Неизвестная запись в «Виртуальном дневнике»
Ох уж эти девушки! От них одни проблемы! То они на ровном месте придумывают проблему, которой, по сути, и нет вовсе, то вообще не сдерживают своих обещаний. И при этом во всем виноваты мы!
Да, мы тоже можем свалять дурака, но мы признаем свою вину. И пытаемся все исправить. Эх, где же вы, идеальные девушки?
Я не знаю, сколько пробыл в отключке.
Очнувшись, тут же попытался встать, но сильнейшая боль в шее не дала мне это сделать. Я попытался сказать «Твою мать», но не смог пошевелить челюстью.
Да, у Стивенса мастерски поставленный хай-кик, ничего не скажешь. Узнать бы еще, каковы еще последствия после него.
Я не чувствовал головокружения и тошноты, значит, сотрясения нет. Шею полностью зафиксировали, челюсть тоже. Аккуратно провел языком во рту – все зубы на месте. Неслабо болела спина, ведь после удара я отлетел, ударился об стол и упал.
В палате никого не было. И меня буквально давили стены. В такие моменты всегда хочется, чтобы кто-то провел с тобой хотя бы пару минут – лишь бы не быть одному. А тут тебе уже становится противно от цвета стен, от кровати, на которой лежишь, от фиксирующих бинтов у тебя на теле.
Доминик. Что там с ним? Моментально вспомнил все то, что произошло после нашего с ним разговора.
Выстрелы. Я слышал два четких выстрела.
Мои пальцы рук тут же стали холодными – это знак. Плохой знак.
Я вновь попытался встать, дабы выйти из этой чертовой палаты, добраться до главного врача, взять за шкирки и закричать:
- ЧТО ПРОИЗОШЛО С ДОМИНИКОМ?! ОТВЕЧАЙ!
Но боль, переросшая из импульсной в большую, сковала меня и я вновь рухнул на кровать, злой от безысходности.
«Два идиота» - подумал я.
Я – потому что так быстро потерял контроль над ситуацией и пропустил этот фатальный удар. Он – потому что так небрежно рассказал мне о своей ситуации с Кэйт.
Интересно, что же она сейчас чувствует?
И вообще. Дом виновен во всем. Это из-за него заварилась все эти разборки. Не надо было избивать Роберта Стивенса исподтишка до такого состояние, что потом родственники говорили про автокатастрофу с его участием. Все могло быть иначе
Мысли ползли в мою голову все быстрее и быстрее. А что было бы, если бы Доминик и Роберт просто забили бы стрелку (или устроили как бы импровизированную дуэль) за честь Кэйт? Что, если бы они помутузили себя в пределах нормального? Что, если..? А что, если..? И так далее.
Перед глазами пронеслись наши с Дженни счастливые совместные моменты. Парк аттракционов. Прогулка под дождем. Даже то нелепое касание. Та драка с Джоном. Я хочу изменить прошлое. Чтобы мы снова были той невероятной четверкой.
Черт, получается, вечеринки не будет. Или же будет, но без нас с Домом. После мысли о нем я вновь пытаюсь хотя бы встать – очередная тщетная попытка.
«Давай, мешок костей и мяса, поднимайся!» - злился я сам на себя.
И спустя пару часов у меня все равно ничего не вышло. Спина заболела еще сильнее, и любое движение мне было словно ножом по больному месту. Единственное, что было в моих силах – это плавные повороты с боку на бок, но после них у меня почему-то побаливало в груди. Справа от меня был столик с лекарствами, сменными бинтами и входные двери в палату. Слева – диван для посетителей, который находил чуть левее от окна, что казался мне еще одним барьером, кроме дверей и самой небольшой палаты, от внешнего мира. Падал снег. Больше ничего я не смог увидеть.
Насмотревшись на снежные хлопья и сделав еще пару попыток встать, я проклял все на свете и попытался заснуть. Только закрыл глаза, как в голове что-то щелкнуло. Машинально открыв их, я увидел...
Силуэт отца
- Привет, Уилли.
Я не мог ничего сказать, поэтому простонал, как бы отвечая – привет, папа.
- Ну, каково это быть – на грани жизни и смерти? – спросил он, сев на диван и пристально посмотрев на меня.
То есть? Я что, от хай-кика мог погибнуть?
- А как ты думаешь, почему твоя шея зафиксирована? Тебе еще очень повезло, что тебя не парализовано. Да, старший Стивенс может гордиться своим сыном... Ну, в спортивном плане, - объяснил отец, увидев мой удивленный взгляд.
- Ах да. Очень-очень аккуратно своей правой рукой пощупай свою грудную клетку.
Я не мог посмотреть вниз. Приподняв одеяло, я положил руку на правую грудь. Вроде ничего. Опустив чуть ниже, я почувствовал небольшой горбик. Надавив на него, тело наполнилось адской боли.
- Итак, - отец встал с дивана и начал загибать пальцы, - Трещина в челюсти, ушибы шеи и спины, пулевое ранение в правой груди. Спрошу еще раз – каково это?
Не может быть.
А как я не смог почувствовать боль от пули?
- Зайдет врач – услышишь тот же диагноз, Уилли. Ну а мне пора.
Силуэт начал меркнуть
Я протянул руку в сторону отца.
«Не уходи...»
- Итак, мистер Тейлор, - начала свой рассказ о моем состояние медсестра. Она зашла спустя пять минут после исчезновения отца и открыла свою папку с листами бумаги, - Вы – счастливчик. Сквозное пулевое ранение в правую часть грудной клетки. Легкое не задето. Также легкие ушибы спины и шеи, ну и трещина в челюсти.
Да-да. Мне плевать. Издав горлом звук, похожий на «угу», я показал пальцем в сторону двери, а потом на себя.
- А, вы про своего друга? Ну...
После небольшой паузы я громко простонал:
- Ну?
Медсестра, с слегка растерянным и испуганным взглядом, вновь посмотрела в папку и зачитала.
- Ох... Доминик Миллер. Пулевое ранение в сердце. Но ему более-менее повезло – легкое повреждение наружной части миокарда, что не вредит правильной работе сердца.
Везучий сукин сын Домми Миллер.
- Задеты лёгкие. И я знаю, что он спортивная гордость нашего города. Увы, - пожала плечами медсестра, - заниматься спортом ему больше нельзя.
Однако. Ты все же невезучий. Но сукин сын. Доминик Миллер
Медсестра ушла из палаты, оставив по моей просьбе – с помощи жестов, конечно, - пару чистых листов бумаги и ручку. Итак, Доминик потеряет, по его же убеждению, смысл жизни. Для него кикбоксинг – это все. Что он будет делать? Город потеряет своего чемпиона, тайские боксеры – своего самого страшного противника. Да и мне будет невыносимо после поправки смотреть на него – грустного, потерявшего страсть к делу Домми.
Невероятными усилиями и приподнял себе подушку и, чтобы можно было свободно рисовать, скрипя зубами, присел. Так как был поврежден низ спины, рисовать, таким образом, было терпимо.
Только я нанес на лист макет здания, в окнах которого отображались люди, носящиеся по улице в суете города, в палату зашла... Дженни.
Ручка с листом выпали из рук. Сердце бешено заколотилось.
- Привет, Уилл, - сказала она, подойдя к моей кровати, - Я хочу извиниться перед тобой