В Советской Армии тоже можно было шутить, но реакция на твою шутку могла быть непредсказуемой.
Итак, я – двухгодичник, т.е. после окончания института призван в армию на два года. Командир понтонного взвода. Демонстративно ношу на кителе значок вуза "НПИ". После года службы освоился, вверенную мне технику держал в образцовом порядке, с солдатами особо не конфликтовал. Старался быть справедливым командиром.
И вот однажды в курилке, как гром среди ясного неба, застал нас срочный приказ: «Всем офицерам построиться на плацу с тревожными чемоданами. Осмотр будет производить проверяющий из штаба Одесского военного округа». Я краем уха слышал, что каждый офицер обязан был иметь такой чемоданчик, в котором должны находиться самые необходимые вещи на случай тревоги. Естественно, что у меня его не было. Но достать чемодан проблемой не было, в каптерки их было много, так как там хранились чемоданы, с которыми будущие солдаты прибыли к месту несения службы.
Поэтому через несколько минут я уже вытряхивал чьи-то вещи из небольшого чемоданчика и быстро с полок набивал его требуемым содержимым: свежим нижним бельем, мылом, полотенцем, предметами личной гигиены, остатками сухого пайка и т.д. Рядом со мной таким же делом занимался замполит нашей роты лейтенант Володя Крашенинников. Хороший парень, с которым мы подружились и проводили довольно часто своё свободное время. Он после окончания военного училища приехал один, оставив жену у её родителей. Такая же история была и со мной. Закрыв свой чемоданчик, я ждал замполита, но его отвлекли, и он вышел из каптерки. И тут мне пришла в голову оригинальная мысль – пошутить. Взяв с полки электрический утюг с длинным шнуром, я положил его в почти заполненный Володин чемоданчик и закрыл его. Еле успел это сделать, как вернулся замполит. Вручив ему его тревожный чемоданчик, сказал, что я всё необходимое в него положил, и мы быстро зашагали на плац. По дороге замполит обратил внимание на то, что чемодан какой-то тяжелый, но я его успокоил, сказав, а что он хотел, столько всего в него пришлось положить.
На плацу уже выстроились в одну шеренгу почти все офицеры полка. И вот последовала команда: «Смирно! Равнение на-право!». Шум затих, строй выровнялся, отдавая равнение направо. С этой стороны к строю приближался командир полка с вальяжным штабным полковником и его адъютантом. Представив штабных офицеров, командир полка отдал приказ: «Шаг вперед, чемодан открыть и сделать два шага назад!». Когда я шагнул назад, то краем глаза уловил, что Крашенинников как-то медленно возвращается в строй с каким-то идиотским выражением лица. Как будто ему что-то такое померещилось, во что трудно поверить. Те офицеры, которые стояли рядом с нами, заметив утюг в чемодане замполита, начали тихо хихикать, отпускать шутки и привлекать внимание других. Между тем, проверяющие медленно приближались к нам. Крашенинников был в явном замешательстве, он не знал, что делать, так как выходить из строя было нельзя. За это следовало наказание. Но за присутствие утюга в чемодане также могли наказать. Поэтому он, не обращая внимание на насмешки и на мои запоздалые извинения, решал в уме задачу, какое действие предпринять, чтобы наказание было наименее строгим. Его даже не рассмешило то, что в чемодане у одного из офицеров обнаружили варенные куриные яйца в полиэтиленовом кульке и источавшие сильный сероводородный запах. На вопрос проверяющего, когда он их туда положил, последовал ответ: «По-моему, после венгерских событий…». Комиссию эта шутка не рассмешила, и фамилия офицера была записана адъютантом в штрафную книжечку.
Вскоре полковник узрел утюг в чемодане молодого замполита и, перестав проверять очередников, ринулся к нему. По его виду я понял, что у моей шутки будут большие последствия и явно неприятные, как для Володи, так и для меня.
– Чей чемодан? – грозно спросил полковник из штаба округа.
– Лейтенанта Крашенинникова, замполита второй роты первого батальона, – четко отрапортовал Володя, сделав шаг вперед и отдав честь.
– Почему здесь утюг, лейтенант? – с недоумением и явно недружелюбно был задан следующий вопрос.
Но замполита на мякине не поймаешь. Такой вывод я сделал позже. Твердым голосом и с глубоким убеждением Крашенинников ответил:
– Чтобы форму гладить, товарищ полковник! Замполит должен и на учениях, и в бою выглядеть опрятно!
На несколько секунд в воздухе повисла тишина, но вот выражение у полковника стало меняться, на лице начала проявляться улыбка, и он произнес:
– Молодец!
До сих пор не знаю, как это у меня вырвалось, но я, видимо, далеко где-то в извилинах понял, что как-то не смешно получается, и поэтому громко спросил:
– А к чему он в поле подсоединится? Там же розеток нет…
Выражение лица у проверяющего мгновенно сменилось на прежнее, и он согласился с моим вопросом:
– Да, лейтенант, куда ты его втыкать будешь?
Но замполит, за что я его еще больше зауважал и тут выкрутился, да еще и с каким-то шиком убедительно ответил:
– У меня, товарищ полковник, с собой всегда батарейки есть.
Лицо полковника просветлело.
– Молодец лейтенант! – еще громче повторил проверяющий, и отдал команду адъютанту: «Объявить ему благодарность!».
С плаца замполит Крашенинников уходил молодцом под завистливые взгляды сослуживцев, которые в душе ему, конечно, завидовали, но в тоже время над шуткой смеялись.
Потом он мне признался, что вначале очень на меня обиделся, так как не предвидел такого поворота событий, но теперь очень доволен таким розыгрышем. А у меня, если честно, всё-таки мелькнула мысль: «И почему я этот утюг к себе не положил?». Но быстро успокоился, так как я на месте Володи не нашел бы нужных слов, и получил бы выговор и усмешки с подколками сослуживцев…