В небольшом городке, на шестом этаже живёт мальчик. Годков ему шесть. И имя у него есть – Гаврилка. Живёт он с мамой и папой. А так как работает ещё мамина библиотека и строится папина дорога, то по утрам Гаврилка рано встаёт – в детский сад идёт. А по вечерам он возвращается – с друзьями встречается. Они во дворе в разные игры играют, разговоры всякие ведут, ссорятся и мирятся – без дела не сидят.
Но однажды Гаврилкиной маме письмо из деревни пришло. Обо всём помаленьку написано в нём, но также о том, что мамина мама прихварывать стала: нет-нет да и приболеет.
Перестали мои ноженьки, - жаловалась бабушка, - всюду поспевать. И лютует теперь сор-трава на огороде, а в картошке колорадский жук верховодит, лист ест, приплод разводит.
Озадачился папа, огорчилась мама, меж собою разговоры повели. И к решению пришли, что надобно родителей навестить - проведать. Позвонили кому-то, сходили куда-то… Папу с работы не отпустили, а маме ехать разрешили. И тогда папа посоветовал маме с собою с собою взять Гаврилку – с деревней познакомиться, свежим воздухом подышать.
Решили – сделали, собрались и отправились прямо на вокзал, где билеты покупают, приезжают-уезжают или просто так сидят – ждут. Ждал и папа со всеми вместе, провожающим был, в вагон помог войти, простился, как сумел.
И поехал Гаврилка с мамой ночным поездом. Пассажиры в нём почти все спали, улеглись и они. Спали – ехали, проснулись – ехали, чай пили, еду ели – всё ещё ехали. А потом мама сказала, что пора собираться: вот тогда-то они и приехали.
Поезд остановился возле станции-домика, чуток постоял и уехал. Остались Гаврилка с мамой да ещё три человека. Другие поезда прибывали – уезжали, людей оставляли. Так к автобусу и поднасобирались, в стареньком коротышке еле-еле разместились. По простой просёлочной дороге отправились в путь через лес. Ветки по стёклам так и хлестали, спать не давали. Кое-где между стволами грибы при шляпках стояли, на людей смотрели.
Деревни, через которые проезжали, наполовину пустые, нежилыми домами кривились. Из автобуса люди выходили – прощалися, каждый в своей деревне.
Доехали и до маминой деревни, где она родилась-возрастала.
Когда подошли к бабушкиному дому, он на них занавесочками из окон поглядывал, к подметённому крылечку манил. Бабушка Маша рада-радёшенька! Переобнимала, в дом повела, за стол усадила, едой накормила. Какая была еда, ту и подала. Может быть не густо, но и не пусто. Мама своей городской еды добавила. Две старые тётки приходили, маминому приезду радовались. Бабушка, жаль, скоро притомилась, полежать чуток попросилась.
Мама занялась порядок наводить, а Гаврилка на улицу вышел осмотреться.
В деревне травы полным-полно, деревья везде, тишины навалом и очень вкусный воздух. Там нет асфальтовых дорожек, машин и видом не вида. Дома низкорослые и собою небеса нисколечко не загораживают.
Гаврилка все закоулки облазил, везде его глаза побывали. А на дверцу набрёл и открыл её, в огород попал. Здесь морковь мохрилась зеленью, лук выставил копья зелёные, под натиском ветра помидоры плечами поводили жеманно, ладошками широких листьев прикрывались огурцы и всюду укроп-проныра красовался. Вишня весь забор облапила, спелыми ягодами так и манит. Гаврилку угостила.
Вернулся в дом, а там новость – бабушка надоумила маму на село сходить, другую Гаврилкину бабушку навестить. Подкрепились они на дорожку – поели немного, приоделись для пути и отправились.
Через таинственно-полутёмный лес вела их дорога, такой густой, что солнышко только бликами пробивалось сквозь листву. За любой кустик встань, и тебя потеряют. Заросли орешника встречались, на кустах которого по два, три и по четыре орешка в зелёных пальтишках сидят: притаились. Гаврилка-то думал, что орехи в магазинах прямо в мешках растут.
А вот и село вольготно раскинулось. Как будто много деревень в кучу сошлись, друг к дружке прижались, не растащить. И людей побольше встречалось. Многие знали и помнили маму – здоровались, расспрашивали, о себе рассказывали. Так с разговорами и пришли. Дом такой же почти, как у первой бабушки, но по-иному обставлено. Забор и тот иначе смотрится.
Папина мама Гаврилке тоже бабушка. Она всю маму исцеловала, и Гаврилке досыта досталось.
И влетел тут в калитку вихрь. Бывают же такие шустрые мальчики, летают как мячики!. Гаврилку увидел, как вкопанный встал. Стоит, молчит, ничего сказать не хочет, смотрит. Не без помощи взрослых, слово за слово, разговорились. Сашей зовут, лет ему семь, меж собой они двоюродные братья, потому что их папы братья родные. И бабушка Катя у них одна на двоих. И обоим родная. Вот как бывает!
Чуть погодя Саша Гаврилку к своим друзьям увёл, перезнакомил, те его в игру приняли. А потом они все за старшими ребятами на речку увязались. И встретил Гаврилка чудо-чудное – гора не вверх поднималась, а вниз опускалась, к реке. Позади, за спиной, село на ровной земле стоит, а впереди пологий спуск глубоко вниз уходит. И где-то там вода к берегам ластится, большой змеёй течёт. До самого горизонта на той стороне, как на столе, луга и поля, а дальше – леса видны. Вблизи всё чётко видно, а дали в голубизне тонут. От простора такого дух захватывает.
С горы бегом бежали, на другой берег на лодке переплывали. Страшновато с непривычки, зато интересно.
Стали купаться. Да вода в речке не простая – вроде обнимает и ласкает, а на самом деле на глубинные места увлекает за собой сильным течением. Гаврилкя ей не поддался, на ногах устоял, даже плавать пытался. Получалось немножечко!
А вернулись, от взрослых попало. За то, что ушли – не сказали, за то, что долго пропадали. Сказали, что обратная дорога короче не стала, а время потеряли...
Быстро-быстро собрались и назад в деревню подались. И Сашу с собой взяли.
Бабушка Катя за ним потом сходит, на село приведёт.
Шли-поспешали, а сумерки всё равно сгущались, от земли к небу поднимались. В лесу темно и жутковато, да с мамой не страшно. Дуг другу смешные истории рассказывали, страх смехом пугали.
Звёзды в небе народились, и темень во весь рост встала, всё собою загородила.
Им показалось, что во всём огромном мире только бабушкино окно и светится. Ждала она их, печалилась. И ужин приготовила.
Разморило ребят без комаров да в тепле, в сон клонит, ни какой еды не надо – где бы подушку найти. Видя такое дело, мама их спать уложила и свет притушила.
Они с бабушкой керосиновую лампу зажгли и вечерять сели, не столько ели, сколько разговоры вели.
Утром Саша первым проснулся, Гаврилку растормошил, и побежали они на крыльцо. И тут же увидели пятнистого кота, который пробирался сквозь высокую траву в соседнем дворе. Отправились они его выслеживать. Шли за ним, шли… И кота не нашли, и друг друга потеряли. Спасибо, завтракать позвали, на голос и вышли.
Когда мама в огороде грядки полола, ребята траву в кучу носили. Натаскали большой бугор и давай вокруг него бегать, хохотали – всем уши щекотали. Сено увидали, на нём кувыркались, сами себе смеялись, пока не побукались лбами.
И тут же другая радость случилась: мама позвала их по ягоду идти.
Не успели в лес войти, как целую поляну ягод не искавши нашли. Мама в кузовок берестяной ягодки кладёт, а Гаврилка с Сашей всё съедают.
Нехотя ветерок повевает, а солнышко крепко припекает, комар звенит, стрекоза чиркает и птички поют – благодать.
Мальчики на коленях стали ползать, ягоды брать ртом приловчились. До того увлеклись, что перестали на всё внимание обращать, хотя слышали, что их зовут. Не заметили, как вырос ветерок – ветром стал, тучи чёрные нагнал. Солнышко пропало, тревога в лесу поднялась. Напором бежит ветрище, на деревьях космы рвёт, на бок счёсывает. Травы волнами качаются, хотя видно, что им это не нравится. Молнии засверкали, громы загромыхали. Неуютно стало вокруг…
Насилу мама отыскалась.
Камешками упали первые капли дождя, а потом воедино слились и потоком хлынули. До нитки промокли , на крыльцо взошли, а с одежды ручьи стекают. Пришлось тут же её и отжимать.
Через час унялся дождик, небушко от туч очистилось, солнце радостью взыграло, и появилась-засверкала огромная радуга. Прозрачен свежий воздух и чист, знай, почёсывает себе бока мокрыми ветками деревьев. Доволен!
А как весело бегалось по лужам и траве – и ногам мягко, и вода чиста, и травинки в ней колышутся.
Но как бы ни был день хорош, всегда наступает вечер. Завтра уезжать. Ложась спать, прощались-договаривались Саша с Гаврилкой. Решили дружбу не терять, новых встреч искать. Гаврилке хотелось в деревню жить приехать, когда в школе выучится да институт окончит. Дома удобные строить надо, с туалетами, ваннами, воду и газ проводить, дороги асфальтировать.
Саша сказал, что трактористом будет, как его папа, Гаврилкин дядя, и много-много тракторов в деревне разведёт, как машин в городе, чтобы каждый себе и за дровами съездил, и сено привезти мог, и огород вспахать…
Он сообщил Гаврилке, что по деревенским дорогам весной и осенью только на тракторе и проедешь.
Размечтались, угомониться никак не могут, не спится им.
А ранним утром, когда ночь ещё в окна заглядывала, мама разбудила Гаврилку, одеваться попросила. Надо бы с Сашей проститься, да тому сладко спится. Не стали будить. Подержал его руку Гаврилка в своей – на том и простились.
Из тепла домашнего на прохладу вышли, поёжились слегка. На дороге постояли, побеседовали. Тут и автобус при ехал. Поцеловались на разлуку, бабушка с мамой всплакнули слегка.
Дождь вчерашний лужи на дороге оставил – глубину измеряли, по грязи егозили. Но тепло под маминым боком, автобус качкой качается, глаза у Гаврилки сами собой закрываются. До самой станции спал.
Попутного поезда долго ждали, даже устали. В поезд сели – возрадовались, сразу много дел нашлось, чтоб не скучалось: и в окно смотрели, и журналы разглядывали, и спали, и сидели, и лежали – в город возвращались.
Гаврилка теперь часто про деревню рассказывает, про брата своего, который его там ждёт-дожидается.