Предисловие к главе «Мысли и чувства»
Вся эта глава полностью написана по реальным событиям из жизни. Саша Лесовичок из Саратова и Леонард Солнечный из Краснодара – это мои виртуальные друзья, с которыми я очень долго общалась по интернету.
Отношения с Леонардом описаны за 2014 год. Все даты о жизни двоюродного дедушки Федота и его родных – настоящие, названия населённых пунктов, кроме моей Цветущей и родного села из детства, Цветущенского района, – настоящие. Имена героев изменены.
Я даю настоящие имена героев только для членов моей семьи. На семейных экземплярах книги они стоят в сносках. Там, где видят все люди мира, которых интересует моя книга, я не могу поставить настоящие имена, потому что многие герои из этой книги не хотели бы разглашения того или другого события. Возможно даже и те родственники, которые уже на том свете, могут читать всё это, и не желать, чтобы их жизнь была на всеобщем обозрении, поэтому имена изменены.
Всё, что я рассказываю о себе – это тоже реальные события из реальной жизни. Ничего не придумано и не дописано никаких фантазий.
Глава-14 (48). Мысли и чувства
Виктория Авосур
Было осеннее утро. Я проснулась в девять часов утра, и села на своей постели, облокотившись левой рукой о толстое одеяло, которое я шила для себя примерно неделю, и поддерживая этой же рукой подбородок. Посмотрела на стёкла окна, покрытые толстым слоем росы, и как-то, одновременно, заметила, что в окружающем меня пространстве есть некоторые признаки продолжающейся жизни: в комнате тикает будильник, а за окном светит солнце. Это было хорошо.
Проснулась я почти что без никаких мыслей в голове, но чуть позже отдельные воспоминания наполнили мою душу грустью. У дочки возникли проблемы с ноутбуком, испортился жёсткий диск, а в этом году у неё опять намечался «Дипломный проект», и делать его надо в очень мощной программе, которая называется 3d max. Отдать свой жёсткий диск – это совсем не выход, потому что на нём катастрофически мало места, и невозможно установить ни одну большую программу, да и сам он не кажется нормально работающим, всё зависает. Купить другой – невозможно, потому что нет денег, и ещё в моей семье не было денег на то, чтобы купить на зиму дрова.
Позже проблему дочки мне решит Саша Лесовичок в Саратове, и на его компьютере произойдёт рендеринг проекта, и я уже говорила об этом, немного забегая вперёд, но в данный момент я ещё не знала – что будет с проектом дочки, поэтому и моё настроение было совсем невесёлым.
Надев свой заношенный и старенький полушубок, который мне когда-то прислали родственники с Днепропетровска, я продолжала обдумывать, накатившиеся на меня, мои грустные и немного сложные размышления.
Опять мне вспомнился мой виртуальный друг – Леонард Солнечный из Краснодара. Раньше мои с ним отношения были просто чудесными – как в сказке, а теперь они почему-то стали сложными, и я была вынуждена создать в интернете несколько тайных аккаунтов, чтобы там писать. Только так можно было свободно и легко всё высказывать, размышляя над тем, что у меня накопилось на душе, и не имея страха, что Леонард опять что-нибудь прочитает и устроит очередную дискуссию, которая снова у нас закончится чем-то не очень приятным, и похожим на ссору. Кому я решила писать? Скорее всего Богу. Хотя может и просто для себя, я не знаю.
Мне нужно было не расстраивать своего друга Леонарда никакими открытыми текстами, потому что лично он сам попросил меня – не доносить до его внимания даже и тени намёка, что мы живём не в Раю. В общем, после такой просьбы правильно будет сказать, что на тайных моих аккаунтах выполнялось его личное желание по охране его жизненного спокойствия от всего того негатива, который создавался обстоятельствами моей совсем нерадостной жизни.
У Леонарда были деньги и жил он в среднем достатке. При этом он хотел, чтобы его полуголодная подруга Энни, находясь в своём полуразрушенном доме, чувствовала всё то же самое, что и он сам, в своей личной прекрасной жизни, в которой он имел хотя и не всё, чего ему хотелось бы, но очень многое.
Леонард ходил на работу, у него было много друзей в физическом мире, а также он имел интересные занятия и восхищения от дел своих рук. Он хотел, чтобы и я, закрытая в четырёх стенах, где совсем изолированная от общества, и от захватывающих полезных дел, тоже чувствовала всё то же самое, что чувствует он.
Мой друг Леонард, конечно же, не совсем пан и король, это верно, и всё же он тогда жил сравнительно не плохо. В его жизни были – как грустные странички, так и приятные. Были и горькие моменты, и были сладкие, радостные, поэтому он действительно чувствовал себя – как в Раю, и стремился иметь подобный земной Рай ещё несколько воплощений подряд.
Лично мне, в моём слабом теле, в полной изоляции от общества, перед лицом агрессии непонимающих соседей, и в полуразрушенной войной и беспорядками стране, никакого земного Рая вообще не чувствовалось, и не ощущалось, но Леонард попросил меня оставить своё мнение при себе, а его самого окружать только позитивом, а также красивыми и восхитительными письмами о том, как прекрасна земная жизнь. Вот я и старалась ему угодить, поэтому все мои душевные чувства и откровенности переместились на тайные мои аккаунты. С другом – о позитиве, а реальные события, как они есть, и без прикрас – на спрятанные от всех людей аккаунты.
Леонарду Солнечному постоянно очень хотелось, чтобы я каждый день, и каждую минуту, воображала земной Рай, чтобы постоянно его описывала, и стремилась в нём жить, программируя такими мыслями наше с ним совместное будущее в следующей жизни. К сожалению, существует одна проблема. Как описать непознанное? Как его прочувствовать и возрадоваться? Где же мне добыть таинственные знания о том, чего я никогда в жизни ещё не пробовала?
Учитывая тот факт, что у меня даже и в детстве не было достатка и нормального отношения ко мне окружающих, я всё никак не могла понять – на основании чего я должна каким-то образом такое вообразить или почувствовать. Работа, правда, чуть-чуть была, но настолько мало, что я даже и не успела осознать, как это – быть нормальным членом общества, и вот теперь мой виртуальный друг Леонард Солнечный требует от меня совсем невозможного: вообразить хорошую жизнь, прочувствовать её желанной, полюбить, поставить цель иметь такое в следующих воплощениях и стремиться к этому. Но как? Как это сделать душе, которая никогда, и ни разу в жизни, не познала ничего подобного?
Может он ещё потребует почувствовать, описать и полюбить управление космическим летательным аппаратом производства Юпитера, и захочет, чтобы я стремилась вместе с ним на этой штуковине летать? Будет требовать, чтобы я согласилась, что подобные полёты – это приятное и сладкое дело? Как же мне узнать, что это приятно и сладко, а не мучительно и горько? Какими чувствами души оценить непознанное?
Вот так оно и с опытом жизни на Земле. Он хочет, чтобы я оценила беззаботную жизнь в достатке, с сытым желудком, в нормальной квартире вместо полуразрушенной старой хаты с перекошенными окнами, среди понимающего меня общества, и при нормальном отношении ко мне окружающих. Хочет, чтобы я оценила всё это и устремилась так жить в каких-то своих следующих воплощениях. Как это оценить? Воображением? Нет, моё воображение не может достать из глубины души конкретно то чувство, которое вообще никогда ещё не было туда записано.
К сожалению, в общении с Леонардом, в 2014 году наступил у меня очень трудный и очень сложный период моей жизни. Он мне писал, что чувства не нужны, достаточно всё воображать мыслями, чтобы не быть водимой чувствами, а я не понимала – какая ценность у не прочувствованных мыслей, которые никогда в жизни не имели опыта, и всё такое. Тупиковая ситуация.
Открыла я свой блокнот, и для того, чтобы хоть немного успокоить душу, снова решила пописать историю родословной. На этот раз хочется оставить записи для моих детей и будущих внуков о жизни моего двоюродного дедушки Федота.
Я мало его знала, но он такой же родственник, как и бабушка Лида, потому что Федот был родным братом моей бабушки Насти.
Родился он в той же Саварке, Богуславского района в 1914 году, и был до такой степени хорошим человеком, что все мои родственники вспоминали его – как самого доброго, самого светлого, самого чувственного, и самого доброжелательного человека среди всех наших родных.
Его мама, а моя прабабушка, Мария Ивановна, 1888 года рождения, родом из Бовкуна, которая рано осталась без матери. Мама её была родом из Буды, Таращанского района. Она заболела на болезнь «испанку» и умерла, когда Марии было только 12 лет. Осталось шестеро детей: Иван, Степан, Теофан, Феодосия Мария и Анна. Её род, с Буды, они всегда имели близкие общительные отношения с Леонидом и Марией. Часто приезжали в гости, помогали всем, чем только могли, что-то рассказывали.
Жизнь осиротевших детей сложилась по-разному. Теофан умер в годы голодомора, потому что жена обворовала его и уехала на Донбасс. Феодосия вышла замуж за парня, который был очень трудолюбивым. За это их назвали куркулями и с пятью детьми выслали в Мурманск на высылку. Оттуда её муж Трохим написал своим родственникам, чтобы приехали и забрали их, потому что они никому там не нужны.
Приехали, забрали, а селить то не было куда, потому что дом отобрали у них, и поэтому Трохима и Феодосию поселили в доме Марии и Леонида. У них и так своя семья на то время была – десять человек в доме, а тут ещё и Трохим с Феодосией, и с тремя детьми подселились. У этой пары сначала было пятеро детей, но двое умерли на высылке. Вот так большая семья стала ещё больше.
Феодосия жила у Марии и Леонида примерно год, потом Трохим умер, а брат Степан отдал её замуж в Степок за вдовца. У этого мужчины было и своих трое детей, а теперь стало аж шестеро.
Отец Федота – Леонид, он же и отец моей бабушки Насти, 1881 года рождения. Он был единственным сыном в семье. У него были сёстры – Мотря, Василина, Александра и Анна, а братьев не было. Он имел образование, несколько лет работал головой сельского совета, был мастером на все руки, а особенно по всем строительным специальностям.
На фронт Леонида не взяли, потому что когда началась война, то на то время ему уже было 60 лет. В его детстве тоже мама рано умерла, поэтому воспитывала его мачеха. Вырос, женился, построили вместе с Марией дом, родили и воспитали восьмеро детей.
Мария Ивановна умерла 12.08.1981 года, а Леонид умер 21.10.1975 года. Они оба похоронены в своём родном селе Саварка, Богуславского района. Федот был одним из восьмерых детей. Он был родным братом моей бабушки Насти. Все родные очень сильно его любили за его доброту души, и за готовность всегда помочь в трудных жизненных ситуациях.
Федот всех любил, всем помогал, потом началась война. В то время он был в Армии на переподготовке, и прямо там его застала война. В 1941 году Федота забрали на фронт, и в самые первые дни войны он получил ранение в руку. С передовой его направили в Белую Церковь лечиться, но пока он дошёл до больницы, то в городе уже появились немцы. Федот пошёл домой, в Саварку, но и там его ждали немцы.
На протяжении длительного времени Федоту пришлось прятаться от немцев, и подпольно он занимался партизанской деятельностью. В основном это были организационные работы.
Позже Федот опять вернулся на фронт и прошёл всю войну. У него было много орденов и медалей, среди которых и та, которая за партизанскую деятельность. Все свои награды он очень ценил и берёг.
После войны Федот женился. В жёны взял девушку из села Исайки, Богуславского района. Жили они в Саварке, не далеко от сестры Оли.
Федот и его жена с Исаек родили и воспитали сына Анатолия. Сам Анатолий и его жена уже умерли. Внук Федота поехал жить в Белую Церковь, а внучка – в Запорожье. Она туда вышла замуж.
Был в жизни Федота и такой период, когда по причине зависти и сплетен односельчан – в семье произошло недоразумение. Под воздействием лжи чужих людей, а также недоверия, любимая жена прогнала Федота из дома. Временно они разошлись.
В дни развода Федот жил в моём селе, где были его сёстры – Лида и Настя. Там он жил у одной женщины, которая родила ему ещё и дочку. Позже эта женщина и её дочка уехали в Одессу. Пока они ещё жили в нашем селе, то очень сильно дружили с Софией – младшей дочкой моей двоюродной бабушки Лиды.
Со временем правда всё же прояснилась, и справедливость восторжествовала. Жена Федота поняла, что он был не виноват, и позвала его обратно в Саварку, в свою семью. Так он вернулся к законной жене, и прожил с ней до конца своих дней.
Федот помогал каждому – чем только мог. В те годы, когда моя бабушка Настя жила в ужасающей бедности, то он было возьмёт у себя дома зерна или муки, или ещё каких-то продуктов и ехал в соседний район, чтобы хоть чем-то помочь своей сестричке. Другие люди думают только о себе и о своей семье, а он думал и о том, что его родным сёстрам плохо и тяжело.
Когда ещё одна сестричка, Галя, с мужем Володей, очень бедно жили в 1947 году, и был у них уже Витя маленький, то Федот делал то же самое. Он брал дома хлеб, немного муки или вареники и спешил к своей сестричке Гале. Он всегда понимал – кому и чем можно помочь в трудной ситуации.
Своей родной матери – Марии Ивановне её сын Федот тоже очень сильно помогал. Приносил – то молока, то вареников, то ещё чего-нибудь вкусненького.
Так и пережили трудные годы жизни. Если бы не Федот, то кто его знает – пережили бы голод или нет. Возможно половины не осталось бы в живых, может и моей мамы не было бы, а значит и меня. Федот спасал всех.
Когда кто-то из родных начинал строительство, то тоже всем помогал Федот. Сестра Галя строила дом, а он доставал стекло, с поиском которого в то время было очень трудно. Приносил, и стеклил сестричке окна.
У него самого всегда всё было, потому что он умел заработать. Сначала Федот работал кладовщиком, потом лесником. На обеих профессиях всегда у него была хорошая прибыль.
Моя двоюродная бабушка Галя писала письма о брате Федоте с особыми чувствами души и с огромной любовью. Этот человек был самым добрым в семье и всегда он жил не ради себя, а ради других. Я читала и плакала. Как мало таких людей в нашем обществе.
Где-то примерно лет в 60 дедушка Федот заболел на какую-то болезнь печени, и его раньше крепкое здоровье – начало постепенно разрушаться. Сначала это была болезнь печени, а позже она превратилась в рак.
Когда Федот заболел, то все родственники очень сильно загрустили. Он был хорошим человеком и всем им сделал много добра, поэтому его родственников, конечно же, можно понять.
Я хорошо помню, что в моей семье всегда очень сильно боялись вина, и говорили, что если есть повод выпить, то лучше брать водку, а вино нельзя, потому что вино – это говно и всё такое. В то время я не знала – откуда такой сильный страх перед вином, но позже я узнала.
Оказывается, когда дедушка Федот работал лесником, то люди часто просили у него какую-то древесину для строительства, и он давал, а в знак благодарности за это ему приносили вино. Он пил это вино и почти ничего не ел, потому что еды из дома он себе брал мало, и бывало, что даже и совсем не брал. Потом у него заболела печень, и все были уверены, что болезнь появилась от вина.
Такое явление, как случайная и необдуманная магия, тоже могло сыграть свою роль в истории таинственной болезни дедушки Федота. Однажды он надумался, что пока работает лесником, то есть возможность бесплатно набрать себе досок, чтобы сделать себе и своей жене гробы, а также кресты. Если доски крепкие, то гробы и кресты могут лежать дома даже очень долго. Ничего с ними не случится, и никакие вредители не съедят.
Во времена советской власти все люди воспитывались в духе атеизма, в магию никто не верил, и в потусторонние силы тоже. По этой причине Федот изготовил свои «сокровища» и спрятал на чердаке. Никак иначе, чем программированием будущего его поступок назвать нельзя. «Мечта» не заставила себя долго ждать, и явилась не через десятки лет, а в первый же год после изготовления гробов и крестов.
Лично я дедушку Федота знала очень мало, потому что когда мне было 11 лет, то он уже умер, но немножко я его всё же помню. Он был спокойным, добрым и ласковым человеком. Когда мы с бабушкой Настей ездили в Саварку в гости, то и к дедушке Федоту тоже заходили.
Помню также и те дни, когда дедушка Федот приезжал в моё родное село. Он был такой тихий и спокойный, что его почти и не слышно в доме. Как позже выяснилось, в то время он уже был тяжело болен – рак.
Моя бабушка Настя в те дни купила для брата Федота апельсины и спрятала в тумбочку дубового стола нашей спальни. Я тогда увидела, ничего не сказала, но немного обиделась, что брата бабушка любит больше, чем меня, могла бы и на двоих поделить. Я же не знала, что этот двоюродный дедушка очень болен, и что жить ему осталось совсем мало. Те апельсины были последним проявлением любви сестрички Насти к любимому брату Федоту.
Да, бабушка и вправду его очень сильно любила, потому что за всю её прожитую жизнь никто не сделал ей так много добра, как брат Федот. Она и меня любила, но с нашей нищетой много апельсин не купишь, потому что не было денег.
С того дня, я больше никогда в жизни не видела дедушку Федота. В 1980 году, когда ему было 65 лет, он умер. Хоронили его со всеми боевыми орденами и медалями, которых он имел большое количество. Перед смертью он сам себе купил костюм, сказал, чтобы в этом костюме его и похоронили. Он собственными руками повесил туда ордена и медали. Их было очень много – на весь пиджак – с обеих сторон.
Жена Федота умерла в 1985 году. Сын уехал, никого больше из этой семьи в Саварке не осталось.
Помню, как мои дети удивлялись, что брат и сёстры их папы не дружат между собой и почти не общаются. По жизни моего дедушки Федота очень хорошо заметно, что не всегда оно так. При любых жизненных трудностях, как и в моменты радостей, брат Федот всегда спешил к своим родным сёстрам. Ему тоже может хотелось отдохнуть после тяжёлой работы, дома на кровати полежать, газету почитать, но ему не лежалось, и он бежал – то к одной, то к другой сестричке, и приносил им чего-нибудь вкусненького. В другое время он помогал дом строить или просто приходил в гости, чтобы поговорить.
Если вспомнить моих двоюродных братьев, то они тоже очень сильно дружат между собой, и мама моя с братьями дружила. Родные моего мужа почти не общаются, но это не потому, что они плохие. Всё как-то зависит от характера человека. Есть интроверты и есть экстраверты, и есть – как общительные, так и замкнутые в себе личности. Ещё может зависит от общности интересов. Бывает, что люди совершенно разные, поэтому им трудно найти общий язык.
Лично у меня, к сожалению, ни с кем не получилось общение, потому что у меня на 6мм клапан сердца не закрывается, а у сердечников редко бывают друзья. Порок сердца – это такое, чего не видно глазом. Если нога на протезе или что-то другое видимое, то люди сочувствуют, и то мне кажется, что инвалидов даже и так не очень любят, а с больным сердцем увидеть проблему нельзя, поэтому в ответ, от всех людей – только ненависть.
Даже если до ненависти дело и не доходит, то всё равно те люди, которые не имеют сил работать – не способны помогать другим, поэтому их не любят.
Кто верит, так это врачи. Туда как пойдёшь, то они срочно начинают рассказывать, что кровообращение у меня нарушено, физически хорошо быть не может, всегда только плохо, движения противопоказаны, это не лечится, и медицина бессильна. Если бы пролапс один-два миллиметра, то было бы нормально, и у многих так бывает, а шесть миллиметров – это инвалидность, работать нельзя, кровообращение нарушено, каждый день физически плохо.
Потом возвращаюсь домой, а соседи обзывают ленивой паскудой, орут матом, уговаривают мужа, чтобы выгнал меня из дома, организовывают команду «доброжелательных» соседок, чтобы побить меня, а потом уже муж защищает, и вообще моему Ярославу жизни не дают. Каждый день кричат: «Выводи ленивую паскуду на огород, потому что она без тебя сдохнет!» У них же аритмии то нет, кровообращение не нарушено, клапаны в норме. Как им понять болезни сердца? Никак. Они же на это не способны. Я спиртного всю жизнь ни капли не пью, потому что сердце больное, а они могут напиться самогонки, и приходят к нам во двор, чтобы скандалить на тему того, как мы неправильно живём.
Я не утверждаю, что моему мужу хорошо, потому что не хорошо, и я знаю об этом. Ярослав очень пострадал, женившись на мне. Но себя я в произошедшем не виню, потому что я реально не знала, что после родов заболею на хроническую ангину, и она испортит мой митральный клапан сердца. Откуда мне было знать такое?
Ну, родственники и соседи с таким инвалидом, как я, дружить, конечно же, не будут. Кроме того, у нас и мировоззрение совсем не совпадает. Они земные труженики, пахари, работники. Да, они работают и помогают своим близким, общаются, дружат, а я не могу с ними иметь ничего общего. Я не могу с ними ни выпить, потому что сердце шалит, ни на огороде работать, по той же самой причине, и вообще ничего обыденного я физически не могу. За это меня и ненавидят всем посёлком, а родные не уважают. Я не могу поддерживать их образ жизни, потому что подобная приземлённость у меня, к сожалению, случайно не получилась. Я читаю свою философию, читаю информацию из духовных источников, занимаюсь творчеством и ещё литературой. Они этого не принимают, потому что им открыты совсем другие возможности.
Мой двоюродный брат сказал, что надо было на карачках лезть в Киев, когда крёстная умерла. Сказал, что у него тоже ноги болят, и он не ныл. То есть, нарушенное кровообращение и аритмию сердца он сравнил со своей болью в ногах. Если сердце сбилось с ритма, и надо посреди улицы лечь на асфальт, лежать и не вставать, и пить при этом лекарства, то это, в его глазах, равноценно боли в ногах. Можно ехать в Киев на похороны. У каждого своё мнение.
На ежегодные собрания родственников мужа Ярослава, которые бывают на Пасху и на поминки умерших после Пасхи, я тоже никогда в жизни не могу поехать. Жена его родного брата Димы – Алина, ненавидит меня лютой ненавистью по причине нафантазированной ревности, и если бы я приехала к ним на встречу, то был бы скандал. Значит, я всегда плохая, а она всегда хорошая. Тут всё понятно без никакого психологического анализа. Народ мыслит прямо и просто, не вникая в глубину подробностей.
Родственники с Днепропетровска меня уважали, и посылки с одеждой присылали мне, но я их обидела, когда они хотели оказать помощь через сельский совет и написали туда письмо, а результат получился вообще никакой. В те дни ко мне примчался отчим Гунзырь с угрозами и обидами, что его уже вызывали в сельсовет, и спрашивали про меня. Принёс написанное в мою защиту письмо. После того, как умерла моя мама, и у меня было подозрение, что Гунзырь помог ей умереть, потому что была украдена верёвка, на которой мама повесилась, и на шее – ни одного следа, то я его потом очень сильно боялась. Он приехал, угрожал, а я в тот день была одна дома, и он застал меня просто во дворе, а вокруг одни кусты, и никому нас не было видно. Конечно же, я ему написала всё, чего он хотел, лишь бы он, как можно быстрее, спокойно уехал домой, и не убил меня.
Моё письмо голова сельского совета переслал в Днепропетровск – в качестве ответа на их запрос, и это обидело родных, которые хотели мне помочь. Ну и что я должна была сделать? Отдать свою жизнь за материальное имущество? Знаю, что они хотели – как лучше, и я им за это очень-очень благодарна, но и меня ведь тоже можно понять?! Я сильно боялась Гунзыря, и я хотела, чтобы он не угрожал.
Наверное, они подумали, что я не Надя, и мама моя была лучше, чем я. Да, она по любому лучше, я не спорю, и ещё не утверждаю, что именно так они и думали. Какие-то свои догадки и предположения я не буду приписывать добрым людям конкретно, просто моя версия.
Это, конечно же, очень интересный вариант для характеристики меня и моей мамы, но, как на моё мнение, то мама поступила ещё хуже, чем я. По причине страха – она с ним всю жизнь жила. Я то хотя бы только нужные писульки ему написала, чтобы успокоился, и не угрожал, но я же не жила с ним по причине страха, а мама моя – до такой степени была им напугана, что под воздействием угроз Гунзыря – она на многие десятилетия стала его женой. То есть, он взял её в жёны не по причине любви, а запугиванием, шантажом и угрозами.
Ну и кто после этого больший трус? Я, потому что написала ответ голове сельского совета, что к имуществу Гунзыря не имею никаких претензий, пусть ему будет всё, что там есть, или моя мама, которая под воздействием страха – отчаянно стала его женой? Гунзырь её бил, а она кровью стекала и всё прощала, потому что ей было страшно. Этот вопрос запутанный, и что-либо мудро объяснить – совсем не просто.
С полным пониманием того, что с родными у меня не сложилось, хотя они и хорошие люди, а также зная, что меня никто не любит – я не обижаюсь на жизнь. Ну такая она, жизнь. Есть – какая есть! Главное – это добыть дрова и еду, остальное наладится.
Почему-то в этот момент мне вспомнилась одна загадочная ситуация из жизни моей мамы Нади. Однажды её позвал замуж один приятный мужчина, у которого была квартира и все удобства. Моя мама испугалась, подумала, что это ей не нужно, не важно, и не интересно. Она была уверена, что никогда в жизни не сможет так жить, потому что она не пробовала такой обстановки. Моя мама никогда не была жительницей городской квартиры, поэтому ей показалось, что так жить – это очень страшно и неинтересно.
Наверное, и у меня есть какое-то подобное неприятие. Я совсем не стремлюсь ни к богатству, ни к удобствам, ни к роскошной панской жизни, ни к чему-то такому вообще. Дело в том, что я так жить не пробовала, и мне и пробовать не хочется. То, что не прочувствовано – оно не манит, и к нему не тянет.
Я то жила когда-то в Броварах, но мы там голодали, ребёнок болел, я не спала ночами, у нас не было денег даже на предметы первой необходимости… В достатке я никогда не жила.
Леонард Солнечный предлагал вообразить комфортную жизнь умом, а потом стремиться к воображаемому. По его теории – чувства мне не нужны. Он неправ, потому что меня не тянет. По какой-то непонятной для меня причине – добиваться красивой земной жизни мне совсем неинтересно, и не тянет.
*******
Мечты ума нам сложно оценить.
Всё, что не стало чувствами большими -
То не легко хотеть или любить.
И странно ставить целями своими.
Непознанное кажется нам тем,-
Чего совсем не важно добиваться.
Иметь вот это можем. Но зачем?
Там, где нет чувств – там даже лень стараться.
Эх, чувства, чувства… Кто их раздаёт?
Кому-то счастье, радости большие.
Другой всегда отверженным живёт,
Пути по жизни есть, но непростые.