Бесноватая

Иногда Оксану охватывала какая-то необузданная бесноватая сила. Она выгибалась в дугу, хрипела, изо рта выходила тягучая слюна, зрачок правого глаза закатывался за веко, обнажая страшный пустой белок. В такие минуты она становилась агрессивной и опасной. Однажды, находясь в таком состоянии, Оксана схватила со стола кухонный нож и ударила им своего сожителя Леонида за то, что тот не поделился с ней самогоном. Физически сильный Леонид с трудом отнял у Оксаны нож и, прижав её к дивану, держал до тех пор, пока кусавшая и царапавшая его Оксана, страшно и тяжело дыша, дрожа всем телом не затихла, а затем впала в долгий и глубокий сон.
- Дядя Лёня, а мамка не умерла? – спросил у Леонида девятилетний Оксанин сын Юрка, с испугом посматривая на лежавшую Оксану.
- Не умерла, не умерла, не бойся. Она спит, - успокаивал Юрку Леонид, прижимая к порезанной руке тряпку. – Иди-ка сюда, малец, помоги мне. Держи вот здесь и обматывай вокруг, - говорил Леонид, протягивая Юрке разрисованную татуировкой кисть руки. Юрка со страхом прикасался к набухшей от крови тряпке и неумело перебинтовывал раненую руку Леонида.
- Дядя Лёня, а ты не умрёшь? – спрашивал у него Юрка, заглядывая Леониду в глаза.
- Не умру, не умру, - попыхивая папиросой, отвечал Леонид, приподнимая от боли верхнюю губу и обнажая при этом вставленные железные зубы.
Юрка любил Леонида, как, наверное, любил бы своего родного отца, который умер, когда Юрка пошёл в первый класс. Оксана после смерти мужа стала частенько задерживаться на работе и приходить домой  выпивши. Свекровь Мария Петровна укоряла Оксану за это, но та отмахивалась от неё, говоря, что нет ничего страшного, если она с подругами посидит в кафе и под бабьи разговоры о жизни выпьет немного шампанского.
Мария Петровна невзлюбила невестку с первых дней её замужества. Однажды в пылу ярости она, укоряя сына за выбор жены, обозвала Оксану «детдомовкой», после чего между свекровью и снохой, как говорили их общие знакомые, пробежала чёрная кошка. Когда «бабьи разговоры под шампанское» стали происходить почти ежедневно, Мария Петровна пригрозила Оксане, что лишит её родительских прав и выпишет из своей квартиры, а внука будет воспитывать одна. Услышав такое, Оксана не выдержала. Обзывая свекровь ведьмой и, обвиняя в смерти мужа, она избила Марию Петровну. Пытаясь заступиться за бабушку Машу, второклассник Юрка схватил мать за подол платья и попытался оттащить в сторону, но не контролировавшая себя Оксана избила и Юрку. Утром пришёл участковый милиционер и хотел привлечь Оксану, но Мария Петровна ради внука простила её. Этот  случай, а ещё больше смерть сына, окончательно подорвали её здоровье. Вскоре Мария Петровна заболела и спустя несколько месяцев умерла. Оставшись после смерти свекрови полноправной хозяйкой квартиры, Оксана стала приглашать домой в гости не только подружек, но и дружков. Так в жизни Юрки появился Леонид. Юрка вначале боялся Леонида, особенно пугали его вставные железные зубы, но со временем Юрка к Леониду привык, по-мальчишески привязавшись к нему.
- А что это у тебя на груди нарисовано, дядь Лёнь? – спрашивал Юрка, указывая на татуировку.
- Это, малец, церковь там нарисована.
- А зачем ты её нарисовал? – допытывался Юрка.
- Ну, как зачем? – удивлялся Леонид, соображая, что бы ответить Юрке. – Ну, чтобы не забыть, сколько раз я Пасху не праздновал.
- И сколько раз? – не унимался Юрка.
- Считать умеешь? Вот и считай, сколько там куполов с крестами нарисовано, столько и раз, - отвечал Леонид.
- А почему у тебя на ноге нарисован ножик, а вокруг него змея? – продолжал задавать вопросы Юрка.
- Хватит докучать дядю Лёню дурацкими вопросами. Иди лучше на улицу погуляй, - перебивала Юрку Оксана и легонько подталкивала его к двери.
- Ну, зачем ты мальца-то обижаешь? – укорял Оксану Леонид. И Юрка, радостный, возвращался к нему. 
Иногда Леонид куда-то уходил и не возвращался по нескольку дней. В такие дни Оксана была наиболее злой. Она покупала себе водки и напивалась пьяной, пела песни, а затем вдруг начинала плакать. Юрке в этот момент становилось жаль маму, и он, подойдя к ней, начинал гладить рукой её голову. 
- Не плачь, мамочка, дядя Лёня скоро вернётся, - приговаривал он. Оксана переставала плакать и удивлённо смотрела на Юрку пьяными  глазами, словно видела его впервые.
- Ах ты паршивый, - гневно говорила она, - твой дядя Лёня такой же негодяй, как и ты. А ты знаешь, кто был твой отец? А эта старая ведьма… она…, - Оксана замолкала, руки её начинали трястись.
В этот момент Юрка боялся матери, он всегда убегал из дома и ходил по улице до тех пор, пока Оксана не засыпала. Когда ему на улице становилось холодно, Юрка всегда вспоминал мужественного капитана Гранта, которого он однажды видел по телевизору.
 «Капитан Грант не боялся холода. Я, когда вырасту большой, то тоже стану капитаном корабля и буду, как капитан Грант, сильным и смелым. Буду в белой фуражке стоять на капитанском мостике, курить трубку и управлять кораблём. Капитаны самые сильные и смелые люди. А мамку свою я тоже с собой заберу на корабль. Там у меня не будет никакого вина, и мамка будет всегда трезвой и доброй», - мечтал Юрка, бесцельно бродя по улице. Несколько раз Юрку навещали школьные учителя, которые укоряли Оксану за пьянство, предлагали ей помощь в лечении от алкоголизма и в трудоустройстве, предупреждали лишением её родительских прав, но это на неё не действовало. После их посещения она трезвой была всего несколько дней, а затем вновь срывалась и запивала пуще прежнего. Так продолжалось почти ежедневно.
Тот роковой день выдался пасмурным. Серое беспросветное небо накрыло город, и отбивавшие барабанную дробь по железному подоконнику дождевые капли разбудили Оксану. Вставать не хотелось, она лежала с закрытыми глазами. «Что же со мной происходит? Куда я качусь? В какую пропасть? И где всему этому конец? – думала Оксана. – Как же было раньше хорошо! А когда это было? Это было так давно, когда ещё был жив муж. Это мамаша его, старая стерва,  довела его до смерти», - раздражённо подумала Оксана, вспомнив Марию Петровну. Она открыла глаза, рядом лежал и сопел во сне Леонид. Оксана с трудом поднялась и, опираясь на трясущиеся руки, села на кровати. После вчерашнего вечернего застолья, состоявшегося по поводу возвращения Леонида, болела голова, а перед глазами всё время появлялись тёмные пятна. Встав с трудом  на ноги, она шатающейся походкой прошла на кухню и, пустив из крана воду, припала к нему губами. Попив, начала разглядывать пустые бутылки, надеясь найти в них остатки спиртного.
- Мам, а у нас покушать ничего не осталось? – услышала она голос Юрки, который сидел на стуле, и которого она не заметила.
- Там в сковородке должны остаться макароны, - нехотя ответила Оксана.
- Там нет ничего, я уже смотрел, - плаксивым голосом проговорил Юрка.
Оксана посмотрела на сына и словно что-то вспомнив, ушла в комнату. Вернувшись, она протянула Юрке десятирублёвую купюру.
- Сынок, сходи в палатку, что возле нашего дома, купи бутылочку пива, а то мамка болеет, - хрипло проговорила Оксана.
- Мне не дадут пива. В прошлый раз, когда ты меня посылала, мне сказали, что я маленький ещё, чтобы пиво покупать, - возразил Юрка на предложение матери. - Давай я лучше схожу хлебушка куплю. И ты покушаешь, и дядя Лёня, когда проснётся.
- Иди, сказала, пиво мне купи. А потом я сама что-нибудь поесть приготовлю, - тоном, не терпящим возражения, сказала Оксана.
- Потом, потом, - недовольно произнёс Юрка. - Ты вчера тоже говорила, что потом куплю, а сама водку принесла и с дядей Лёней напились пьяными.
- Не смей обсуждать мать! – гневно произнесла Оксана. – Иди и купи мне пива!
Юрка взял деньги, надел куртку и, нахмурив брови, ушёл.
В ожидании сына, Оксана принялась убирать со стола и мыть грязную посуду, оставшуюся с вечера, но работа не спорилась. Трясущиеся руки не слушались, и она, выронив и разбив тарелку, отказалась от затеи с мытьём посуды. Юрка возвратился быстро.
- Ну, что, купил пива? – встретила его вопросом Оксана.
- Мам, я деньги потерял, - взволнованно проговорил Юрка и взглянул на мать испуганным взглядом. Он был бледен.
- Как потерял? – после небольшой паузы, спросила Оксана. Юрка молчал. – Я тебя спрашиваю, негодный, как ты мог потерять деньги? Говори сейчас же! - срываясь на крик, визгливо приказала Оксана.
- Я сам не знаю, как это получилось. Я полез в карман за десяткой, а её там не было, - испуганно стал оправдываться Юрка.
- Негодный, ты специально не купил мне пиво! Ты нарочно придумал о потере денег, а сам их спрятал где-нибудь! Где деньги?! Говори сейчас же! – возникшее чувство гнева на Юрку не давало Оксане покоя. - Сволочь! Скотина! Деньги решил у матери воровать? Ах ты, паршивец! Я тебе покажу, как деньги воровать! Я тебя сейчас воспитаю! - Оксана стала агрессивной, руки у неё затряслись, на губах пеной выступила слюна, зрачок правого глаза закатился за веко. Она схватила Юрку за волосы и начала трясти из стороны в сторону. - Негодный! Паршивец! Говори, где деньги?!
- Мамочка, миленькая, я не воровал деньги, честное слово, я их потерял. Прости меня, я больше так не буду! – кричал Юрка, но Оксана не слышала его оправданий, избивая  Юрку по мокрым от слёз щекам.
Изловчившись, Юрка вырвался от матери и бросился к двери, но замок как назло долго не открывался. Совсем потерявшая способность контролировать свои действия, Оксана схватила Юрку за ворот куртки и с силой толкнула. Юрка упал и ударился головой о дверной косяк.
- Что же ты наделала, стерва, над мальцом-то? – проговорил проснувшийся от шума и подошедший к ним Леонид, с ужасом взирая на распластавшегося у двери Юрку.
Осознавая, что она совершила, Оксана  бросилась к Юрке.
- Сынок! Сынок! Прости меня! – трясла она его, но Юрка не шевелился. Затем Оксана с ужасом во взгляде отшатнулась от сына и вначале тихо, а затем всё громче и громче, словно по-волчьи, завыла.
Обезумевшая, она выбежала на улицу и бросилась бежать, ступая босыми ногами по мокрому от дождя асфальту, а шквальный ветер, срывая с деревьев осенние жёлтые листья, со злостью швырял их в её опухшее от долгого запоя лицо. 
Юрка умер по дороге в больницу, а десятирублёвую купюру нашёл следователь, когда осматривал Юркину куртку. Аккуратно свёрнутая бумажка лежала под подкладкой. Карман в куртке оказался дырявым.