“Нино, почему ты не в Париже...?»
( Маловероятная версия)
Ещё довольно молодая женщина, с пышной седой копной волос и следами увядания былой красоты, яростно, до побеления суставов пальцев, вцепилась в поручень ограждения палубы парохода, готовившегося к швартовке.
Она сразу заметила, что Пристань порта сильно видоизменилась с того момента времени, когда двадцать лет назад, она, будучи супругой деятеля правительства Азербайджанской Демократической Республики, спешно, вместе с дочерью, бежала в чужие края.
Нино вспомнила последние мгновения расставания с мужем:
« Оставалось несколько минут до отправления последнего поезда Гянджа — Тифлис ( c 1936 г. Тбилиси).
Нино, помертвевшими губами торопливо поцеловала Али:
Всего хорошего, Али хан. Через три дня встретимся.
Конечно, Нино, а потом в Париж.
Нино мучительно улыбнулась. Она вдруг поняла, что Али, в волнении, не может сдвинуться с места. Друг семьи Ильяс бек проводил Нино в вагон.
Она испуганно выглянула в окно, почувстовав себя птенцом, упавшим из гнезда. Поезд тронулся. С остановившимся сердцем, Нино механически махнула Али рукой. Ильяс бек на ходу соскочил с подножки вагона.»
Нино много раз вчитывалась в строки последней страницы дневника супруга, описавшей эту встречу. Сама она не помнила прощание, ибо находилась в каком -то тумане.
В Тифлисе вначале было оптимистичное ожидание, назначенных трех дней, затем переживание ещё трех дней, потом безнадежные десять дней, и наконец, тупое восприятие приезда Ильяс бека и провал памяти после получения дневника Али и прочтения приписки.
"Али хaн Ширвaншир погиб в 5 чaсов 15 минут нa гянджинском мосту. Его тело упaло в пересохшую реку, пронзенное восемью пулями. В его кaрмaне нaйденa тетрaдь. Если нa то будет воля Аллaхa, я достaвлю эту тетрaдь его жене. Нa рaссвете, незaдолго до нaступления русских, мы похоронили его во дворе мечети. Нaшa республикa погиблa, кaк погиб Али хaн Ширвaншир.
Ротмистр Ильяс бек, сын Зейнaлa aгa из поселкa Бинaгaды".
Советская власть приближалась к Грузии, а потому, необходимо было торопиться покинуть, теперь уже негостеприимную Родину.
Предстояли утомительные переезды поездом в Батуми, пароходом в Стамбул и только потом в Париж.
Все эти годы проживания в Париже, Нино каждый день размышляла о поездке обратно, домой в Баку, Тифлис ...Гянджу. Она ловила себя на мысли, что не столько воспоминания о былой жизни в Баку и Тифлисе тянут её назад, сколько возможность обязательной встречи с Али ханом в Гяндже.
Вопреки всем здравым рассуждениям, Нино не верила в смерть супруга, она просто не могла верить в эту ильясовскую чушь, описанной гибели Али. Как всегда, друг преувеличивал события и что-то скрыл от неё. Вот эту-то тайну Нино и собиралась раскрыть, выехав на место событий.
Однако, первостепенной задачей Нино было поставить на ноги дочь Тамару, и когда она достигла 18 лет, она начала готовиться к претворению своего плана в действие.
Главное препятствие было в фамилии Али хана — Ширваншир, которое выдавало ханское происхождение супруга. К тому же, не было секретом, что в 20- е годы он, лично, с пулеметом в руках, сразил немало большевиков. И то и другое, могло привести к аресту супруги «врага революции» и обвинению её в шпионаже.
Поэтому, Нино возвращает себе девичью фамилию — Кипиани. и хотя она тоже княжеского рода, но в России с насмешкой было принято считать, что все грузинские царедворцы имели корни княжеского происхождения.
Прекрасно зная французский язык, Нино решила выдавать себя за француженку грузинского происхождения.
Была даже принята версия приезда парижанки: «для возрождения маршрута путешествия по Кавказу французского писателя Александра Дюма (отца), который он посетил в 1858 году.» Расчет был сделан на отсутствие точных сведений в компетентных органах о местах посещения писателя. Впрочем, в списке фигурировали Баку, Тифлис, Губа и Шеки. Этого было достаточно, чтобы побывать во многих, необходимых для Нино, местах. Ей даже удалось получить полномочия представлять одну из многих литературных организации Франции.
По договоренности с туристическим агенством на морском вокзале Батуми Нино встречал представитель, который должен был сопровождать туристку по всему маршруту поездки. Важа ( тот самый представитель), молодой человек лет тридцати, с большим радушием и энтузиазмом встретил парижанку, проводив её до отеля.
Они обсудили характер процедуры обслуживания туристов и возможность встреч, на случай экстренной необходимости.
Нино стремилась быстрее остаться наедине с хаосом мыслей, охвативших её воспоминаний. Наконец, она сконцентрировала свое внимание и обнаружила, что пребывание в Батуми не очень её радует.
Она всеми своими помыслами рвалась в Гянджу — на встречу с...Али ханом.
Однако, неугомонный Оноре, оказывается, успел побывать и в Поти. И, хотя там он не открыл для себя чего-либо, кроме новых сортов вин, Нино, для поддержания своей версии, пришлось на один день съездить с Важой в соседний город.
« Боже! Когда я приеду в Гянджу!»- молила Бога мадам Кипиани.
Но, к сожалению, предстояло ещё одно испытание — поездка в Тифлис. Миновать его было невозможно, поскольку только из него поездом можно было попасть в Гянджу.
Тифлис сулил много опасностей в лице встреч родственников или друзей. Правда, после последних чисток, маловероятно, что те и другие ещё остались в городе.
Доброжелательный и улыбчивый Важа с восторгом распространялся о достопримечательностях Тифлиса и каждый его комплимент городу воспринимался в душе Нино с благодарностью. Ведь она не должна была подавать виду, что это её родной город.
Через пару дней пыток ностальгией, Важа, наконец, важно объявил, что:
« Если хотите, мадам Кипиани, то мы можем посетить Гянджу, хотя Бальзак и не имел счастья посетить этот старинный город !» - с пафосом закончил гид, не догадываясь с каким нетерпением парижанка ждала этого объявления.
Трепеща от ожидания посетить Гянджу( на тот период, с 1935 г., город носил имя Кировобад), Нино, тем не менее, скромно объявила о готовности к встрече с «незнакомым, но интересным» городом.
Судьбе было угодно приютить княжну в той же самой гостинице, где остановились супруги Ширванширы, бежавшие 20 лет еазад в Гянджу от хаоса бакинского политического кризиса. В самом начале их приезда, они остановились в родовом поместье Ширванширов, но после наступления большевиков на город, супруги переехали Гянджу. Правда, прежний отель резко отличался своей роскошью и пышностью от сегодняшнего, унылого и бледного состояния.
Время Нино шло на минуты. Она изнывала от их расточительства на посещения не интересующих Нино мест. К полудню, сославшись на усталость, мадам потребовала отвезти её в отель. Это устраивало сопровождающего гида, ибо ему тоже нетерпелось прогуляться по гянджинским шашлычным, где все азербайджанские блюда были очень вкусно приготовлены, а с мадам, посещение таких заведений, явно противоречило местному укладу нравов.
Поэтому, оба путешественника сделали перерыв с обоюдным большим удовольствием.
Едва расставшись со своим уже надоевшим её спутником, Нино, быстро переодевшись в мало привлекательную одежду, буквально выбежала на улицу. Она не заказала такси, т.к. хотела сама пройти этот путь «гянджинской Голгофы».
Мысленно, Нино уже тысячу раз представляла себе этот злополучный Гянджинский мост, проходящий над многолетним засохшим руслом реки Гянджичай. «Тогда» он разъединял христианскую и мусульманскую части города.
Молодая женщина почти бежала по пыльным улицам Гянджи, как бежала в юности в Бакинский Губернаторский сад на свидание с Али ханом.
Однако, достигнув цели, она, запыхавшаяся и напряженная, как стальная пружина, остановилась. Нино медленно начала всматриваться в трещинки начала моста, как бы отыскивая потерянные драгоценности.
“ Вот здесь он распластался за пулеметом, а тут стоял и сам пулемет, а вот куда отлетали отстрелянные гильзы. О, как их много!
Молодец Али хан, так их! Ещё! Ещё! Что ты...остановился! …продолжай! ... стреляй ! ….не останавливайся ...дорогой!»
...- Ханум! Вам плохо? Вам помочь? - услышала она участливый женский голос.
Все в порядке! Проходите! - еле слышно, по-французски пробормотала Нино.
Незнакомка не стала настаивать. Она внимательно оглядела Нино и быстро отошла.
Только теперь Нино опомнилась, и оглянувшись, увидела себя, стоящей на мосту на коленях и поглаживающей ладонями деревянный настил.
Она встала — она ничего не нашла.
Пыльными руками она поправила волосы, разгладила юбку и невидящими глазами посмотрела кругом. Да, она знала, что ей нужно было куда-то идти дальше.
Но она не помнила -куда. Ноги сами повели её куда-то, как оказалось, совсем недалеко от места гибели супруга.
Перед глазами, почерком Ильяс бека, возникла его приписка в дневнике мужа:
«...мы похоронили его во дворе мечети.»
Во дворе полуразвалившейся мечети было несколько почти незаметных насыпей.
На одной из них, торчала из под земли, деревянная полуистлевшая табличка.
“ Али....» - прочла сухими губами верная Нино. Уже не в силах удержать себя, супруга упала на могилу. Пальцы вонзились в твердую землю, до крови разодрав нежную кожу. Рыдания вырвались звериным криком.
И, заглушая звуки бешенно колотившегося сердца, она услышала такой далекий знакомый голос: « Нино, почему ты не в Париже...?!»
….Когда она открыла глаза, то встретившись с колючим ненавистным взглядом Важи, к ней сразу же вернулась память происшедшего и результаты его последствия
« Да, она потеряла сознание на могиле во дворе мечети и её, очевидно, привезли в пункт «Скорой помощи». А взгляд Важи говорит о том, что он враг ей, потому что он уже узнал кто есть она».
- Ну что скажете, гражданка Ширванширова? Оказывается вы скрыли, что ваш муж был врагом Советской власти и за это вы понесете наказание! - с угрозой и сарказмом кагебешника напустился он на, едва пришедшую в себя, супругу погибшего. Как быстро соскочила с него маска доброты и показная вежливость
Нино ещё не пришла в себя от обморочного состояния и ей вообще не хотелось говорить с этой мразью, поэтому она промолчала, презрительно посмотрев в сторону агента. Это его ещё больше разъярило.
К тому же, обещали быть неприятности по служебной линии - « ведь проморгал шпионку». Лицо особиста исказилось ненавистью и он понес разную чушь, замешанную на оскорблениях.
Нино медленно встала, и не глядя на разбушевавшегося Важо, твердо заявила на французском:
-Как гражданка Франции, я не позволю, чтобы какие-то сыщики оскорбляли достоинство моей страны! Я требую присутствия французского консула!-
Подобная ссылка на международный конфликт мгновенно дала результат
- Важа сразу же стушевался.
Перейдя на дипломатический тон и наслаждаясь своей ролью судьи, он торжественно произнес, видимо, заранее подготовленное решение своего начальства.
- Поскольку гражданка Кипиани скрыла контрреволюционный характер своего прибытия в Советский Союз, то она в течение 48 часов должна покинуть пределы нашей страны. Вы должны поторопиться, чтобы успеть на отходящий через 40 минут, поезд на Тбилиси, с последующей пересадкой на Батуми.
Само собой, что ваша поездка в Баку аннулируется. Торопитесь на поезд. -
Нино, ожидавшая более жестких действий коварного НКВД, в душе облегченно вздохнула. В принципе, после встречи с душой покойного Али хана, ей здесь больше нечего было делать.
Али хан погиб и это уже факт.
Поездка в Баку усугубляла опасность нахождения во враждебной среде.
А потому, уже на следующий день она пересела на поезд в Батуми.
Она торопилась выполнить волю мужа — быть в Париже.
Отплывая на пароходе от причала Батуми, Нино, как и 20 лет назад, но уже точно в последний раз, бросила прощальный взгляд на мыс набережной, что примыкает к бульвару Сисайд на самом въезде в город.
А спустя 70 лет после описываемых событий, именно на этом месте в Батуми открылась ( в 2011 году) великолепная композиция скульптуры американского автора грузинского происхождения Тамары Квеситалтдзе.
Две статуи, выполненные из стали, олицетворяют любовь мужчины и женщины в образах «Али и Нино». Каждые 10 минут они начинают двигаться навстречу друг другу, сливаясь в единую скульптуру и снова расходясь. В темное время суток, при цветном освещении, это действо выглядит как волшебный танец любви.
В то время, когда общественность Азербайджана выясняла национальную принадлежность автора романа «Али и Нино», Грузия весьма романтично отметила своё отношение к лирике любви Али и Нино.
Правда, ещё в 2007 году, Заслуженный художник Азербайджана, скульптор Горхмаз Суджаддинов предлагал:
« Я хотел бы подарить Баку памятник любви. Его небольшой эскиз у меня готов. Идею позаимствовал у автора ;Али и Нино; Гурбан Саида. В композиции воспевается любовная история азербайджанца Али бека и грузинской княжны Нино. Их любовь оказалась выше религиозных и национальных предрассудков. Так как встречи они назначали в Губернаторском саду, я предлагаю установить этот памятник любви именно там. Таким образом, у нашей молодежи появился бы свой уголок любви.;
Однако, этого благодатного события, увы, не произошло, а потому будем надеятся, что романтика, хоть и поздно, но все же, восторжествует!
Марк Верховский
июль 2014 года