(внутри Домика Петра в Нидерландах, Заандам)
Не задерживаясь долго в Амстердаме, друзья отправились дальше в путь. После 15 вёрст пути увидели русские укрепления, которые сделал в 1799 году генерал Иван Иванович Герман фон Ферзен.
Заполдень прибыли в следующее место — Сардам*. Дорога туда шла вдоль берега, по насыпи, которая удерживала море, чтобы то не поглотило всю Голландию. Обедать не было желания ни у кого, но всё же решили остановиться у трактирщика, который купил для своих выгод землю и домик, в котором когда-то жил сам Пётр I...
-Нет, подождите, - притормозил Сашка, когда они уже дошли до трактира.
Он увидел прогуливающуюся у дороги молодую красивую девушку, которая с корзинкой на плече продавала разные ленточки, шнурочки, перчатки. Понимающие друзья переглянулись и в одобрение покивали друг другу, не выражая ничего словами, но Варя, удивлённо наблюдающая за подобным открытым их вниманием к данной красотке, застыла с неприятным ощущением.
Сашка с Алексеем под хихиканье товарищей смело отправились к девице что-нибудь купить, а заодно и о чём-то с ней игриво стали разговаривать.
-Отчего же и Вам не купить что-либо, дабы иметь возможность тоже потрепать её по румяной щёчке? - съязвила Варя, заметив интерес и у улыбающегося Михаила, который с такой же «довольностью» наблюдал за друзьями.
Михаил стоял рядом с Варей, а, услышав её слова, взглянул и некоторое время молчал, после чего ответил:
-А Вы знаете, пожалуй, я так и сделаю!
Он чуть прокашлялся и с довольным лицом направился к красавице-продавщице, точно так же у неё купив ленту и одарив ласковыми комплиментами.
Обиде Вари не было предела... Она решила не показывать ту войну, что разбушевалась в душе, и держалась спокойно, терпеливо, стараясь смотреть не на заигрывания, а вокруг...
Наконец-то, отправившись всё же в трактир, все сели за столик, и им быстро подали хвалёное блюдо, как великим гостям: приготовленных в морской воде окуней и прекрасный десерт, взяв не менее прекрасную плату, после чего и проводил сам хозяин к хижине, в которой когда-то жил восемь дней и посвящал себя учению Пётр Великий, скрывшись под имя «Питера-баса».
Окружён был этот дом, почти развалившийся, канавкой, обсаженной миртовыми и ореховыми кустарниками, и состоял лишь из двух покоев.
Когда вошли в дом, то в одной из комнат, там, где была когда-то спальня, пола уже даже не было, а во второй — стояли «кровать, стул и стол собственной его работы»...
-Смотрите! И правда, наш император Александр оставил надпись над камином! - заметил воодушевлённый Дмитрий, и все с интересом подошли к тому месту, где на мраморной дощечке Александр I, который был здесь в 1814 году, оставил надпись на латинском: « Petro Magno Alexander».
На столе Петра лежали книги, на которые указал хозяин. Туда вписывались имена всех, кто приезжал посмотреть на этот домик, и друзья, и Варя тоже оставили там свои имена, как и добавили монет в кружку, что стояла там же «для вкладу к поддержанию домика».
Небольшая печаль постигла души каждого, что домик рушиться на глазах, но надежды, что историю сохранят, будут помнить и восхищаться дарами предков, не покидали...
Заметив овальную доску напротив дверей, друзья поспешили прочесть и то, что там написано.
-Nit is te groote man te klein, - прочитал Алексей.
-Ничего главному человеку мало?! - засмеялся от души Сашка, прочитав перевод под надписью, и его смех подхватили все остальные товарищи и хихикнувшая Варя.
-Они сделали, как умели! А означает — великий человек ничем не пренебрегает, - пояснил Алексей.
-Вероятно, какой-нибудь шкипер, бывший в России, сделал сей отличный перевод прекрасному голландскому эпиграфу! - поразился Николай, вытерев набежавшую от смеха слезу и непременно записал в книге на столе верный перевод той надписи.
Довольный хозяин вдруг будто что-то вспомнил и попросил подождать. Вернулся он так быстро, что путешественники не успели даже заскучать, осматривая и дальше домик Петра.
Вместе с хозяином в дом вошёл высокий стройный мужчина, который явно выглядел моложе своих немалых лет. Его подтянутости и молодости глазам сверстникам можно было лишь завидовать. Даже седина не спешила покрыть его густые чёрные волосы. Та добрая аура, что сразу исходила от него, заполнила всё вокруг.
Уставившись на него, Михаил выпрямился. Глаза его расширились от приятного удивления, и он воскликнул, раскинув по сторонам руки в приветствие:
-Неужели это Вы?! Алекс! Друг мой!
-Мишель! - так же признал его и тот, восклицая по-русски с небольшим акцентом. - Какими судьбами?!
-Вот, отправились бороться с Бонапарте, а война уже и кончилась! - радостно объявил Михаил.
Все в удивлении переглянулись, пожав плечами, но поняли, что давно знакомые люди вновь встретились, и Михаил тут же представил всем своего дорогого друга — герцога Армоур, с которым и с сыном которого он давно знаком...
Хозяин попросил герцога рассказать гостям некий анекдот, на что тот с удовольствием согласился поведать о последнем дне пребывания Петра в здешнем месте. Заинтересованные слушатели отправились с ним обратно в зал трактира, где и расселись, приготовившись слушать, а некоторые и записать, сие интересное повествование:
«Посланнику его Головину, оставленному в Амстердаме со всею царскою свитою, поручено было купить яхту, спущенную на воду в Сардаме, около которой Пётр Великий работал сам, и которая была отправлена в Амстердам для оснастки. Пётр, окончив учение своё в Сардаме, дожидал с минуты на минуту яхты, чтоб отправиться на ней морем. Наконец, Головин уведомляет, что совет Амстердамский отдаёт оную в подарок российскому царю, и что оная завтрешний день прибудет в Сардам. Пётр на другой день, приготовясь проститься с сим городком, идёт, однако же, на работу, но, увидев вдруг яхту, бросившую якорь против сего места и идущую с оной шлюбку — останавливается; радость заставляет его плакать; он забывает свою роль, в которой не имеет уже никакой надобности; медлит — и мастер его, удивлённый, что Питер-бас неподвижно стоит на одном месте, тогда как прочие его товарищи уже принялись за работу, стал выговаривать, но, видя, что он не отвечает и даже не слушает, начал толкать его грубым образом. Пётр, растроганный исполнением своих надежд, не могши выговорить ни слова, расстёгивает безмолвно кафтан свой, является в звёздах и царских отличиях. В сие время Головин со всею свитою, вышед из шлюбки, повергается на колени пред царём; изумлённый мастер падает в ноги Петру и просит его о помиловании. Царь, подымая его, целует, успокоивает и, наконец, упрашивает ехать с собою в Россию...»
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/09/29/987
* - Сардам нынче - Заандам.