Мои рассказы о Викторе Крапивине скорее похожи на летопись самых чёрных дней из его жизни и об его грустных размышлениях по поводу того, что он видел в своей стране... В них нет лирических отступлений, нет изображения природы, необходимых читателю для того, чтобы «переварить» в себе, описанную мною и увиденною им картинку из прошлого или настоящего... Может показаться, что я специально собрал всю грязь, какая только существует в нашей стране, и вылил её в свои рассказы… Или Виктор такой неудачник по жизни, что его лучше вообще стороной обходить, а то не дай Бог и к тебе прицепится его невезение...
Кто-то может спросить, зачем я вообще о нём пишу? Чего, мол, этому мужику надо, чего он добивается? И без него смотреть на жизнь бывает тошно! А тут ещё он…
- Да, действительно, а для чего?- спрашивает Витя, сидя возле своей печки и продолжая размышлять:
- А вы посмотрите, как быстро развалился Советский Союз! В 85-ом году к власти пришёл Горбачёв, а к 91-ому году СССР практически не стало! Он, Горбачёв, один в этом виноват?! Или американцы нам всё это подстроили? И то и другое ерунда! То есть доля их вины в этом есть, конечно, но... К моменту его прихода к власти страна уже стояла на грани развала – нужен был только маленький толчок, чтобы советская империя рухнула! Толчком этим послужила свобода слова! Как только появилась возможность выразить свой протест на площадях городов огромной страны – высказать на них всё то, о чём шептались на кухнях, так она и развалилась…
А почему, спрашивается? Да потому, что устали все гнить в болоте лжи, цинизма, оболванивающей пропаганды, державшихся только на страхе перед МГБ! Достаточно было только прицыкнуть на карательные органы, приказать им не трогать народ – не сажать, не выгонять из страны и не расстреливать, и всё!!! Сам народ уже был готов кинуться за кем угодно, а не только за Ельциным, лишь бы сломать эту машину, душившую людей… Но, машина машиной, а страна страной! Это две разные вещи! Хотя очень тесно связанные между собой. Вы посмотрите на Украину сейчас. Да, американцы и европейцы несомненно приложили свою руку к тому, что в ней творится. Но их деньги и усилия были бы потрачены впустую, если бы само руководство страной – сверху донизу – не погрязло в коррупции, кумовстве и воровстве! Вместо того, чтобы улучшать жизнь всех её граждан, руководство страной и их подчинённые рванули к закромам своей родины и стали набивать свои личные карманы! Раздувались, как клопы от крови, богатея и богатея, в ущерб своему народу! Был объявлен негласный призыв: обогащайся кто как может; сейчас или никогда!!! Естественно, что ВСЕ обогатиться разом не могут – рядовой колхозник имеет куда как меньше возможностей урвать для себя кусок пожирнее, нежели председатель колхоза! А жить хочется всем! И не завтра, а сегодня! В такой атмосфере достаточно только спичку зажечь, что и сделали американцы, и всё заполыхало!!! И уже никому неважно теперь, что к власти прорвались неофашисты и нацисты!!! Самое главное найти тех, на ком можно выместить свою накопившуюся злобу! На своих, так на своих! Убивать всех подряд! Не забывая при этом прибирать к рукам земли, дома и имущество убитых! Выживешь в этой мясорубке – значит твои дети и внуки действительно смогут пожить «по-человечески», а не «червями в навозе»!.. А если погибнешь, так жалеть же нечего — это всё равно не жизнь была!
Как это всё напоминает Россию 1917-го года! Не правда ли?! Такой же насильственный захват власти, такое же бегство Керенского из страны... Такой же обманный лозунг: «Власть народу! Земля крестьянам!», брошенный коммунистами в толпу разъярённых людей, и погрузивший, на долгие годы, Россию во тьму насилия и террора! Пришлось пролить реки крови, чтобы как-то образумить потом эту толпу! Создавались пионерия и комсомол, чтобы выращивать новое поколение покорных и послушных граждан, идеологически «подкованных» и направленных в нужном направлении – на созидание (чего-то эфемерного), а не просто на разрушение всего подряд! «Не мы – так наши дети и внуки будут жить счастливо!» - простенько и со вкусом: бог терпел и нам велел – потерпите сами, зато ТАМ, где-то, КОГДА-ТО будет ВСЕМ хорошо!!! Ну, а кто был не согласен терпеть – к стенке! Кнут и пряник. Только вместо пряника – голые мечты! Зато кнут – реальный и сейчас! История повторяется, только в виде фарса...
Можно, конечно, сказать, что в Украине к власти пришли олигархи, а в России к власти пришли, в ту пору, нищие идеалисты, мечтой которых было построение такого государства, в котором люди будут равны в правах, в какой-то мере и по своим денежным доходам тоже — в общем построить такое общество, где все люди будут счастливы!
Ну, так и в Украине эксплуатируют такую же идею, только на новый лад — мы вольёмся в развитую и демократическую Европу и автоматически(!), со временем, научимся жить по-человечески!! Только вот Россия нам в этом мешает — агрессор и оккупант! УЖЕ оторвала себе Крым и, не успокаиваясь на этом, хочет прибрать к рукам и Малороссию! А затем, дескать, снова присоединить и всю Украину к Московии...
В 1917-ом году врагом №1 была мировая антанта — вся мировая буржуазия, а для Украины, сейчас, Россия. Внешний враг, при насильственном захвате власти, просто необходим! На первом этапе. Это объединяет и сплачивает нацию — народ готов пожертвовать не только денежными средствами, а и самой жизнью! Коммунисты, в России, под этот шумок прибрали к своим рукам все золотые запасы страны и всех бывших богатеев, а заодно и церковную утварь... Тоже самое делают сейчас Порошенко и Коломойский. А рядом с ними толпа временных соратников по борьбе за власть и богатства Украины...
Разве Ленин, Троцкий, Сталин и иже с ними не делали то же самое? И разве они не разбогатели от этого?! Ещё как разбогатели! Они стали властителями огромнейшей страны и вершителями судеб её народа! Более того, они грезили стать властителями всей Земли, мечтая совершить мировую революцию! Кто как не они, на правах первопроходцев, встали бы у руля мировой революции?
Иосиф Виссарионович был аскет? Он, говорят, чурался роскоши, проводя своё рабочее время в кабинете скромно обставленном мебелью из ценных пород дерева — только-то и всего. Вечно ходил в военном френче. Ха-ха! Да этот френч был дороже любого костюма, если бы он даже был сверху донизу увешан бриллиантами! Этот френч ставил его в один ранг с самим Господом Богом, даже выше его, поскольку Сталин в Бога не верил! А вот для всех живущих в России он, до самой своей смерти, был Богом, а не наместником его на земле!
Порошенкам, Коломийцам, Ляшко, Яценюкам и другим лидерам Украины ещё только предстоит пройти очень долгий и опасный путь к той вершине единоличной и безоговорочной власти, какой добивались в своё время и Сталин, и Мао Цзэдун, и Пол Пот... Многих конкурентов на это место предстоит убрать с политической сцены — естественно «демократическим» путём, каковым они сейчас и пользуются, ежесекундно! Ложь и лицемерие, клятвенные заверения и тут же нож в спину! Россия уже это проходила, но она для них, как видим, не указ... Да и чёрт с ними...
Вы уж звините за такое длинное отступление. Просто то, о чём я пишу в своих рассказах, очень тесно связано с последствиями НАШЕЙ революции. Даже двух революций — 17-го года и 91-93 годов... На примерах, взятых целиком и полностью из прожитой Витей жизни, я показываю, как мы жили, какими мы стали по прошествии многих лет после ПЕРВОЙ революции и какими становимся после второй... Просто жизнь, такая какая она есть на самом деле и всё...
А Витя продолжал:
- И чем больше вспоминаю, тем больше мне кажется, что мы стоим на пороге третьей и последней революции в истории нашего государства... Того государства, каким мы привыкли его видеть и ощущать...
Когда-то была Великая Римская Империя, правящая, по тем меркам, большей половиной мира! А теперь мы видим лишь маленькую Италию, на карте изображённую в форме сапога...
Кто её погубил? Никто... Сама прогнила изнутри... Изжила сама себя.
Скажете, что я сумасшедший — в стране наблюдается подъём и появляются перспективы на то, что мы всё-таки станем жить хорошо в своей стране!! Да-да, станем... конечно... Всё в жизни относительно: один волос на голове — слишком мало, один волос в супе — слишком много... За последние 30 лет самым большим достижением нашей страны можно считать присоединение, а вернее сказать возвращение в состав России Крыма! Всё, больше и вспомнить нечего. Да и Крым-то нам свалился в руки сам! А столько шума и эйфории, вокруг этого события, что ты... Как будто мы Аляску у американцев назад выкупили! Мало того, что выкупили — мы ещё измудрились ничего там не разрушить, из того, что американцы сумели на той земле построить!
Чёрт возьми, столько шума из-за санкций! Всё, капец! Через полгода нужно будет вводить карточную систему опять — мы же себя прокормить не в состоянии!!! 70 с лишним лет сравнивали урожайность на своих полях с 1913-ым годом и никак догнать не могли — РАЗ-УЧИ-ЛИСЬ !!! Мебельные фабрики пытаются шкафы и серванты изготовить, но даже табуретки не получаются — сидеть на них страшно, того и гляди упадёшь... Тоже разучились! Технологий нам не хватает, видите ли! Хотя до революции как-то и без них обходились...
Хорошо ещё, что китайцы пообещали нам продукты поставлять, может и проживём как-нибудь... А ведь они в 60-70-ых годах сами за чашку риса в день работали! Воробьёв всей страной изничтожали и чугун в каждом огороде выплавляли — фильмы об этом документальные показывали нам, может кто и помнит? А своих ртов у них в 15 раз больше, чем у нас и землицы гораздо меньше, чем у нас — это вот каково? Они за 30 лет по ВВП на первое место в мире вышли, а мы за это же время... Горбачёв-то в 85-ом к власти пришёл — тоже перестраивать страну начал! Китайцы перестраивать начали и мы! Соревнование такое — у кого лучше получится? Ну и? Мы даже ракеты разучились делать, за этот срок — падают они то и дело! А уж за этим-то делом у нас ой, как строго следили! Когда-то... К чему свои ручки ни приложим — всё дерьмо получается... Причём очень дорогое, судя по его цене.
Я просто радоваться не умею, да? Нытик и пессимист, от природы, так, нет? Наверное. Только не от природы это. Это - дело рук человеческих! Именно рук, не путайте с другими органами, намекая на мать с отцом... Рук нашего народа, под РУКОводством наших правительств. Разных правительств и в разное время руководящих, но неизменно ведущих страну в пропасть...
А кто будет потом разбираться во всех этих тонкостях, когда толпа уже соберётся?! Например на Болотной площади. И все на ней уже орут: - «Долой старую власть!» Причём, главное для них прогнать старую, зажравшуюся власть! А это очень легко делается, когда власть даёт для этого все основания, жируя и бесчинствуя, в обществе голодных и обездоленных людей. Вы посмотрите на наши турагентства, лопающиеся, как мыльные пузыри, одно за другим! При этом страдают лишь обманутые ими люди – народ! … А предприятия? Они – уже при новых «хозяевах» (чего вот только – предприятия или жизни?) закрываются и закрываются! Из 31-го лесозавода, что работали когда-то в Архангельске, на плаву ещё остаются только ДВА – 25-ый и Цигломенский!!! Остальные стоят! Дров – «стульчиков» - выписать негде! Про свой завод я уже говорил – стёрли с лица земли! Там будет строиться развлекательный центр какой-то, по слухам… Для кого? Кто и на какие шиши будет там развлекаться?... Продавщиц в магазины уже калачом не заманишь – дефицит продавщиц! А почему? Условия работы каторжные, зарплата копеечная, а воровать не дают – недостачу расписывают на весь коллектив продавцов (хозяин не в прогаре – ему-то всё равно, что своровали товар, что продали, главное чтобы был оплачен!) и все следят друг за другом. Кому же охота из мизерной зарплаты отдавать ещё за воровок? А не воровать — не выживешь...
Возмущение людей растёт и копится. Оно не справедливое? Оно не обоснованное? А Болотная площадь уже зовёт и притягивает к себе людей! Цель (конечная цель) у неё одна – очередной переворот в стране! Но он же вуалируется под справедливое и оправданное недовольство властью!!! Как оставаться довольным, когда тебя не просто обманывают повсюду, а уже просто гнобят, лишая всяческой возможности трудиться честно и добросовестно! Соблазняя при этом лёгкостью и доступностью всех земных благ: нет очередей на машины и квартиры – наворуй только на них! За границу хочешь – езжай, коли деньги есть! Личные дома и дачи (любой архитектуры и площади) – легко!! Если есть миллионы!!! Строятся – растут, как грибы! Для кого? Для продавщиц? Для строителей и рабочих оставшихся без работы?
Это же и есть огромный резерв для Болотной площади! Вот и мечется Путин, перебрасывая своего туза – Шойгу – с места на место, наводить порядок там, где всё разворовали начисто… Но не могут два человека уследить за всеми безобразиями в такой огромной стране! А помощников крайне мало. Вспомните Михаила Евдокимова! Светлый, жизнерадостный и жизнелюбивый человек – будучи артистом – почернел лицом, когда стал губернатором… От масштабов бардака творящегося почернел! И от собственного бессилия навести порядок только в одной лишь области! Что уж говорить о стране…
Ну, как вот мне оправдаться перед своими детьми, почему их отец прожил всю жизнь в нищете, имея и голову на плечах, и руки умелые. Мне не стыдно так говорить, потому что своими руками я очень многое переделал в этой жизни. И неплохо делал, смею вас заверить. Не умея складывать печки, впервые (по нужде) взявшись за это дело, переложил в своей квартире сразу две! В одиночку – таская глину и песок, и воду, и кирпичи из сгоревших когда-то и где-то домов… Двенадцать лет они уже у меня топятся и не требуют капремонта! Это моя личная победа над самим собой! А сколько их таких было – не пересчитать… И при этом, стыдно смотреть в глаза своим детям – что же ты живёшь так убого, рукодельный ты папаша, - читается в их глазах?! А хрен его знает, почему? Сижу, вот, вспоминаю и размышляю… Мешало всё что-то…
А ведь очень хотелось, чтобы они жили по-другому, лучше! Вот, выучились уже – оба имеют высшее образование. Дочь владеет тремя иностранными языками, к тому же. Трудится в какой-то фирме, связанной с грузовыми перевозками из разных стран... Сын работает главным инженером проекта, в одном из институтов, занимающихся строительством автомобильных дорог… И мыкаются до сих пор, не имея собственного жилья… Может, не тому я их учил? Сам прожил, как белая ворона и они за мной, туда же… Не научившись воровать-то…
* * *
Накануне дня, о котором я начну рассказывать чуть ниже, дня во всех смыслах необычного – ибо такие дни выпадают лишь раз в год, в пять–десять лет (а кому-то посчастливится таких дней, в своей спокойной и размеренной жизни, вообще никогда не встречать и не переживать их)Витя долго не мог уснуть. Он ворочался с боку на бок, не раз вставал и выходил на кухню покурить, возле печки, открыв для дыма дверцу вверху (за которой находились закрывающие дымоход кружки) и отодвинув задвижку над нею. Сон в эту ночь явно не хотел к нему идти, ни в какую! А вот мысли как раз наоборот – всё лезли и лезли, одолевая его своими вопросами: как могло такое случиться, почему, кому это было надо?...
Больше всего его интересовал один вопрос: вся его жизнь — это цепь самостоятельных, никем не контролируемых случайностей и совпадений?! Или же кто-то и каким-то образом, руководствуясь особым планом, разработанным именно для него, всё время вмешивался в его личную жизнь? Мысли о том, что возвращение в Архангельск было не случайностью - не простым счастливым стечением обстоятельств, а чьим-то добрым или злым умыслом – посещали Витину голову с завидной постоянностью. Что-то его всё время настораживало в обстоятельствах того переезда… А что? Что именно – он и сам толком не мог разобраться. Именно поэтому он нет-нет да вспоминал и перебирал те дни, тщательно припоминая мельчайшие подробности и детали тех дней. Ну, как могло, к примеру, так получиться, что словно по взмаху волшебной палочки какой-нибудь феи (знать бы только какой – доброй или не очень) смог он так легко и без всяких затруднений разрешить, ещё накануне казавшиеся такими неразрешимыми, проблемы с пропиской, устройством на работу и жильём в Архангельске. Словно кто-то невидимый взял его за руку и провёл по цепочке от одного нужного человека до другого – и так до самого конца…
Придётся снова отступить от цели рассказа и совершить очередной экскурс в прошлое.
Тот, кто читал или заглядывал в рассказ «Жизнь, какая она есть...» может вновь встретится с уже знакомыми фактами, равно как и те, кто читал про Галю Пацанюк, но... И те и другие смогут более детально ознакомиться с жизнью Вити в селе Кохановка, а так же с обстоятельствами его отъезда из неё и с тем, что предшествовало его возвращению в Архангельск.
Я уже рассказывал о самом возвращении в Архангельск, когда Витя встретился с другом Николаем и о возвращении на завод, но я вам не всё тогда рассказал, боясь переутомить вас на первый взгляд излишними подробностями. А ведь на самом деле перед встречей Вити с другом детства была ещё коротенькая – но также удивительная предыстория.
Дело в том, что Витя с Валей (окончательно решив для себя, что с Украины нужно уезжать) между тем, прекрасно отдавали себе отчёт в том, что шансы вернуться в Архангельск у них практически нулевые ( ну НЕ ЗА ЧТО им было там зацепиться!) И они вдвоём (по обоюдному согласию) решили тогда поехать попытать своё счастье на родине Вали. Её старшая сестра с мужем и двумя сынишками проживала на «Базе» - так ещё называли свой посёлок Октябрьский его жители, между собой. А её мама и папа жили неподалёку, в трёх-четырёх километрах в деревне. Там, в посёлке, мол, есть и ДСК- выпускающий всё необходимое для строительства двухэтажных арболитовых домиков коттеджного типа, и та же Сельхозтехника, и ремонтная мастерская для грузовых машин, да и целый ряд других мест помельче, где можно будет найти работу – пристроиться как-нибудь, короче. Не такой уж и захудалый был посёлок, большенький – 10 тысяч жителей как–никак проживало в нём. И река, мол, большая рядом – Устья - и леса хорошие в округе – заживём. Попривыкли ведь, вроде бы, уже к деревенской жизни, здесь, в Кохановке, не всем же в больших городах жить. На том они и порешили тогда. Отправили после Нового 1982 года пожитки свои, контейнером, на адрес Валиных родителей. Дождались Дней рождения мамы Вити и его самого (у них разница между ними составляла всего пять дней). Отпраздновали их и поехали вслед за вещами. Чтобы стаж работы у обоих не прерывался, постарались особо не разбазаривать дни на встречи с родителями, с сестрой замужней, с друзьями Валиными – на общение с людьми в общем. Впрочем, встречи с друзьями и знакомыми даром не прошли – Валя уже вскоре устроилась на работу, на «Молочную кухню» с какими-то там перспективами по поводу «карьерного роста» и жилья (она же была обычным нормальным человеком у которых всё как у людей!) А вот у Вити… (он же, со слов жены, блаженненький) всё пошло наперекосяк! Вы в очередной раз не поверите (хотя кажется удивляться дальше некуда!) – куда он не совался устраиваться - везде ОБЛОМ !!! Вот не берут его на работу и всё тут - ну хоть ты тресни!!! Вот и здесь он ломал голову: – «Да что же это такое происходит-то со мной, что за напасть такая, а?! Чем я провинился, не знаю перед кем, что мне так не везёт?! Да что же в конце концов происходит? Чем же я хуже других-то?!»
- Ну, что? Как дела у тебя сегодня, зятёк ты мой дорогой?! - встречала его тёща, стоя у порога, с улыбкой,: – Что ты нам сегодня скажешь? Как успехи твои, чего молчишь, не хвастаешься, а?
- А чем хвастаться-то, мама?! Как вчера, как позавчера, как и до того, облом! Не понимаю я, что происходит тут у вас! Словно сговорились все против меня! Не берут на работу и всё тут! То у них мест нет. А там где есть, не берут по малопонятным причинам. Невезуха сплошная! - отвечал Витя, после чуть ли не двухнедельного поиска работы.
Почему так долго искал, спросите, – так получилось. Тёща, я напомню, жила в трёх километрах от «Базы». Можно было бы и пешком легко дойти до неё, но в ту зиму и снега навалило, дай Бог, а потом ещё морозы завернули под 30 и выше. Вот он и попал как раз под самое их начало. Он же везунчик – Витя. Так что старался он как-нибудь подгадывать под нечастые рейсовые автобусы, ходившие по маршруту ж. д. вокзал – «Октябрьский», а через рейс-два делающих удлинённый рейс до деревни. Не часто в общем ходили они до деревни. А тут ещё морозы эти – некоторые автобусы вообще на линию не выходили. Так что особо не переживая, вначале (днём раньше, днём позже - всё равно устроюсь) он не очень и спешил с устройством, пытаясь дождаться хоть какого-то потепления воздуха. Приедет на «Базу», пойдёт на ДСК, а там ему скажут, что директор ещё из какой-то командировки не вернулся – ждут его через день-другой. Опять время терял. Когда директор, наконец, приехал, то в разговоре с ним выяснилось, что вакантных мест нет, что Витю могут принять только разнорабочим, а там, мол, жди, может место и появится. Затем и вовсе началось у него: поймает нужного начальника какого , а ему отказ! Этих отказов и беспокойства по их поводу становилось всё больше и больше, а мест и времени, для устройства, всё меньше и меньше. Он уже обошёл всё в посёлке, кроме гаража, который он оставлял для себя напоследок, потому что опыта работы по ремонту машин у него не было, и сваривать железки газовой горелкой он тоже не умел. Он окончил полугодовые краткосрочные курсы электросварщиков, всего лишь, а не трёхгодичное ПТУ. Научился, правда, варить в среде углекислого газа, на заводе и в Кохановке, а вот газом (пропаном и ацетиленом) варить научиться не успел, хотя, в Кохановке той же, один сварной обещался было его научить, да вон что там получилось… Оставалась ещё, кроме гаража, «Сельхозтехника», но она находилась вообще у чёрта на куличках – от «Базы» ещё километров 10 ехать надо было, да ещё и в другую сторону от деревни. Не смотря на даль (а что оставалось делать?) он всё же съездил было и туда, но там было всё занято. Оставался один лишь гараж, на который он сегодня и съездил...
- Что же на сей раз с тобой приключилось? Чем сегодня ты провинился перед начальством, а? Рассказывай, рассказывай не стесняйся, нам очень интересно послушать твои байки! – проговорила тёща, уже без теплоты в голосе и с каким-то ехидством, выдающим неверие в то, что зятёк говорит правду. « Врёт он всё! - думала она про себя,: - Просто не хочет на работу устраиваться, вот и всё! Лентяй потому что, морячок этот бывший! Да виданное ли дело – все организации, если не врёт, обошёл ( а может он и не заходил туда вовсе – нам только так сказал, чтобы мы к нему не привязывались) и никто его нигде не принимает! Он что же, считает, что мы дураки тут все?! Что он один такой умный?!»
- Да ладно бы мест не было, а то ведь и места есть! Андрея можешь спросить, потом, он был при разговоре с завгаром. - удивляясь тому, что его никуда не принимают и одновременно уже начиная злиться на тёщу, за её недоверие к его словам, сказал Витя.: - Мы когда с ним, с завгаром, разговаривать-то стали, он мне сразу сказал, что сварщик нужен, а потом и началось:
- Нужен! - сказал Вите завгар!: – Очень даже нужен опытный сварной, но взять пока не могу – приказ! Не брать никого на работу! Указ из ЦК партии вышел – изыскивать свои, собственные внутренние денежные резервы, но чтобы все брошенные и забытые, недостроенные, объекты были достроены! Во как! Ты понял! Зарплату, мол, людям можешь не платить, а объекты дострой! Как будто бы там сараи, понимаешь ли какие, не достроенные стоят! Да там денег сотни тысяч, может, потребуются, чтобы достроить тот объект – будь он неладен! Чтоб он вообще сгорел, к чертям собачьим! Так что принять пока не могу! Тем, кто уже работает не знаем, чем платить, где денег на зарплату брать! Чтоб они там вверху все провалились – издеваются над людьми, как хотят, собаки поганые! Чтоб им тоже сгореть вместе с теми же объектами недостроенными!
Пересказав слова завгара тёще, своими словами, как сумел, Витя сидел понурив голову, возле кухонного стола, перекачиваясь на табурете с ножки на ножку.
- Вот что, зятёк ты мой, дорогой! Ты кончай-ка «Ваньку валять» и устраивайся на работу, дружок! Нечего тут нам трагедии разыгрывать, понимаешь ли! Не глупее тебя – всё понимаем!
- Да как же я устроюсь, когда не берут никуда?! Что мне, бесплатно на них работать начать, чтобы вам тут глаза не мозолить?! Так что ли получается?!
- Ты, давай, не умничай тут! Здесь нигде не берут – иди вон на железную дорогу работай! Там всегда и всех устраивают. Вот так-то! Не берут его, видите ли…
- Щас! Разбежался и хлопнулся! На дорогу, на железную, я побегу, как же… Чтобы я – сварщик 4-го разряда! (у него тогда был ещё только 4-ый разряд) И пошёл «костыли» на дороге заколачивать?! И не мечтай-те даже! Я лучше в Архангельск съезжу, как-нибудь…
- Ага, поезжай-поезжай! А денег на ту дорогу ты заработал?! Вот заработай, сперва, а потом уж и езжай!
- А мне денег много не надо! Меня Андрюха свезёт, на «КАМАЗе» своём! Туда и обратно! Он мне в гараже сказал, что его на днях в Архангельск посылают. За кирпичом. Ходки три-четыре будет делать. Вот, пока он две ходки делать будет, я и посмотрю там, что и к чему. Где и у кого временно остановиться там, я поищу - адресочки в записной книжке сохранились. Было у меня пару штук записано, где-то. В крайнем случае, напрошусь к кому-нибудь переночевать, у мужиков из бригады. К бригадиру хотя-бы своему – он вроде хорошо ко мне относился, сам бывало в гости приглашал, да я постеснялся тогда чего-то…
А через пару дней Андрей заехал, в свой обеденный перерыв, к Вите и сказал, что завтра они выезжают, и чтобы он собрал себе в дорогу чего-нибудь перекусить.
Выехали часов в шесть утра.
- Дорога до Вельска хреновая, Витя, приготовься. По «зимнику» пойдём. Как бы не застрять там где... Снегу-то вишь сколь понавалило в эту зиму. А я ещё с прошлого лета не ездил по ней. Не знаю в каком она состоянии. Там и летом по ней ехать не сахар было, а сейчас и подавно. И дороги-то той – тьфу, километров 80 всего, а полдня потеряем! Асфальт положить всё не могут никак. За Вельском-то что, там трасса «Москва – Архангельск» начнётся, как по маслу по ней пойдём, а вот тут-то. Асфальт говорят начнут прокладывать в этом году. Да это когда ещё начнётся! Ещё на воде вилами писано. Не первый уж год обещают. - Андрей ехал не быстро, потому что дорога и в самом деле была совсем не простая. То вверх пойдёт, то вниз катится. Прямых и длинных участков немного, не разбежишься. Поворот на повороте считай. А где и были участки подлиннее, так и те все в ухабинах, из-за застывших после осенних дождей ям да колдобин.
- Слыхал, что завгар-то давеча говорил? Достраивать, мол, надо. Объекты какие-то. Старпёры-мудрецы, мать их! Ни хрена толком не умеют делать, ни строить, ни руководить. А раньше-то, спрашивается, куда смотрели и чем думали?! Чай не первый год уж так строят. Вечно, начнут да бросят. А опосля снова начнут. А то и вовсе переделывать примутся... Старцы хреновы. Сидели бы себе на пенсии. На госдаче какой и не смешили народ…Ах ты, мать твою… Давай. Давай родимый! Ну, ещё! Ещё чуть-чуть… Молодец! Умница! - похвалил Андрей свой новый «КАМАЗ» после того, как он выбрался-таки из колдобины, в которую их затащило юзом.
- Хорошая машина, не нарадуюсь. Одно у неё слабое место – колёса. Хрен его знает почему, но лопаются часто. А так машина что надо. Это сейчас нас юзит, бывает, и в сторону тащит, потому что пустые идём. А вот кирпичом загружусь и спокойно пойдём. Когда ты там по проведаешь всех... - он замолчал, следя внимательно за дорогой.
Андрей не верил, что Витя может уехать из посёлка надолго, да и не хотел этого. Вертел «баранкой» то туда, то сюда, то газуя, то притормаживая. При такой дороге много не поболтаешь.. А Вите и говорить не хотелось. За окном темень, делать ему ничего не надо, кабину, как люльку, покачивает, встал рано... Вот и задремал он, а Андрей будить не стал.
До Вельска добирались больше четырёх часов.
- Давай-ка, перекусим чего-нибудь. - сказал Андрей, съехав на обочину.: - Обедать будем позже, в Березнике. Знаю я там хорошее местечко. Не на дороге конечно, в стороне. Да там езды-то, в сторону, минут пятнадцать. Зато там кормят хорошо. Первое всегда вкусное, а котлеты, как домашние, настоящие котлеты. И за весь обед недорого платить придётся, кстати.
Они перекусили. Убрали еду и поехали. Андрей даже отдохнуть не захотел. Он только покурил, не спеша, и добавил при этом, что от получаса дрёмы пользы для себя не видит, а вот разоспаться как раз может. Разоспишься, сказал, тогда в столовую можем не успеть, до пяти она. А так мы долетим сейчас и оглянуться, мол, не успеешь. По такой-то дороге чего бы нам не лететь? Удовольствие одно, а не дорога. Не чета она той, по которой до сюда добирались, чтобы дорожникам пусто было.
Ехали-болтали. О рыбалке, на речке Кокшеньге, где Витя (первый раз взявший в руки спиннинг) отошёл от Андрея, сидевшего у тлеющего, уже под утро, костра. Витя пошёл всего лишь потренироваться забрасывать блесну, а на второй же заброс выудил хорошего окуня. Андрюха, как опытный спиннингист, много тогда щук натаскал… Вспоминали и о другой их совместной рыбалке, уже на Устье. Тогда прошли проливные августовские дожди, лившие несколько дней кряду. Вода в реке поднялась. Течение у реки Устьи всегда было сильное, без паводка дождевого, а тут они ещё решили проскочить на лодке какое-то узкое место, между каменной грядой и берегом, там вода вообще бурлила, как сумасшедшая… Мотор заглушили и приподняли, чтобы о камни, в случае чего, не задеть. Андрей сидел на корме, возле мотора, а Витя встал на носу лодки. Стали они подходить к самому узкому месту. Витя взял багор в руки, чтобы оттолкнуться от берега и подправить лодку в нужное направление... Багор воткнулся в землю, зацепился там за что-то – и нет Вити! Течение обалденное, напор страшный, перед выходом воды на простор, на широкое место. Лодку быстро пронесло через узкость – Андрей на корме, а Вити нет! Андрюха оглянулся и не знал что делать, то ли помочь как-то, чем-то, свояку своему, то ли ржать! Витю вода прёт, в спину и в задницу толкает, унести в реку хочет (как он только успел за куст уцепиться на берегу, не понятно было!) Он, за куст цепляется, соскальзывает опять в воду, на берег снова ползёт, уже на карачках. Андрюха мотор завёл, развернулся скоренько, против стремнины лодку направил, к берегу потихоньку подплыл... Витя, весь мокрый, грязнущий, в лодку залез... Лица на Вите нет, растерянность одна от неожиданности!
- Ты, как? - спросил Андрей,: - Всё цело? Как ты в воде-то оказался? Я за камнями следил, чтобы лодку не пропороть, да мотором о них не удариться! Голову повернул, а тебя нет уже!
- Как, как! Хрен его знает, как! Оттолкнулся от берега, а багор крюком за что-то зацепился! Надо было весло лучше взять, да я подумал, что вдруг они тебе пригодятся самому...
- Так зачем же ты на самый нос-то влез? Стоял бы в лодке!
- Да на носу лодки и стоять удобнее, и до берега ближе...
Картина ещё та! Какая уж там после этого рыбалка по полной воде – домой бы скорее! Выпить да согреться, снаружи и изнутри…
Перебирая воспоминания, они вдруг оба осознали одну простую, но очень важную для себя вещь: несмотря на то, что виделись они по нескольку дней в году (во время отпусков того и другого) им обоим есть немало что вспомнить и о чём поговорить. Например, вспомнили ещё про сено для коровы, которую держали отец и мать Андрея. Павел Николаевич попросил сына Андрея помочь ему сено перевезти, а Витя решил пойти с ними, а вдруг, мол, пригожусь. И действительно пригодился. Он так ловко и главное быстро обтянул туго-натуго копну сена на телеге, что поразился этому даже старый, но крепкий ещё отец Андрея:
- Так тока в старину сено обтягивали – я и то уж позабыл, как это делается. А ты откудова знашь про такие узлы-обтяжки?! Молодой ведь ишшо совсем – али научил кто? - похвалил и спросил дядя Паша Витю.
- В ШМухе научили. В мореходной школе, на морской практике узлы изучали, вот я и вспомнил про огоны. Огон на верёвке сделаешь, в нужном месте, а после него, дальше на верёвке, только конец у неё нужно длинный оставлять… Вот его-то под балку, на телеге, пропустишь, обведёшь её и вернёшь верёвку назад, в тот огон просунешь. После снова под балку заведёшь – получается что-то вроде ручной талёвки. Усилие натяжения верёвки при этом удваивается. Ты тянешь верёвку с такой же силой, как и до огона, а из-за него верёвка натягивается в два раза туже. На балке потом конец верёвки «выбленкой со шлагом» - узел такой – завяжешь и полный порядок! – увидев, что отец с сыном плохо поняли о чём пошла речь, он пояснил: - Выбленочный узел такой есть. К нему ещё один шлаг добавляется, то есть ещё один оборот вокруг балки добавить только надо. Вот таким узлом завязал - с петлёй вокруг верёвки, чтобы развязывать потом было легче. И всё. - Витя объяснял, а Андрей смотрел удивлённо-восторженным взглядом на него, как на какого-нибудь заезжего фокусника.
- Хитро придумано. Ты, Андрюха поучись, да запомни, можа и пригодится когда. - сказал дядя Паша сыну.
Узлов Витя помнил много, пользовался только ими нечасто. Но когда надо было, вот как с сеном этим, они его выручали. В жизни всякие знания и навыки, время от времени, пригождаются. Вот и здесь так получилось, но в глазах Андрея Витя прибавлял и прибавлял себе авторитета, Андрей ведь был на семь лет старше, как-никак…
Вспоминали они и недавнюю жизнь в Кохановке, как её не вспомнить?! Как в 80-ом году к Крапивиным приехала большая делегация ближайших родственников: Валины мама с отцом, старшая сестра Люба с мужем, то есть вот с ним, с Андреем, средняя сестра Нина, с мужем Толиком и дочкой Снежаной. Радости было у всех! И страху в первые минуты тоже, а куда же их всех спать укладывать на ночь, если вдруг полы не высохли, в свежевыкрашенной новой, только что полученной квартире-четвертушке?! Витя с Валей к тому моменту тоже жили в «четвертушке» - дом такой, одноэтажный, разделённый на четыре однокомнатные квартиры. Два крыльца с одной стороны дома, два с другой. По крыльцу на квартиру. Но первая отличалась от второй тем, что была очень маленькая, в аккурат на двоих. Поднимаешься на крыльцо – дом-то на уклоне стоял и крыльцо у них было высокое. Заходишь в небольшой коридорчик. За ним была кухонька метров семь, не больше. Из неё шёл дверной проём, без самой двери, в комнату метров тринадцать-четырнадцать. И кухня и комната были вытянутыми к окнам – по одному окну на каждую. Всё это называлось квартирой.
За полы в новой, «расширенной», недавно полученной «четвертушке» они боялись потому, что красили их прямо перед приездом, считай. Вот краска могла ещё и не просохнуть. Но, Валя, вместе с гостями (пожелавшими тут же поглядеть на новое жильё) сходили туда и убедились, что полы успели высохнуть, и все успокоились – ночевать было где...
Что же, из себя, представляла «расширенная четвертушка»? Это означало, что прежние жильцы, проявив смекалку и приложив к ней соответствующие руки, из коридорчика сделали, совсем крохотную, спаленку (видно для детей или кого-то другого из семьи – мамы например или бабушки). Напротив спаленки, в кухне, сделали дверной проём, уже с дверью, чтобы холод в квартиру не поступал из веранды… Благо, что вход с крыльца в коридор у той квартиры удобно располагался – по центру общего дома, а не с угла, как у той, в которой жили Витя с Валей. Дом стоял почти на ровной площадке, а не косогоре – это тоже очень важно. Поэтому к прорубленному проёму из кухни, а теперь уже фактически к двери, была пристроена веранда. Получилось: веранда, вход в кухню, а из кухни вели входы в две комнаты. Одна комната была квадратная и большая – метров семнадцать, а вторая маленькая, два метра на три. Квартира эта - давно стояла пустовала, но её, как видно, берегли для кого-то и раньше никому не отдавали. Но Витя так хорошо себя зарекомендовал с самого же начала работы, что управляющий «Сельхозтехникой», Василий Григорьевич Сербин, уже через полтора месяца Витиной работы, перевёл его, сначала, в цех по изготовлению вентиляторов , а через три месяца вообще поставил Витю бригадиром «Спец-цеха». Ну, а затем, спустя ещё два месяца, решил отдать ему и эту квартиру.
Сама же квартира была в ужасном состоянии. В потолке, в одном месте (после сильного дождя) обвалился большой кусок штукатурки – видимо протекло очень сильно, через чердачное окно. Обои были старые, а по низу их ещё ободрали крысы. Соседи всё же потравили их, под полом, недавно видно, так что одна из них лежала возле стены, в маленькой комнате. Печь, а точнее сказать плита от неё, была сильно треснувшая и без кружков. К тому же, под чугунной плитой кирпичи выгорели , раскрошились и осыпались, а нескольких штук вообще не хватало. Вид у квартирки был неприглядный, конечно. Ожидая скорого приезда гостей, новосёлы живо взялись за ремонт, вечерами и в выходные. Но едва-едва только успели заделать дыру в потолке, побелить везде, обои новые везде поклеить и за день до приезда гостей покрасить полы. Особенно переживали за веранду, через которую надо будет проходить в кухню – пол там был цементный, а стены из самана (смесь соломы и глины). Но и там всё просохло – дни стояли жаркие. Сидя, вечером, за праздничным столом, отмечая встречу, гости сразу же дружно постановили: оказать всевозможную помощь в ремонте квартиры. А кроме покраски окон и дверей нужно было ещё построить сарай. Так что приехали отдыхать, а попали на работу. Отговаривать их было бессмысленно. Не беспокойтесь, говорили они, толпа большая у нас, и отдохнуть успеем и помочь тоже надо. Сёстры красили окна, мужчины и рыбачить успевали, и траншею под фундамент рыть, под сарай. Его планировали строить из ракушняка (камень известковый такой, напиленный 30х30х50). Потом фундамент залили и выложили стены. В общем, под крышу подвести успели,а остальное Витя доделывал сам. Пристроил к нему, сбоку, курятник, из самана. Клеток для кроликов понастроил, рядом с ним. Его отец прибавил ему лишних хлопот — у какого-то хорошего знакомого, то ли выпросил, то ли выкупил, по дешёвке, кроля и крольчиху. А она уже и брюхатая оказалась, вскорости должна была приплод принести... Витина мама привезла им, утят — крохотных совсем... Ставок же был теперь совсем рядом, через огород, который к нему спускался. Витя отбивался от всего этого хозяйства, как мог, но разве родителей переубедишь?
- Да что ты заладил, не надо, не надо?! Надо!!! Куры будут яйца нести, самих их будете резать. Петушков в первую очередь! Для меня только одного лишнего оставьте, я потом выберу, какого. А то у нас беспутный какой-то. Выпущу его с курами погулять, а его соседский петух и начинает гонять вокруг наших сараев. Я уж его и горохом, на водке настоянным, кормила — бесполезно! Надо будет его заменить, а самого зарубить, раз он такой непутёвый. А утки?! Да ты знаешь ли, какие они вкусные, когда их с картошечкой потушишь?! У-у, пальчики оближешь!
- Да мне же их кормить нечем! Понимаете вы это или нет?! - возражал Витя.
- Понимаем. Мы-то всё понимаем! Это ты ничего понять не хочешь! Разве в селе живут без домашнего хозяйства, а, дурья твоя голова?! Ты погляди на него, отец! - обращалась она к мужу,: - Ну, в кого он такой уродился? На Сейме ему корова мешала, а здесь никого держать не хочет!
- Не надо, не надо ля-ля здесь разводить! Мы цыплят согласились взять? Согласились! Выпаривали их на электробинте, который под тряпкой у них работал сутками, пока не перегорел! Хорошо, что перо у них уже вылезать стало, к тому времени. Клушку я вам привезу, не бойтесь... Где твоя клушка?!
- А я виновата что ли, что она квохтала, квохтала и перестала? Вырастили ведь! Вон уже какие бегают! И утят поднимете! А кормить? Они сами на ставке прокормятся!
- Нет, мать, ты тут не права! - вмешался отец.: - Если они по ставку плавать будут, то мясо тиной провоняет! Надо их возле сарая пристроить, сеткой-рабицей закуток отгородить, корыто старое вкопать и пусть себе растут! На ставке они и потеряться могут! Чего потом за ними бегать по всему берегу? Почти 5 километров, как-никак, умаешься!
- Во-во, я и говорю! Бегать некогда, а кормить нечем! Зачем нам лишняя морока и головная боль?!
- Как это нечем кормить? А для кого же мы кукурузу сажали? На огороде вашем, на старой квартире. И отец ещё участок, отдельный, засадил, для чего? Мы что ли будем её есть, кукурузу эту? - ворчала мать.: - Потерпи немного, мы на пенсию выйдем и сюда переедем жить, а вы в Ананьев поедете, в нашу квартиру! Валя там в больницу устроится работать, ты сюда будешь ездить, машина же возит сюда людей из города? Возит! А не то на мотоцикле будешь приезжать, зря что ли ты его купил?
- Я его купил, чтобы к вам было удобнее добираться! От автобуса не зависеть, который то ходит, то не ходит! Да и ходит-то три раза в день! А до пенсии вашей ещё о-го-го сколько! Пахать и пахать! Чего вы мне мозги пудрите? Переедем, поменяемся!! Заманили сюда, придуманными квартирами, хватит! Получил уже, спасибо, папа! Где твой консервный завод, на котором квартиры сначала строят для работников, а? Я же говорил вам, что враньё всё это, а вы с Валей, в один голос, поедем, поедем!!! Приехали! Вот, полюбуйтесь! А теперь хотите, чтобы меня здесь ваши куры, утки и кролики сожрали?! Я пожить ещё хочу, понятно вам это или нет?!
- Так что же ты на всём покупном жить собрался? В селе жить и скотину не иметь? Люди вон и свиней держат, и коров, а он кролей боится! Сожрут они его видите ли! Травы накосить лень?! Отец всю жизнь косил! И не копёшку для кроликов, а стожищи огроменные! Корова с телёнком — это тебе не кролики! Что ты за лентяй у нас такой вырос?!
- Я лентяй?! Я?! Где я тут травы накосить могу?! Где?! На Сейме из-за этого корову на мясо сдали! Не из-за меня вовсе! Так мне теперь тут, как вам тогда, голову ломать не хватало, где траву искать?! Надоело всё это! На-до-е-ло! Отстаньте вы от меня!
- Так люди же как-то держат коров, сынок? Где-то находят для них траву? И ты найдёшь, коли захочешь!
- Люди-люди!! Три коровы на село, длиною в 6-ть км — это стадо?!! Ты бы на ферму сходила, посмотрела, какие там коровы? А это совхоз, как-никак! Все поля вокруг ему принадлежат! Чего же прокормить-то их не могут?! Зачем нас снимают с работы и заставляют косить для них камыш? Не траву на полях, а камыш, ты слышишь меня?! Достали вы меня уже! Достали, понятно?! Не хочу я воровать, как Васька Боднарь! Корма с фермы тащи! Кукурузу с полей, тащи! Зерно, во время уборки, тащи! Этим - они своих гусей, индюков, поросят выкармливают! Ты понимаешь это или нет?! Они тут все сваты, кумовья, родня, дальняя и близкая! Они родились и выросли здесь, а мы, с Валей, с вами, для них кацапы, понаихавшие на их ридну Краину! Это в городе вам никто так не говорит, а нам тут постоянно напоминают! Чего, мол, вы сюда припёрлись? Что, в России жизнь нищая? Выпить нечего, да и закусить тоже? Горилки нашей захотели, с салом?! А сами в горилку то карбит положат, то древесный спирт! То бузину, в брагу! Пейте, травитесь, раз уж понаихалы!!! Кой чёрт нас сюда занёс?! Лучше бы на севере жили, чем здесь!
- А мы с отцом так радовались... что вы теперь рядышком! Нам же с ним тоже не сладко, но живём же, куда деваться? Люди... Ну, что люди? Болтают и пусть болтают. Поменьше слушай их болтовню! Нас с отцом, на Сейме твоей, тоже куркулями обзывали! Думали, раз мы корову держим и молоко продаём, так мы богачи! Богачи, как же... А то ты не помнишь, какие мы богачи были? Три литра молока продашь — это девяносто копеек всего, а они думали, мы червонцы огребаем... На чужой роток не накинешь платок, сынок. Комбикорма и отрубей не достать было! Кормили корову сеном, картошкой и хлебом... Куда деваться-то было? Зато вы на своём молочке выросли! На жирнющем и натуральном, а не на порошковом! Как вспомню нашу Дочку, так плакать хочется! Слёзы сами текут! Прости ты нас, Доченька, пришлось тебя на мясокомбинат свезти! Прости, Христа ради!.. Чего ты мать расстраиваешь, вечно?! Никто тебя воровать не заставляет! Мы с отцом поможем, чем сможем... Только потерпите до нашей пенсии, живите тут, рядышком...- мать замолчала и задумалась. А когда Валя вышла во двор, сказала тихо: - Пробовали мы тогда, на Сейме-то, перед нашим отъездом, квартиру за тобой оставить... Какое там, чуть до драки с соседкой не дошло! Права не имеете! Жаловаться в завком буду! Квартира мельзаводу принадлежит, а там и так жилья не хватает! Своим сыночкам, видать её ладила... Но и им не досталась, вот ведь как... Чтобы её за тобой закрепить, нужно было твоего возвращения из армии ждать, два года считай. Ты же тогда только ушёл... А как мы без отца? Куда он, туда и мы. Думали, что и ты здесь обживёшься потом, привыкнешь. А ты, с друзьями, в Архангельск подался... Тогда, по приезде сюда, тебе что-то не понравилось! Сейчас опять смотрю, готов сбежать отсюда. Почему, сынок?
- Не знаю, мама. Мне лесов и рек не хватает, как в средней полосе! А здесь? Пыльно тут очень... И грязи много... Чернозём здешний отмывается тяжело...
- Знали бы мы тогда, что через год всё это бросать – можно было бы и не корячиться, без него бы вы прожили. - сказал Андрей.: – Лучше бы рыбу ловили – карася там море было. И клевал круглый день. Без перерывов дербанил. Ну, ясно, что утром и вечером лучше брал, но всё же и днём не переставал. А у нас, на Устье, если утренний клёв проспал, то жди до вечера.
- Да, карась, карп. Ты просто не знаешь ещё, сколько там того карпа было, оказывается. До моего приезда ещё. Когда мы стали жить в той Кохановке, его уж загубить успели! Где-то за год до меня. Когда вы приезжали, я ещё и сам не знал – мне позже уже сосед, дядя Вова Вовк рассказал, однажды. Он за одну ночь килограмм 120 карпа поймал, на закидушку – это леска 0,5 (а то и единица) толщиной. На конце у неё привязывалась пластина свинцовая 5х5см. По четырём углам, той пластины, поводки с маленькими тройниками или большими крючками – у кого что было под рукой. На пластину вырезали квадратик макухи – это давленый жмых от семечек, который остаётся при выдавливании растительного масла из семечек. Прижимают его резинкой, сделанной из велосипедной камеры. В макуху, по углам, втыкают крючки и закидывают в ставок. Закинут их штуки три и сидят, ждут, когда макуха от воды размокнет. А у неё запах обалденный. Карп на запах подходит, макуху размокшую начинает сосать-заглатывать. Естественно, какой-нибудь крючок да и засосёт с макухой. Дядя Вова рассказывал: вижу, говорит, леска у палочки сигнальной ослабла совсем – клюнуло значит. Потянул, а она не тянется, как зацепил вроде за что. Потом пошла, с трудом, говорит. Вытащил, а там карп килограмм на десять-одиннадцать. Девять штук таких за ночь вытянул. Не поленился их безменом перевешать. Самый малый на десять кило потянул, а все вместе - на сто двадцать набралось. Во, какие дураки там были, за год до меня!
- Ни фига, себе! Эх, не довелось таких поудить. А девались-то они куда? Выловили сетями что ли? – спросил Андрюха, сожалея, что не довелось ему таких карпов поудить.
- Мне тоже не довелось таких половить. На кило восемьсот поймал, разок, одного и всё. Да ещё Толян Левинский, из бригады моей, на четыре с половиной подцепил как-то раз, на удочку – показывал мне его и хвастался. Делись-то куда? Да от лени и глупости извели. Ставок наливной ведь был. Дождями да снегом стаявшим пополнялся, а не родниками, как в Шимкове, который в десяти километрах от Кохановки был. Ну, а раз наливной , то зимой в нём проруби в студёные зимы прорубали – для воздуха. Человека нанимали специально для этого – ставок же длинный, шесть км, прорубей много надо. А за год до меня не нашли никого, видно, или забыли, а может денег мало платили – человек и отказался, кто знает. Может зиму ждали тёплую, а она суровой оказалась? Только когда лёд по весне сходить стал, там столько карпа повсплывало! Люди для свиней брали-брали, да всего не выбрали. Тухлятиной воняло, говорили, будь здоров! Зато ракам раздолье было. А одна дура, с икрой, говорили, не меньше пуда на вид была – хрюшка такая. Во, какие там карпы водились. Да извели, бараны! А потом закупали молька, где-то, и запускали, для роста и размножения… - рассказывал Витя.
- А карась, что же не перевёлся?! - спросил Андрей?.
- Карась он более живучий. В ил видать забился и там воздух себе находил – выжил. - ответил Витя. Чуток подумал и продолжил. : - Народ там, я тебе скажу…В Кохановке той…Все живут по каким-то своим, самими писанными законам. Сплошное кумовство кругом. Без копейки, не поданной, не приплаченной, пальцем не ворохнут. Подойдёт, бывало, ко мне кто-нибудь, с лопатой ли, граблями или с сапой – тяпкой по-нашему, только угол наклона не 90 градусов, как у нашей тяпки, а круче в два раза. Подвари-ка мне вот тут, попросит, где треснуло или лопнуло, или отломилось что. Работы мне -полуавтоматом – секунды, представляешь?! А он мне 25 коп суёт. Не надо, говорю ему, ничего, я же почти ничего не делал. Бери-бери, говорит, на пиво пригодятся. Хитрые все гады. Хитрые и жадноватые. - Витя закурил. Воспоминания о жизни в Кохановке наплыли на него и захлестнули.
- Ну, что жадные понятно. Их и у нас хватает. А с чего ты решил, что они хитрые? - Андрею захотелось чуть-чуть заглянуть в Витину голову, ход его мыслей понять. Витя хоть и был его младше, а впечатление было такое, что всё наоборот – это он, Андрей, младше Вити. Витя и знал намного больше. И думал, как-то иначе, обо всём и обо всех. И оценки людям «выставлял» по какой-то особенной шкале, по своей.: – Ну, как вот он определил, что все они там хитрые? Человек ему работу оплатил, а он его хитрым обозвал. Мудришь ты что-то, Витя, ой мудришь! Что он, мало заплатил что ли? Так там поди и правда работа плёвая была, но на пиво же дали?! У нас-то наоборот - и спросишь не дадут! А он…
- А ты думаешь зря что ли он мне эти 25 копеек совал? - спросил ехидно Витя.: - Как бы не так! Понимаешь Андрюха…я, когда туда приехал, думал что за границу попал. Вот ей-ей! Ничего понять там не мог, что за люди вокруг? Только на работу вышел, а меня вечерами поставили работать, из-за нехватки сварочных аппаратов в рем-цехе… Два дневных сварщика уходили домой и их аппараты освобождались. Так вот, слышу, как-то, в стороне от меня, у второго аппарата, кто-то негромко разговор ведёт с кем-то. Мне-то из-за ширмы не видать, а слышно хорошо. Один другого уговаривает: подвари, мол, мне чего-то там, ты же можешь…Я видел, как ты себе чего-то подваривал. А второй ему значит: да не умею я вовсе ничего…И не варил, а капнул только чуть-чуть. Я-то всё слышу, но не иду – человек я новый там, только на работе появился. Не просят меня ни о чём, так чего же думаю самому соваться? Надо бы было – подошли и попросили бы, а так… Короче один второго уговорил-таки. Тот там чего-то сверкал-сверкал, сверкал-сверкал. На тебе, говорит, получай! А второй ему, слышу, отвечает: ну ты и наварил…срани какой-то наделал… Тот, который приварил, слышу, хренотень эту на пол поставил. Что говорит, не нравится?! Ногой по ней, слышу, пнул – оно всё там и развалилось! – Витя и Андрей расхохотались. : - Вот я и говорю тебе, что они, без копейки в кармане, ни к кому не подойдут и сами никому ничего не сделают! Нам огороды должны были вспахать. Это уже весной было, попозже. «Сельхозтехника» за трактор, за работу тракториста, колхозу деньги перевела, оплатила. Смотрю, как-то утром, трактор на огородах появился и пашет. Меня к той поре уже в «спец-цех» перевели, а из него хорошо огороды видно было. Пашет он, пашет себе… Ну, думаю, вовремя он приехал – со снежком перепашет, влаги в земле побольше будет. На обед пошёл мимо огорода своего, а он не вспаханный, один, остался! Что думаю за дела, в списки что ли не занесли? Забыли, что жилец новый у сэли объявился?! - Витя нарочно сказал «у сэли» - хотел как бы со стороны послушать, как эти слова прозвучат из его уст. Улыбнулся себе молча: - Я уже тогда про себя подумал, да… хохол из тебя вряд ли когда получится. И не столько даже по говору, сколько по образу жизни и мыслей твоих… - махнул я на всё рукой, сверху вниз – дескать поживём, увидим, - чего теперь?! И пошёл обедать… А разобравшись со списком, после обеда, в конторе, я в бригаде потом узнал от местного «Стар`ого» (бывшего бригадира сварщиков «спец-цеха») в чём там была причина. Оказалось, что трактористу нужно было «положить на лапу» «красненькую» - десять рублей то есть.: - Это за что же ему? Ведь за трактор, вместе с работой тракториста уже оплачено «Сельхозтехникой»! - возмутился я тогда.
- Э-э! – сказал мне Левинский старший, : - Ну мало ли что оплачено – то зарплата. А он ещё навар хочет поиметь! Даром он что ли на «Жигулях» своих собственных разъезжает?! Тут брат ты мой, все так живут! Кукурузу для свиней и птицы домашней - с полей. Помидоры и огурцы для закрутки – с полей. Корма запаренные для коров на ферме колхозной – домой, своим кабаньчикам! Тут брат, иначе не живут! Зато посмотри, по всему селу, через хату «Москвич», «Урал», «Жигуль», «Днепр»… И так до конца села… Тащат все!!! Кто чего может, тот то и тащит! И тебе ничего не будут делать без «добавки»…Я когда сюда перебрался с женой и детьми, из Мурманска, тоже первое время недоумевал и злился. А потом привык. Стал делать, как они. Живу… - он закончил каким-то оправдывающимся голосом, а куда, мол, денешься?!
Тракторист и в самом деле требовал – именно требовал - «добавки» и хотел не трёшник, не пятёрку, а «красненькую» - червонец ему подавай! На предложенную Витей сперва бутылку самогона, он ответил, что самогон у него свой дома имеется, да и не пьёт он совсем, а продаёт только!!! Предложил и Вите у него покупать, да тот отказался. У Вити тогда, перед получкой, червонца не набралось, так этот тракторист, за поданную «пятёрку», так перепахал Витин огород, что тот потом ахал и охал неделю, разбивая лопатой огромные куски чернозёма. Хорошо ещё, что на соседний участок, в конце той недели, приехал, на лошади с телегой и бороной на ней, мужик какой-то. Он пообещал за «пятерик» (вышла всё же десятка – да ещё с лишними хлопотами) взборонить Витин огород.
- Но только, при условии, что и ты мне поможешь, когда я соседке твоей огород боронить закончу, хорошо? - взял он с Вити слово.
Закончив боронить соседкин огород, он подошёл к Вите:
- Ну что, пойдём с соседки деньги требовать…- вздохнул мужик обречённо.: - При тебе может и отдаст. А может и нет, кто её знает?! Пьянчугу эту…
Постучав в дверь, вошли в квартиру соседки Гали Пацанюк – она жила напротив Вити, во второй половине дома.
- Галя… Ну, я это… Боронить закончил, давай расплачиваться… - как-то уж очень робко заговорил, среднего роста, щупловатый на вид, мужичок.
- А чё расплачиваться-то? Разок дам, да и всё. – Галя Пацанюк стояла в кухне у стола и крошила на нём овощи на суп или второе (Витя не разглядел как следует, обалдев от ответа соседки.) А та даже не поворачивала своё лицо к собеседнику, просто буркнула эти слова, сипловато-хриплым голосом.
- Ну, это ты брось! У тебя для этого дела муж вроде бы вернулся. Или ещё нет? Но всё одно, деньги давай, без этого-самого, не выдумывай лишнего. Ты деньги показывала, подряжая меня? Вот и доставай их. - продолжал мужичок, пытаясь её усовестить и образумить.
- Сказала, дам раз, значит дам! Какие нах..рен деньги?! – она, наконец-то, посмотрела в сторону вошедшего и запнулась языком на ругательстве, увидев Витю.: - Нету у меня денег. Извела уже. Пятёрка была, да сплыла. Так что выбирай: или разок…или так проваливай на…!
Андрюха уткнулся носом в «баранку» машины и давился от смеха, обхватив руль двумя руками и изредка посматривал вперёд на пустую, в этот момент, дорогу. Следил только, как бы не вильнуть влево-вправо. А Витя, даже сейчас слегка покраснев от стыда, досказал, умирающему от смеха Андрею, о том, как он выскочил тогда из квартиры со словами: да ну вас – разбирайтесь сами!
- Ты не видел её…соседку-то мою, когда приезжали вы все к нам?! - Витю самого уже разбирал смех, передавшийся ему от Андрея.: – Не встречались разве? Нигде даже не столкнулись? А жаль.! Ну-да, она же тогда уже в больнице «конюхом» работала. В хозяйстве больницы. Я сейчас скажу, а ты хоть верь, хоть не верь! Ты представляешь?..
- Не-ет! Не представляю… Ты меня и так уже уморил! Ну, давай-давай! Трави дальше! - Андрей всё никак не мог успокоиться.
- Ты только представь себе, на минутку, мою соседку и ты поймёшь, что я тебе хочу сказать. Она невысокая – мне ниже плеча, пожалуй, будет. Нежирная и не толстая, так…средней комплекции женщина. А за ночь, «на спор», могла выпить ведро красного самодельного вина! Представляешь?! Мне мужики рассказали сразу же, когда я к ним в цех пришёл, вернее меня к ним добавили, после того, как эту Галю выгнали-уволили из бригады. Она передо мной в бригаде сварщицей работала – стояла «на прихватках». Ну, это не сварной шов надо делать, а прихватить только. Вот она и стояла «на прихватках» - «улитки» к днищу «стакана» прихватывала. Я не буду тебе подробно объяснять, что там к чему – долго это. Поясню чуть-чуть только, что в «стакан» вентилятора поступает сырая трава. Из него трава, через «воронку в стакане», попадает в «улитку». Там её крошит и размельчает в труху, своими лопастями, «крыльчатка», которую вращает мотор сверху всего вентилятора. «Крыльчатка» же и выталкивает, своей силой, эту труху - через специальное окно в «улитке» - очевидно в какой-то короб, но мы их не делали, не знаю во что точно, догадываюсь только. Из короба – эта сырая масса трухи каким-то образом должна потом попасть в «сушилку» и превратиться в порошок - сушёную травяную массу. Вот. Так вот дальше. У «стакана» «дно» было толщиной 6-8 мм.. Да и у «улитки» толщина – не жестяная банка, а 2-3мм. Я это к тому, что не так уж быстро их прожжёшь, особенно «дно» «стакана». А эта Галя…Дело-то к Новому году шло – вот-вот календарный рабочий год закончится. Она «на-спор», с кем-то из мужиков, взялась - за ночь – ведро, 10-ти литровое, вина выпить! Не сухого! Креплёного «молотка» , представь, а?! Меня, как-то раз, с литра этого «молотка» - унесло! Это когда Толян Левинский пришёл ко мне с трёхлитровой банкой «молотка» этого, чтобы познакомиться поближе со мной. Мы с этого «молоточка» - «познакомились»!!.. В банке ещё с литр оставалось, а Толян уже такую ахинею понёс, что я (сам-то на ногах уже еле стоявший) выставил его за дверь, от греха подальше, с вином его вместе! И отрубился к лешему. «Молоток» он и есть «молоток» - не зря его так прозвали! А эта - публично - заявила всем, что ведро, мол, выпью! Вы, говорит, купите мне его только и проверяйте потом, сколько хотите. Если не выпью – откуплю. Тогда бы откупила – деньги в цехе хорошие зарабатывали. Ну, мужики и загорелись! Скинулись по «рваному» и купили ей ведро вина. И что ты думаешь? Выпила! За ночь, выпила ведро! Одна – муж у ней тогда ещё в ЛТП лечился. Она, сперва, выпила сколько смогла. Отрубилась. А дальше, говорят, как сомнамбула была. Поспит, встанет, выпьет. Поспит, встанет, выпьет. И так до самого дна в ведре! Ты понял?! Правда, на утро пришла никакусенькая на работу. Её гонят домой, а она ни в какую! Не соображала вообще! За ней не доглядели чуток, так она хвать держак с электродом и к вентилятору. Он уж собранный был - всё прихвачено уже, сварки полуавтоматом стоял-дожидался! А она - еще прихватывать полезла… и уснула, под маской-то! Представляешь?! Галя на «улитке спит! Держак в руке, а электрод не «замкнул» и продолжил гореть! Дым валит, электрод режет, а Галя спит! Мужики хватились, от дымищи кругом, подскочили к ней, сняли. А в «стакане» уже дыра, с кулачок! Вот такая она сварщица! Была сварщица – выгнали её тут же. Её выгнали, а меня вместо неё. Да! С чего начал-то. Она же - почётный донор оказалось! Прикинь! Я как-то в больницу, зачем-то, заглянул – батюшки мои! Гляжу, там доска с фотографиями. С доски смотрит Галя. Я глаза поднял… Над доской надпись – «Наши почётные доноры!» Ну, думаю и доноры у нас!… Она же вместо крови «молоток» сдаёт! Куда в больнице смотрят, думаю?! А они там никуда не смотрели – Кохановка! Одно слово – Кохановка!
Витю несло и несло по волнам воспоминаний. А Андрей, похоже, и про дорогу совсем забыл, смотрел больше на рассказчика, искоса следя за дорогой. Какой тут сон и дрёма, когда Витя рассказывает такие невероятные вещи?! А тот продолжал удивлять:
- Эта Галя Пацанюк… - он закурил и выдохнул длинную струю дыма.: - Эта Галя, после работы сварщицей, пошла работать на ферму. Скотником… Скотницей устроилась туда. Я как-то раз пошёл червей на ферме набрать, в «яслях», в которых корм коровам раскладывали…
- Где набрать? В «яслях»?! Это в кормушках что ли, куда корм коровам раздают?! Откуда там черви?! - удивился Андрей!
- Откуда-откуда? Оттуда. Коровы в стойлах стоят худющие, грязные, ревут – жрать просят! А кто им даст пожрать? И чего? Рядом с фермой стояли, конечно, большие такие полуцистерны. В них зерно и крупы распаривают, со свеклой, с комбикормом, картошкой и прочим. Это на виду – для начальства. А когда корма распарятся, слетаются со всех сторон села «вороны-стервятники»! С большими такими (из клеёнки столовой сшитыми) мешками. «Стервятники» на вроде Васи Боднаря – соседа, жившего напротив нашей новой квартиры. Набивают этим кормом мешок и тащат домой своим свиньям, индюкам, уткам, гусям, курам. И делают не меньше двух ходок! И это я только Васю видел, а сколько их ещё, кроме Васи было?… Ну, а коровкам выдавали только то, что останется после их захода. Да ещё бодыли кукурузные давали, рубленные. Разнесут эти остатки, с бодылями, по «яслям» - жрите! А что там жрать? Палки эти кукурузные – без витаминные? Вот и лежали те палки в кормушках, заполняя их на треть. Отвернёшь их, отдерёшь от дна, а там червей, мама не горюй! Насобираешь быстро баночку, перегноя этого добавишь и рыбачь себе неделю. - Витя всегда с жалостью и грустью вспоминал тех худющих и обосранных бурёнок.: - Какого от них удоя можно было ожидать – им до свежей травы бы дожить. У-у-уй! Да ведь и летом им травы было не видать, вот беда какая! Все-все поля были распаханы и засеяны! Нас самих специально вывозили два раза, на машине, на заготовку «зелёной массы»!!! Дадут два оплачиваемых дня и заготавливай! 400 кг «зелёной массы» на человека! За два дня, будь добр, травы бурёнкам заготовь. Не управился – в свой выходной пойдёшь добирать! А кому этого хочется?! А травы-то, в округе, взять негде! Всё-всё везде распахано и засеяно, все поля! Вот и лезли мы к ставку - болотную траву, с камышом пополам, косить. Потом в кузов её грузили, сырую, и машина увозила её в заготконтору, на весы. А перед отъездом машины ещё и накажем водителю Кардивару :
- Ты, Валера, нас не подводи! Лишних килограммчиков не лишай. Перед взвешиванием, у колоночки остановись и из шланга водичкой траву, в кузове, ещё полей. А то она по дороге обтечёт уже, полегчает. Лады?!
Витя вспоминал и вздыхал: - Э-хе-хе… Вот она, жизнь-то, какая, Андрюха. А ты говоришь… Ну что за страна у нас, а? Дурдом на дурдоме! А мы всё чего-то ждём?! Всё надеемся на что-то!!! На что? На что надеяться при такой жизни?! - Витя примолк. Ведь этот бардак, эти безобразия и дикости, позволительные разве что дикарям необразованным, давно рвали на части его легкоранимую душу. Эта горечь и боль в сердце требовали выплеска – иначе лопнет оно у него… Сердце его! Большое человеческое сердце - природа его таким наградила. Вот оно как бывает-то…
А Андрей, чего… Рулил Андрюха по дороге. Следил за полотном её и поглядывал на свояка. Видел, как искренне переживает тот и сочувствовал ему. От недавней ржачки и у него не осталось и следа. Он тоже видел много чего такого, только не умел просто выразить свои мысли…
- Вот живём мы, Андрюха, в своей стране – большой, огромной и могучей стране! Стране, которая победила Наполеона и Гитлера. Которая первой запустила Гагарина в Космос!... Вот эти слова все, Андрей… – Витя чуть примолк. И дальше заговорил с паузами: - Они, как тот вкусный… приятный… и манящий запах… заставляющий организм коров выделять желудочный сок и слюну!!! Они… слова эти… и нас тоже дурманят… заставляют нас думать о хорошем и приятном. Наполняют нас гордостью… А откроешь глаза и тут же очнёшься, как те бурёнки, от бодылей вонючих, под носом! Оглядишься вокруг… Матерь Божья! Да ты корова в стойле, на паршивой ферме! Худая, голодная, потому что все корма разворовали! И вся в говне, потому что ухаживают за тобой вот такие же Пацанючки!! И вокруг тебя – одно сплошное говно! Ну, как жить после этого спрашивается, а?! О-о-хо-хо…
- Ведь она, Андрей!.. Галя эта… Пацанючка эта - поганая!.. Я видел там на ферме. Стоит, стоит с вилами навозными… Руки тоже все в навозе. Её кто-то окликнул там – иди сюда, мол, помоги! Она вилы к столбу приставила и кричит, мол, иду-иду! Сама глазами шарит кругом – чем бы руки ополоснуть. Воды не увидела. Зато смотрит, ведро стоит с молоком – только что надоенное. Подошла и из него одной навозной рукой стала черпать молоко и на другую поливать! Она говённые свои ручёнки моет в молоке, которое нам будут потом продавать, как натуральное свежее молоко! Ну, и кто мы все, после этого?! Колючки мы в жопе все – правильно Сикорский сказал! - замолчал Витя.
- Витька опять разошёлся-распалился. Вот темперамент что делает с человеком!- подумал Андрей, а вслух спросил: - Какие ещё колючки? Ты о чём?
- А-а… Это зав больницы в Кохановке. Образованный человек, с институтским дипломом… Там, когда началась вся эта заваруха-то, из-за возвращения Вали на своё прежнее место, в «Сельхозтехнике» той… Макаренко – это новый управляющий «Сельхозтехникой»… Фамилия-то какая! Только фамилию другого Макаренко позорил, скотина… Он, чтобы протеже свою оставить на том месте, на котором Валя до декрета работала, предложил Вале идти работать по специальности - медсестрой. Я, говорит, с заведующим больницей договорился и тот согласен Вас взять, место в больнице для Вас есть. Моя-то дурочка уши и развесила - на слово поверила! Заявление об увольнении своём подписала и к Сикорскому. А тот… Я, говорит, в курсе Ваших проблем. Но у меня тоже есть проблемы – с жильём. Живу далекова-то – долго до работы добираться. А у Макаренко недавно парторг уволился и уехал. Квартира его как раз напротив больницы пустует, теперь. Вот пусть он мне её отдаст – раз уж вы у него такая колючка в жопе, тогда я вас приму!
Моя, вся в слезах, примчалась, рассказала мне… Я в амбицию – будут вам колючки!.. Это жить здесь, в Кохановке вашей, я привыкал трудно и долго, а уеду легко и быстро! Макаренко от своей… подстилки не отказался. Квартиру Сикорскому не отдал. И жену мою обратно тоже не взял. Сикор этот, поганый, тоже её к себе в больницу не устроил… Они похоже решили оба, что деваться нам с ней некуда. А раз мол такое дело, она под кого-нибудь-да всё равно ляжет… А я им обоим «болтом» по лбу – жаль что не насмерть! И укатили мы оттудова – от греха подальше. Шутки они, видишь ли, решили со мной пошутить. Я бы мог и с настоящим болтом, тёмной ночкой, кого-нибудь из них встретить-поговорить… Показал бы им колючку…
- Ну не бывает столько удивительных совпадений!!! Не бы-ва-ет! Ну. пусть меня не брали на работу, потому что вышел какой-то там Указ ЦК ! Согласен, бывает такое совпадение. Допустим! Но перед этим! Перед этим-то, какое могло быть совпадение, когда мою жену, после родов, не взяли па прежнее место работы?! Ведь это же чистейшее нарушение Закона – подсудное дело!!! А они не побоялись! А им там всем было на Закон наплевать! И судом их пытались урезонить – мол, высудим и вы жену восстановите! А они ей на это ответили – мы тебя тогда по статье «за несоответствие» потом уволим! Или другую какую причину найдём! Вот что это, что?! Как это называется и как это всё объяснить?.. Закон для них там был, что дышло, куда повернул, туда и вышло! Но, как так получилось, что следуя один за другим, случай за случаем… Как по уговору… Одни вдруг стали нарушать Закон, чтобы мы уехали! А другие, наоборот, не хотели нарушить его, чтобы я в посёлке жить не остался! Всё вело к тому, что я обязан был вернуться в Архангельск! Обязан и всё! Вот, три дня назад в посёлке, была одна сплошная невезуха! А приехал в Архангельск и тут же попёрло… Кажется, что останься я у Николая в комнате и совсем ничего не делай, а меня на завод всё равно бы как-нибудь устроили бы! Кто и как не знаю, а что было бы так – уверен! Господи, что за бардак у меня в голове, из-за этих дурацких совпадений?! Дались они мне! Вон, жена спит и ни о каких совпадениях не думает – проехали их давно уже. Чего ты себя мучаешь, чудо?! А как я усну, если из-за Коростеля всё это! Это он мне, гад, ни жить, ни спать не даёт! Днём он мне гадости подкидывает, а ночью я в них разбираться начинаю. Ведь это - всё из-за него! Убейте кто-нибудь меня, чтоб не мучился, а всё из-за него! Все невезения, а потом наоборот везения – это только чтобы мы с ним встретились и сдружились! Вот! Я псих, но это так! Э-э-э. Я скоро и правда чокнусь, из-за этого гада. Чего, зачем уж так-то? У-у, «Кряква» ты, «Кряква»! Ну и достал ты меня, после того, как я с завода ушёл, к тебе на работу… Ведь жил себе и жил, как нормальный человек! А тут выть охота! -Витя достал очередную сигарету. Прикурил. Выдохнул дым в направлении фрамуги. Посмотрел, как дым почти не утягивается в неё и вздохнул грустно-грустно:
- Дурак ты Витя! Отпахал бы вот вчера, дневную-то сменку на заводе, как раньше, и давно бы уже спал, не то что без мыслей дурацких своих, а и без задних ног спал бы уже, как убитый! - Витя сидел наклонившись, поставив локти на колени и поддерживая голову ладонями, с медленно, но верно, сходящими с них трудовыми мозолями.: – Да, это верно, пожалуй. Спал бы точно. - он грустил и скучал ещё по заводу. По понятной, по изученной, до тонкостей, работе. По понятным и простым напарникам-работягам. По понятному когда-то образу жизни своей, которая вдруг разом перевернулась с ног на голову. И теперь, в этой новой жизни, он как бы стоял на голове, не соображая, как же теперь куда-то можно пойти, когда ноги в воздухе. Опоры же ногам нет.: - Сил, к ночи, остаётся полно, а кругом вопросы, вопросы, вопросы… Слишком много вопросов ты любишь задавать себе Витя. Любопытный ты очень. И всё-то тебе нужно знать! Всё ему видите ли объясните-разъясните! Иди ты своей дорогой и не смущай никого своими глупостями! Сам вот не спишь, дурью маешься! И жене мешаешь, ведь видишь же, что будишь её своими вставаниями! Дружишь ты с Коростелём? Вот и дружи себе на здоровье! Завода всё равно уже считай что нет, ты же видел, что там творится теперь. Что зря вздыхать, всё равно поделать ничего нельзя! И нечего себя изводить, какая твоя вина в этом?! Иди себе по жизни, какой бы она ни была. Прими её такой, какая она есть и иди! - Витя немного успокоился, но усталости и тяжести век, манящих ко сну, он ещё не испытывал. Он вообще был «сова». Сколько книг перечитал он бессонными своими ночами! И работалось ему, последние года три-четыре на заводе, во вторую смену гораздо легче и приятнее, настолько, что когда его просили выйти в первую смену поработать неделю – он принимал это как наказание.
- Иди спать, иди! Как идти, когда «Кряква» сбивает постоянно! То вопросы по поводу своего поведения мне подкидывает – у меня аж волосы на голове шевелиться начинают, порой! То вообще в мою жизнь влезет так, что хоть стой хоть падай! Ну, на кой ляд ему нужно было меня с завода уводить, а?! Ну, вот зачем? Жили же до этого момента чудесно! Как люди жили! Праздники и Дни рожденья отмечали всегда вместе. Да что праздники?! Копейка лишняя у кого из нас вдруг заведётся – тут же к соседу-другану: давайте приходите к нам – гульнём маленько! И сидели веселились себе от души! Радости сколько было – друг в соседнем доме живёт и далеко ходить никуда не надо! По грибы ездили, в баню. А после неё, естественно, под грибочки-то свежие да жареные и бутылочку распить не грех! После баньки-то, сам бог велел «принять»! Какая красота была! - Витя вспомнил, в каком ладу они жили с Коростелём, когда-то... давным-давно... в прошлой жизни! И тем больше, от этого, резануло по душе, когда он сравнил прошлого Коростеля с нынешним.: - Нет, взял всё и испортил, гад! Припёрся на завод, не поленился. Уговаривать зачем-то стал, спьяну что ли? Он же выпивши пришёл тогда, вот видно мысли и стали у него от языка отставать: выронит фразу, а после думает, чего сказал. А назад отработать, задний ход дать, он не любит. Лучше врать станет, чего-нибудь, чтобы дураком не показаться, вот и заврался. А я тоже хорош, поддался на провокацию!- Витя припоминал детали того вечера.: - Я и сам же тогда расстроен был, а потом ещё и выпили. Но не помню, чтобы я у него чего-то просил! Я же не приставал к нему, мол, Витенька возьми меня Христа ради к себе! Он сам пришёл и заманил меня к себе, посулами своими погаными: работать будешь в два раза меньше, а получать в два раза больше! У-у паразит! Не зря он тогда(когда зазывал-то) глаза от меня прятал – знал что не будет такого! А всё одно зазывал! Ну как тут без вопроса обойтись? Зачем он меня к себе зазывал?! Чтобы принизить меня что ли?! Мало ему видите ли показалось того, что он уже побогаче стал жить? Так ему захотелось, чтобы я везде, при людях, в ладоши ему хлопал да приговаривал: «Молодец ты, друган – умеешь жить! Не то что я.» Так что ли?! Сам всегда везде начальству своему задницу лизал (видел я это – не слепой же. Так не моё это дело, думал, пусть лижет, раз ему это нравится. Ему вот нравится, а я терпеть этого не могу, к примеру.) Захотел он, чтобы и ему теперь кто-то задницу языком подтирал! Вот оно как! Решил начальником надо мной заделаться, а меня холуём при себе держать! То-то я смотрю, он трындычит и трындычит, каждый раз, «Надо же деньги куда-то вкладывать!» Я-то думал он хвастается, как обычно – любит он это дело, ой любит! Нет, не только хвастовство это, не просто бахвальство, как я думал. Он же мне этим, получается, открыто заявлял: - «Ты чего «братан», совсем что ли тупой?! Почему до тебя никак не допрёт, что денег у меня полно! Но! За просто так, я с тобой ими делиться не буду, нет! Мне денег не жалко, ты же не раз видел, что я не жмот. Вот только мне, почему-то, приходится ради них кому-то зад лизать! А ты, гордец, никому не желаешь подлизывать. А ты полижи-полижи! Как многие! Как я! Попроси денег-то! Дурачок горделивенький – я дам! Есть они у меня, есть! В отличие от тебя, придурка гордого!» - Витя как живого видел перед собой Коростеля. Он как бы стоял сейчас здесь, на кухне, и спрашивал Витю: - «Не хочешь?! Ну-ну, я ещё подожду. Жрать захочешь, или жена с детьми допекут, приползёшь! Как миленький приползёшь! На брюхе! Вот тогда и поговорим! А то ты хочешь и с деньгами быть и чистеньким оставаться! Не бывает так, не бывает, дорогой!»…
- Вот оно как! Что же до меня сразу-то не дошло?! - Витя даже вздохнул облегчённо.: - Я-то себе чуть голову не сломал, чего это друг мой стал таким, сразу же, как только я пришёл к нему на работу?! А он вот чего оказывается захотел?! Фу-у. Аж на душе легче стало. Ей-ей! С этой-то блажью, «Кряква», что тебе в голову залетела, я пожалуй управлюсь! – продолжал он думать,: - Немало я таких начальничков повидал, на своём рабочем пути! Тоже, бывало, напыжатся, раздуют щёки, прежде чем пустяк какой-нибудь разрешить! Ты что, мол, такое просишь? Да ты, мол, знаешь, что мне за такое будет вообще?! А самим только и нужно, чтобы их ещё разок-другой попросили! Чтобы, значит, важность их подчеркнуть! Поняли, мол, кто вы без меня – ноль без палочки! Не разрешу вот – и не сделаешь без моего разрешения ничего!.. Ай, «Кряква» ты, «Кряква»! Это ты, ко мне придёшь – тошно тебе без меня! Как в ШМухе той! Забыл? Не помнишь уже? Когда пожил-пожил сычом, да и потянуло тебя ко мне, а потому что надоел тебе единственный твой дружочек Лёшенька!
Лёша Кривов, тоже жил, тогда, в 76-ом, с ними в кубрике, когда учились в АМШ. Вообще-то их было тогда пятеро. Колька Нагорный (друг со школьной скамьи) – слева от входной двери. Женя Васин – слева у окна. Витька Коростель – справа у окна. Лёшка Кривов – справа от двери. А Крапивин спал по центру комнаты. Потом, после Нового года, на место Коростеля пришёл ещё один его школьный друг – Сашка Бахвальнов. А Коростелю, после регистрации брака с Веруней, разрешили жить в женском общежитии – им комнатку там выделили. Вот он и перебрался к жене, а его место занял Сашка, не поселившийся сразу же с друзьями по той причине, что прибыл самым первым и задолго до приезда Кольки и Витьки. Состав комнат был уже самопроизвольно сформирован. И Коля с Витей попали в один кубрик, фактически, случайно. Так вот Лёшенька тот – действительно был дурачок-дурачком! Как его вообще в школу мореходную взяли не понятно? Может кто и подсуетился за него, кто его знает? Сам он был из соседнего Северодвинска – это город в 40км от Архангельска. Слышали о таком? «Закрытый» на ту пору город, потому что в нём строили военные корабли и подводные лодки для страны. От роду Лёшеньке было 17 годков всего (их в группе трое таких было – других не стану перечислять. И этого бы не вспомнил здесь, кабы не Коростель со своими «замашками»). Учился он в школе с 3-ки на 2-ку и с превеликим трудом окончил 8 классов, а какой-то год он был даже второгодником. Вот его-то и «назначил» себе в друзья Коростель. А Витя Крапивин не только спал по центру кубрика – он вообще был «центром» компании. Мало того что он играл на гитаре и пел песни, собирая вокруг себя ребят. Мало того, что он учился только на одни пятёрки, никогда не занимаясь, при этом, самоподготовкой. Он вообще был общительным, балагуристым, этаким рубаха-парнем. Со всеми в ладах. Ни с кем старался ни спорить, ни ругаться. Каждый вечер уходил в «самоход» к своей Валюше, даже в те дни, когда группа заступала на дежурную вахту по школе, а старшина группы, Сергей Кухн`ин, его всегда «прикрывал». И никто, из ребят по группе, Вите за те «самоходы» слова плохого не говорил, хотя и завидовали по-доброму: ну, память у человека такая хорошая, повезло ему. А вот Коростель, видимо, позавидовал как-то иначе. Ему, уже тогда хотелось быть лидером, но не получалось... Вот он и взял "шефство" над Кривиным. Но глуповатым Лёшенькой командовать к концу учёбы ему видно совсем надоело – вот он и начал «подъезжать» к «Крапиве», с соком своим томатным, как бы заглаживая свою вину, за прежнюю отчуждённость. Делая слегка обиженный вид, что же ты, мол, раньше-то меня не замечал, я тоже могу угощать! Не вином, правда! Но это только потому, что дисциплину всё же соблюдать надо, а то ведь визу могли бы не открыть! Да не особо это у него получалось тогда. Именно вот этой своей расчётливостью, он и раздражал Витю! А "Крапивушка" его за это обжигал, ой, обжигал! Жёг его больное самолюбие, по самое «не балуйся»! Вот и запомнил он, видно, всё это – стал ждать-поджидать удобного случая, своего часа, значит. Долго ждал и таился. Ну, вот и дождался, наконец. Решил, что наступил его момент долгожданный! Так оно было на самом деле или другие мысли были у Коростеля, кто его знает? Чужая душа, сами знаете, потёмки! Но, очень похоже было на то. Только вот Витя оказался не так прост, его так, с ходу, не возьмёшь! Схлестнулись они – начальник и «холуй»! Да только вот парочка сошлась: один мартовский «баран» - это Коростель, а другой - «козёл» январский! Это ежели просто по гороскопу смотреть. А они и в жизни такими оказались, что тот, что другой! Упрямые оба – страсть какие! Ни того, ни другого не свернуть – покудова они сами того не захотят! А они, как видите, сворачивать пока не хотели, каждый гнул свою линию. А кто их заставлял, вот скажите? Да никто! Разошлись бы давно и дело с концом! Нет! Не могли! Кто-то из них обязательно должен был стать победителем! Только вот Коростель своей бабушки не помнил видно (а может у него и не было такой?) – оттого и был грубовато-жестоким! А Крапивин помнил! И слова её помнил: «Ты на людей, внучек, не обижайся! Добрые они! Люди-то!» Умная и добрая она у него была! Бабушка Анна Фёдоровна – царствие ей небесное! Вот и старался Витя на людей не обижаться – прощал и забывал нанесённые ему, порой, обиды. А сам при этом всё высматривал и выискивал, в обидевшем его человеке, то самое, о котором бабушка-то говорила - доброту человеческую!
Успокоившись от того, что разгадал он таки Коростеля, с его странно-непонятным отношением к нему, Витя лёг спать и наконец-то заснул.
Уснул и проспал до часу дня. Потом проснулся, управил все свои, полагающиеся после сна, дела, покурил, попил чаю и пошёл крутить «вату». Делал он это дело теперь споро, так что норму (две коробки, а это 120 штук) накрутил часа за два, ну три от силы, вместе с дорогой туда и обратно. Так что к пяти-то часам вечера, уж точно, был дома. Стал там заниматься хозяйственными делами на кухне. Начистил картошки, порезал и вывалил из блюда на подогретую сковороду на плите. Потом, тут же, принялся чистить свежую треску, купленную в фанерно-дощатой палатке, стоявшей неподалёку от «магазина-деревяшки», который в свою очередь располагался на полпути от дома Николая до Витиного. Видно в эти дни на рыбокомбинат БМРТ какой пришёл. Рыбку сдал, вот её и «выкинули» на прилавки, чтобы людей побаловать, хоть изредка. Витя постарался нажарить рыбы и картошки побольше, чтобы хватило и ребятишек покормить (хоть и едят они, по возрасту, немного ещё, а всё ж) и самим поесть досыта – соскучились по свеженькой-то. Да и Коростель вчера грозился зайти вечером зачем-то (вдруг голодный окажется, а тут свеженькая треска жареная, под самогоночку, в самый раз). Огурцы и помидоры есть, хлеб есть, атлантическая селёдка, в жестяной банке, есть, лук репчатый, зелень – всё вроде бы есть (перечислил он про себя) – голодным никто не останется. Наложил ребятишкам картошечки с рыбой, добавил помидорки, хлеба и позвал их обоих из комнаты, а пока они ели успел разобрать и порезать селёдку на тарелку. Потом прибрал за ребятами и стал накрывать стол для взрослых. Собственно говоря, всё тоже самое, только всего побольше да селёдку ещё поставил, которую ребятишки его, почему-то, не жаловали. Он поглядел на часы – «Ба, как время пролетело незаметно! Жена должна подойти вот-вот.» Заторопился. Быстренько покрыл репчатым луком и полил, что нужно, маслом подсолнечным (селёдку и помидоры, покрытые репчатым луком, порезанным кольцами). Поставил тарелочку, с нарезанным ржаным хлебом и только всё закончил, как вошла жена, вместе с Коростелём (видно встретились по дороге, где-то, а может и у крыльца даже.) Пока они разувались и мыли руки, он ещё успел прибрать лишнее в кухне (так мелкоту ненужную) и сказал:
- Еле-еле успел. Что-то я маленько не в форме сегодня, на часы совсем не заглядывал. Спалось сегодня худо и уснул совсем под утро. Здорово Витя. - пожал руку Коростелю, смотря тому в лицо и определяя в каком он расположении духа сегодня. Поцеловал в щёчку жену и посторонился маленько, пропуская их обоих к столу.
- И не говори-ка, слушай! И ворочается, и кряхтит-вздыхает! Курить бродил без конца, туда-сюда! Сам не спит и мне не даёт! Хорошо хоть потом совсем на кухне остался, а то бы вообще не выспалась. Вот полуночник. Ты чего такой сегодня?! Чего тебе не спалось-то?! И я из-за тебя не выспавшаяся ушла на работу. До того тошно было сегодня, ведь две смены пахать пришлось! Легко думаешь, не выспавшейся-то?! - ворчала Валя.
- А почему две смены – сменщица заболела? - спросил Коростель. Голос у него сегодня был ровный и спокойный. Да и сам он вёл себя тихо и не суетливо, без обычных своих закидонов.
- Да никто не заболел, просто нянечка наша, Ольга, вчера попросила, с утра её подменить – дела у неё какие-то были. Я думала, выйду на пару часиков и домой вернусь – у меня же сегодня вторая смена по графику. - объясняла Валя.: - А она чего-то задержалась. Когда пришла, мне уже смысла не было возвращаться. Вот и получилось две смены. - она прошла ближе к окну, обойдя двух Вить, и села на табурет, между столом и угловой колонкой.
Сидевший посередине стола, Коростель не спеша поднялся и по-хозяйски, но не вызывающе-начальственно и даже не нахально (как бывало с ним в последнее время), а дружески-привычно, взял в руку бутылку. Сдвинул покучнее три стопочки, подцепил зубами плотно загнанную в бутылку пластмассовую пробку, вытащил её, положил на стол, нюхнул содержимое бутылки, после чего слегка передёрнул плечами( ну, мол, душа – жди подарка, вот-вот оболью!) подмигнул Витюхе и разлил по стопкам Витину самогонку, которую тот недавно перегнал и развёл-разбавил соком отваренной клюквы, отчего самогонка была красновато-клубничного цвета, но всё такая же чистая и прозрачная. А была она такой, потому что Витя прогнал её из одной банки(в которой она была ещё с мякотью клюквы) в другую (пустую)при помощи медицинских трубочек - иначе тот кисель, который образуется при смешивании сока с самогоном трудно полностью удалить. А при помощи регулятора подачи жидкости, у текущей, по трубочке, самогонки достигалась такая скорость, какая была нужна, чтобы кисель не забивал сразу всю вату в воронке, а держался небольшим кружочком и затем медленно расширяющимся в диаметре. Иначе ни ваты, ни марли, не напасёшься...
- Ну, что? Выпьем по случаю случившегося случая?!- произнёс он тост, как бы задавая тон сегодняшнему застолью, как бы предлагая (Витьку в первую очередь) вспомнить лучшие времена их дружбы! Было же когда-то время, когда они сидели абсолютно на равных – без начальников и подчинённых, когда никто из них не был ни бедным, ни богатым, когда были они просто обычными молодыми, но уже женатыми друзьями, встретившимися в очередной раз по случаю захода в порт, на несколько дней, сухогруза, на котором плавал Коростель, за границу. Когда встреча их была долгожданной, несколько неожиданной и оттого ещё более радостной – действительно случившийся случай.
- У-ух, хоррошо пошла, зар-раза! - потирая грудь, то ли ещё более разгоняя самогон по ней, то ли наоборот туша «пожар», разгоревшийся от стопки, сказал Коростель. Взял в руки вилку, подцепил на неё, с тарелки, жирный кусочек очищенной, слабопосоленной, атлантической селёдки, откусил хлеба, добавил в рот ещё жареной картошечки и парочку широких луковых колец. Промокнул хлебом губы, избавляясь от подсолнечного масла, и стал жевать.
Витя с Валей тоже не отставали, закусывая тем, что было поближе всего – Валя хлебушком и колечком резаной помидорки, с луком, а Витя последовал примеру Коростеля, поскольку селёдкой любил не только закусывать, а вообще не мог жить без неё.
- Витя, тебе отдельную тарелку подать под треску или из общей все поедим? Ставить отдельные тарелки каждому - места на столе не хватит и так тесно. - спросила Валя, обращаясь к Коростелю, отделяя вилкой спинку трески от куска, прямо в общей тарелке, как бы показывая пример.
- Да ладно, что ты, как не родная, ей Богу? Из общей, конечно, все поедим. Я ещё не забыл, как в соседнем доме, на такой же вот кухне, теснились. Не суетись! Все всё достанем, всем всего хватит.
- А то давайте в комнату перейдём, там стол большой, чего тут тесниться-толкаться?! - не успокаивалась Валя.
- Не надо никуда переходить. Таскаться ещё, туда-сюда. Праздник что ли какой сегодня – так посиделки. Давай хозяин, разливай.
- Ну, чего ты, действительно, пристала к человеку? Что надо будет ему – скажет. - Витя дал понять жене – не гоношись, мол, видишь мужик нормально себя ведёт, не ерепенится. Вот и нечего в нём спесь лишний раз тревожить - она без тебя, когда надо будет сама вылезет. Взял в руки бутылку, налил всем.
- Как самогонка-то, нормальная получилась? - спросил он у Коростеля, как будто сам не знал, какая она, не попробовал до этого. Просто для того, чтобы не было длительных молчаливых пауз
- Я вообще не помню случая, когда она у тебя плохая была. - Коростель говорил спокойно, по-дружески, давая всем понять, что сегодня он такой же, как и два-три года назад. И что такие вот отношения он не забыл ещё, и они его вполне устраивают.
- Что совсем-совсем ни разу? И из томат-пасты ничем не отличалась от этой – сахарной? - Витя тоже эти отношения поддержал – не зря он вспомнил про самогон пятилетней давности.
- Ну, когда это было?! Вспомнил тоже. Лет пять поди уж прошло. Забыть пора. Да и та была неплохая. Вкус у неё только был чуть не такой, как у обычной, из сахара - солоноватый какой-то. Да и цвет, помню, на бирюзовый похож был. У не подкрашенной. Ну, давай что ли? Хватит греть-то, а то закипит!
Они выпили. Принялись за треску. Брали огурцы резанные, помидоры. Тыкали вилками в тарелку с жареной картошкой. И так спокойно было у всех на душе, всё было, как в родной семье. Где никто не следит ни за кем(разве что за детьми, в целях воспитания и обучения), не пытается подчеркнуть в себе излишнюю учтивость и обученность хорошим манерам. И вовсе не потому, что они совсем уж не умели себя так вести, а просто потому, что здесь, в данный момент, этого совсем не требовалось. И даже, пожалуй, было бы лишним, так как нарушило бы гармонию дружески-семейных отношений. И случись здесь, сейчас, какая оплошка у кого – никто и внимания даже не обратил бы! А оплошавший не стал бы стыдиться, краснеть и оправдываться. Ну вышло и вышло, подумаешь беда какая… Эко горе – стопку опрокинул или тарелку обронил…
- (Вот сидели бы так почаще - без кривлянья, без напыщенности, без всякого фасона – и жизнь была бы на жизнь похожая! А то начнёт пыжиться, показуху устраивать – так и хочется пинка под жопу врезать, чтобы одумался!) - Витя смотрел на Коростеля и задумчиво—медленно, даже как бы с неохотой жевал вкусно пожаренную, им же самим, свежевыловленную (не перемороженную какую-нибудь) треску, совсем не замечая её вкусноты. Просто потому, что трески он успеет и ещё нажарить - хоть завтра. А вот Коростеля, завтра и послезавтра, и после послезавтра, таким вот как сейчас, как раз можно и не увидеть. Да и вообще, когда теперь ещё его таким увидишь – один Бог знает.
Дверь в прихожей хлопнула – вошёл видать кто-то. Затем этот кто-то быстро зашагал по прихожей к кухне и в проёме кухонной двери показалась Коростелиха:
- Я его жду-жду, едрёна мать! Уже ужинать пора! Я уже на слюну вся изошла! А он водку жрёт, сидит! Здрась-сьте! Это что такое? А ? Это что за дела такие, я спрашиваю? Ты какого ... лысого домой-то не идёшь, скотина ты эдакая?! Водку он сидит, жрёт! А ты, Витя, на кой ляд ему наливаешь тут?! Пусть дома сидит, пьёт! Что, у него дома выпить нету, што ли?! - произвела пулемётную очередь, из слов, в голову мужа, вошедшая Веруня.: – Чего празднуем опять?! Чего отмечам, сидим, тута? И меня не предупредили, не позвали! А ну, наливай, давай, я тоже выпью! Ой, слушай, жрать так охота!… - она, слегка сбавив обороты, и не обращая ни на кого внимания, левой рукой отломила кусочек хлеба, правой рукой взяла из общей тарелки кусок трески и тряся рукой над головой мужа ( всё же левой, которая с хлебом, а не правой, где капало масло с трески, дабы не забрызгать им мужа) добавила:
- Удавила бы, гада! - и захихикала, улыбаясь чуть не во весь рот, поблёскивая золотыми коронками на зубах..
- Вера, Вера, Веру-у-ня!!! Успокойся, остынь малость! - приобнял её, чуть выше талии (если это можно было назвать талией, потому что Вера была не толстой, но и далеко не худенькой женщиной) Витя - хозяин дома, а не муж, который сидел, надув, как можно больше, щёки и сделав страшные глаза, изображая из себя то ли туркменского хана – хозяина гарема, то ли дракона, то ли ещё кого, но явно кого-то такого, кто ни капельки не боится грозной своей жены. А может наоборот, хотел показать Вере на кого она сейчас похожа… Устав держать воздух внутри себя, он шумно выдохнул и спокойно произнёс:
- Ну, всё сказала? Или будет ещё продолжение?!
- Дак, хрена ли, ты рассиживашь тута, один?! Не мог что ли и мне сказать?! Позвонил бы, я бы уж давно прискочила бы!
- Не мог. Так получилось... - Коростель не злился, не удивился ничему – он давно уже привык к такому проявлению «переживания и волнения за него», в которых страх и беспокойство, за его, якобы, здоровье, означали для него всего лишь приступ ревности со стороны супруги. Вера была на четыре года старше его, постоянно ревновала (не к кому-то конкретно, а вообще ко всем женщинам, потому что, вероятно, знала (а что догадывалась – так это уж точно) что Витенька её не пропускает ни одной юбки, ни одного мало-мальски удобного случая, чтобы под эту юбку слазить –хобби у её мужа было такое! А сама она... была из себя бабонька не броская. С повадками маляра-штукатура, каковой и работала на стройке, и сильно устававшая там. Я на два слова, буквально, отступлю, чтобы рассказать, как она познакомилаь с Коростелём. И продолжу, хорошо?
Она впервые увидела его, когда жила ещё в женском общежитии, на Варавино. Работала она тогда (как впрочем и сейчас продолжает работать) маляром-штукатуром, на ДСК. Работу свою она, после ПТУ, освоила очень быстро. Разряд ей повышали регулярно, чуть ли не в каждые год-два, а соответственно и зарплата её росла (не забывайте ещё и про северные надбавки, которые, по прошествии пяти лет работы, на одном месте, составляли 50% от зарплаты. То есть, если на сдельщине вы, по нормам выработки, заработали 300 рублей, то к оплате вам начислено будет 450 «рэ»! И выходило у неё от 400 до 600 сот (вместе с регулярными премиями) рубликов в месяц – сумма по тем временам весьма и весьма солидная! Не хватало ей лишь одного – муженька себе подыскать, какого-нибудь, а то годы-то идут. Но тот всё никак не попадался. Те, которые нравились ей, на неё даже не заглядывались. А те, кому нравилась она, даром были не нужны ей самой (с первого взгляда на них, можно было догадаться, что, скорее всего, из них выйдут хорошие пьянчуги – на фига они ей такие сдались?!) И вот тут появился он! Красавец! Таких, она только в кино видела! Господи, ну до чего же он был хорош собой!!! Ей слов таких не подыскать, чтобы выразить, насколько она сразу же влюбилась в него! Обалдеть можно! А он ещё, к тому же, начал оказывать ей знаки внимания, ухаживать за ней стал! Голова у, сражённой наповал, Веры «упала» с пятого этажа стройки и назад, к ней, не возвращалась больше, никогда! А Коростель сразу же определил, что произвёл на неё и на всё женское общежитие ошеломительный фурор, а он в том даже и секунды не сомневался! Прошло три или четыре недели и, не растягивая это дело на долгий срок, он сделал ей предложение! Он уже всё для себя просчитал: скоро Вера должна получить жильё (а если она выйдет к той поре замуж, то получит не комнату, а квартиру в «деревяшке»); денег она зарабатывает ой-ёй-ёй – мужики далеко не всякие по столько получают! Так что решив эти важные, в жизни каждого человека, проблемы (за её-то счёт!) – до мечты оставалось сделать один шаг. А мечта у него была – купить машину! И на ней, на собственной машине! Приехать в своё сэло Шпили! И показать всем селянам, а главное молодым селянкам, вот я какой! На своей собственной машине езжу! Видели вы тут таких?! А я вот езжу – так-то вот! Ну, а то что Веруня простовата – пустяк! Образования у неё мало(?) - ну не полная же дура, в конце-то концов! И потом, её же можно будет подучить, где надо. Что она неказистая на вид – эка, право слово, пустяки! И не на таких ещё женятся – разве нет?! Короче. Быстренько подали заявление и к Новому 1977-му году уже расписались! Ну вот, а теперь пойдём дальше.
Где уж тут ей, после тяжёлой работы-то, было чему-то учиться? Где брать сил, чтобы ублажать мужа разными умными разговорами и заниматься любовью утончённо, с ласками и поцелуями - лечь бы да выспаться! А он, паразит, мало, что кобеляка проклятый! Он же, не забывайте, ещё и красивый паразит! Потому-то и бабы ему редко отказывали, гаду ползучему! Ну, как тут не ругаться?! С матом ли, без, какая разница? Всё равно ведь - его это не остановит, а ей на душе легче становилось… Вот так они и жили. Вера шумнёт, для разрядки, как бы катясь ещё по инерции того гнева, который двинул её из дома в дорогу - на поиски блудного кота своего! За время, потраченное на его поиски, злость её разгонится до скорости пассажирского электропоезда, способного (попадись Коростель на месте «преступления») раздавить его, (а уж тем более ЕЁ – кто бы она там ни была) - так, что даже мокрого места не осталось бы от них обоих! А отшумев, положенное (чтобы он помнил о жене, а для самой, чтобы нервы свои успокоить) присаживалась она поближе к своему красавчику, наливала «успокоительных капель» грамм пятьдесят и дальше вела себя уже не столь многословно, как при своём появлении. В разговорах вставляла, в основном, фразы типа: «да-да-да», «вот-вот-вот», «вот и я говорю», «ага да, ну ты послушай» - отнюдь не претендуя на роль ведущего разговор и задающего тему для его поддержания. Иногда впрочем говорила и длинными предложениями - если речь заходила о ремонте или о еде…
- А вы чё дверь-то незапертой оставляете? Или вы их совсем не запираете? Не боитесь, что обворуют, что ли? У нас, в соседнем подъезде, среди белого дня людей обчистили. Через окно прям, представляете?! Вытащили узлы, в машину поскидали и укатили – никто даже слова не сказал! Живут люди в доме – никто никого не знает. Дом-то три года как заселился – кто знат чего там кто грузит?! Может свои каки вещи кто перевозит?! Вот никто милицию и не вызвал. - говорила Вера спокойным, «сытым», языком. Муж найден. Сама голод утолила, чего ещё-то шуметь?
- Да мы, бывает, и на ночь запереть забываем! Пойду утром на работу, начну ключом ворочать, а она и не заперта совсем. Вот ещё как спим, иногда. А чего страшного тут? Дом старый, деревянный. Соседей немного, все друг друга знают. Да и брать-то у нас особо нечего – Витины книги разве что. - ответила ей Валя.: – Так я бы только спасибо сказала – место бы освободилось. Шкаф бы ещё один купили и поставили. Дети-то подрастают потихоньку, а бельё и сложить некуда. Говорю ему, давай книги твои продадим и на эти деньги стенку хорошую купим.
- Ну, а он что?! - Коростелиха хитро улыбаясь взглянула на Виктора, хотела увидеть его реакцию на такие Валины слова, но Витя, в это время, что-то высматривал-выглядывал в верхнем шкафчике угловой колонки и к словам жены не прислушивался – мало ли о чём их жёны болтают.
- Чего, чего.. А ты будто не догадываешься? Говорит, может тебя лучше продать или подарить кому, чтобы не зудела и с глупостями не приставала?! Его книги лучше не трогать и не задевать! Столько лет носится с ними, по барахолкам да магазинам книжным, как оглашенный… Столько денег на них извёл… Машину поди можно было на те деньги купить. А, Витя?! Глухим-то не прикидывайся! Машину, спрашиваю, на книжные деньги, что ты от семьи урвал, можно было бы купить?! - обратилась Валя к мужу.
- Да какая машина? Опять ты за своё! Я же только первое время на барахолке книги втридорога покупал. А после военной переподготовки, во Владикавказе, почти по номиналу в «Букинисте» их вымениваю. – пробурчал Витя.
Он не любил когда жена заводила разговоры про книги, потому что они неизменно заканчивались обоюдным непониманием и взаимными обидами. Жена против самих книг ничего против не имела, она была против той цены, какую Вите приходилось платить за них. Особенно в первый год начала их сбора. Когда, однажды, съездив на городскую барахолку, за город, в район 2-го лесозавода, (выбрать и купить Вале зимние сапоги) он наткнулся там на трёх мужиков, торговавшими книгами. С тех самых пор, с каждой своей получки, он откладывал по сто рублей (получая по 300-350р в месяц) и тратил их на книги. Книги на «барахле» и правда были очень дорогие – от 10-15 рублей до 40-50 за книгу или один том. А чтобы купить редко издаваемые книги популярных авторов, таких скажем, как В. Пикуль, иногда приходилось раскошеливаться и на более крупные суммы. На такие книги заламывались такие сумасшедшие цены, что Вите, в таких случаях, чаще приходилось, закусив губу, терпеливо ждать (порой несколько лет) их переиздания, чем покупать. Ну, а спустя какое-то время, он более детально ознакомился с положением обмена-покупки книг в отделах «Букинист» книжных магазинов и старался выменивать книги там – выходило не намного, но всё же дешевле. Правда хлопот и времени на такой способ приобретения уходило намного-намного больше… А тут – продать! Неблагодарная у него, в этом отношении, всё же, жена. Он для неё, для детей старается-старается, а она – продать! Нашла дурака!
- Ну что, наелась- напилась? Иди тогда в комнату. Телевизор там включи, посмотри чего-нибудь. - подпирая и подталкивая Веру ниже талии, сказал, ей, Коростель, когда она (потирая животик и затем потягиваясь, как сытая кошка) улыбаясь заявила им всем:
- Я, кажись, обожралась! - и потом, отталкивая руку мужа, добавила:
- А чё ты меня гонишь-то?! А может я посидеть с вами хочу! То дома оставит одну, то гонит… Может я ещё выпить хочу, откуда ты знаешь?
- Иди. Иди. Выпила уже. Хватит. Выпила. Поела. Чего тут рассиживать. Нам с Витьком поболтать нужно. Тебе это будет неинтересно. - спокойно, с паузами, спроваживал жену Коростель.
- Ну, мы с Валей ещё выпьем, по чуть-чуть. По пять капель. Верно Валюш? И пойдём в комнату. А вы сидите тута и болтайте, скока хочете. Мы вам мешать потом не будем. Наливай, наливай, наливай, оп, хватит! - закончила она свой монолог (во время которого увидела, как муж берёт бутылку и стопку, и начинает наливать бульками. После каждого булька, он поглядывал на неё, ожидая команды стоп. «Оп» она произнесла, когда в стопку накапало 4\5-ых её объёма. То есть стопка была почти полная - это когда наливают в неё с расчётом – неси ко рту, не боясь расплескать.
- Валь, ты будешь? Наливать тебе? - спросил он.
- Нет. Мне пожалуй хватит. - но, глядя на подмигивающую, подающую молчаливые сигналы Веру, мол, "да-да, соглашайся, прошу тебя, а то он и мне откажет!" Валя тут же добавила:- Ну, налей, чуток. Выпью с Верой за компанию.
- Ну, что ж, пейте. А мы с Витюшей чуток попозже выпьем. - сказал Витя Коростель, наливая Вале действительно пять символических капель, понимая, что та готова стопку в руки взять только из-за его жены.
Дождавшись, когда жёны выпили, закусили и ушли, он тут же налил по полной стопке себе и Вите, и сказал:
- Давай выпьем за нас. За нас с тобой. Чтобы всё у нас с тобой было тип-топ. - он подождал, пока Витёк возьмёт стопку, затем чокнулся с ним и они оба выпили.
- (Хрен поймёшь этого Коростеля – сегодня такой, завтра другой. Не иначе, как опять чего-то удумал. Что-то он сегодня больно добрый со мной.) - думал Витя, закусывая.
- А я смотрю, у тебя дело пошло. "Вату" крутишь так, что мужики продавать не успевают. А она штука тонкая – ночь простоит в коробке и оседать начинает, вид теряет. Последний раз скока они тебе назад вернули? Штук 15-20 ?
- 17 штук. Куда мне их девать? Их не подправишь и не переделаешь. Я там, у себя, в тетради из «сделанных» их всё равно вычёркивать не буду. Я-то их сделал, а что не продались они – не моя печаль. Они может полкоробки завтра не продадут, мне что - 30 штук вычёркивать?! ТАК я вообще ничего не заработаю.
- Да понял я, понял. Не вычёркивай. А возврат можешь ребятам своим приносить, пусть побалуются. Да и хорошей «ваты» давай, что её жалеть-то – сахару в каждой из них 30 гр всего. Разве эти граммы заметишь-сосчитаешь?! А крутишь её - ты сам. Хочешь детей побаловать – накрути, если тебе не тяжело. Делов-то чуть, а детям радость.
- (Нет, точно он что-то опять задумал! Ишь как мягко стелет, шельмец!) - не верил Витя в доброту друга. А как теперь ему верить-то?! Настоящие друзья себя так не ведут, как он себя со мной, чуть ли не постоянно. Такие дни, как сегодня, наперечёт пошли, не то что когда-то, там, раньше. А братан-тёзка спросил его: - А Николай как, песок не ворует?!
- Да не замечал, вроде. А зачем ему? На чаёк я ему с газеток, под машинкой, собираю. Красть, чтобы продавать и водки покупать? Так я его и без того угощаю. «Слабаком». Ну, самогоном таким, какой перед окончанием выгона капает, почти не горит который. Налью бутылки три–четыре, при перегоне браги в самогон, поставлю у себя дома, в сторонке где-нибудь, и ношу ему по одной бутылке, раз в три дня, а то и в четыре. От выгона до выгона хватает. А он доволен и такому – не покупной же. Слабоватый самогон, а всё одно по шарам бьёт, а ему чего ещё надо? Не. Он не ворует. - Витя говорил, а сам думал: - Чего он всё ходит, вокруг-да около, чего ему надо?!
- А чего же тогда мешки с сахаром так быстро закончились? По прикидкам «ваты» из них должно бы больше было выйти. - Коростель спрашивал как-то равнодушно, как будто-то бы для проформы, механически. И всё чего-то недоговаривал.
- Ты на что намекаешь? На меня что ли? Я ж тебе, по первости, показывал, сколько песку зря пропадало. Болванка эта - часто слетала. Долго «вату» в пакет укладывал – не приноровился тогда ещё. Налёт сахара, из-за моей медлительности, в болванке быстро скапливался. Часто промывать приходилось. Вот там-то и уходил песок быстро. Мешок улетел – только в путь.
- Да ни на что я не намекаю. Вообще – по фиг мне всё это. Морока одна, а прибыли с неё, с гулькин хрен. Да и Саратову она, по-моему, уже не нужна – «вата» эта. У него другие планы намечаются, вроде. Вот я и подумал… - он сделал паузу,: - Может ты это… Сам поторгуешь маленько? Накрутишь три коробки . Две отдашь на продажу мужикам, как всегда, а третью пойдёшь сам продашь. Деньги от продажи поделим пополам. Самогоном торговать ты ведь не хочешь?! Тебе чего – деньги не нужны что ли?! - открыл он свои мысли наконец. За этим, видно, и пришёл сегодня.
- Почему не нужны? Нужны. - Витя отвёл глаза в сторону, чтобы «друган» не увидал в них злого и ехидного вопроса, а ты, мол, мне их предлагал?! Чтобы вот так спрашивать?!
- Ну, а чего ты тогда не продаёшь его?! У тебя же его полно, теперь. - допытывался Коростель, который на его месте давно бы открыл «точку», не раздумывая. У него ещё до Саратова было такое дело, торговал водкой, вечерами и ночами, на квартире…
- Ты-то, сам много поторговал?! Небось быстренько свернулся, после драки на лестнице, с хануриками-алкашами. Хорошо ещё, что тебе Рекс твой подмогнул, а то бы легко так не отделался. То-то. А меня учишь. Мне таких денег не надо. С одной стороны, дело это подсудное, узнают те, кому положено, посадют. А с другой, ни днём, ни ночью, покоя не будет. Ни жене, ни ребятишкам, спать не дадут. На хрена мне такой геморрой?! Не, я уж лучше так поживу. Так спокойнее. А вот продавать «вату» твою… Пожалуй и можно попробовать. Встану тут, у «милицейского» магазина, в час «пик», когда народ с работы пойдёт, да из садиков детишек начнёт разбирать, думаю, «вату» эту - враз разберут. Не стоять же мне, на подобие твоих болванов, целый день?!!
- Болванов-болванов! Не все же такие умные, как ты. Где я таких наберу? А учить их – только здоровье тратить. Ну, давай что ли ещё по стопарю, да мы домой погребём. За успешное начало безнадёжного предприятия! Наливай, по полной!
Они выпили, закусили. Коростель пошёл за своей благоверной, как он называл жену. Пройдя в комнату, он подошёл к Вере, сидящей с Валей на сложенном диване-кровати и о чём-то, негромко, между собою разговаривающими. Он обвил рукой её за поясницу и стал поднимать:
- Пошли домой, голубка дряхлая моя! Хватит болтать. Другой раз договоришь.
- А вы чё, уже всё чё ли, поговорили?! Быстро вы как-то. Мы с Валей и поговорить не успели. Ха-ха-ха! Чё вы быстро-то так?! Поболтали бы ещё, посидели. А то мы с Валей чёй-то больно редко встречаться стали. Ха-ха-ха! Наговориться не успеваем! Пошли, Валь, на кухню. Я всё ждала, когда они и нас к себе позовут, а они, на-ка-ся, выкуси! Домой пошли! Ха-ха-ха! Пошли, выпьем на посошок! Они как хотят, а мы пропустим по стопочке, да?! Чё нам, молодым да здоровым сдеется, верно?! Ха-ха-ха! - затараторила Коростелиха, которую хмель уже изрядно поразобрал - она вся разомлела-раскраснелась и постоянно, нервно, похохатывала. Скорее всего оттого, что не могла толком сообразить, подслушивал муж их разговор, или просто так тихо подошёл?
- Пошли домой, «по стопочке»! Сама уже, как стопочка сидишь тут! Развезло что ли тебя уже?! Хохочешь без конца… - начинал помаленьку сердиться Коростель. Он знал, что если Вера ещё пару-тройку стопочек пропустит, то засыпать начнёт ещё по дороге домой, а дойдя всё же до дома, зашвырнёт куда-нибудь свои туфли, доберётся до кровати, брякнется, не раздеваясь, на неё и тут же захрапит.
- Да пошёл ты в сраку! Кобелина поганая! Иди один! По лебедям своим, у тебя их до хренища! А я тут ещё посижу. С Валей да Витей покалякаю! С ними хоть о жизни можно поговорить! А у тебя одни деньги, да койка на уме! Пошёл отсюдова! - смех у Веры резко куда-то, почему-то, пропал. Видно волна, ещё совсем недавних, переживаний, ревности, обиды и злости накрыли её вторым (и кто знает, может и не последним на сегодня) валом. Она резко и брезгливо отбросила его руку от себя, поднялась и, уже никого не приглашая за собой, пошла в кухню.
- Ну всё. Понеслась. Вот что с ней делать, скажите? Ну, куда ты пошла-то?! Зачем? Стой, давай! - говорил Коростель вслед Вере, но та уже никого не хотела слышать. И он пошёл следом за ней, со слабой надеждой, что всё-таки удастся, как-то, её успокоить и уговорить, чтобы не напилась да не скандалила?!
- Ну, всё! Веруню повело. Достал он её, всё же, своими выходками! - проговорила Валя.
- А чего случилось?! Я что-то не понял, ни черта. Что произошло? - подошедший Витя, удивлённый поведением Веры, вопросительно смотрел на жену.
- Случилось. Что, ты друга своего не знаешь, что ли?! Бедная Вера! Сидит со мной, жалуется на Коростеля, а сама не знает, что делать, то ли реветь, то ли хохотать над собой. Вот и сорвалась.
- Да объясни ты толком, что произошло! Не понимаю ничего!
- Да друг твой, козёл этот (заговорила Валя шёпотом, чтобы на кухне не услыхали.) Совсем видно умом тронулся! С каждым месяцем всё хуже и хуже становится! Трахается со всеми, напропалую! Верке кричит, а на кой, мол, ляд ты мне, такая старая, сдалась! Я, мол, себе молодую подыщу! Руки стал распускать – она мне синяк на теле показала!.. А ты спрашиваешь!
- Ни хрена себе струя! - Витя посмотрел в сторону кухни.: - Вот это даёт Коростель! А чего ещё другого было от него ждать?! Что, не видно что ли было, что он к этому идёт?! «Деньги не знаю куда вкладывать!» Фон-бароном везде на всех «сверху» поглядывал… из-под титек-то! - намекнул Витя на невысокий рост Коростеля.
- Вера разводиться с ним подумывает. Вроде бы. Решиться всё никак не может только. Любит она его что ли? А чего там любить-то?! Дерьмо это собачье что ли?! Тьфу! Мелочь пузатая! Я бы давно от такого ушла! Даже не раздумывала бы! Вот попробуй свяжись только с какой – враз узнаешь, с кем живёшь! Это я с виду только белая да пушистая!
- Ты-то, уж да! Белее и пушистее не бывает!
- Ну-ка, ну-ка, поподробнее! Ты о чём это сейчас сказал, на что намекаешь?! Я, плохая?! А кто тебе – Витенька то, Витенька сё, а этого Витенька не желаете ли?! И я ещё после этого плохая?! - разговор явно начинал принимать, на сегодня, нехороший оборот, но, к счастью для обоих, разговор их оборвали.
- Валя, Витя, идите сюда! Чего вы там одни-то? - подала из кухни голос Вера. Видимо Коростелю всё же удалось ей что-то нашептать на ушко, чтобы она присмирела.
- Идите, выпьем по чуть-чуть. Мы вас ждём! - нет, всё же знал какие-то тайные ходы-подходы к женскому сердцу Коростель! Либо заветное слово какое! Иначе как объяснить (после всего того, что у них в семье творится?!) поведение Веруни, которая уже сидела на кухне чем-то довольная – это уловилось сразу же, как только был услышан её зовущий голосок.
- Как на качелях, ей Богу, туда-сюда, туда-сюда! Не соскучишься, ни с кем! - забормотал Витя,: - Как в том фильме – "то заноси вещи, то выноси вещи!" - они с Валей поднялись и пошли к гостям.: -Рассказать кому, не поверят, что так бывает. Скажут насочинял.
- Да брось ты, Витя! Ну, ты, как маленький, ей Богу! Не поверят! Ты бы видел, как нянечка моя, Ольга Чуркина, живёт! Какие номера её муженёк, Борюся, вытворяет! Все, живые люди. Думаешь, мы только одни такие сумасшедшие?! Как бы не так. - шептала Валя, почти, в ухо Вите.
- Я не знаю, о чём там говорить! - шептал, в ответ, Витя.: - Вообще не знаю, как там себя вести, после того, что узнал.
- А и не надо ничего говорить. Веруня, уже хороша. Сейчас, ещё добавит малость и пойдёт домой, как голубушка. Вот и всё. Потерпи ещё чуть-чуть.
Но Валя, на этот раз, ошиблась.
- Чего ты шепчешь там, Витюшеньке своему, на ухо? Скажи и мне. Может и я свому Коростелёчку пошепчу, чтобы он любил меня так же, как тебя Витя любит? - спросила-попросила Вера у Вали.
- А вот! Всё тебе расскажи! Ещё добавь - покажи! Показывать не надо?! - засмеялась Валя.: - Сама уже девочка взрослая, должна бы знать уже всё. - шутливым тоном продолжала она.
- Знаю я всё. А что толку-то? - сказала Вера, но не давая себе опять сорваться, предложила: - Ну, давайте, что ли, посидим, как люди! Выпьем, поболтаем, как в ранешние времена, а?! Коростель, ты как?! Не будешь возражать? Посидишь с нами?! Или пойдёшь... - не уточняя адреса спросила Вера.
- Ну, давайте, посидим. Что нам может помешать в этом?! Ради такого случая, можно и выходной завтра устроить. Во всяком случае нам, с «братаном». Так Витя?! Правильно я мыслю?! - несколько даже неожиданно, согласился Коростель.
Вот те нате – переглянулись Витя с Валей. Ну, как вот их понять, Коростелей этих?! Ведь и закуски, на такое дело, никто не наготовил – не рассчитывали потому что. Ну, беда-бедливая…
- А я что, против?! Ты у меня начальник, тебе и решать! - сказал Витя с надеждой, что «братан» всё же передумает.
- Ну, тогда доставай бутылку – есть там что у тебя?! - нет, не передумал Коростель, а даже наоборот (да что это с ними такое сегодня?) как-то встрепенулся, по-молодецки, потёр ладошки, хлопнул, в них, сжал и покрутил, между собой.
- Спрашиваешь. Есть конечно. И не одна!.. - гулять, так гулять. Теперь уже и Вите начинало передаваться настроение гостей – не обмануться бы только в своих ожиданиях. Глаза его оживлялись, помалу, начинали по особому искриться и лучиться. На лице появилась улыбка, не деланная какая-нибудь, ради приличия, а настоящая, от души!
- Всё, гуляем! - подвёл окончательный итог Коростель.
Витя полез доставать бутылку с самогонкой. Валя стала «обновлять» стол, выгребая из сковородок всё, что там оставалось и добавляя в большие тарелки, к недоеденным картошке и треске. Достали, из жестяной банки, ещё селёдки. Из холодильника вынули помидоры и огурцы, нарезали хлеба. Порывшись в морозилке, вынули оттуда пельмени, в пакетике, и кусочек, затерявшегося в ней, сала. В общем для «посидим ещё» закуски набралось вполне достаточно. Оставалось только проследить за собой, чтобы на утро было не слишком тяжело. Но, об этом, в эти минуты, как раз никто не то что не говорил, а даже не думал. И сидели они, в этот вечер, до тех пор, пока их языки могли ещё как-то производить какие-то звуки, понятные только сидящим за столом друзьям.
Произошло всё это вероятно потому, что как бы ни было тяжко жить человеку, какие бы беды на него не обрушивались, он постоянно верит в лучшее, надеется на чудо, что всё когда-нибудь перемелется, пройдёт! И любимый человек шепнёт, на ушко, тёплые и ласковые слова, а потом обнимет и поцелует крепко-крепко! И рядом за столом будут сидеть, сердечно-приветливо улыбаясь, добрые и надёжные друзья! И даже если, всё же, такого и не случилось, пока, а просто, на вечер, на час, такое показалось – человек жадно хватается за этот час, чтобы провести его в радости и запомнить его, как можно на дольше! Чтобы тепло, от этого часа, согревало его больную, истосковавшуюся по счастью, душу долго-долго (как минимум – до следующего раза!)
Поэтому, выпив по очередной (а кто их считал, чтобы сказать какой по счёту) стопочке и полстопочке (естественно, что в эти минуты по столько выпивали две «дамы», а не штукатур и воспитатель!) почти не закусив, а сразу, не сговариваясь (только лишь взглянув друг на друга) в один голос, два друга-тёзки-братана душевно запели:
- Там где клён шумит (а «дамы» подхватили тут же) над речной водой (и громче хором)
- Говорили мы О ЛЮБВИ-И-И с ТО-О-БОЙ!!!
Вот на этой душевной ноте мне и хочется закончить этот - такой непростой день, похожий на один из дней душевнобольных (а может быть они и действительно тогда были все больны – наступившей НОВОЙ жизнью, этими далеко не простыми отношениями между людьми, в ещё только наступающие «лихие девяностые».) Кто не застал тех лет, пусть узнают, как бывало у некоторых, в те годы, а кто пережил их, тот пусть оспорит, что, дескать, такого не было, он не помнит. Закончить и главу о «сладкой вате», в которой мне хотелось вам рассказать КАК её делали и не более того (а может делают и до сих пор? Кто знает?) И не ищите в моих рассказах никаких подтекстов - в них изложены факты и только факты. Это - жизнь, какая она была и есть...
Этот рассказ является одновременно и окончанием рассказа о "сладкой вате"... Собственно говоря, про «вату» тут и добавлено-то почти что ничего и не было - кабы давеча нас с вами не перебили (с колбасой этой несчастной) я бы и там главу закончил, а так вон что получилось. Ещё два слова только. Продавал «вату» Витя быстро. Он не жадничал, не скупился и за рубль не цеплялся. Чуть заартачится кто, мол, «вата» помятая какая-то, или другую какую причину найдёт, а то и просто выдумает её, чтобы придраться – он, тут же, скинет цену на полтинник или целый рубль и разойдётся побыстрее со скандальным покупателем, по-хорошему, чтобы тот других не успел завести – народ-то с разным настроением домой возвращался. Убытков на копейку, а коробка с «ватой» расходилась за полчаса.