надоели, они грустно оглядывали друг друга и мечтали: «Будет и в нашем индюшатнике праздник». Так хотелось чего-то необычного и удивительного. Они слышали, что за морями есть суперфермы с суперкормами, суперлюбовь и суперптицы. И в грёзах им стало представляться нечто заманчивое: суперяйцо, супериндюшка. «А что, может, попробуем? – овладела птицами решимость, – вон нас сколько. Неужели одной подружке рекорд не организуем? Пора новую индюшачью породу выводить, великую и бессмертную».
Выбрали для эксперимента самую рослую, хитрую и выносливую индюшку Затейку и стали её откармливать. Сами перебивались всякой дрянью, а Затейке тащили лучший кусок. И она, окружённая всеобщим вниманием и заботой, на щедрых харчах быстро нагуливала вес, расправляла оперение и становилась весёлой жизнерадостной птицей.
Вскоре Затейка оповестила товарок, что носит в себе яйцо: «Ох, девки, такое крупное и тяжёлое, так и перекатывается в гузне». Индюшки тут же постановили сообща оберегать избранницу от разного рода случайностей, лишних движений и прогулок и приставили к ней неусыпную свиту. Всё население фермы занялось подсчётами и предположениями: когда наступит торжественный момент, каких размеров яйцо вылупится, как назвать новорождённого? Дни шли за днями, птицы падали с ног от голода и усталости, а Затейка и не думала садиться в гнездо. Она разжирела, обленилась, стала ворчливой и капризной.
Как-то под вечер скучного ненастного дня, когда индюшачье племя собиралось на покой, Затейка вдруг заверещала, захлопала крыльями и крикнула: «Пошло!» Её хотели было повести на гнездо, но она прохрипела: «Не дойду, подстелите соломки». И обложенная со всех сторон соломой, затихла. Солнце опустилось за горизонт, смеркалось, а Затейка и не думала подниматься. «Пора бы уже снести не яйцо, а футбольный мяч», – досадовали многие индюшки и тут же устыдились своих мыслей: у них на глазах свершалось не рядовое событие, а суперроды.
Наконец, Затейка приподнялась и коротко объяснила: «Запор». Все увидели застрявшее под её хвостом огромное яйцо. Как ни тужилась роженица, оно никак не выходило наружу. На Затейку было жалко смотреть. Она тяжело дышала, растерянно вращала глазами, то приседала, то вставала и всем видом взывала о помощи. «Ещё, чего доброго, околеет, – пробормотал пожилой Пиндюк. – Тут уж не до рекорда». Он решительно подошёл к Затейке, сильным клювом долбанул в задницу, и оттуда потекла мутная вязкая жидкость. Все облегчённо вздохнули.