Иван Иванович Богатырёв после окончания педагогического института был распределён в одну из Упских школ на должность преподавателя немецкого языка. Вскоре, вкусив все тяготы и лишения педагогического труда, он понял, что ошибся в выборе профессии. Учить детей Ивану Ивановичу не хотелось, и на работу в школу он стал приходить без настроения, словно отбывая некую безысходную повинность. Отработав учителем один год, Богатырёв подал заявление об увольнении с педагогического труда, однако молодого специалиста из школы отпускать никто не собирался. Его уговаривали, увещевали, даже предупреждали о неких карах, которые непременно обрушатся на его голову из начальственных кабинетов, если он и дальше будет продолжать настаивать на своём увольнении. Ивана Ивановича это не остановило, и он всеми правдами и неправдами из школы всё же уволился и вскоре устроился работать в одно из экскурсионных бюро города. На новой работе он поначалу сопровождал группы иностранных туристов в качестве переводчика, но с годами, набравшись опыта и изучив историю родного края, стал работать экскурсоводом самостоятельно. Иван Иванович с интересом рассказывал экскурсантам об историческом и культурном наследии родного города, о знаменитых и памятных местах Упского края. Ивану Ивановичу, несмотря на заложенный с детства в сознание патриотизм и любовь к русскому человеку, всё же с иностранцами работать нравилось больше, особенно с туристами из капиталистических стран. Они, как считал Иван Иванович, в отличие от иностранцев из социалистических стран, внимательнее слушают экскурсоводов, глубже интересуются русской культурой и историей, задают много разных и интересных вопросов, более свободны в общении. Иван Иванович любил разговаривать с такими иностранными туристами, со многими даже вступал в дискуссию. В спорах он, как истинный патриот своей Родины, старался доказать, что социалистический строй по многим вопросам превосходит капиталистический и что всё прогрессивное человечество со временем отвергнет капитализм и непременно придёт к социализму. В разговорах он, как и многие его собеседники, был всегда словоохотлив и раскован. Вот эта самая раскованность в словах и подвела однажды Ивана Ивановича, да так, что он чуть было не лишился своей любимой работы. А дело было так.
Как-то в самом начале восьмидесятых годов двадцатого столетия выдалось очень жаркое лето. От жары не спасало ничего. Ни дуновение лёгкого ветра, ни падающая на разогретую землю тень от деревьев, ни деревенский чистый воздух. Солнце пекло, не зная жалости, и туристов из Западной Германии заметно разморило. Они вяло и неохотно плелись за экскурсоводом по территории музея-усадьбы и никак не хотели выходить из прохладного, пропахшего стариной, дома одного из великих русских писателей. Из всех туристов, самой заинтересованной жизнью и творчеством русского мыслителя, оказалась одетая в яркую спортивную майку, светлые шорты и белые лёгкие босоножки высокая и худощавая блондинка. Она то и дело подходила к Ивану Ивановичу и по-русски, но с заметным немецким акцентом, о чём-нибудь спрашивала. Выслушивая ответы на заданные вопросы, она почему-то недовольно опускала вниз уголки губ и морщила свой небольшой с горбинкой носик. «Истинная арийка», - пришли на ум Ивану Ивановичу слова из знаменитого кинофильма, когда он разговаривал с немкой.
Во второй половине дня туристическая группа выехала из музея-усадьбы в Упск. В комфортабельном Мерседесе от кондиционера было прохладно и экскурсанты заметно оживились. Всю дорогу до города они оживлённо обсуждали друг с другом увиденную музейную экспозицию и русскую природу, а Иван Иванович, после жаркой и душной улицы, наслаждался искусственной прохладой. Огромный и комфортабельный немецкий автобус заметно отличался от отечественных лиазов и лазов, медленно ползущих по пышущему жаром проспекту имени Ленина.
- Господа! – обратился Иван Иванович по-немецки к туристам. – Справа от вас находится здание Упской областной филармонии. В 1919 году в этом здании перед трудящимися на митинге выступал Михаил Иванович Калинин.
Иван Иванович хотел было рассказать о том, что в 1941 году общественность города постановила защищать город от фашистских захватчиков но, вспомнив, что в салоне автобуса находятся туристы из Западной Германии, тактично промолчал.
- Обратите внимание, господа! – вновь заговорил Богатырёв. - Слева от вас находится здание бывшего Губернского правления, в котором в 1851 году работал канцелярским служащим великий русский писатель, а справа от вас находится здание бывшего окружного суда, которое он часто посещал. Многие судебные процессы настолько, господа, потрясли писателя, что в дальнейшем нашли своё отражение в его творчестве.
- Ф каких именно происфедениях были отражены происходифшие ф этот здании судебные процессы? – спросила белокурая «арийка» на ломаном русском языке.
- Дело по обвинению молодой девушки в убийстве он отразил в произведении «Воскресенье», - улыбнулся ей Богатырёв. - Господа! Справа от вас здание бывшей казённой палаты. Здесь с декабря 1866 года по октябрь 1867 года в качестве Председателя казённой палаты работал другой наш писатель – знаменитый сатирик. Посмотрите направо, господа, мы проезжаем место, где 21 октября 1905 года произошла битва боевой дружины при комитете РСДРП с черносотенцами. А впереди, господа, нас ожидает библиотека имени Ленина, музей самоваров и завершит наше путешествие Упский Кремль.
- Скажите, пожалуйста, что строится слефа в этот польшой пелый станий? – вновь обратилась к Ивану Ивановичу блондинка.
- А это строится новое здание Упского обкома КПСС, - ответил Иван Иванович, а затем добавил, - уже семь лет строят и никак построить не могут!
Немка перевела сказанное Иваном Ивановичем и сидевшие рядом с ней экскурсанты едва заметно улыбнулись.
Вечером, придя домой после работы, Иван Иванович Богатырёв отправил жену на дачу, а сам уселся перед телевизором смотреть футбольный матч. В это время в дверь его квартиры позвонили. Иван Иванович поставил на журнальный столик недопитую чашку с кофе и пошёл открывать дверь. На пороге стояли двое незнакомых мужчин.
- Иван Иванович Богатырёв? – спросил один из них, бесцеремонно входя в квартиру.
- Да, - в нерешительности ответил Иван Иванович и попятился назад, пропуская в квартиру непрошенных гостей. – А в чём, собственно говоря, дело? Кто вы такие?
Мужчины достали маленькие красные книжечки и предъявили их Богатырёву.
- Мы из органов. Нам с вами необходимо поговорить. Проедемте к нам, или? – говоривший мужчина указал на квартиру, обведя её рукой.
- Да, да, пожалуйста, проходите, - скороговоркой заговорил Богатырёв, - жена как раз на дачу уехала, а я вот тут футбол…, - он не договорил. Какой-то комок застрял у него в горле. Иван Иванович с трудом проглотил слюну, во рту у него пересохло. – Чем могу быть вам полезен?
- Кто играет? – после недолгого молчания спросил всё тот же сотрудник из органов, указав на телевизор.
- Спартак и Динамо, - хриплым голосом проговорил Богатырёв.
- Кто выигрывает? – говоривший перевёл взгляд с телевизора на Ивана Ивановича.
- Пока ничья. Ноль - ноль, - выдавал из себя Богатырёв.
- Это хорошо, когда ничья, - покивал головой сотрудник, не сводя взгляда с Богатырёва.
- Как мне к вам обращаться? – спросил Богатырёв.
- Называйте меня Иваном Ивановичем, - холодно улыбнулся сотрудник. – Мы с вами – тёзки! Фамилия у меня, правда, не такая героическая, как у вас.
- Что же в моей фамилии героического?
- Ну, как же?! Богатырь! Защитник своей земли, своей Родины от разной нечисти! Даже в русских сказках об этом рассказывается. Так ведь, Иван Иванович? – спросил сотрудник, обводя взглядом квартиру Ивана Ивановича.
- Да, это так, - тихо ответил Иван Иванович. Он никак не мог понять, к чему клонит разговор сотрудник из органов.
- А вот вы, Иван Иванович, в отличие от сказочных богатырей, свою Родину, наверное, не любите? – сотрудник пристально взглянул на Богатырёва.
- Почему же не люблю? Очень даже люблю.
- Ну, как же это «почему». Унижаете её, нашу Родину в глазах иностранных граждан. Говорите, что наше государство настолько слабое, что за семь лет один дом построить не может. Говорили так, Иван Иванович?
У Богатырёва потемнело в глазах, ноги стали ватными, и он ощутил, как под футболкой, между лопатками, спину защекотала струйка пота.
- Я имел в виду… о том, что… это совершенно не так… я не так… я не такой… я… я… я, - охрипшим голосом залепетал Богатырёв, затем взял с журнального столика остывшую чашку недопитого кофе и жадно, большими глотками, стал пить. Руки у него тряслись, и содержимое из чашки по подбородку стекало на футболку.
- Да не волнуйтесь вы так, Иван Иванович, - улыбнулся сотрудник. – Мы же знаем, что вы честный и порядочный гражданин.
- Да я… я… я не хотел. Я же им сам говорил о том, что капитализм лучше социа…, то есть, я говорил, что наоборот. Простите! Простите, бес попутал, - вдруг заговорил Богатырёв и у него из глаз покатились слёзы.
- А может вам работу поменять, чтобы такие белокурые бесовки вас в дальнейшем попутать не смогли? Как вы полагаете, Иван Иванович?
- Простите! – вновь проговорил Иван Иванович. – Я виноват, больше такого не повторится! Никогда! Честное слово!
- Вот и хорошо, дорогой Иван Иванович, что вы осознали свою неправоту, свою ошибку. В следующий раз, прежде чем что-либо сказать – думайте. Думайте, прежде всего, о престиже нашего государства, о нас с вами, Иван Иванович, о нашем будущем. Что же подумают об Упске иностранные гости, тем более гости из капиталистической страны? Патриотом надо быть, дорогой Иван Иванович, патриотом!
- Да, да, правильно. Спасибо вам. Я всегда был патриотом, спасибо… Теперь всегда буду патриотом… то есть, всегда буду думать, когда надо, - продолжал говорить Иван Иванович, даже после того как визитёры от него ушли.
В эту ночь Иван Иванович Богатырёв спал плохо. Ему снилось, будто он в заснеженной тайге из-под снега собирал грибы и ягоды, которые почему-то росли на ёлках, а рядом с ним всё время находилась какая-то огромная собака, которая рычала и пыталась его укусить.
На следующий день Богатырёву вновь пришлось работать с иностранцами. На этот раз туристическая группа была из Японии. Показывая из окна автобуса японским гостям достопримечательности города, Иван Иванович почти забыл о состоявшейся накануне неприятной беседе, как вдруг один из сидевших в салоне автобуса японцев, указывая рукой на строящееся новое здание обкома партии, начал о чём-то говорить.
- Он просит рассказать, что будет в этом большом белом доме, после завершения строительства? – перевёл на русский язык японский переводчик.
Иван Иванович замолчал. Перед его взором отчётливо предстали вчерашние сотрудники из органов, и вспомнился ночной сон. В области сердца у него заныло, в желудке начались колики, в глазах потемнело, а на лбу выступила испарина. Иван Иванович достал из кармана брюк носовой платок и вытер им вспотевший лоб и солёные от пота губы. Затем набрал полные лёгкие воздуха и чётко, делая ударение на каждом слове, проговорил:
- На этот вопрос я вам отвечу немного позже. Дело в том, что у меня вчера был выходной день, а два дня тому назад на этом месте ещё ничего не строилось.
Переводчик стал переводить, а сидевшие в автобусе японцы стали с восхищением смотреть на строящийся «Белый дом» и удовлетворённо качать головами.
- Наш город Упск – это не только город оружейников и пряничников, - вдохновенно продолжал Иван Иванович. - Упск – это ещё и город строителей. Да и вообще, в нашей стране сегодня, в очень короткие сроки строится очень много новых, красивых и самое главное качественных домов для трудящихся, - подытожил Иван Иванович, и на душе у него стало легко, хорошо и радостно. Он с шумом выдохнул из лёгких воздух и посмотрел в окно автобуса. Мимо величаво и горделиво проплывали стены древнего Кремля.