- …раздражало буквально все: потерянный, найденный и вновь исчезнувший дорогой перочинный ножик, скрипящая дверь в сарай, и наконец, нечто, колющее - под лопаткой и явно стороннего происхождения. Мир возвращался к подростковому антисемитизму, с трудом влезая в брюки. Стайки недобитой интеллигенции жались в углах интернета и с опаской выходили на улицу. Мода выродилась в тренды без внятного осмысления самой себя и объяснения окружающим. Любимая работа давно превратилась в хобби, а хобби – в соревнование кошельков. Язык из категории лингвистической перебрался в стан архаизмов, и, растеряв по дороге этнические и культурные различия, достиг вершин эсперанто. Правда, слово Любовь сохранилось, однако в весьма широком толковании: от 100 $ за час до бюджетного «не сошлись характерами». Понятие "Родина" разместилось в графе «страна происхождения», национальность – в строке «гражданство». Инакомыслие срослось со словоблудием в фарватере единой, навязанной концепции.
-… Отчего я люблю песни цыган? Не оттого ли, что под их звуки так легко стреляться? Что низкое, грудное пение тревожит душу? Что неимоверно искренняя подача будит совесть? Что русская поэзия так органично вплетается в певческое искусство цыган таборных, не опереточных. Недаром горожане - да и не только – веселились, грустили в компании гордых красавиц и бородатых скрипачей, не под гармошку. Что бы ни пела цыганка, протяжные ноты всегда прозрачны, наполнены свободой и духом. Духом мятежным, непокорным, страстным, телесным.
Тоска, грусть, сравнимая отчасти с французским шансоном, но без налета куртуазности фиалок.
Цвет отечественной культуры отползал от разоренного дома уже под аккомпанемент белогвардейской тройки: скрипка, гитара и расстроенный рояль...
- Полета нет, господа, полета, - дрозофил расправил крылья, - Пыжатся, гадят в синеву. Пигмеи. Дабы переместиться с Севера на Юг, им непременно требуется сжечь цистерну углеводородов. Ха! Ничтожества. Вот ты, Василий, ставишь пластинку, и бац! – у костра, в степи. Ветер кружит голову запахом полыни, волоокие красавицы задевают цветастыми подолами кончики усов. Или Петрович: всепогодный, в одном галстуке и с одним намерением зима/лето. Ему сам черт не брат. Нет, не брат – единомышленник. Оттого я с вами и гужуюсь. Birds of a feather, так сказать.
Бомжеватый вечер безучастно размешивал несуществующий сахар в несуществующем стакане несуществующей ложечкой. Он не выглядел уставшим, не казался бодрым. Его можно было смело назвать молодым и в тоже время – старцем. А можно было вообще никак не называть – не обидится. Даже не заметит. Когда и как он пришел, неведомо. Да и уходил ли? Может статься, прятался где-то в углу, в ворохе воспоминаний и сомнений. Или ждал за дверцей угрюмого шифоньера, среди бабушкиных пальто и плиссированных юбок. Не он ли исписал стопки не рожденных стихов? Сделал сотни невысказанных признаний? А когда мы спим, не его ли рука качает колыбель наших будущих внуков? Кто-то опрометчиво окрестил вечер тихим. А если вслушаться?
Вечер.
Что мы, в сущности, знаем о нем?
«Расскажи, расскажи бродяга
Чей ты родом, откуда ты?»
28.09.14