Меня качнуло на него, и я чиркнулась о его плечо словно спичка, высекая на сердце интерес.
- Баб Мань, кто это? – спросила я о незнакомце у рупора нашего двора бабы Мани.
- Так это ж сосед твой новый. У Новиковых квартиру купил. На той неделе въехал.
- Сосед, - задумчиво повторила я, потирая метку столкновения на своей руке.
Интерес разгорался…
- Значит так, ты валишь меня на его дверь, шумишь, пыхтишь, я кричу, стучу, он открывает, ты убегаешь. Понятно? – говорила я своему другу Пашке, стоя на лестничной площадке возле квартиры своего нового соседа.
- Дашка, думаешь, сработает? А он дома? – спросил Пашка.
- Дома, я проследила. Все сработает. Делай, как говорю, и сваливай быстро, вдруг он за тобой побежит, - и я со всей дури влепила Пашке пощечину.
Он на секунду опешил, но правильно заложенные рефлексы сработали безотказно, и я получила адекватный ответ его молодецкой удали. Короче, шума было много, возни – много, Пашка пыхтел, как паровоз, я надрывалась натурально и лупила пятками в дверь соседа. Сосед, сволочь, вступать в ряды рейнджеров не торопился. Моя инсценировка явно затянулась, когда – о боги! – за дверью раздался собачий лай и шум шагов.
- Все, - зашипела я своему подельнику, - вали, сейчас откроет, - и, взяв на октаву выше, заверещала: - Откройте, откройте, помогите!
- Громова, ты – больная! Я тебя обожаю! – восхитился Пашка и чмокнул меня в щеку.
Я пнула его ногой. Дверь открылась. На площадку выскочила длинная рыжая сосиска и радостно тявкнула «Привет!». Я, игнорируя незаявленного четвероногого участника пьесы, продолжая разыгрывать жертву нападения, начала падать в проем входной двери. «Протяни руки, гад!» - мысленно поприветствовала я своего героя. Герой откликнулся на мою ментальную заявку и руки протянул. И подхватил. «Йо-пэ-рэ-сэ-тэ, - подумала я. – Унесенные ветром!». Интерес бушевал.
Я была внесена крепкими руками спасителя нежных девушек в ничего себе такую струевую гостиную и водружена на диван. Герой, сверкая стеклами очков и отточенностью движений, укутал меня пледом и, преклонив колено, протянул мне стакан с водой. «Йо-о-о, Ланселот», - залюбовалась я мезансценой. После каждого глотка воды я произносила «Спасибо. Спасибо вам. Если бы не вы…». Герой безмолствовал. Рыжая говорящая сосиска сказала «Верю» и пошла на контакт. Наслаждаясь моим незамысловатым монологом, она преданно заглядывала мне в глаза и лизала руки.
- Мы, кажется, с вами соседи? – вышел из безмолвного столбняка мой герой.
- Да. Да. Мы – соседи. Я – Даша, из квартиры напротив. А он… он шел за мной, а потом – в подъезд… а потом… потом…
- Что он хотел? Он что-то сделал вам? Я звоню в милицию и скорую.
- Нет-нет, не надо ничего. Я просто посижу, побудьте со мной… Он… он напал на меня… он… ничего не было, вы вовремя открыли дверь, он убежал.
Я так поверила себе, что разрыдалась. Сосиска начала скулить.
- У вас есть конфеты? – совсем обнаглела я в припадке своего авантюризма.
Герой принес конфеты, горячее молоко, снял с меня туфли и обложил подушками. Мне даже не нужно было изображать шок от происшедшего: я уже была в шоке от происходящего.
- Вы так добры, вы так добры со мной, - растекалась я патокой по дивану.
«Мышкин. Князь Мышкин, - проводил скрытую идентификацию субъекта мой аморальный мозг. – Идиот?».
- У вас так тихо и хорошо. Уютно… Как вас зовут?
- Юрий Петрович.
- А этого рыжика?
- Это Жорж. Жоржик.
- Он такой милый, - продолжала я карамелить. – А мы, Юрий Петрович, с вами вчера столкнулись у подъезда. Я и не знала, что вы – мой сосед. Как хорошо, что вы оказались дома! Ах, если бы не вы… я даже думать об этом не могу!
- А вы не думайте об этом, Даша. Пейте молоко. Все пройдет. Со временем. Вы живете одна? Сколько вам лет? Вы такая юная.
- Мне восемнадцать. Почти. Здесь живу одна. Родители за городом, в поселке. Жизнь на природе. А я здесь, в городе. И я учусь. На филологии. Русский язык, - тараторила я.
- Да? – удивился мой герой. – Неожиданный выбор.
- Русский язык – это единственное, чем я хорошо владею.
- Заметно! – усмехнулся герой.
- А вы, Юрий Петрович? Кто вы?
- Писатель. Русский, - еще раз усмехнулся мой герой.
- Как обалденно! – закатила я глаза и на задней стенке своей черепушки увидела красную предупредительную надпись «Тревога! Угроза интеллекту!». Я не растерялась и пнула это красномордое предупреждение. «Все только начинается», - подумала я и мысленно потерла руки от предвкушения игры.
Но герой недолго шел на поводу моей наглости. Он проводил меня в мою квартиру и в ответ на мою ангельскую просьбу побыть со мной и держать меня за руку, пока я усну, скинул доспехи Ланселота и вместо себя и своей руки оставил визитку с телефоном на случай форс-мажора. Я сунула трофей под подушку и хохотнула: «Приснись жених невесте в разгар ночной фиесты!».
Воодушевленная нашим знакомством, моя фантазия бурлила, снабжая организм эндорфинами. Уровень счастья зашкалил, когда через пару дней в мою дверь постучал мой герой, серьезный, озабоченный с Жоржиком на руках.
- Даша, Жоржу плохо, надо срочно везти к ветеринару. А ко мне должны прийти. Прошу вас, побудьте у меня и впустите Марию в дом, когда она придет.
«Аха-а-а, Мария! Просто Мария или...?», - задалась я вопросом, но войдя в уже знакомую мне гостиную героя увидела красноречивый ответ «или» в виде шаблонных шампанско-шоколадных глупостей.
Не боюсь повториться, но в дверь постучали. В прицеле дверного глазка застыла Мария. Я со скоростью быстрой перемотки сбросила свою одежду и в образе прародительницы Евы распахнула дверь. Мария тут же стала призером конкурса «Тотальный шок: добро пожаловать».
- Девушка, вам кого? – дружелюбно поинтересовалась я.
- А Юра… я к Юре… где он?
- В секс-шопе.
- Где?.. А вы кто?
- Я – любимая жертва его фантазий. Девушка, идите мимо и простите нам наше счастье! Адьес, бэлла донна.
Мой триумф длился недолго. Герой вернулся проинформированным. Что я вам скажу? – Как сексуальны ланселоты в гневе и как предсказуемы просто марии! Ах, мне все так нравилось! Моя пьеса обнадеживающе перерастала в увлекательный роман! Я была изгнана героем на мою территорию, где я затаилась, мечтательно вынашивая стратегию новых атак.
Я уже сорок минут сидела у себя под дверью в ожидании героя. Я решила продолжать давить на жалость: ведь ланселоты великодушны к слабым девушкам. И в этот раз, невзирая на наше последнее разногласие под названием «Мария», мой герой оправдал мои надежды. Я завалилась на пол, как только увидела выбегающего Жоржа из квартиры героя. Ах, милый Жоржик, коротконогий рыжик, ты оказался первой скрипкой моей импровизации, мой добровольный глашатай, ты лучше любого зазывалы обратил внимание своего хозяина на бездыханную девушку. Со словами «Жорж, не шуми, уже иду» герой ступил на подмостки. Опля, и снова незадача! И снова выбор: быть или не быть спасителем нежного созданья. Вот парамедики бросаются на помощь сразу, им по приколу быстро оживлять. А героев нужно держать в узде и натаскивать на геройство, как коротконогих жоржиков на ловлю лисиц. Я так красиво не дышала, и Жорж так искренне рыдал над моим телом, что Ланселоту опять пришлось ступить на рыцарскую стезю. Мой рыцарь взял меня на руки. От его прикосновения я стала оживать. Я обняла его за шею и посмотрела на нас со стороны. Шарман! Киногенично. И так приятно прижаться к геройскому сердцу!
Он внес меня в мою опочивальню и стал метаться по сторонам, наверное, в поисках Грааля. «Мой милый, я – твой Грааль», - гипнотически смотрела я на своего метущегося соседа.
- Даша, что с вами? Что у вас болит? Сердце? Где лекарства?
Я поманила его рукой. Он наклонился. Я вцепилась в него мертвой хваткой и одарила признанием:
- Вы – мое лекарство. Я вас люблю. Умру без вас. Вы – мой герой.
Герой признание переварил. От дара отказался. Он сел рядом со мной, протер очки и вынес приговор:
- Вы – маленькая бездушная особь женского пола, динамистка с претензией на звание оригинальной интеллектуалки. Любить вы не можете, ценить вы не можете. Вы даже дать не можете. Вы не знаете, что такое глубина, и поэтому играете свои глупые игры, назойливо вовлекая в них других людей. Для вас люди – персонажи, поэтому вам не жаль ни самих людей, ни их времени, ни их сил, ни их чувств. Вы – маленькая завистливая воровка, не способная любить.
Я была убита. Настоящим Ланселотом… «Грааль, где мой Грааль?!».
Вечер признаний продолжался. Дыша коньячными парами, я кричала в лицо своего дружка Пашки:
- Сомов, радуйся, ты дождался: я хочу секса! С тобой! Много и долго!
- Дашка, ты – пьяная! – оповестил меня Пашка.
- Сомов, я – твой приз! Ты же хотел, ну скажи, ты же хотел!
- Дурочка, я люблю тебя. С третьего класса.
- Тем более. За-слу-жил! Сомов, дурак, заткнись! Поцелуй меня, Сомов! – и я застыла посреди безнадежности, которую в меня вселил мой недоступный рыцарь Ланселот.
И Пашка начал любить меня. А я разрешила ему любить меня и быть со мной. Грааль, мой Грааль, где ты? И где – я?..
Бесконечная, бесконечная безнадежность и счастливый окрыленный Пашка… У дней не было имен. У имен не было лиц. У меня не было меня. Но игра, начатая мной, продолжалась. Акт первый, акт второй. Завязка… Потрясения… Развязка?
Выкидыш – некрасивое слово. Отрезвляюще: белый кафель смотровой и холодная сталь последствий. Жизнь весела до первой крови, это потом она дорога и любима. «Боженька, боженька, не гневись! Я – хорошая, хорошая! Не бросай меня, не зачеркивай! Люби меня, боженька, люби!».
Как просто дать жизнь, как просто ее лишиться. Так же просто, как сесть в автобус и приехать к маме с папой на выходные за город. Просто лежать в постели и разглядывать солнечные блики на потолке. Просто обнимать маму и таскать у нее из-под руки горячие блины. Как просто быть! Как просто жить в естественном потоке жизни… Простые вещи повседневности – дары для нашей прозорливости. Я стала прислушиваться. Я стала смотреть. Я стала осторожничать, чтобы не ранить и не пораниться. Я училась быть чуткой.
Я полгода прожила у родителей, выдавливая из себя безнадежность простым укладом простой понятной человеческой жизни. Я давно перестала придумывать свои придумки и держала дистанцию от прошлой себя. Когда я научилась не оборачиваться – я вернулась в город… В город вернулась новая я.
Я открыла дверь. На площадке стоял Юрий Петрович.
- Здравствуйте, Даша. У вас есть соль?
- Это предлог?
- Предлог.
- Заходите. Есть оладушки с яблоками. Вкусные. Будете?
- Буду.
Мы прошли в кухню. Сели за стол. Мы пили чай с оладушками и смотрели друг на друга. Потом он сказал:
- Вас давно не было, Даша.
- Меня вообще еще не было.
- Что случилось? Расскажете?
- Не расскажу. Еще хотите чаю?
- Хочу позвать вас на прогулку с Жоржем. Пойдете с нами?
- С вами? Пойду.
Мудрый Жорж, собачий будда, молча уткнулся мне в ноги своей головой.
- Возьмите Жоржа, - протянул мне поводок Юрий Петрович.
- А вы? – спросила я.
- Я буду держать вас.
Он держал меня. Я держала Жоржа. Жорж на своем поводке вел нас двоих. Мудрый, мудрый собачий будда… Есть сила, которая отвязывает нас от самих себя, чтобы связать попарно для совместной прогулки из поля безнадежности в…