Начало здесь
http://www.proza.ru/2014/09/26/1801
*******************************************************
…- Лен, Айзатке год скоро. Хочу вас всех в отпуск вывезти. Надо визами заниматься. Спасибо за борщ, кстати, отличный он у тебя.
- А знаешь, замечательная идея! Я даже знаю, что напишу в анкете в графе «семейное положение»! Замужем. Трижды в неделю… И номер надо взять один на всех, с трехметровой кроватью. Как думаешь, есть такие?
- Не заводись!
- Я спокойна. Помнишь, я просила тебя говорить всем, что Гайния – твоя двоюродная сестра? Сегодня вас видела целующимися наша бухгалтерша… На, держи мой паспорт. Куда едем?
Анвар помолчал, кусая губы:
- Хорошо. Поедем вдвоем. На две недели, а потом я с ними выеду. Куда хочешь?
- В Карелию. Ты давно обещал.
- Но, я думал, к Мадинке…
- Нет, Карелия. К сестре семью повезешь.
- А ты?
- Что я? Я – «мадам три дня в неделю».
Анвар осторожно обнял её, погладил по голове, как маленькую:
- Хорошо. Тогда едем послезавтра, успеешь собраться?
Две недели. Четырнадцать дней. Триста тридцать шесть часов. Двадцать тысяч сто шестьдесят минут счастья. Жаль, что нет у нашей памяти функции «сохранить». Так, чтоб каждый файл-минутку – в отдельную папочку. Навсегда.
Ленка боялась тратить время на сон. Она смотрела на посапывающего Анвара, легонько перебирала пальчиками по его груди и забывала. И про ту, другую, молодую, и про мальчонку с глазами своего отца…
***
…Вернулись в четверг. А в субботу Анвар с семьей улетел к сестре и теплому морю. Промучившись в пустой квартире в свой «законный день», понедельник, Ленка уехала к подруге на дачу. И повод подвернулся подходящий. Катерина как раз рассталась со своей очередной «любовью на всю жизнь». Надо было помочь. Потому что зализывать чужие раны, как ни странно, куда проще, чем свои собственные.
- Ленка, а ну их всех! Давай-ка накатим с тобой, чтоб до вечера завтрашнего не проснуться! И еще один день – долой! – Катерина потрясла запотевшей бутылкой водки. Глянула на экран телевизора. – Чё ты там смотришь? Выключай эту бурду, музычку лучше поищи веселенькую.
Катерина выронила стопки, не донеся их до стола. Глухой, утробный вой тучей повис в комнате. Ленка сползала по двери, закрыв рот ладошками.
- Господи, Ленка, ты чего?
На экране мелькали кадры с искореженными автомобилями, машинами скорой и полицейскими. Торопливый голос диктора вещал о крупной аварии, произошедшей накануне вечером на автобане, соединяющем Мадрид и Барселону.
- Всё, всё, всё… Это всё…
- Ленка, ну погоди… С чего ты взяла… - Катерина растерянно обнимала подругу. – Ты полежи. Иди, ляг. Белая вся! Я тебе чаю сейчас, подожди…
Телефонный звонок разрезал воздух. Ленка закрыла лицо руками. Катерина подняла трубку. Звонил муж Мадины. Катерине пришлось приложить максимум усилий, чтобы вспомнить английские слова и выдавить из себя, что Лена перезвонит, когда сможет, а сейчас она неважно себя чувствует. Но то, что она услышала дальше, говорило о том, что Ленка вряд ли сможет перезвонить куда-либо сегодня. Её просили позаботиться о похоронах. И убеждали, что «сделают всё возможное, чтобы вернуть Анвара с женой на родину как можно быстрее».
Катерина растерянно посмотрела на подругу. Скорее догадалась по шевелению губ, чем услышала. Торопливо крикнула в трубку: «Айзат?»
Начало ответной фразы не поняла, но конец разобрала. «Айзат спит и кушает хорошо. Сейчас в саду, играет с детьми и няней».
***
…Лене пришлось повторить свой настойчивый звонок.
- У тебя же ключи есть, зачем тревожишь? А спят люди? Проходи, будем чай пить, – бабушка Саида посторонилась.
Лена растерялась. За прошедшие после похорон три недели старуха как будто уменьшилась, съежилась и постарела лет на двадцать, если это вообще было возможно:
- Вот ключи, бабушка Саида. Я пришла вам их вернуть. Куда положить?
- А мне они зачем? Тебе дали, у тебя пусть и будут. Тяжело мне ходить, придешь в другой раз - не звони, – она настороженно заглянула Ленке в глаза. – Ты же еще придешь?
Лена крошечными глотками пила крепкий зеленый чай. Положила на стол бумажку:
- Вот мой телефон. Вы мне звоните. Я продукты вам буду привозить. И убираться приезжать, когда надо.
Старуха пошуршала в выдвижном ящике. Увесистая пачка денег, перетянутая резинкой, хлопнулась рядом с чашкой:
- Бери, Анвариш много оставил, и тебе хватит. Не возражай! Продукты мне вози, а денег своих не трать. Странная ты. Как все славяне. Сколько лет рядом с вами живу, а понять не могу. Народ вы – древний, а мудрости не нажили. Всё одним днем живете. Что почему? Потому. Вот и говорите глупости всякие! - она картинно протянула руки к потолку. - «Целовать, так королеву, воровать, так миллион». Это, по-твоему, умно?
Лена грустно улыбнулась:
- Я, конечно, не филолог, но мне кажется, пословица эта – не русская. Заимствованная.
- О! Слово-то какое! Я и не выговорю. А чего ж вы такую себе взяли? У нас – такой нет. У вас – есть. Одним днем живете, и чужую жизнь принимать не хотите. Всё так дОлжно быть, как вы видите…
- Зачем вы так? Вы же понимаете, так, как сложилось… - Лена запнулась, – с Гайнией… Я не должна была это принимать. Как русская, как славянка.
- А ты ж приняла разве? Ни врозь, ни семьей, себя мучила, Анваришку мучила. А, что теперь говорить-то!
Помолчали.
Из комнаты донеслось странное шуршание. Старуха улыбнулась:
- Проснулся. Мы теперь на полу спим, на матрасе. Боюсь, упадет с кровати, и поднять не могу, тяжелый.
Лена вздрогнула. По коридору шлепали крошечные босые ножки.
- Айзат?! Как? Разве Мадина его не забрала?
- Куда ей его? За своими не успевает. Сказала, через полгода приедет. На тебя магазины Анваришкины перепишет. Чего головой мотаешь? Мне не надо, и Мадинке не надо. Тебе всё и будет. Тебе и Айзатке. Анвариш тебя иначе, как женой, и не звал, хоть ты и отказывалась семьей жить… А нам вот Мадинка пока няньку наняла, сегодня выходной у неё. Пока я жива, Айзатка со мной будет, а потом пусть Мадинка ищет, кто возьмет его...
Пи-и-пум! Пластиковый молоточек с пищалкой смешно отскочил от Ленкиного колена. Звонкий детский смех обвился тонкой лозой вокруг старческого, крякающего.
Ленка заглянула в карие глазенки. На неё смотрел счастливый Анвар. Глазами сына.
Лена прижала к себе теплое тельце, погладила жесткие волосы:
- Целовал меня лучик солнышка. А теперь моя очередь. Целовать месяц ясный *. Ну, иди ко мне. Здравствуй, сыночек…
- Странная ты, странная, - покачала головой старуха, поправив платок...
* - Анвар – луч солнца, Айзат – человек с красотою месяца (татарск.)