Итак, четвертый курс политеха позади, и я еду на практику в Новороссийск на цементный завод. Вместе со своими двумя одногруппниками - тезками: Фоминым Юрой и Шеметовым Юрой. Море, чайки, белоснежные корабли. Это звало в путь. О цементном заводе как-то не думалось. Поезд прямой, сел в Новочеркасске, вышел через 12 часов в Новороссийске. Красота! Да, забыл сказать, что это еще и лето, вернее, весна-лето: май, июнь, а может всё-таки лето: июнь-июль. Скорее всего, последнее. Ну, да ладно.
Поезд пришел по расписанию, мы в плацкартном вагоне, и под стук колес, под «Жигулевское» с вяленой рыбкой мчимся к морю. Город-герой Новороссийск встретил нас чудесной погодой. И вот мы на заводе. Картина «Не ждали». Нам объяснили, что никому неохота с нами возиться, отсюда на выбор – или сами по себе, или работа на рабочем месте с довольно низкой заработной платой. Работа в должности ученика машиниста шаровых мельниц. Можете и не сомневаться, мы выбрали первое. Сказали, что будем собирать материал для отчета по практике и работать в библиотеке. Тем более, что мы были с деньгами, которыми, спасая нас от нищеты, щедро одарили родители.
Завод – это первая задача, с которой мы справились довольно быстро. Вторая задача – это поиски квартиры, желательно недалеко от завода, но ближе к морю. Нашли всё-таки поближе к заводу. Хозяйка, тетя Валя, сдала нам комнату по сносной цене на два месяца с оплатой вперед и, получив деньги, быстро ушла их отоваривать. Оказалось, что она не прочь была выпить. В свои-то шестьдесят. Но мы на это внимание не обратили и, побросав вещи, помчались в центр, знакомиться с городом.
Первым делом на причал. Кораблей не было, только катера на подводных крыльях, курсирующие по маршруту «Новороссийск – Сочи» и обратно. Затем в столовую и далее, конечно, по магазинам. Винный отдел продуктового магазина нас приятно удивил. Представьте себе витрину метров этак десять, в которой под стеклом рядком лежали бутылки с вином, названия которых были сказочными. Например, «Южная ночь», «Черные очи», «Жемчужина Кубани», «Улыбка». Посовещавшись, решили начать с крайней левой, и так по порядку, слева направо, продегустировать на троих все эти сказочные напитки. Сказано, сделано.
Всякие мелкие детали я опускаю и напишу коротко самое главное. Хватило нам денег ровно на две недели, а мы не дошли даже до середины винного ряда. Что делать? В смысле не выпить, а поесть. Решили по-честному деньги заработать. Надо сказать, что я дома как-то заработал немного денег на разгрузке вагонов, поэтому я и подал мысль идти на вокзал и разгружать вагоны. Сказано, сделано. На вокзале увидели группу людей, явно страждущих поработать и отовариться. Выяснилось, что им как раз не хватает троих, чтобы начинать разгружать вагон с какими-то картонными коробками. Вскоре появился рослый парень, как выяснилось, это был главный, и, познакомившись со всеми, сказал, чтобы мы трое топали к холодильнику и принимали груз, который другие будут разгружать, и подносить к нам. Холодильником оказалось большое помещение полуподвального типа, в котором температура поддерживалась на уровне 2-5 градусов. Вскоре появились коробки, и мы начали их затаскивать в холодильник. Коробки были тяжелые, количество их всё время прибывало, приходилось быстро передвигаться. Но напрягало не то, что они были тяжелыми, а то, что приходилось с теплой улицы бегать в холодное помещение. Разность температур составляла градусов восемнадцать. Через час мы поняли, что скоро простудимся и заболеем. Обменялись на ходу мнением, что надо отсюда бежать. Но как? Нас предупредили, что, если кто-то из бригады уйдет, то вся работа остановится. И этому кому-то придется держать ответ. Мы восприняли сказанное как угрозу. Но не испугались и поэтому, отпросившись по очереди на секунду в туалет, рванули через дыру в заборе на волю.
Так что денег мы честным трудом не заработали. Но умная мысль всё-таки посетила одного из нас. Причем во время обеда в столовой, окна которой выходили на причал. Тут следует сказать, что ели мы в последнее время, в основном, салаты и иногда брали гарнир ко второму блюду. С салатами проделывали такой фокус. Когда убеждались, что работники столовой на выдаче на нас не смотрят, мы из трех порций делали две, а деньги платили за одну. Но это не про умную мысль. Так вот, сидели и жевали салат, как вдруг один из Юр (уже не помню, кто именно), глядя в окно, изрек, мол, видим ли мы парня, сидящего на лавочке, вокруг которого останавливаются люди и что-то покупают? Мы ответили утвердительно. «А знаем ли мы, что он продает?» – последовал следующий вопрос. «Наверное, сувениры какие-то» – предположили мы. «Да рапанов он продает, я в первое наше посещение причала обратил на него внимание». Объяснив далее, кто такие рапаны, один из Юр увлёк нас на причал. Поинтересовавшись ценой черноморского сувенира (рапана, покрытого лаком и прикрепленного на дощечке с выжженной надписью «Привет от Черного моря»), мы поняли, что нашли источник обогащения и дальнейшей беззаботной жизни.
У соседа по дому узнали, где можно наловить рапанов. Он же нам рассказал, что моллюска из раковины можно убрать двумя способами, либо его выварить, либо выбить гидроударом, т.е. резким ударом окна раковины о поверхность воды. Однако при первом способе на внутренней поверхности раковины могут появиться трещины. Поэтому мы решили использовать второй способ. «А наловить их можно в Цемесской бухте, но нырять за ними придется на большую глубину» – пояснил нам сосед. Это нас не смутило.
И уже на следующий день мы отправились на ловлю рапанов. Значит, это всё-таки было в июле, так как море было теплым и на пляже было много народу. Первое погружение мне очень не понравилось. Во-первых, без маски делать было нечего, глаза щипало, приходилось жмуриться, да и видно дно было плохо. Во-вторых, оказалось, что рапаны живут на достаточно большой глубине, порядка 3-5 метров. Нырнув на примерно такую глубину в одолженной у кого-то маске, я ощутил жуткую боль в ушах. Поэтому, не достигнув дна, тот час же вынырнул. Двое Юр не ныряли, они сидели на берегу и осуждали меня, вернувшегося к ним без улова. В общем-то, я сам напросился на ныряние, проболтавшись как-то о своем умении ловить раков в Дону, извлекая их из нор на глубине. Я объяснил, что на большую глубину нырять у меня не получится, так как давление вызывает сильную боль в ушах. Как нырять не испытывая боль, я узнал через несколько минут от парня, которому с благодарностью возвращал маску. Узнав, за чем я нырял, он сказал, что местные ребята при ловле рапанов уши затыкают катушком хлеба и тогда можно опускаться на глубину почти в пять метров. Поделился этой новостью с Юрами, и мы тут же отправились за хлебом в магазин. Решив сэкономить, купили половинку черного хлеба.
Съездив домой за маской, которую, собираясь на практику, прихватил с собой один из нас, мы вернулись к морю. И вот я, заткнув уши катушками хлеба, ныряю за рапанами. Действительно, опустившись на глубину почти три метра, я не ощутил дискомфорта в ушах. Первого рапана я обнаружил довольно быстро. Вынырнув, поделился впечатлениями с друзьями и передал им первый улов. Ныряю второй раз и вижу красочные кустики какого растения, раскачивающегося на дне. Достигнув его, обнаруживаю, что это не растение, а икринки рапана, отложенные в виде вертикальной веточки, которая своим нижним концом прикреплена к самой ракушке. Быстро схватив рапана, выныриваю и рассказываю Юрам о своем открытии. По этим веточкам, которых было довольно много, я в дальнейшем быстро определял местонахождение ракушек. Поэтому улов, в конечном итоге, насчитывал десятка полтора рапанов. Все были очень довольны, так как согласно таблице умножения доход от продажи сувениров был достаточным для трехдневного безбедного существования.
Одно омрачило хорошее настроение у меня. Хлеб никак не выковыривался из ушей. Ребята меня успокоили, сказав, что по приезде домой булавкой или скрепкой быстро его уберем. Слышать я стал плохо, тихую речь не воспринимал совсем. Выбив моллюсков из ракушек об воду, предварительно пережав им мышцу, мы отправились домой. Пока Юры искали дощечки и думали, где достать лак и клей, а также, чем можно выжечь надпись, я ковырялся в ушах. Удалось вытащить очень мелкие кусочки хлеба, но это не спасало меня от глухоты. Настроение было подавленным. Ночь провел беспокойно, не давал уснуть шум в ушах, чередующийся непривычной тишиной со звоном.
Рано утром я вновь предпринял попытки избавиться от хлеба, но ничего не получалось. Решил найти поликлинику и обратиться к врачу. И вот я в центре Новороссийска, расспрашиваю прохожих, как найти поликлинику. Узнаю, что сегодня суббота и работает только детская поликлиника, в которой может быть и работает врач «ухо-горло-нос». Трудно передать моё настроение буквами на бумаге. Оно было критическим. Представьте себе, что вы идете по улице со звоном в ушах и видите людей, которые раскрывают рты, но ничего не говорят. Вот абсолютно беззвучно проехал троллейбус, вы не слышите собственных шагов и только звон и небольшая боль в голове. Нашел я поликлинику довольно быстро. Но к нужному врачу сидела небольшая очередь, состоящая из детей с мамами и бабушками. Спросив, кто крайний, я примостился на низкую лавочку. Сидящая рядом мамаша с сопливым мальчуганом поинтересовалась, что с моим ребенком и где он. Сказал, что пришел на консультацию. Она что-то еще говорила, но я не расслышал.
Наконец я в кабинете. «Так, и где же ребенок? – поинтересовался врач после моего «здрасьте». «Понимаете, доктор, – замялся я в дверях. – У меня хлеб в ушах». Доктор как-то нервно усмехнулся и многозначительно обменялся взглядом с медсестрой. Я сообразил, что они сейчас вызовут «скорую» с двумя санитарами, поэтому быстро заговорил: «Мы ловили рапанов, и ребята посоветовали уши заткнуть мякишем хлеба. Ну, чтобы не так вода давила на уши». Доктор расслабился и пригласил меня сесть к столу. Заглянув в мои уши, он даже повеселел. «И, правда, хлеб, – резюмировал он. – А вы не пробовали к нему колбаску засунуть, тогда бы бутерброд получился». «Это он так пошутил» – понял я. А доктор дальше развивал свою мысль: «Представьте себе, ныряете вы за ракушками, и захотели покушать. А бутерброд-то с собой. Раз, ковырнули, и жуйте на здоровье!». Я терпеливо выслушивал этот черный юмор. Но врач вдруг заговорил нормальным житейским языком с ностальгическими нотками: «Работаю уже лет двадцать. За это время что только не доставал из ушей – и пуговицы, и кнопки, и спички, и бусинки, но хлеб еще не доводилось. Тем более из ушей здоровенного балбеса». «Это он на мой возраст намекает» – понял я. «В вашем возрасте, молодой человек, – подытожил врач. - Уже можно детей иметь, а вы хлеб в уши суёте».
А медсестра между тем из-за ширмы принесла громадный шприц, как в фильме «Кавказская пленница». Я перетрусил, но это был не шприц для уколов, вернее шприц, но с водой для промывки ушей. Сестра держала ванночку возле ушей, а доктор струёй промывал мне уши. Я услышал, как на дно ванночки со стуком выпали комочки хлеба, и тут же звон исчез, и я услышал привычный шум внешнего мира. Свершилось чудо! Доктор осмотрел внутренность ушей и заявил, что я пришел вовремя, так как уже началось воспаление. Успокоил, выписал какую-то мазь, сказав при этом, что через неделю всё пройдет.
Трудно, не испытавшему то, что я пережил, понять мою радость. Друзья встретили меня вопросом «Ну, как?». И, не дожидаясь моего ответа, по моей физиономии и потому, что я не переспросил, поняли, что всё в порядке.
А насчет нашего бизнеса долго распространяться не буду. Он загнулся в первый же день. Ребята на нитролак, который заняли у соседа, приклеили к дощечке рапана, раскаленным гвоздем выжгли «Привет от Черного моря», и, пока я ходил в поликлинику, отправились для изучения покупательского спроса на причал. Не успели юные продавцы еще обзавестись покупателями, как к ним подошли два крепких аборигена и посоветовали по-хорошему убираться, и не вступать с ними в конкурентную борьбу. Юры быстро оценили обстановку и без борьбы сдались. Ретировались, бросив произведенный ими сувенир.
Посовещавшись, мы приняли самое верное решение, суть которого заключалась в следующем – командировать меня на оставшиеся деньги в Новочеркасск за новой порцией родительского благосостояния. Что я добросовестно и выполнил.
И последнее. Значительно позже я от аборигенов узнал, что они действительно уши хлебом затыкают, но не черным «Бородинским», а белым пшеничным, который легко распадается на крошки и вымывается водой после нескольких ныряний.