… тарелки отлетались,приземлившись осколками на персидские ковры. Подушки с вывернутым наружу нутром беспомощно созерцали царивший вокруг разгром. Обрывки журналов. Перевернутый телевизор. Стулья с подогнувшимися от страха ножками. Стенка в стиле модерн с изысканно поцарапанной полиролью. Накренившийся компьютер, грозящий вот вот сорваться вниз на ламинатный островок средь персидской роскоши. Поломанные стебли увядших цветов, разбросанные в непроизвольном стиле художников импрессионистов модернистов. Разбившийся вдребезги свадебный хрусталь.Явно не к добру. Свеже выстиранные колготки, болтавшиеся на люстре, боязливо поджав штопанные пятки. Сорванный с засиженного мухами места домашний телефон уныло и монотонно верещавший свое-ту-ту-ту. В эпицентре разгоревшегося скандала стояла…Алена.
Разрушительница гробниц и семейных склепов. И торжествующе улыбалась. В левом углу объевропеизированной квартиры, сжавшись в жалкий дрожащий комок, сидел мужчина, больше похожий на первобытного человека. Полное отсутствие внятной речи. Безумие в глазах. И выражение ужаса ужасного на небритом лице. В другом углу пантерой в прыжке застыла супруга первобытного мужчины. Алена знавала подобных дамочек с очень большим самомнением, покупающих платья на два размера меньше вопреки просьбам собственного тела о помиловании. Мгновения назад дамочка разговаривала на зверином языке. Сейчас из нее вырывался лишь посмертный хрип подбитой хищной птицы. Что-то типа стервятника. Почти голой, и дурно пахнущей. Она тяжело дышала. И грудь- мечта армянского мачо, прорывалась из тесного потного платья на волю…
Алена перешагнула через недобитую вазу. Наклонилась к дрожащему «homo сabilis» и вызывающе звонко чмокнула его в щеку.
- Прощай, любимый, не поминай лихом…
Кадык на беззащитной, покрытой гусиной кожей, шее «любимого» дернулся. Мужчина произнес какое-то пропитанное горькими слезами «га», и растекся по полу в обмороке. Тетка с десятым размером налилась венозной кровью и рванула на груди платье. « Век воли не видать,- заорала она и прыгнула вперед, растопырив багровые пальцы. Алена , хохотнув, юркнула за дверь, громко щелкнув ею по крупному носу разъяренной супруги первобытного существа...
Спустившись по лестнице подъезда, все стены которого были заляпаны граффити плохого качества, утверждающими, что любовь все таки существует, Алена с наслаждением хлебнула весеннего воздуха. Небо нахмурилось и заворчало.
-Только не начинай… – подняла бровь Алена, и покосилась на темнеющие небеса.- Вот только не надо нравоучений. Еще девяносто девять кобелей.. ., и я с ними в полном расчете. И она довольно захохотала.- Век воли не видать…