Глава 3. Правосудие по-путински.
- Ну, здравствуй, рыцарь…
В одноместной тюремной камере, полутемной, сырой и вонючей, фраза Скворцова прозвучала безо всякого злорадства, безо всякой издевки, прозвучала совсем не так, как хотелось того говорившему. Как хотелось того говорившему изначально…
Больше полугода Скворцов искал своего нечаянного знакомого, тщедушного очкарика. Искал именно для того, чтобы наказать. Наказать и позлорадствовать при этом. Искал и вот, наконец, нашел. Только позлорадствовать … не получилось...
«Ужасный террорист» лежал перед ним, как сломанный манекен, распластавшись на грязных нарах, не в силах не то чтобы приподняться – даже пошевелиться не в силах. Многие его кости были переломаны, множественные раны на теле гноились и кровоточили. Синяки по всему лицу и телу преобразили горе-стрелка до неузнаваемости. Обе линзы в очках были разбиты и чем-то запачканы так, что почти не пропускали света…
- О Господи! – только и смог произнести Скворцов, глядя на своего знакомого.
«Он, конечно же, злодей, но ведь не настолько!»
Услышав Скворцова, очкарик встрепенулся в испуге и попытался приоткрыть доселе закрытые глаза, попытался было отгородиться, боясь очередного удара своих палачей. Непроизвольное движение вызвало боль во всем теле очкарика и он застонал:
- Нет! Не бейте меня больше! Не бейте! Господи! Помоги мне! Забери меня отсюда, Господи!
- Тише, тише, парень. Я не собираюсь тебя бить. Успокойся. Слышишь? Успокойся…
- Нет! Не надо! Не бейте! - вновь и вновь кричал очкарик, боясь удара исподтишка. Было очевидно, что он не верит Скворцову. Было очевидно, что ему уже говорили, что больше бить не будут. А потом снова и снова избивали. Снова и снова. Снова и снова…
Глядя на очкарика, глядя на то, в какой неестественной позе он лежит, глядя на грязную постель очкарика, всю покрытую бурыми кровавыми пятнами, Скворцов вдруг осознал, что очкарика не только били, но и пытали. Не только пытали, но и насиловали…
- О Господи! – снова произнес Скворцов, не в силах больше держаться на ногах. Он глубоко вздохнул и, чтобы не упасть, присел на нары очкарика.
- Тише, Леша, тише! Тебя вроде как Леша зовут?
- Да, Леша, - прохрипел в ответ слегка успокоившийся очкарик, - меня зовут Леша…
«Стоп! Но его ведь схватили только за участие в несанкционированном антиправительственном митинге! Никто не знает ни о его романе, посвященном Копцеву и Брейвику, ни о его несостоявшейся стрельбе по азербайджанцам! Об этом только я один знаю! Или не только я один знаю об этом?»
- Что ты опять натворил?! И зачем?! Зачем?! Чего тебе не хватает?! Ты ведь так хорошо пишешь! Я знаю первую главу твоего романа почти наизусть. Она прекрасна! Ну, зачем тебе что-то еще?! Зачем посвящать такой красивый текст всеми признанным преступникам-террористам? Зачем пафосно называть их рыцарями?
- Я спасал Русский Мир, спасал нашу Христианскую Цивилизацию. А Копцев и Брейвик … они мои герои, - прохрипел в ответ очкарик.
- Повторяю: твои герои - общепризнанные преступники. Или смени героев. Или погибнешь вместе с ними.
Услышав эти слова Скворцова, Лешка попытался улыбнуться и закрыл глаза, чем дал понять, что этот выбор он уже давно для себя сделал.
Скворцов понял, что больше ничего не сможет выяснить.
- Ну чем тебе азербайджанцы-то не угодили? Как можно писать романы о благородных рыцарях и вместе с этим охотиться на людей?! В самом центре Москвы?! Как можно?! Как это вообще совместимо?!
Лешка снова приоткрыл глаза и произнес:
- Вам не понять…. Я спасал Русский Мир. Я спасал Третьяковскую галерею, Эрмитаж и … и , …и иконы Андрея Рублева...
- А при чем тут вообще Эрмитаж и иконы?! - воскликнул Скворцов, но ответа не последовало: очкарик закрыл глаза и более их не открывал, уснув безмятежным сном праведника…
-//-
«Я просто обязан его вытащить. И я его вытащу... Он дурачок, конечно. Можно даже сказать, что он чокнутый на всю голову максималист. Но этот порок исправим: он молод. А молодость, как известно, проходит.
Максимализм не важен. Важен талант! А он весьма, весьма талантлив. Я выхожу его. Выхожу и вылечу. Выхожу, вылечу и заставлю выбросить всю эту его дурь из башки. Заставлю выбросить все, кроме таланта. Талант, талант оставим. Все остальное выбросим…»
С этими мыслями Скворцов обходил служебные кабинеты здания тюрьмы, в которые был вхож благодаря своим многолетним служебным связям, пытаясь найти хоть какой-то повод, хоть какую-то лазейку, чтобы вызволить очкарика из неволи. Как назло, все его «хорошие знакомые» были либо очень заняты, либо были в отъезде. Постепенно такого рода заминки начали нешуточно раздражать Скворцова. Он уже не так спокойно глядел на людей в форме, на служащих тюрьмы, понимая, что кто-то из них, очевидно, истязал его знакомого очкарика.
«Вот, твари! Ладно, завтра поеду к генералу. Буду просить его о помощи. Генерал наверняка поможет».
Приняв такое решение, Скворцов, прежде чем покинуть здание тюрьмы, решил еще раз проведать своего знакомого. Уже подходя к камере, он заметил, что из камеры очкарика сотрудник милиции выводит какого-то мужчину богатырского телосложения, одетого в строгий черный костюм.
Скворцову стало любопытно. Он решил незаметно проследить за мужчиной. Когда незнакомец покинул здание тюрьмы, Скворцов спросил о нем у сотрудника милиции, который сопровождал незнакомца. В ответ он услышал следующее:
- Да ходит тут один к вашему "драгоценному очкарику". Уже несколько раз приходил. Приходит и успокаивает. Библию читает. А нам что? Нам начальство разрешило – мы и пускаем? Почему нет? Раз начальство разрешило?
«Я так и знал! Это какой-то заговор! Это какая-то тайная организация!» - подумал Скворцов и побежал вдогонку за незнакомцем.
Скворцов догнал незнакомца у автобусной остановки, но подходить не стал, решив сначала проследить, куда последний направится...
-//-
... Они ехали долго, почти через всю Москву, несколько раз пересаживаясь с одного общественного транспорта на другой, сменив по дороге автобус, метро, электричку. К огромной радости Скворцова незнакомец не заметил, что за ним следят, потому что всю дорогу был погружен в чтение.
«Еще один пиит? Нееет! От меня не уйдешь! Я выясню, кто ты такой и на кого ты работаешь!»
Наконец, путешествие незнакомца подошло к концу. Закончилось путешествие в одном подмосковном поселке, где еще сохранился частный сектор. Незнакомец вошел в одну из калиток, выходивших на не заасфальтированную бедненькую улочку. За калиткой располагался маленький кирпичный домик. Незнакомец либо случайно, либо преднамеренно не стал запирать за собой калитку, чем и воспользовался наш следопыт.
В домике незнакомца уже ждали. Скворцов не стал заходить в домик. Он аккуратно, стараясь быть незамеченным, приблизился к одному из окон домика, присел и прислушался. Ему опять повезло: разговаривавших внутри домика людей было очень, очень хорошо слышно…