Годжун, последнее время непривычно благодушный и, по личному мнению маршала Тенпо, совершенно обленившийся, вызвал пресловутого маршала к себе в кабинет. Тенпо ничуть не удивился – предстояло очередное совещание – собрал документы и пошёл. Вопреки обыкновению, драконий глаз излучал неизъяснимую злобу, сжатые кулаки – её же, даже шрам намекал на неприятности. Заметив прибывшего, Годжун грозно поднялся со стула.
- Зачем вы, спрашивается, маршал, - прошипел он, вонзая когти в столешницу, - украли у меня картинку?!
Маршал поправил перекошенные очки и совершенно искренне возмутился:
- Ничего я у вас не крал! Да и картинки все на месте!
После чего показал пальцем.
А вот тут надо сделать отступление. Несколько лет назад на дальней стене драконьего кабинета обосновалась коллекция картин. Периодически коллекция пополнялась. Оно бы и ничего, только уж очень странной та коллекция была. Все до единой картины изображали горный кряж, валуны, берег озера и парочку разномастных деревьев. Ничего авангардного, чистая классика. Отличались картины только временами года. Или количеством пожелтевших и опавших листьев. Короче, сомнительное разнообразие. Да и мастерство художника, мягко говоря, восторга у невольных зрителей не вызывало. Может быть, кто-то и задавал по этому поводу Годжуну вопросы, но полученными ответами этот кто-то ни с кем до сих пор поделиться не удосужился.
Годжун недоумённо уставился на коллекцию, вздохнул и согласился:
- Ладно, хотя, жаль.
Так получилось, что рассеянность спасла маршала от страшного годжуньего гнева. А дело было вот в чём. Вчера, дожидаясь в пустом кабинете командира, Тенпо увидел на подоконнике рисунок Гоку или Кенрена, изображающий очень смешного Годжуна с катаной наголо. В первый момент маршал, испугавшись за друзей, собрался рисунок съесть, но потом здравый смысл победил безусловный военный рефлекс. Опасный листок просто перекочевал в карман маршальского халата, и сегодня о нём Тенпо с ходу не вспомнил. Вернее, потом, конечно, вспомнил и даже нащупал смятый листок в кармане, но тему внезапно расследованной кражи предпочёл не развивать.
- Ладно, - повторил Годжун, - наверно, рисунок ветром сдуло. Давайте документы, а то сейчас совет начнётся, болтовня на разные темы. Надо просмотреть, на какие именно.
- Что там смотреть, - недовольно пробурчал Тенпо. – Документы надо было не смотреть, а изучать. Ещё вчера.
В ответ Годжун только дёрнул бровью и открыл папку. Он давно решил, что по-настоящему важные документы уже перечитаны, и - точка, а неважные читать – жизни не хватит. Даже вечной. Вскоре в кабинет начали стекаться боевые генералы и менее боевые, но очень важные хозяйственники. Годжун с громким хлопком закрыл папку, совещание началось. Генералы требовали преференций - хозяйственники ужасались, хозяйственники требовали преференций - генералы впадали в неистовство. Годжун, как шнурком ботинок, стягивал в единое целое позиции сторон. Наконец, стянул, и оставалось только завязать на ботинке красивый бантик.
И тут, совершенно некстати, в коридоре послышались тяжёлые шаги, потом раздались возмущённые вопли, распахнулась дверь. В кабинет, таща за собой вцепившегося адъютанта, ворвался громила, поразивший небесных жителей буйностью движений, роскошью мехов и немирным выражением лица.
- Что вы себе позволяете? – спросил самый глупый из присутствующих генералов.
От этого вопроса человеческие черты гостя начали расплываться, воздух задрожал от жара. Спасая командный состав своей армии, Годжун приказал:
- Совещание закончено, мелочи можете обсудить в рабочем порядке.
- Куда? Стоять! Пусть все послушают! – взвыл гость и растопырил руки, но из брызнувших на волю военных поймать ему удалось только маршала Тенпо.
Когда маршальский халат треснул, но не порвался, Кенрен притормозил и остановился в дверях. Годжун предупредил:
- Полоз, мой маршал – совсем не то, чем он кажется. Отпусти его по-хорошему.
- Ах, так этот хымык - целый маршал?! – оскалился гость.
Тенпо с самого начала представления узнал духа–хранителя золота из Нижнего мира и, надо сказать, сильно удивился его появлению, бесцеремонности, а особенно «хымыку».
- Поведай, Полоз, - предложил Годжун, - что тебя так возмутило? Чаю хочешь?
- Чаю?! – фыркнул Полоз. - Не хочу!
Годжун, больше не задавая вопросов, достал из шкафа универсальный эликсир успокоения воинствующих и рюмки. Нечасто, но эликсиром приходилось пользоваться прямо на рабочем месте.
- Так что же именно тебя возмутило? – ещё раз спросил Годжун.
Тенпо мог поклясться, что в голосе дракона звучали ликование вкупе с бесконечным ехидством. Пересчитав рюмки и заглянув себе за спину, Полоз пробурчал всё ещё висящему там адъютанту:
- Отпусти уже, командир разрешил.
Адъютант отцепился и, отряхиваясь, пробурчал невпопад:
- Узнал, наконец, медная ты башка.
Кенрен приготовился спасать хамоватого адъютанта, а Тенпо приготовился удивляться дальше. Годжун насмешливо предложил:
- Садись, Полоз, выдохни и начини излагать свою печальную повесть.
Полоз, недовольный определением жанра его будущего выступления, а, точнее, размером небесных рюмок, начал:
- В стародавние времена, впрочем, и теперешние, у Великого Камня стояла Медная гора. Жила в ней одноимённая хозяйка и её старенький дряхлый отец по имени Полоз. И вот однажды, собрался он в дальний путь, в места неведомые, суровые. Рассказали ему торговые да странствующие люди: на земле у ледяного моря золото валом в реках лежит, руды имеются разные, близь Великого Камня невиданные. Жители местные духов почитают, дары великие им приносят. Отчего же не посмотреть на старости лет страны дальние, с побратимом свидеться? Короче, уехал я. В Магадан. К другу. Ну, чего греха таить, задержался там.
- Надолго задержался? – спросил Годжун, который отлично знал на сколько.
- Да, ерунда, - отмахнулся Полоз. - Годков на несколько. В тех местах время быстро летит: день, ночь – год кончился. Не верите? У Довэня спросите. Хозяйство своё я в полном порядке оставил: жилы золотые кое-где прикрыл от жадных глаз, а кое-где открыл, чтоб дельный и трудовой народ не бедствовал. У нас-то богатство просто так не даётся, его кровью или потом поливают. Недаром «злато» и «зло» звучат похоже… Молодец, парень, службу понимаешь!
Похвала относилось к Кенрену, вновь наполнившему рюмки.
- Повидал я края полуденные-полуночные, по дому родному закручинился и обратно вернулся. Темень тогда стояла над Камнем, тишина, пещеры гулкие мёртвым сном спали. Ну, я дочерь будить не стал, огонь в горне запалил, сижу, привезёнными самородками любуюсь. Долюбовался до того, что груды золота в глазах двоиться начали, решил я проветриться и дверь отворил…
Наступила положенная в таких случаях, звенящая от напряжённых нервов пауза. Не запасся Полоз оригинальным драматургическим ходом.
- А за дверью чего? – не выдержав звона, спросил Кенрен.
Полоз, дождавшись, наконец, жадного интереса, с удовольствием выговорил:
- Я в страшном сне не мог представить, что поздно вечером три здоровенных геккона пробегут мимо меня, противно при этом хихикая. На задних лапках. В белых носочках.
Адъютант закашлялся и отставил рюмку подальше. Годжун, пожав плечами, сказал:
- На передних – было бы страннее.
Полоз, обращаясь неизвестно к кому, проникновенно спросил:
- Почему гекконы?
Вероятно, лучше всех на этот вопрос смог бы ответить опытный в части ночных видений Кенрен, но генерал представил бегущих на цыпочках гекконов и впал в ступор. Годжун буднично ответил:
- В таком виде по стенам передвигаться удобней.
Полоз зачаровано поинтересовался:
- А зачем надо передвигаться по стенам?
Годжун сказал насмешливо:
- Старый ты стал, Полоз. Забыл, зачем по стенам ходят.
- В белых носочках? – уточнил Кенрен.
- Скорее всего, в таби, носочки-то откуда? – задумчиво сказал Тенпо. – Уважаемый Полоз, а что произошло дальше?
- Дальше я не нашёл ничего лучшего, чем пойти к дочери. С последней надеждой: вдруг она тоже гекконов видала. И, вообще, узнать, к чему бы эти гекконы в пожилом возрасте.
Годжун ухмыльнулся, а адъютант с долей сочувствия спросил:
- Узнали?
- Узнал, - ответил Полоз и крепко сжал губы.
Остальные тоже замолчали, но по-разному. Адъютант изо всех сил сдерживал улыбку, у маршала на лице появилось выражение «я милый человек», а Годжуна, судя по мутности взгляда, вообще в кабинете не стало.
- Ну?! – взвыл Кенрен. – К чему?!
- К внукам, - ответил Полоз.
- Ух, ты! – восхитился Кенрен и тут же обиделся. – А почему о прибавлении в семействе мне не сказали?
- Во избежание катастрофы, - ответил Тенпо. – Что же, уважаемый Полоз, вас возмутило? Внуки – это прекрасно.
Полоз счастливым не выглядел.
- Во-первых, - ответил он. – Теперь я знаю, зачем ходят по стенам. Просветили. С потолка обливать проходящих по коридору гораздо сподручнее. Между прочим, ко мне в гости уважаемые духи приходят. Им мокрыми ходить неприятно. Во-вторых. О подарках. Надо признать, кусочки бумаги с весёлыми звериными мордочками чудно украсили древний манускрипт из моей библиотеки.
Маршал, хотя и был высокого мнения об умственных способностях драконов, всё же удивился.
- Дети уже интересуются серьёзной литературой?
- А как же! – скалясь, воскликнул Полоз. - На выцветших страницах древних книг так удобно рисовать проклятыми палочками, следы от которых невозможно вывести даже щёлоком. Я не говорю о красках, потому что поклялся Довэню бранных слов на Небесах не извергать. Дочь поведала, что все эти канцтовары - подарок милого небожителя в белой, но мятой одежде! Твой подарок, хымык!!!
- Он не химик, - возразил Годжун, - Тенпо – боевой офицер.
Полоз, отдав маршалу земной поклон, прорычал:
- Спасибо тебе, воевода знатный, за то, что внукам динамит не прислал!
Воины армии Небес, что интересно, не молвили ни звука, только Годжун, почесав лоб под повязкой, озадаченно спросил:
- Полоз, что это у тебя с речью сделалось? С лексиконом что приключилось?
- С чем?
- Ну, например, слово «динамит» как-то странно звучит в устах древнего духа. Откуда оно в твоей речи певучей возникло? Да и певучесть её куда-то подевалась…
Полоз отмахнулся.
- Возникло оно из Магадана. Там алмазы добывают открытым способом. Прогресс, типа. Да, кстати, о прогрессе. Тебе от нашего водяного пламенный привет.
Годжуна привет особо не воодушевил. Тенпо усомнился:
- «Пламенный» от водяного? Водяной – это же дух воды?
- Правильно. Живёт у нас в озере самый обыкновенный водяной: дядечка с длиннющей бородой. В силу климата он чаще всего спит на дне, даже летом редко всплывает. Скучная жизнь, но спокойная. И вот, однажды, несчастного разбудил шум, в наших краях неслыханный, и доносился этот шум с поверхности озера.
- Что же случилось дальше? – без особого любопытства поинтересовался Годжун.
Полоз несолидно фыркнул и ответил:
- Всплыл водяной… на свою голову.
- Голова цела? – быстро спросил Годжун.
- Да. Но бороду побрило начисто. Винтами безумных катеров.
- Значит, стала борода жертвой морского боя, - сказал Годжун, и выглядел он при этом бесстыдно гордым. – Заметь, я же не колдовское что-то детям подарил, а катера, купленные в магазине нижнего, твоего мира.
- Моего? – не поверил Полоз. – Кошмар!
Он повернулся к адъютанту и спросил с укоризной:
- А ты, поживший уже, опытный человек, что дитяткам подарил?
Адъютант рассудительно ответил:
- В пещерах холодно. Я подарил детям тёплые носочки и деревянную лошадку. Полезная, экологически чистая игрушка.
Полоз тяжко вздохнул.
- Про носочки все уже слышали, а лошадка приказала долго жить через пять минут после появления, но детям она запомнилась. Через несколько дней они поиграли в кавалерию, скача в моей пещере на стульях, и переломали их все.
- Мебель, вроде, у тебя чугунная, - усомнился Годжун.
- А им-то что?! Интересно, кто научил малолетнюю шайку приёмам сабельного боя, а?
Годжуну совершенно не было интересно, но, тем не менее, он высказался:
- Я, когда приезжаю в гости, с детьми исключительно мирными делами занимаюсь. Мы ходим на озеро рисовать. Детям надо прививать культурные навыки, а то вырастут… как я. Созерцание и осмысление эстетичных явлений природы возвышает. Вон – картины, мои, между прочим. В смысле, я рисовал.
- Мы об этом никому не скажем, - пообещал Кенрен.
Справедливый до мозга костей маршал достал из кармана листок бумаги, расправил его и предъявил обществу.
- Я даже не сомневался, - сказал Полоз.
Кенрен, внезапно погрустнев, спросил:
- Действительно, а почему гекконы? До драконов не доросли ещё или такими навсегда останутся?
Годжун меланхолично ответил:
- Вот так живёшь буднично, живёшь, и вдруг вы, генерал… чего-нибудь говорите. Сразу появляются новые перспективы.
Тенпо, не уловив сарказма, спросил:
- Как можно научить геккона сабельному бою?
Годжун заперхал, а Полоз ответил мечтательно:
- Они такие лапочки, когда гекконы, - и добавил: - а когда люди – туши свет. Кроме пытливого ума у внучков появляются ловкие пальцы.
Тенпо сказал:
- Вообще-то, из опыта личных встреч у меня создалось впечатление, что госпожа Пан Лун - женщина суровая и решительная.
- Это – да, - согласился Полоз. – Когда детки сильно нашалят, она их в булыжники превращает и - по углам. На время становится тихо. Но у меня от таких сцен сердце кровью обливается, вот и умалчиваю… Впрочем, я и сам бываю виноват. Решил как-то на ночь снотворного стопроцентного принять, налил его в кружку.
- На клюкве? – спросил Годжун.
- На кедровых орешках. Иду по коридору, а навстречу – внучка. Глазищи зелёные, волосы светлые, до пола. «Что это?» - спрашивает. Как ребёнку правду ответить? «Чай, - говорю, - только холодный». Она вздохнула жалостливо, головой покачала и как дохнёт на кружку огнём! Вся в меня!!!
Тенпо добавил:
- Не только.
- И что? – спросил Кенрен.
- Пришлось в погреба спускаться за новой порцией, - ответил Полоз.
Годжун сказал с укоризной:
- Теперь дети будут думать, что вода может гореть.
- Не будут. Всё, что может гореть, они уже сожгли и утопили всё, что может утонуть. Теперь до меня добираются. Короче, пошли. Воспитай их, отец, если сможешь.
- А они? – тыча пальцем в подчинённых, жалобно спросил Годжун. – Хотя бы, генерал…
- А они, - сурово ответил Полоз, - в отличие от тебя, подарки мне дарили практически безопасные!
- Не хочу вас пугать, но, судя по мёртвой тишине, дети что-то замышляют, - сказала Хозяйка Медной горы, после чего обернулась камнем.
- Интересно, - задумчиво произнёс Годжун и пропал, а в пещере появился ручей.
- Караул! – завопил Полоз, но не было караула, караул он беспечно оставил на Небесах.
Вот, если бы Кенрен…