Глава одиннадцатая
КЛЕВЕТА – ОСНОВА МЕСТИ
Меня спас мой здоровый организм, крепкий затылок и густые волосы, собранные в хвост. А еще – в последний момент дрогнувшая рука, которая до сих пор без колебаний использовала нож, яд, удавку. Разнообразие инструмента, я думаю, должно было запутать след. Обычно убийца привыкает к одному оружию. Но вот такая у нас случилась преступница. Умная, хитрая, жестокая, злопамятная…
Нас отыскали в половине одиннадцатого вечера и отвезли в больницу. Чувствовала я себя, мало сказать, плохо. А Романова пришла в сознание только с помощью медицины. Ее перевели в тюремную больницу. Я пролежала три дня все в том же БСМП-2. Мне стало казаться, что у нас в городе не десятки лечебниц, а одна.
Меня, словно тяжелую больную, каждый день проведывали мама с Елисеем, друзья, Оленик с Надюшкой и даже Алла Владимировна, добрейшей души мамочка Стасика. Зашли сестры Виктория и Алла. Вика поправилась совершенно. Она уже все знала и поздравляла меня с поимкой преступницы. В тумбочке, на тумбочке, под кроватью, чуть ли не под матрасом и подушкой находились пакеты, пакетики, кулечки и баночками с продуктами. Их я потом раздавала санитаркам и медсестрам, не хватало еще за три дня потяжелеть на десяток килограммов. Но в меньшей мере этого избежать не удалось. Десять не десять, а пару кило прибавила, потому что не могла устоять перед домашними деликатесами дам Оленик.
В визитах Стаса меня больше всего интересовала информация о состоянии Романовой.
Она находилась в полном сознании, но упорно молчала. У нее были сломаны шейка бедра, голеностоп на одной ноге, колено на другой. Большой осколок льда глубоко вонзился в ягодицу. Ее все время кололи обезболивающими. Она не жаловалась, ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Упорно молчала, не отвечая даже на вопросы медперсонала.
В первый день после моей выписки позвонил… Тимур Тимурович Мережкон. Номер сообщил ему Стас. Романова заговорила. Она поставила ультиматум: расскажет все без утайки, но только… Стелле Ханне и с определенным условием. Мережкон от имени подполковника попросил меня приехать без промедления. Лечащий врач предупредил, что жизненные силы пациентки на исходе. Осталось дня два-три. Уже и обезболивающие не помогают. Вот эти муки и станут ее единственным наказанием. Суда не будет.
Я не понимала, почему она так решила. Но собралась и поспешила к умирающей.
Меня пропустили в одноместную палату. Лора Петровна лежала неподвижно. Нос ее уже заострился. Или мне показалось? Но какие там два-три дня! Хорошо, если рассказать успеет.
Поздоровалась, присела рядом на стул, стала ждать…
Минута, пять прошло. Наконец, Романова произнесла:
- Прощения просить не буду. Вы в нем и не нуждаетесь. Знаю, все потом передадите мусорам. Или записывать на диктофон станете.
- Обязательно. Но вы могли бы в этом и не сомневаться. Я думаю, вы что-то хотели сказать лично мне.
- Да, я знаю, что вы запишите, но мне все равно. Я умираю. Может, это случится сегодня вечером, может, ночью, а может, через час. Но он у меня точно есть.
- Каково условие?
- Дайте мне честное слово, что выполните мою просьбу.
- Не зная, о чем идет речь, сложно.
- Никакого криминала… Поставьте диктофон передо мной. Выключенный.
Он у меня крохотный. Я его включила заранее. А перед ней поставила тот, что мне дал Мережкон. Поверила. А мне не было стыдно. Романова погубила одиннадцать человек и чуть не лишила жизни меня. Если ее просьба не будет касаться преступления, я сотру запись. Если… Ну, тогда ясно.
- Стелла, я хотела вас убить, да. Не получилось. Иначе никто ни до чего бы не докопался.
- Вы обманываете сами себя. Рано или поздно, но, как говорится, кончику быть.
- Поздно, это нормально. Я бы успела. А теперь полагаюсь на вас. Он ни в чем не виноват. И в отличие от меня, человек замечательный. Такие рождаются раз в сто лет. А то и еще реже…
- Кто – он?
- Мой сын. Я… Что обо мне говорить! Я и ему не матерью была – тварью последней… Поздно поняла, что важнее всего. И во мне два человека всегда жило. Я ведь по гороскопу «Близнецы»… Ой, как погано. Стелла, я прошу, чтобы мое завещание, оно хранится у адвоката Малиновского Юрия Исааковича… Его найти легко… В общем, оно должно быть исполнено. Я много работала. И бизнес мой легальный… Квартиры, дома покупала на свое имя. Сейчас не советское время. Столько людей имеют куда больше, а труда никакого… Могу говорить откровенно?
- Да, - я почувствовала, что вникаю совсем в другую историю.
- Меня по-настоящему никто никогда не любил. НИКТО! НИКОГДА! Родители жалели, что я удалась не особенно талантливая и совсем некрасивая. Не умела быть ласковой подлизой. Сухая, неспособная сама любить и рожденная ненавидеть… Не перебивайте. Это так, да, да. Я начала ненавидеть уже лет в пять… Но не об этом речь. Хотя… В детском садике воспитательница меня страшно наказывала за то, что строила ей козни. Она крутила с садовником, представляете, я это понимала! И такое творила в тихий час, когда Алина Викторовна целовалась в туалете с дядей Симой! Ой,.. Взрослые отдыхали. Пропусти много, много лет. Да я все вам рассказала. Про нас с Раей. Сейчас про другое… Докопаетесь. У нас с одним человеком, не хочу называть его имени, в эпоху Брежнева зародилось прибыльное дело. Тогда называлось это спекуляцией, сейчас – бизнес. Он - молодец, честно работу вел, вернее, мы вели. Не любит обманывать поставщиков и заказчиков. Так вот, начали мы это при Брежневе… В сорок лет я дважды переспала с ним. Так, случайно. Он меня и за женщину-то не особенно считал. Пьянство по поводу хороших сделок. Прошло время, я поняла, что беременна. Аборт делать поздно. Подогнала все дела и уехала «отдыхать» на полгода. Родила мальчика. Назвала Антоном. А вот самой воспитывать не хотелось. И любви как-то к ребенку не почувствовала. Но и бросить малыша не могла. Денег хватало. Особенно по понятиям эпохи Леонида Ильича. Пристроила в одну многодетную семью. Обеспечила своего и чужих пятерых мальчишек. На какое-то время забыла о нем. Мечтала завести мужа и совместного дитятю. Не получалось и не получалось, а деньги росли. Я начала тосковать по собственному сыну. Это случилось, когда он среднюю школу оканчивал. Собралась его вернуть. Но подвернулся мужчина, в которого влюбилась по уши. И снова о сыне забыла. В общем, познакомилась я с ним по «спонсорской линии», когда Антону исполнилось 24. Сын был женат на дочери очень состоятельных родителей, но чокнутой, как и мой мальчик. Они поселились в поселке «Рассвет 2», знаете?
- Приходилось бывать.
- Они организовали семейный детский дом и взяли на воспитание пятерых детей. Потом еще шестерых. Сейчас у них двадцать девять воспитанников и трое своих, две дочери и сын. Я следила за жизнью Антона. И для него я покупала квартиры, дома… Деньги обесцениваются, а жилье – никогда. Я уже старуха. Но надеялась прожить еще лет двенадцать и накопить столько, чтобы мой сын был потрясен щедростью матери и простил меня за все. Конечно, вместе с завещанием я оставила и письмо для него. Вы никогда не читали в газетах о семье Кожевниковых?
Удивленная, я ответила:
- Еще бы! Такой гражданский подвиг. Они не боялись брать трудных и больных. Столько хороших людей для общества воспитали.
- Значит, сочувствуете?
- Восхищаюсь.
- Антон – мой родной сын. Добейтесь, чтобы он получил все, что я ему завещала. Обещайте, и наш разговор состоится. Только пусть он обязательно узнает, кто его мать. И замолит мои грехи. Даже если бы и увильнула от наказания, сама бы это сделать не смогла. Тяжело, Стелла, но я ни в чем не раскаиваюсь. Может, немножко в том, что хотела избавиться от вас. Не совру, вы мне нравитесь. И я почему-то вам верю…
- Обещаю сделать все возможное.
- Тогда включайте свою аппаратуру…
Лора ненавидела Раю. Она всегда мечтала о родной сестренке, а ей привели чужую девочку. Отсюда и началось. Правда все, что она рассказывала мне на свидании в ее квартире. Миллион раз она убивала Каримову в своих мыслях, снах. Дошла до того, что даже почтовый ящик ее однажды подпалила. Смешно? Не очень. Но никогда в реальности Лора не замышляла убийство Раисы. И вот однажды случилось то, что она не могла простить. Столько лет потрачено, чтобы стать, хоть к старости чем-то привлекательной для мужчин, даже нарваться на такого, который в ее семьдесят лет улегся с ней в постель и доставил максимум наслаждения. Она впервые улетела в космос и познала, что такое оргазм. Он был такой силы, что Лора больше не представляла себе жизни без этого мужика. Она отдавала ему всю нерастраченную в коротких связях любовь, нежность, заботу и практически содержала его.
Я сразу уразумела, что речь идет о Криницком.
Итак, Лора чувствовала себя любимой и была счастлива. В зеркале больше не отражалась пожилая женщина с грустным прошлым в личном плане. Глаза затуманились. Престарелая золушка превратилась в юную принцессу. У Романовой был любимый салон красоты «Клео». Она привыкла посещать его два раза в неделю. Но однажды он закрылся. Нагрянула проверка. А завтра – очередное свидание. И Лора чисто случайно попала в «Изабеллу».
Есть такая новая процедура…
Женщины раздеваются донага, группа в двенадцать человек. Голову обвязывают платком, на лицо надевается марлевая маска с темными очками. В комнате включается ультрафиолет на три минуты. В это время под плавную музыку клиентки салона импровизируют в танце. Потом ультрафиолет выключают, дамы ложатся на покрытые простынками коврики и расслабляются уже в «солнечных» лучах. Вот Лора и попала на такой продвинутый сеанс и залегла неподалеку от придвинувшихся друг к другу шестерых женщин.
Те начали шептаться.
Одна произнесла:
- Видели сегодня мою Романову в холле салона?
- Это твою «сестричку», что ли? Ту, чьи карточки нам показывала?
- Ее. Зашла, спросила о ценах. Но, видно, зажлобила. Жадная, не захотела платить. А у самой бабок Немерено. Ну, что, не обратили внимания? Это старуха в зеленой брючной паре.
- Вай-вай, - откликнулась одна, утрируя восточную речь. – Мой папаша бы сказал: «Какой страшный девушка». У нее жуткий нос, и глаза такие маленькие, колючие, п-фу, неприятные. Сразу видно, старая дева.
- Еще противнее у нее кожа…
- А фигура? Сплошные углы. На такие кости мужики никогда не позарятся.
- А ноги? Вы видели эти костыли с портянками на 43 размер?.. Там и плоскостопие, и ногти кривые, и коленки бутылочкой…
В угоду подруге дамочки оплевали Романову, как хотели. Но голосов было только пять… Это правда. Одна молчала. Потом сказала:
- Девочки, ну, хватит. Что вы, на самом деле? Женщина, как женщина. Некрасивая, но и не баба Яга.
Лора не знала, кто заступился за нее. Да и все равно было. Она считала себя в этот период чуть ли не красавицей, а ее так оклеветали. Она вышла первой и «сфотографировала» всю компанию. Стала инкогнито являться на эту оздоровительную процедуру и по очереди выследила всех участвовавших в обсуждении ее внешности.
Чуть позже заметила охлаждение к ней любовника, которому шли значительные суммы из ее доходов. А потом узнала, что он ее обманывает. Простила раз, простила два, а на третий предупредила. Скорее всего, Андрей Анатольевич возненавидел пожилую возлюбленную, но как лишиться ежемесячных двух тысяч долларов. В такую сумму оценила Романова внимание мужчины. Да, он занимался языками с учениками школ и взрослыми людьми. Но это не давало и половины постельного заработка. А он, действительно, очень любил сына и внучку. Хотел оставить им что-то после себя, кроме квартиры.
И когда Лора предложила ему поучаствовать в одном сомнительном мероприятии за пять тысяч долларов, он согласился, не задумываясь. А что? Она же не сообщила ему, что заключительный аккорд – шесть трупов…
- Я показала ему Райку и сказала, что он должен с ней познакомиться и разыграть не просто влюбленного, но страстно желающего на ней жениться. Ухаживать нужно было активно, с цветами, подарками. Деньги, конечно же, дала ему я. И «зеленую улицу» на новый сексуальный опыт. Когда моя месть полностью была спланирована, Криницкий в одночасье перестал меня интересовать как мужчина. А месть должна была осуществиться в знаменательный день 65-летия «сестрички». Это я заставила Андрея «надоумить» невесту праздновать юбилей в кафе, где работал официантом его дальний родственник, и пригласить для знакомства с окружением будущей жены близких подруг. Я уже знала, что ближе Котовской, Степновой, Митиной, Симонян, Скала у Райки никого не было...
В тот день все шло по плану. Криницкий сверкал глазами и убедил подружек, что его чувство к Каримовой искреннее. Недаром Агнесса Ивановна говорила о сияющих глазах, полных любви. Натренировался мужичок достаточно. Бутылку с ядом, которую ему передала Романова, он прятал в широкой одежде. Любовница сказала ему, что в коньяке клофелин. Мол, хочется ей посмеяться над своими обидчицами. У дам такая порция вызывает не только глубокое забытье, но и, пардон, сильное мочеиспускание. Описаются леди на глазах у толпы. Вот будет позор. А что с него? Врач подтвердит, что Криницкому пить нельзя. Это правда, не выдумка.
Как Криницкий передал бутылку Юзефу, Романова не знает. И что при этом сказал ему тоже. Но парень не ожидал такого результата и испытал шок от случившегося. На следующий день он заявил «дядюшке», что идет в милицию и все расскажет. Андрей Анатольевич и сам был в ужасе. Он-то никого убивать не собирался.
Перед Лорой Петровной встало три задачи. Первая - срочно избавиться от трясущегося от страха сопляка. Вторая - заткнуть рот Криницкому, у которого тоже коленки подгибались, но идти сдаваться он не собирался. Потребовал у Романовой пятьдесят тысяч долларов. Довольно скромно в сравнении с совершенным преступлением. Третья – завершить идеальное убийство, отправить вслед за остальными и Степнову…
Криницкий получил требуемое. Романова осталась довольна собой, а пятьдесят тысяч для нее было сущим пустяком. Жалко, конечно, денег, но игра стоила свеч. Тем более, что обогатившийся любовник помог ей убрать Юзефа. Он заманил его в машину, стал убеждать в том, что его ничто не может коснуться. Пообещал десять тысяч долларов. Юноша мечтал получить образование. Эти деньги могли ему здорово помочь, и он не сразу, но согласился. Никто ему ничего не собирался давать…
Романова усмехнулась:
- Это был повод заманить его в укромное место. Криницкий представил меня, как свою знакомую, которая берет у него уроки…
- Поверил?
- Отнесся безразлично. Он на меня и не смотрел вовсе. Как-то давно Анджей признался, что Полонский – гомик, но ему очень тяжело найти себе друга, почему- то мужчины на него не клюют… Вы будете слушать дальше?
- Естественно.
- Тогда не перебивайте. У меня язык уже плохо поворачивается. А я даже кайф получаю, смакуя то, что я сделала. Так вот, Анджей сказал, что я беру уроки английского. Они разговаривали шепотом, но так, что я все, слышала. Юзеф не должен был знать, что я в курсе их участия в убийстве. Договорившись, Криницкий громко спросил у меня, не смогу ли я занять ему десять тысяч долларов. Пришлось немного поломаться, потом пообещать: «Хорошо, займу, но ненадолго. Только деньги у меня на даче». Юзек мало что соображал. Казалось, он уже держит в руках целое состояние. Когда мы перебирались на Зеленый остров, он даже не встрепенулся, наоборот, чему-то обрадовался и заявил, что несколько раз отдыхал здесь на базе. Мне тоже доводилось многократно проводить выходные на острове, местность была хорошо известна. Как было запущено, так и осталось…
Романова заехала подальше, остановилась и попросила мужчин выйти из машины, вроде что-то с колесом. Вышли. Юзеф полез в карман за сигаретами, стал прикуривать. Женщина подошла сзади и одним движением свернула парню шею. Потом он был сброшен в недостроенный еще при советской власти каменный сортир.
А на обратном пути уверенный в том, что Романова все еще безумно любит его и нуждается в сексе, который ей ниоткуда больше не светит, стал снова ее шантажировать…
- Я ожидала этого, хотя давала шанс остаться в живых, выполнив первое требование. У меня моментально возник план нового убийства. Несколько раз я была в частном доме, в который не так давно перебрался Криницкий. Он просил меня деньгами помочь с ремонтом, чтобы как можно лучше устроить «наше любовное гнездышко». Дом располагался очень интересно: с заднего двора можно было попасть на другую улицу. Мне моментально пришло это в голову…
Романова начала ругаться с обнаглевшим мужчиной. Отвела душу, потихоньку сдалась. Но предупредила, что у нее все деньги в работе. Нужно их высвободить, поэтому требуется время. Еще сказала, что свидятся они в последний раз, пусть не вздумает вымогать дальше. Пообещал. Это было последнее его обещание в жизни.
В тот день, когда душа Агнессы Ивановны улетела в рай, раньше отправился в ад и Андрей Анатольевич.
- Я позвонила, сказала, что подъеду к нему домой с деньгами. Пусть ждет в указанное время. Анджей возразил, что его не будет дома, вернется он позже. А я услышала характерное жужжание его ночной лампы. Эту прикольную штучку подарила ему я. Во время любовных утех мы закрывали шторы и включали ее. Она не только светит, но и издает легкий аромат. При этом жужжит. А еще я уловила капризный женский голос: « Ну-у, лапочка…». Это было мне на руку. Ведь я и хотела представить дело так, чтобы поверили, убили из ревности. Криницкий как-то ляпнул, что иногда, до меня, конечно, ему случалось переспать с молодым парнем. Вот я и свернула шею девице. Пусть думают, что потрудился мужчина.
Романова жутко захихикала, она хотела рассмеяться, но на это не хватило сил:
- Они так растерялись, когда я влетела в спальню. Соплюшка рванулась прятаться в шкаф, а у престарелого ловеласа руки, ноги отнялись, понял, что ему конец…
В палату вошел врач:
- Извините, время колоть обезболивающее, сейчас придет сестра.
Пациентка отмахнулась:
- Позже… Если понадобится. Уйдите, я не закончила…
Врач пожал плечами и вышел.
Постараюсь короче. Боюсь, не успею… Вы же хотите узнать, как я расправилась со Степновой?
- И с Машей Козельковой.
- Вы разнюхали о том, как девушка попала ко мне. Ленка-дурочка, позвонила, рассказала о вашем визите. Я не хотела вовлекать Машу в свои разборки. Просто собиралась купить новую квартиру и решила поселить там надежную, скромную девушку. Не гонялась за квартплатой, просто держала недвижимость, нужен был присмотр за ней. Идея использовать появилась потом. Девчонку мне жаль. Я ее обманула, а она обо всем узнала, могла выдать…
В роли родственницы в больнице, конечно же, выступила Лора Петровна. Замаскировалась под пугало. Зачем? Ведь Степнова ее не знала, да она и не собиралась к ней заходить. Нужно было выяснить истинное состояние пациентки. Да и в чем можно заподозрить почти восьмидесятилетнюю женщину? Но она решила еще сильнее состарить себя. И закосила под идиотку. Узнала, что больную перевели в обычную палату, постоянного присмотра нет. Кто не покажется странным? Медсестра. Вот она, зная всю подноготную девчонки, и использовала ее любовь к Котовской. Рассказала Маше об отравлении тети Милочки и о том, что преступница сама приняла небольшую дозу, чтобы попасть в больницу и уйти от возмездия. Признаваться она не собирается. Уже почти выздоровела, и скоро, безнаказанная, заживет в свое удовольствие.
Но есть такая жидкость, называется «сыворотка правды». Если ее вколоть преступнику, он сразу побежит давать показания. В общем, спровоцировала наивную девушку предложить свои услуги. Но не получилось у Маши. Она со страху вернулась в туалет, где наряжалась медсестрой, заперлась в кабинке, чтобы переодеться и случайно подслушала чужой разговор. Уборщица рассказывала любопытной пациентке о том, что случилось со Степновой, и Маша заподозрила обман.
Романова ждала девушку в машине. Разозлилась, что та не сумела добиться цели и еще предъявляет какие-то претензии.
Маша заплакала и заявила, что возвращается к бабушке и обязательно узнает, что на самом деле случилось с Эмилией Валерьевной.
Через пять минут девушка была мертва. Сначала Романова рванулась свернуть ей шею, но вовремя остановилась, нужно было действовать иначе. И она задушила ее кожаным ремешком, которым подпоясывала пальто. Девушка была маленькой, хрупкой, даже особенной силы не понадобилось. Стекла в «девятке» были тонированные, и Романова даже не удосужилась отъехать от больницы. Перекинула труп на заднее сидение, достала из багажника тряпки и набросила на бездыханное тело.
- Я долго сидела в машине. Труп меня не беспокоил. Я думала, что делать дальше. Не могла уйти, не завершив задуманное. Не помню, сколько времени прошло. Я вообще в этот день все делала четко, но на полном автопилоте. Стерла косметику, убрала волосы под шляпу, надвинула поля на лицо так, чтобы это не бросалось в глаза, и все-таки нельзя было узнать меня потом. Я всегда вожу с собой несколько ножей. Штук пять-шесть. Остановлюсь где-нибудь в безлюдном месте и начну успокаивать нервы, метая их в дерево. Такая привычка завелась у меня с молодости. Я всегда заботилась о здоровье, занималась борьбой, гимнастикой. У меня в лоджии – полный набор гирь, гантелей. Первый раз шею свернула Юзефу. Понравилось… Да,.. Взяла нож, шприц, который мне вернула Маша, закрыла машину и пошла наудачу. Знала, не вернусь без результата. И повезло. Никто не спросил меня, к кому иду, в холле беседовали несколько пациенток с посетителями. На меня ноль внимания. А напротив палаты – парень. Сразу врубилась, что после визита лжемедсестры, приставили охрану. Мент читал книжку, но на меня поднял глаза и пристально так посмотрел. Не пустит. И я не дала ему опомниться. Быстро усадила в нужную позу и влетела в палату…
- А если бы там была соседка?
- Ей повезло, она вышла вовремя. Остановиться я бы не смогла. На следующий день я отвезла Машу в Кумжинскую рощу.
- Подальше от Зеленого острова?
- Точно. А вас я вычислила очень просто. После звонка квартирантки я сообразила, что вы будете интересоваться мной гораздо больше, чем мне бы хотелось. Решила дождаться визита в магазин, догадалась, что вы знаете обо мне многое. Но я не дура. Я отъехала немного и видела, как вы зашли в кафе. Вероятно, боялись столкнуться со мной. Потом я вернулась на работу и прошла к себе в кабинет. Мои основные обязанности – слежение за работниками и прослушивание их трепни. В кабинете я веду обучение, а в другой комнате за ним, видеосистема. Мне нужно было только настроить камеры.
- Вы все видели?
- И слышала… Поэтому быстро вышла, поставила машину следом за вашей. Я думала, в темноте вы не обратите внимание на ее не совсем обычный цвет. Просто мне нужно было «затереть» вас. Впереди кто-то поставил тяжелый джип. Расстроенная трудной ситуацией, вы должны были зациклиться на задаче выезда. В таких случаях редко кто начинает оглядывать салон…
- Я поняла, что это ваш автомобиль.
- Ну, да, охранник подвел. А мне он нравился, на сына моего похож.
- Как вы попали внутрь?
- При всей моей собранности я часто забывала или теряла ключи. Вот один знакомый и сотворил для меня универсальную отмычку. На всякий случай я всегда носила ее в сумочке…
Остальное вам известно…
- Остался неясным один вопрос. Зачем вы звонили администратору кафе и приглашали к телефону Каримову?
- Такая сыщица! И не догадалась.
- Ну, почему же. Предполагаю, что вы были где-то рядом, хотели убедиться, что все «враги» на месте и никого не минует чаша возмездия. Позвонили с мобильника и убрали со сцены Раису, чтобы она вас не узнала. Только что могло измениться? Она же должна была умереть?
- Мало ли что могло случиться? Так спокойнее. Сначала я позвонила Андрею. Он сказал, что все в порядке. Однако, захотелось последний раз посмотреть на них живых: пьют и не подозревают, что еще немного и кранты. Яд уже действует.
- А если бы кто-то из них оказался полной трезвенницей?
- Вы забыли, что я вам говорила.
- Именно?
- Я не торопилась, узнала обо всех и все, что для меня было важно.
- Со Степновой промахнулись.
- Не так, чтобы очень. Немного она принимала для расширения сосудов, а коньяк Криницкий «заказал» отличный. Правда, я в таком бешенстве была, когда наблюдала, как «Скорая» увозит эту проклятую бабу.
- Хочу вам сказать, что на сто процентов, женщиной, которая за вас вступилась, была Агнесса Ивановна.
Романова умерла через пять минут после того, как выдала заключительную фразу:
- Я ни о чем не жалею. Мне было бы трудно уходить, если бы мои враги остались жить.
Сумасшедшая тетка! Из-за нескольких обидных слов, сказанных исключительно для того, чтобы поддержать Раису, она задумала и осуществила дикую месть. Невероятно!
Где и как похоронили преступницу, не знаю, не интересовалась. У нее никого не было, кроме партнера по бизнесу. На радостях, что пай Романовой достанется ему, Борисыч, наверняка, заказал праздничные поминки в дорогом ресторане для себя любимого и, может, поставит со временем ей памятник в знак признательности за то, что сделала его богатым.
Антон мало что получил по завещанию, хотя я билась за это наследство. Для него, конечно. Доказывала, что состояние убийцы пойдет на благое дело. Даже адвокат нашелся, который помогал бесплатно, так как сам с двумя младшими братьями воспитывался в суровом детском доме, где сирот жестоко наказывали за малейшую провинность.
Удалось отстоять квартиру, где проживала Романова, и двухэтажную дачу с большим участком в тридцати километрах от города. Сначала Антон, узнав о том, кто его мать и что она сотворила, резко отказался от наследства. Но адвокат, Леонид Михайлович Корнейчук, рассказал ему о своем детстве и приказал ради тех, кому Антон и его супруга посвящают жизнь, принять недвижимость.
Леопольд Криницкий нашел у отца в доме пакет с пятьюдесятью тысячами долларов и принес их Артуру Артуровичу Мережкону, что просто потрясло всех присутствующих при передаче денег.
Виктория Барто уволилась из органов и официально была принята на работу в мое агентство. Теперь нас трое: я, бухгалтер и следователь с большим опытом сыскаря.
Агнессу Ивановну достойно похоронили. Пришли сослуживцы, соседи, бывшие ученики. Могилу завалили цветами и венками. Было море слез.
Лера безутешна, но о делах своих фирмы не забывает. Настояла на том, чтобы я заняла одну из комнат в ее офисе под свое агентство, нужно же иметь помещение для приема клиентов. Лера могла обидеться на мой отказ. Но я и не собиралась отказываться. Популярность моя потихоньку восстанавливалась после нескольких лет перерыва, и встречи в кафе, в домашней обстановке выглядели уже несолидно.