«А что до пожаров- гаси не гаси,
Кляни окаянное лето-
Уж если пошло полыхать на Руси,
То даром не кончится это!» А. Галич.
Тем летом сгорело шесть домов, а после нашего отъезда ещё два и один зимой. Правда, последний, по словам бабушки, сгорел случайно, по неосторожности…
Дохлебав из котелка густую ушицу, в которой рыбы было в десять раз больше, чем картошки, мы с Колькой, почувствовав ленивую сытость, улеглись в мягкую траву около уютно горевшего костерка.
Колька – мой деревенский кузен, мы с ним ровесники, обоим по тринадцать, хотя выглядит он уже как взрослый мужик: длинный, жилистый, в отцовских сапогах.
Переваривая уху, я вглядывался в звёздное небо, мечтая о встрече с инопланетянами. Я уж с ними бы подружился, поладил, вот с деревенскими же поладил. Колька вытянул из кармана папироску, прикурив от головешки, вдруг сказал:
- Зинка-то страховку всё ж получила!
- Как? От удивления я даже сел. - Врешь! Не может быть!
- Палец на отруб даю! Хошь, у бати спроси!
Повернувшись к реке, он закричал: «Батя! Батя!»
Из темноты, покачиваясь, показался Григорий Николаевич.
- Чего орёшь? Рыбу пугаешь.
- Тута Сашка интересуется, как это Зинке страховку дали?
Колька откинулся на спину, пустил в небо колечко дыма.
- Мать твою, Колька! Сколько тебе твердить: не кури лёжа! Дым в грудине застревает. Сукин ты сын! От рака сдохнуть хочешь?!
- Дядя Гриша! - прервал я воспитательный процесс. – Правда, Зинке страховку выплатили?
-А как же. Выдали! Всё до копеечки. У неё ж сынок с дочкой страховщицы гуляет. Как не выдать: полузять!, считай - родня!
…В начале лета мы с мамой приехали в деревню к бабушке на отдых. Там уже гостила тётя Нюра с пятилетней дочкой. Пока ужинали и разбирались, где кому спать, наступила ночь. Проснулся я от того, что меня сильно трясла бабушка.
- Скорей вставай! Зинка горит, на Лыковых перекинулось…
Я сразу же осознал опасность, ведь Лыковский дом всего через один от нас. Вскочив, я стал помогать взрослым вытаскивать вещи. Мама с тётей Нюрой прямо на матрасе отнесли спящую девочку подальше от дома, положили под липу.
-Карауль её! Смотри, чтоб не напугалась!
Делать нечего, сел рядом, поглядывая на зарево, снующую родню и соседей, подтаскивающих всё новые и новые узлы. Тут мимо прогнали перепуганно мычавших коров. Девчонка проснулась и, не увидев мать, захныкала. Я её успокаивал, как мог, но она всё равно плакала, всё громче и громче. Наконец на крик прибежала тётя Нюра. Воспользовавшись этим моментом, я умчался смотреть на пожар.
Увы, Зинкин дом уже догорал; крыша обвалилась, огонь не спеша долизывал бревенчатый сруб. Зато дом Лыковых пылал, как факел. Пламя с жадным рёвом рвалось из окон и дверей и местами уже пробило дыры в крыше. Огонь тянулся вверх, освещая окрестности ярко-малиновым светом, выстреливая в стороны огненными брызгами, обдавая жаром собравшуюся толпу. Мужики, повалив и оттащив забор, неспешно обсуждали перспективы возгорания соседнего дома. Бабы охали, стоя кружком рядом с полными вёдрами. Старуха Маркеловна бросила в горящее окно пасхальное яичко и принялась, неистово крестясь, заговаривать огонь: «Как Божьей матери два сына не родить, так огню на другой дом не передтить! Как Божьей матери два сына не родить…» Невдалеке невозмутимо курил Колька, а рядом дёргался, выкрикивая несуразности, местный дурачок Кузя. Я толкнул Кольку.
- Почему не тушат?
Он снисходительно посмотрел на меня.
-Поздно спохватились! – и, сплюнув под ноги, добавил. - Из-за Зинки всё.
- Почему?
- Страховку больно охота получить!
- Почему?
- Ты, Санька, хоть и городской, но глупый. Зинка долгов набрала, а отдавать нечем. Вот и решила дом спалить, чтобы страховкой покрыть.
- Зачем поджигать? Дом же можно продать!
- Э… у нас за хорошие деньги не продашь. Домов и брошенных хватает. А по страховке и дороже и наверняка. Только ей всё равно ничего не светит!
- Почему?
- Вот заладил: почему да почему? Зинка – дура, сама запалить не смогла: мол, рука на родительский дом не подымается. Упросила Кузю, а он и рад: бензина плеснул, спичку кинул. А теперь всем треплет, что это Зинка его заставила.
Услышав Колькины слова, Кузя затопал, замахал руками.
- Зинка велела! Зинка бензин дала!
Рыжий пёс, до этого лежавший спокойно, вскочил и с остервенением залаял на дурачка. Тот, испугавшись, замолчал.
-Во, слыхал? Не Кузя, так ещё кто застучит. Прямо конечно не скажут - побоятся что и им «красного петуха» подпустят, а втихаря шепнут кому следует, это как пить дать! Так что Зинке не светит!
Дурачок вновь задергался выкрикивая.
-Зинка велела! Зинка бензин дала!
Кобель, зло скалясь, опять зашёлся лаем. А Колька, бросив папироску, крикнул.
-А ну, не бреши!
И было непонятно к кому он обращается, ко псу или к Кузе…
К утру огонь сник. От домов остались только груды чёрных дымящихся головешек, да закопчённые трубы. Соседи, путаясь, стали разбирать вещи, где чьи. Бабушка всё хвалила Маркеловну, что та яичко в огонь вовремя бросила, заговор прочла, иначе б вся улица сгорела…
Лыковы быстро и без проблем получили страховку, но строиться на пепелище не стали, не положено, да и надобности нет, поселились у родственников.
А когда бабушка узнала, что и Зинке страховку дали, то сокрушённо покачала головой.
- Ну, тепереча ждите: ещё полыхнёт… Совсем обнищала деревня! Спаси и сохрани нас, Царица Небесная!