Глава 13
Казнь.
Рапкан проснулся от удара по голове. Он вскочил, но острая боль в спине согнула его пополам, и поза, в которой он собирался встретить неизвестного противника, оказалась скорее смешной, чем угрожающе-опасной. Сотич вида не подал, и Рапкан мысленно поблагодарил его за это. Вместо того, чтобы насмехаться, его сокамерник поднял с пола небольшой камень обёрнутый в бумагу.
Внимательно осмотрев находку, Сотич развернул листок, и на его лицо наползла зловещая улыбка. Он быстро скомкал обрывок и сунул за пазуху. В коридоре послышались шаги, и Сотич вновь уселся на солому в прежней позе.
- Что случилось? – спросил Рапкан шёпотом.
- Сейчас нас поведут на казнь, – ответил юноша уверенно.
- Почему так рано, должны были в полдень казнить? – удивился Рапкан. – Может, несут завтрак?
- Завтрак приносит один страж, а к нам, судя по шагам, идёт шестеро тяжеловооружённых воинов, - возразил Сотич.
- Верно, и ещё двое налегке, – добавил Рапкан прислушавшись. – Что ж им так не терпится от нас избавиться?
- У них и спросишь. Сядь, а то они, с перепуга, нас стрелами утыкают, а это может существенно затруднить побег, – произнёс Сотич толкнув Рапкана локтём в бок.
Вскоре, из-за стены вышли стражи. Они выстроились в два ряда, и двое натянули луки нацелив стрелы в грудь пленникам.
- Ого! – воскликнул Рапкан весело. – Так меня ещё никто не боялся.
- Не льсти себе, сопляк, – ответил старший из стражей. Невысокого роста, с проседью в волосах и бесконечной усталостью во взгляде он указал пальцем на Сотича и пояснил: – Этот паренёк, что сидит подле тебя, голыми руками искалечил полторы дюжины солдат, а ты, с мечом в руках не смог справиться даже с одним.
Стражи стали ухмыляться, а Сотич сидел с таким невозмутимым лицом, словно говорили не о нём. Пока ключник, скрипя замком, отпирал дверь камеры, Рапкан пихнул его в бок и прошептал на ухо:
- Ты, что, не мог полегче? как мы теперь сбежим? Если они сюда, столько охранников прислали, то сколько их будет по дороге?
- Извини, как-то не рассчитывал, что попаду в тюрьму, да ещё соберусь бежать из неё с тобой. Если бы знал, то я бы им поддался, а знал бы, что ты такой зануда, вообще драться бы не стал, - ответил Сотич и ехидно ухмыльнулся.
- Зануду, я тебе ещё припомню, когда мы будем подальше от Кируана и палача, - прошипел Рапкан, глядя как стражи мнутся у входа в камеру.
Ключник, наконец, разобрался с насквозь проржавевшим замком и открыл дверь. Под прицелом стрелков, Рапкана и Сотича вывели в тёмный, сырой коридор. На стенах горели факела, но их пламени едва хватало чтобы освещать путь. Руки пленникам связали туго и умело. Верёвка была крепкая, и Рапкан сразу понял, что порвать её не удастся, впрочем, как и выпутаться.
Стражи вели себя, на удивление, сдержано. Никто не пихал и не толкал пленников, их просто вели под руки, как телят на бойню. Впереди показалась винтовая лестница. Поднявшись по ней, отряд оказался на первом этаже замка. Здесь было несколько светлее, но не так светло, как в покоях знатных особ. Портреты неизвестных людей, пейзажи и сцены сражений украшали стены, а изящные изваяния провожали путников унылыми взглядами, словно сочувствуя их беде.
Вдоль левой стены узкого коридора, по которому их вели, шло множество бойниц. По всей видимости, строители замка знали своё дело хорошо, если продумали такие прекрасные позиции для стрелков. Когда коридор закончился, один из стражей невольно вздохнул. Сотич понял, что сейчас их передадут другим караульным, а этот парень отправится спокойно стоять на своём тихом посту, подальше от опасных преступников.
Подозрения юноши оправдались. Как только их вывели на улицу, старший из стражей подошёл к какому-то седовласому воину и, поприветствовав его, передал бумагу. После этого, пленников сопровождали в их последний путь гвардейцы королевы.
Рапкан пытался осмотреться, но после подвального полумрака, светившее в небе солнце нещадно слепило глаза. Их посадили на небольшую телегу и медленно повезли по широкой мощёной камнями улице. Прохожие теснились к стенам домов, а конные спешивались или сворачивали в сторону.
Отовсюду на пленников смотрели зеваки и просто прохожие. Сотич поймал пару взглядов сострадания, но в большинстве читалась уверенность, что их казнят за дело и расстройство от того, что пропустят казнь, не увидят мучения коварных преступников, которые, конечно же, виновны во всех их бедах.
Рапкан, наконец, привык к дневному свету и стал озираться по сторонам. Кируан оказался красивым городом. Те окраины, которые он рассмотрел в вечерней полутьме, не шли ни в какое сравнение с нынешней картиной. По обе стороны улицы возвышались каменные дома в три-четыре этажа. Все они были украшены всевозможными гравюрами, анфиладами, барельефами и рисунками. На подоконниках стояли горшки с цветами, а на крышах виднелись сверкающие железные шпили.
Улицы Кируана были широкими, совсем не то, что в Ульфаларе, и от этого город казался намного светлее и приветливее. Правда, был и один недостаток. По таким улицам, скрыться от конной погони невозможно.
Сотич всё время смотрел вперёд, но при этом замечал все мелочи. Нескольких прохожих, под чьей одеждой угадывались кольчуги, группу патрульных едва заметно прячущих лица от солдат королевы, знакомый силуэт мелькнувший в проулке. Рапкан вопросительно посмотрел на него, но Сотич дал понять, что сам впервые в этом городе и, что, пока, не время для решительных действий.
Телега плавно ехала по мостовой, поскрипывая колёсами. Возницы на ней не было, а лошадей вели вповоду два гвардейца. Миновав длинную улицу, колонна свернула в небольшой проулок. Судя по шуму и толпе людей бредущей в ту сторону, он вёл к площади, где и должна была состояться казнь.
Рапкан начал нервничать. Он вновь взглянул на Сотича, но тот, словно бы этого не заметив, продолжал рассматривать город. Когда они подъехали к площади, сердце Рапкана забилось чаще, кровь прилила к мышцам, а взгляд стал холодным. Он готов был пнуть гвардейца в спину, растолкать его соседей и кинуться в открытую дверь дома, мимо которого они как раз проезжали, но Сотич предостерегающе взглянул ему в глаза, давая понять что ещё рано. Рапкан сдержался, но с большим трудом. Они были всё ближе к месту казни, а его приятель вёл себя так, словно вышел на прогулку.
Рапкан огляделся, и в желудке мгновенно образовалась глыба льда. Площадь была окружена стеной, на которой плотным кольцом стояли лучники. Путь к бегству становился всё труднее и труднее, а его новый знакомый почему-то медлил. Доверие Рапкана таяло, как масло на раскалённой сковороде.
Посреди площади был выстроен деревянный помост с тумбой. На нём уже стояли два жреца и палач. Последний деловито водил точильным камнем по лезвию огромного топора.
Возле переулка, из которого выехал кортеж с узниками, собралась толпа зевак. Она шумела и колыхалась, словно густой лес. Из скопища бездельников доносились крики. Кто-то советовал как их лучше казнить, кто-то предлагал отдать на суд народа, а некоторые торопили с казнью, боясь не успеть насладиться зрелищем до начала работы. Горожане любили подобные развлечения, но возможность посмотреть выпадала редко.
На другой стороне площади возвышалась деревянная трибуна украшенная гербами, прапорами и занавешенная драпировкой. Там сидели расфуфыренные придворные, родовитые землевладельцы и элегантно одетые дамы с золотым блеском в глазах. От сверкающих украшений слепило глаза. При виде приговорённых, среди знати пошли живые обсуждения предстоящей казни. Все эти лорды, графы и их жёны, по мнению Рапкана, были ничем не лучше той толпы грязноватых работяг, через которую их только что везли.
Посреди трибуны располагалось резное деревянное кресло с аккуратно уложенными подушками. На нём восседала Сагала. На королеве было чёрное шёлковое платье с алыми вензелями и большим каркасным воротником. Она нетерпеливо озиралась, дожидаясь пока ей подадут кубок с вином. Слуга подбежал и упал на колено, едва не опрокинув поднос. Королева взяла вино, одарив его таким взглядом, что бедняга едва не лишился чувств. Жара стояла невыносимая, от чего она надеялась, что казнь пройдёт быстро и без запинок.
Подле неё заняли места советники Нодиус и Вотар. Оба были в преклонных летах и обладали равными полномочиями. Несмотря на это, они отличались, как трон и простая табуретка. Вотар всем видом показывал свой статус при дворе и свою власть в этом королевстве. Он высокомерно взирал на сидевших вокруг дворян и периодически благосклонно кивал или сурово отворачивался от обращавшихся к нему. От запаха его благовоний Нодиус морщился и старался не дышать, когда ветерок приносил свежую порцию аромата.
В отличие от Вотара, он был одет более чем скромно, а смотрел на происходящее с явной скукой, зевал и ёрзал на стуле, словно не мог дождаться конца бессмысленного действа.
Телега подъехала к помосту, и стражи пинками загнали Сотича и Рапкана наверх. Рапкан огрызался и одарял наглецов грозными взглядами. Его приятель, напротив, вёл себя спокойно, на тумаки внимания не обращал, только краем глаза поглядывал на стены, на которых заняли свои позиции стрелки.
Стражи подвели их к тумбе, и два жреца в пёстрых одеждах, увешанные дорогими атрибутами служения богам, по очереди предложили свои услуги по очищению их душ и подобающему погребению. Рапкан отказался от услуг обоих, а Сотич так посмотрел на одного, что подойти к нему жрецы так и не решились. Один из них громко заявил, что преступник не достоин покаяния, и они с облегчением отошли подальше.
Над площадью раздались звуки трубы, и толпа разом стихла, даже вельможи прекратили сплетничать и в ожидании уставились на помост. Королева медленно встала во весь рост. Она надменно вздёрнула подбородок, а затем обошла взглядом всю площадь. Стояла тишина, было слышно лишь поскрипывание какой-то телеги, да отголоски торга.
Толпа замерла в нетерпении, ведь повелительница ещё могла помиловать преступников, и тогда никакого веселья. Сагала вытянула правую руку вперёд демонстрируя многочисленные драгоценные кольца и браслеты. Стоило повернуть ладонь вверх, и пленники будут спасены, но в глазах Сагалы блеснуло страстное желание насладится чужой болью, и она опустила её вниз. Толпа удовлетворённо взревела.
Вновь прозвучали трубы. Стражи взяли Сотича под руки и подвели к тумбе. Удар по ногам заставил юношу упасть на колени. Сердце забилось в бешеном ритме, лицо Сотича стало страшным, но это мог заметить только Рапкан. Ум мгновенно очистился от мыслей, всё внимание сосредоточилось на палаче.
Широкоплечий детина с небольшим брюшком, деловито замахнулся топором, и когда Сотич уже готов был действовать, повалился навзничь. Вслед за ним, на помост упали ещё двое стражей. Сотич мгновенно прихватил за горло одного из жрецов и закрылся им от стрел.
Доли секунды Рапкан стоял в оцепенении, но потом, с грацией барса, спрыгнул с помоста и откатился под него. Он быстро осмотрелся, но никто не спешил преследовать его.
Сотич взглянул на тело палача и улыбнулся, из горла торчало знакомое оперение стрелы. Оглядевшись, он немного растерялся. Вся площадь, в считанные секунды, превратилась в бойню. Со стороны каждых ворот толпу встречали воины с копьями и арбалетами. На стенах шла жестокая схватка между гвардейцами и солдатами в Сарагосских доспехах.
Сотич отполз немного в сторону, продолжая прикрываться бездыханным телом жреца. Добравшись до топора палача, он быстро перерезал верёвки на руках, а затем, подхватил мечи убитых стражей и спрыгнул с помоста.
По счастью, толпе горожан и гвардейцам было не до него. Солдаты планомерно теснили их к дальней стене, на которой уже не осталось ни одного стрелка. Королева и знать пытались отступить через северные ворота, под защитой верных им телохранителей, но и там они напоролись на сопротивление опытных ветеранов.
Сотич стоял у помоста, когда на него бросился какой-то мужик с дубиной, но не успел он нанести и одного удара, как упал на землю зажимая рану на животе. Юный беглец приготовился до последнего отражать натиск отступающей от солдат толпы, но в этот момент его кто-то сильно дёрнул за ноги, а когда он упал на пол, втащил под помост.
Сотич резко обернулся и уже был готов рубить и крушить врага, но наткнулся на наглую ухмылку Рапкана.
- Так и знал, что жаждешь моей смерти. То-то ты всю дорогу выжидал, надеялся, что меня казнят первым? – спросил Рапкан злобно.
- Боялся, что ты мне припомнишь «зануду», – ответил Сотич в тон ему.
- Не. Я не злопамятный, вот ты меня секунду назад хотел зарубить, а я уже не помню, – заявил Рапкан весело и громко захохотал. Сотич хотел, было его оборвать, но вокруг помоста раздавались истошные вопли и стоны. Вряд ли кто-то мог заметить смех его друга.
- Это хорошо. Скоро всё кончится, и я познакомлю тебя с моими друзьями, - сказал он постепенно успокаиваясь. Сердце уже не билось бешено, словно пытаясь выломать рёбра, а дыхание стало ровнее.
- Так ты знал, что нас спасут? – возмутился Рапкан, толкнув Сотича в бок.
- Я не был уверен, – оправдался Сотич. Не хотел тебя радовать раньше времени.
- Я так понимаю тебе передали записку, с тем камнем. Что ещё нужно сделать, чтобы ты был уверен? – поинтересовался Рапкан язвительно.
- Я не бываю уверен до конца. Всегда есть вероятность, что случиться что-то неожиданное, – отпарировал Сотич озираясь по сторонам.
Рапкан вздохнул и прошептал что-то нечленораздельное глядя куда-то вверх. Крики боли раздавались уже со всех сторон. Сотич увидел, что королеву, советников и отряд гвардейцев оттеснили от толпы и загнали в угол.
Во главе последних сил, оставшихся в распоряжении Сагалы, стоял Гроск. Его доспехи были заляпаны кровью, в наплечнике торчала обломанная стрела, а на кольчужных штанах зиял прорез.
Гвардейцы заняли круговую оборону, закрывшись от копий и стрел щитами. Тем временем, толпу горожан выгнали с площади через оставленные без заслона ворота. Когда звуки схватки стихли, Сотич и Рапкан осторожно вылезли из-под помоста.
Вокруг было множество тел. Кто-то лежал в луже крови, из других торчали стрелы, а третьи попросту были затоптаны в давке. На стенах, всё также, стояли стрелки, но уже не гвардейцев, а нападавших.
- Сотич! – послышался сзади радостный возглас.
Сотич резко обернулся и увидел Тура и Орвира бегущих к нему. Тур с ходу подхватил его и сжал в крепких дружеских объятьях, Орвир тоже обнялся с ним. Лица всех троих сияли, словно они не виделись долгие годы. Рапкан и Сагутар молча наблюдали за этой сценой щенячьей радости, ожидая, когда их представят. Вдруг, Орвир взглянул на Рапкана и воскликнул:
- Кто ты такой?! И, что здесь делаешь?!
- Это мой друг, Рапкан, он помог мне сбежать. Не так сильно как вы, но всё же, – ответил за Рапкана Сотич.
- А что ты делаешь в Сарагосе, по виду ты Вантиец? – спросил Тур пристально глядя Рапкану в глаза.
- Это длинная история, а у вас, похоже, ещё много дел, – ответил Рапкан, указывая взглядом на зажатых в угол гвардейцев.
- Согласен с ним. Давайте, сперва, решим главный вопрос, а о былом поговорим за столом в тронном зале, – вступил в разговор Сагутар.
- Кто это? – спросил Сотич удивлённо.
- Это наш ушастый друг, Сагутар, – ответил Тур буднично.
Сагутар шагнул вперёд и сделал небольшой поклон.
- Он же эльф… – удивился Рапкан.
- Эльф, и что с того? – спросил Орвир.
- Ну, эльфы же расисты. Они всех остальных считают низшими расами, потому и не вылезают из своих лесов, - пояснил Рапкан краем глаза поглядывая на Сагутара.
- Глупый предрассудок, он замечательный парень, а какой певец! – вмешался Тур.
- Я не хотел никого обидеть. Я мало знаком с твоим народом, Эльф, – спешно извинился Рапкан, разведя руками.
- Ничего, я слышал сказки и похуже, – ответил Сагутар с примирительной улыбкой.
- Ну, если вы закончили, то настала пора поговорить с моей двоюродной тётей, – сказал Тур и пошёл туда, где горстка гвардейцев отчаянно защищала свою королеву.
Их держали в углу, но нападать пока не спешили, все ждали распоряжений нового правителя. Друзья, вслед за Туром подошли к окружённым противникам.
- Мы не хотим лишних смертей, сложите оружие, и вы останетесь в живых! – крикнул Тур. В его голосе чувствовалась сила, решимость и умение отдавать чёткие приказы, даже в пылу битвы.
Вперёд вышел Гроск. Он снял шлем, чтобы все видели, кто перед ними.
- Я Гроск, бывший командир личной гвардии королевы Сагалы, а ныне только капитан, но так уж получилось, что я остался за главного. Мы давали клятву верности и не можем её нарушить.
- Гроск! Гроск! Это я, Орвир! – выкрикнул Орвир выбегая из-за спин солдат, – сегодня крови пролилось достаточно, вы присягали на верность Сарагосу? Мы действуем в его интересах. Верно ребята?! – обратился Орвир к солдатам.
- Верно! Точно! За Сарагос! – раздались ответные крики солдат, вздымающих оружие к небу.
- Думаете, смерть королевы и борьба за трон, приведут нашу страну к благополучию? – с ноткой ненависти спросил Гроск.
- Никакой борьбы за трон не будет! – прогремел голос Тура. – Я двоюродный племянник нынешней королевы, законный, избранный народом, претендент на престол. И первое, что я сделаю, это покончу с войной против Вантии раз и навсегда, - проревел он так, чтобы слышал каждый гвардеец.
- Да, хватит воевать! Славу Туру, Славу! – закричали солдаты. И вновь в небо взмыли острия копий и лезвия мечей.
Гроск вздохнул, взглянул на облака и долго там что-то рассматривал, затем он опустил глаза в пол и тяжело произнёс:
- Так или иначе, мы клялись в верности королеве, хороша она или плоха, но мы свою клятву не нарушим, – с этими словами, он надел шлем и встал обратно в строй. Сотич вздохнул, а Орвир тихо выругался. Гвардейцы решительно сомкнули щиты. Гроска любили, как родного отца, и теперь шансов обойтись без крови было мало.
- Сагала! – воскликнул Тур, цепляясь за последнюю надежду. – Отпусти их, зачем понапрасну губить людей. Они всю жизнь прослужили тебе верой и правдой, сохрани им жизни, дай свободу.
Строй щитов раздвинулся вновь, и из-за него вышла Сагала. В своём платье и туфлях на высоком каблуке, она была почти на голову выше гвардейцев. Горделиво вздёрнув подбородок и презрительно глядя на Тура, она игриво произнесла:
- Мой дорогой племянничек, если бы не твой дядя, я давно избавилась бы от тебя. Жаль, но воевать ещё и с Груатом, Сарагосу было не по силам.
- Это сейчас не важно, – ответил Тур зло. – Отпусти своих людей, отрекись от трона, и я отпущу тебя в Груат, целую и невредимую. Даю слово генерала.
Сагала грубо расхохоталась:
- А почему не слово короля? – спросила она со злой иронией. - Или ты всё ещё неуверен в победе. Ты так великодушен, словно не знаешь, что в Груате меня ждёт верная гибель. Думаешь твой дядюшка уже не страждет сомкнуть свои пальцы на моей шее?
- Там у тебя будет шанс выжить, - холодно ответил Тур, - а здесь, нет.
Сагала поиграла бровями, изобразила глубокое раздумье, затем скорчила такое лицо, словно съела какую-то гадость.
- Нет, зачем мне оставлять жизнь гвардии, если им некому будет служить? - спросила она с невинной улыбкой на лице.
Левая щека Тура задёргалась, его лицо потемнело, в глазах, будто засверкали молнии, а брови серыми тучами нависли над ними.
- Ты, грязная тварь, отпусти, хотя бы Гроска. Он отдал тебе всю жизнь. Преданнее его, у тебя не было вассала.
- Он? – спросила Сагала немного удивлённо. Она подошла к Гроску и встала у него за спиной. – Это он служил мне преданнее всех? – повторила она и рассмеялась. – Да если бы не он, то я до сих пор спокойно сидела бы на своём троне. Это он отпустил твоего друга. Я уверена, что он его отпустил. Ведь так, юный герой? – обратилась она к Орвиру.
- Нет! Мы сражались в лесу, и я одержал верх! – выкрикнул Орвир предчувствуя беду.
- А почему же ты его не убил? – спросила Сагала жёстко.
- Зачем, я сражался за свою свободу, а не ради славы победителя, – выкрутился Орвир.
- Жаль, - сказала Сагала наигранно печальным тоном, - очень жаль, если твоя история окажется правдой.
Вдруг, Гроск вздрогнул, медленно осел на колени, а затем упал лицом в пол. Из его спины, между пластинами доспехов, торчал изящный кортик.
- Тварь! – воскликнул Орвир и вскинул лук.
Тетива звонко щёлкнула, но булатное остриё стрелы угодило в каменную стену. На том месте, где только что стояла королева, был лишь сизый дымок, да выжженный след какой-то руны на булыжниках. Орвир тихо ругнулся и повесил лук обратно за спину.
- Колдунья проклятая. Я до тебя доберусь, - прошептал он себе под нос.
Тур выжидающе взглянул на гвардейцев, а те, в свою очередь, поглядывали то на следы колдовской руны, то на Гроска. Вдруг, один из них с силой швырнул оружие об пол и вышел вперёд.
- Гроск был мне как отец! Как хотите, а я присягаю новому королю. По крайней мере, он не воткнёт мне нож в спину в благодарность за верную службу!
Остальные гвардейцы стали переглядываться. В их глазах проступало сомнение. Наконец, один за другим, они сложили оружие.
- Вот и славно! – воскликнул Тур. – Присягните мне на верность, и вы сохраните свои чины и звания. Мне пригодятся такие сильные и преданные воины!
Гвардейцы медленно опустились на одно колено и произнесли, известные каждому, слова клятвы. Тур удовлетворённо поблагодарил их, и велел им приступать к своим обязанностям. После выходки королевы, он не слишком сомневался в их преданности новому королю.