Ново-Огарево.
Президент, скрестив руки на груди, задумчиво прохаживался по большому, словно лесная поляна, ковру рабочего кабинета. Ситуация крайне неприятная. Мутная какая-то, до невозможности. Пришельцы вроде как есть, а вроде, как и нет. Непонятные враги. Чьи враги? Какие враги? А есть ли они вообще? А вот корабли, да, есть! И с ними нужно что-то срочно решать. Это же невероятный, просто немыслимый прорыв в технологиях! Ясно, что штаты с Европой попытаются загрести все себе, максимально ограничив наше участие в дележе. И позволить им это сделать, мы просто не имеем никакого права. Никакого. Вплоть до вооруженного противостояния! Хотя это, конечно, самая крайняя мера. Президент подошел к темному прямоугольнику окна и ткнувшись лбом в прохладное стекло, забарабанил пальцами, отбивая слышимый только ему ритм. Вот же — не было печали... А тут еще и патриарх, со своими закидонами! Никак с Ивановым не может договориться. И не глупый же человек, а вот как его «инопланетчина» подкосила, истерикует, собор созвал, в колокола трезвонит. Кошмар! А Иванов-то со своим орденом, молодцы! Недаром хлеб жуют. Во какую компанию в прессе закатили: неизвестные скрижали откуда-то появились, тайные евангелия с откровениями, что мол господь еще много чего создавал, до того как к Земле обратиться. Умельцы... Он усмехнулся и отойдя от окна подошел к свободному креслу стоящему у большого круглого стола. За столом, этим вечером, собрались основные, ключевые, люди страны.
- Так, на чем мы остановились? - спросил президент.
- На кораблях, Андрей Станиславович. - Задумчиво протянул премьер.
- Именно! Именно на них. Я надеюсь, мы все понимаем, что вопрос дележа критически важен для страны. Ясно, что заклятые друзья попытаются не дать нам ничего. Так же ясно, что мы им этого не позволим. Думаю, что они тоже это себе представляют. Скорее всего, эта публика будет давить на то, что Россия не может претендовать на более чем четверть от инопланетного наследства. Аркадий Михайлович, что у Вас в МИДе просчитали? - Константинов обратился к министру иностранных дел. - Каковы наиболее вероятные демарши наших партнеров?
- Совершено, верно, Андрей Станиславович, демарши будут, - министр открыл лежащий перед ним бювар, и, порывшись в бумагах, вытащил несколько скрепленных между собой листов.
- Мы подготовили небольшую справку, согласно которой наши контрагенты начнут с компании направленной на создание всевозможных международных комиссий, под эгидой ООН, Совбеза и Европарламента. Основная задача этих комиссий — попытаться максимально возможными методами устранить Россию от получения инопланетных технологий. Так сказать, «заболтать проблему». Затянуть время, базируясь на всевозможных поправках, подзаконных актах и прочей бюрократической белиберде. Что бы самим, тем временем, вытащить как можно больше информации о технологиях пришельцев. Естественно, наши, как Вы их назвали, «заклятые друзья», отдают себе отчет в том, что на каком-то этапе им придется уступить. Но, как нам кажется, границы отступления они уже определили — скорее всего, нам предложат один корабль.
- Так. - Константинов снова вышел из-за стола и начал мереть шагами ковер.
- Один корабль, тоже неплохо. Однако, уважаемые товарищи, что мы знаем о кораблях? Практически ничего! Сергей Макарович, что тебе удалось выяснить?
- Ну... - министр обороны встал, нервно теребя галстук. - Информация крайне ограничена, товарищ Верховный. Наши люди безвылазно сидят в ЦУПе, интервьюируя этого... Бвендага. Единственно, что мы можем точно сказать — корабли разные. Разные, как по форме, так и по линейным размерам. Отсюда мы можем заключить, что и функции у них разные. По словам пришельца, он и сам не может получить никакой более конкретной информации, поскольку корабль, где он сам находится, не считает нужным отвечать на его вопросы. Бред, короче, какой-то!
- Ну, бред, не бред, а придется основываться на том, что есть! - президент остановил свой бег по залу и слегка прихлопнул ладонью по столу. - Вся проблема именно в том, что корабли-то разные! Одно дело — получить авианосец. Ну, или там... Атомную лодку, а другое — речной трамвайчик. Тоже, вроде, как корабль, только вот технологического прорыва в нем — с гулькин нос. А посему, товарищи вы мои дорогие, все внимание попрошу сконцентрировать именно на проблеме недопущения образований тех самых комиссий, о которых упоминал уважаемый Аркадий Михайлович. Тут, естественно, карты Вам в руки, Владимир Петрович. ФСБ должна отработать по-полной! Не стесняясь ни в методах, ни в персоналиях!
- Так точно, Андрей Станиславович, - кивнул директор ФСБ.
- Мы уже приступили к сбору необходимой информации и готовим некоторые превентивные мероприятия.
В этот момент, вдруг, раздалось пронзительное пиликанье мобильного телефона. Сидящие за столом недоуменно посмотрели друг на друга, а министр обороны резко захлопал руками по кителю, пытаясь нащупать звонивший в кармане телефон. Выловив его наконец из внутреннего кармана, министр, близоруко прищурился пытаясь прочесть откуда поступил вызов.
- Извините, товарищи, это ЦУП. - по мере разговора, лицо министра обороны приобретало все более и более растерянное выражение. Он молча выключил телефон и поднял взгляд на президента.
- Ну, что там? Не томи, Сергей Макарович!
- А... М-м... Тут такое дело, товарищи... Пришельцы запрашивают посадку.
- И что?! - Резко хлестнул возглас президента.
- Американцы тут же предложили местом посадки Неваду. Наши настаивают на районе Семипалатинска...
- А пришельцы?
- Молчат... Но корабли начали маневрировать, сходят с орбиты.
- Это все?
- Никак нет. Бвендаг сообщил, что сканирование завершено. Они, похоже, нашли кандидатов в пилоты, файл с именами передан в ЦУП. И еще... - министр замялся. - Он... Этот, Бвендаг, попрощался. Говорит, что у него осталось меньше часа до того, как разрядятся батареи. Пожелал нам удачи... - телефон в его руке снова забился в истерике.
- Ну что там еще?! - Константинов нервно сжал подлокотники кресла.
- Это баллистики. Судя по траектории корабли, будут садиться в районе Дархан.
- Где это?
- Монголия, Гоби.
- Отлично! - Президент хлопнул в ладоши. - Просто замечательно! Даже лучше Семипалатинска. И вроде, как не наша территория, а с другой стороны — все равно, что Подмосковье! Ну что, товарищи, будем готовить встречу! Да, кстати, что там по кандидатурам пилотов? Наших много? Где файл? - Константинов поднял трубку телефона.
- Олег? Принесите, пожалуйста, материалы из ЦУПа. - попросил он помощника. Буквально через минуту дверь в зал заседаний отворилась, и на стол президента легли несколько листков бумаги. Помощник замер справа от президента, заглядывая ему через плечо.
- Это все?!
- Да, Андрей Станиславович. Больше ничего не поступало.
- Не может быть! - Президент схватился за голову. - Это катастрофа! - он отшвырнул листы.
- Вот! Ознакомьтесь! - голос Константинова сорвался в крик. Директор ФСБ подвинул бумаги к себе, и, достав очки, уставился на документ. На стандартном белом листе были напечатаны всего четыре имени...
- Ну что же, хоть один наш... - он еще раз взглянул на документ, - Будем работать. Со всеми!
*****
Семен Головнин, 42 года, архивариус, Россия
Серо-голубая гусеница поезда замерла у перрона станции метро и, с шипением открыв двери, выплюнула наружу толпу хмурого, суетливого люда. Вечер, час пик. Угрюмые, осенние лица, мокрые плащи и куртки, сотни сложенных зонтов, постоянно путающихся под ногами несущихся к эскалаторам людей. Молодняк, с безумными лицами, и ушами, наглухо законопаченными наушниками, трясущие головами в такт мелодиям смартфонов. Мелкий офисный планктон, прижимающий портфели к бокам, насупленные работяги, с могучим пивным выхлопом, все рвались наверх. Прочь из метро, скорей на маршрутки, трамваи, автобусы. Домой, домой, надоело... Семен двигался по переходу в плотной толпе за группкой таджиков, или узбеков... Поди, их разбери... Периодически оглядываясь за спину, на плотную, почти шарообразную тетку с ручной тележкой, которой она постоянно норовила ткнуть его по ногам. Высокий, широкоплечий, фигурой более напоминающий регбиста, нежели труженика канцелярский полей, он двигался вместе со всеми, аккуратно прижимая к груди старую дерматиновую папку. Да-с, работа на дом... Да-с, архивариус... И не простой, а вот уж как полгода начальник отдела спец хранения! Скажи ему кто-нибудь, лет эдак двадцать пять назад, что станет «Семка-Сапог», как дразнили его во дворе из-за принадлежности к офицерскому семейству, не генералом, как дед, и не полковником, как отец. И даже не летехой – боевым пловцом, как старший братец Митька, а невзрачной канцелярской крысой — не поверил бы и убил! Нет, сначала бы убил, а уж потом не поверил! Но, судьба-злодейка, очень часто преподносит сюрпризы, которые коренным образом меняют не только жизни людей, но и их мировоззрение — ломая, казалось бы, стальные характеры, как тонкие сухие ветки. С хрустом... Через колено... Вот так и случилось, тогда, почти четверть века назад. Последняя ночь дома, перед поездом, который утром следующего дня должен был унести его к новой, совершенно замечательной жизни — курсанта первого курса Рязанского Воздушно-Десантного Училища. Долгие годы подготовки под наблюдением отца и старшего брата, бесчисленные тренировки во всевозможных спортивных секциях — бокс, единоборства, стрельба и бег. Бег... С утра и до ночи : подмосковные лоси — нервно курят в сторонке! Математика и физика — под неусыпным оком деда, генерал-полковника РВСН. И вот, наконец, все позади. Окончена школа, блестяще сданы вступительные экзамены, а впереди она! Долгожданная карьера военного, без которой Семен и представить себя не мог. Этой же ночью - прощальное «турне» с корешами, поводы солдата, так сказать! Несчетное количество портвешка и пивасика, а потом, он, вдруг, осознал себя сидящим за рулем чьего-то байка. Сзади, визжа от восторга, прижалась к спине длинноногая Ленка. Свобода! И только бешеный ветер, рвущий слезы из глаз. Удар! И уже как в тумане, синие проблесковые маячки, мертвенно-яркий свет ламп в операционной... «Сложный перелом голени, сделаем все, что возможно... Но... Ходить будет, об остальном, к сожалению, стоит забыть», профессор, старый дедовский друг, горестно вздохнул и ушел, старчески приволакивая ноги. После — долгие месяцы в клинике, реабилитация и депрессия, вязкой, мутной волной, захлестнувшая все. Попытки родных хоть как-то расшевелить, вдохнуть жизнь, интерес к окружающему, вязли в глухой стене безразличия. Год, два, три... Смерть деда слегка всколыхнула его, выдрала из депрессивного мрака. Однако... Чувство чего-то неполноценного, некой ущербности, застряло навеки. В Историко-Архивный Институт он пошел только лишь потому, что жил буквально в двух шагах, в Газетном переулке. Пошел, потому, что было совершенно все равно, где учиться и что делать. Пошел, еще и потому, что где-то там, в глубине души, за стойкой завесой безразличия к жизни, все еще горели ярким маяком слова покойного деда - « ты обязан стать образованным человеком, Семен! Ты должен стать нужным стране!».
Сначала все было до жути тоскливо. Единственный парень на сотню девиц. Да и девицы-то, те еще модели... Серые мышки, в балахонах из ситца и роговых очках. Десяток сокурсников «мужеска» пола, тоже, бурных эмоций не вызывали, как называл их брательник Митька - «выездной шахматный турнир». Вели себя тихо, плели заумные разговоры и, как апофеоз разухабистости, позволяли себе лихо употребить бутылку сухого на восьмерых. Тоска... Потом втянулся. Окончил институт, пошел на работу, женился. Все, как у всех, обычная серая жизнь, в сером доме, в сером городе, в сером мире простых серых людей... И только во сне, нет-нет, да и блеснет ярко голубой бритвой, несущийся навстречу горизонт, гулко хлопнет раскрывшийся купол, ударит по ногам набегающая земля. И вперед! Стрелой, к темной полоске леса, вцепившись немеющими руками в штурвал БМД. И снова будильник... Пора, жизнь идет своим чередом.
Лифт снова был на профилактике, о чем свидетельствовало объявление, прилепленное на подъездной двери. Кое-как, ощупью, Семен добрался по неосвещенным лестничным маршам к своей двери, и завозился, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Дверь скрипнула, пропуская его, и на пороге крохотной прихожей, упершись руками в тучные бока, появилась законная супруга — Наталья. Одетая в умопомрачительный, розовый, обтягивающий ее немалые габариты, спортивный костюм, она застыла, щуря глаз от легкого дымка, поднимающегося от тонкой сигареты, зажатой в углу ярко накрашенного рта.
- Наконец-то соизволил появиться! - резкий голос Натальи заполнил все пространство маленькой прихожей.
- То есть, тебе наплевать, что в доме шаром покати! Так ты еще специально выключаешь телефон, что бы дозвониться было невозможно! Ты что думаешь, я все сама тащить тут должна? Весь дом на мне, а ты хоть бы пальцем пошевелил! - надо сказать, женился Семен не по большой любви, а скорее потому, что так было нужно, что так было правильно. Ну, как у всех... Молодежная вечеринка, значительное количество выпитого, может и некрасивая, но живая и симпатичная провинциалочка, клещом вцепившаяся в столичного студента. А утром, плачь, звонки родителям... В общем, стандартный набор юной охотницы за пропиской. Дальше — ЗАГС, и тягомотное сосуществование двух совершенно разных людей. Жизнь...
- Нат, ну, не сердись ты, нужно было слегка задержаться. Скоро квартальный отчет, вот и пришлось посидеть немного. Вот, даже на дом кое-чего взял, - Семен ткнул пальцем в старую папку. - А телефон... Просто батарейка села, извини, не заметил...
- Не заметил он! Работничек! А толку от твоей работы?! Вон, у Людки с Лоркой мужики, как мужики! И машины у них, и новые квартиры понакупали, и жен своих по Турциям да Таиландам каждый отпуск катают! А ты?! Всю жизнь на тебя положила! - Наталья резко ткнула сигарету в большую хрустальную пепельницу и резко развернулась в сторону большой комнаты, где грохотал очередной телевизионный сериал.
- Да, - бросила она на ходу, - Там, на кухне, ждут тебя какие-то... Говорят по работе!
Быстро скинув влажный плащ и сунув ноги в старые, растоптанные тапки, Семен прошел в кухню. За столом сидели два совершенно не знакомых ему человека. Темные, одинаковые костюмы, невзрачные галстуки, серые, одинаковые рубашки, странные, не запоминающиеся лица. Они выглядели, будто родные братья, отличаясь лишь возрастом: одному из мужчин было явно за сорок, второй же был относительно молод — лет тридцати.
- Вы ко мне? - спросил посетителей Семен.
- Да, к Вам, - произнес, поднимаясь старший, - Федеральная Служба Безопасности, - он вытащил из кармана удостоверение и открыл перед теряющим дар речи Семеном.
- А... М-м-м… По какому случаю?- Семен нервно потянул узел на галстуке. - Что случилось? - мысли рванулись лишь в одном направлении — архив, спецхран! Неужели что-то пропало?! Если — да, то это конец! Ему, как заведующему, не в жисть не отмазаться... Срок точно припаяют, вот же гадство!
- Да Вы не волнуйтесь, присаживайтесь, - младший фсбшник подпихнул Семену табурет. - Вы ведь Головнин Семен Викторович, не так ли?
- Д-да... Это я.
- Будьте любезны, Ваш паспорт.
- Так, - старший внимательно изучил поданный ему документ. - Очень хорошо. Ну что же, Семен Викторович, Вы конечно, в курсе того, что недавно произошло? Я имею в виду пришельцев посетивших нашу планету?
- Нет... Ну, то есть, да... Там, по телевизору, говорили... И газеты... Но, я то тут причем?! Я же никакого отношения к этому не имею! - удивленно ответил Семен, чувствуя, как спадает волна напряжения.
- Может быть, и не имеете, однако... Есть необходимость с Вами побеседовать. Собирайтесь, Семен Викторович, Вам нужно проехать с нами.
- Подождите, подождите, товарищи! А с кем я должен побеседовать? Для чего? - в изумлении вскочил с табурета Семен. - Вы что, шутите?
- Вам все объяснят, уважаемый господин Головнин. А шутим мы очень редко, и сейчас это не тот случай. Пройдемте! Это буквально на полчаса. - сотрудники ФСБ поднялись из-за стола.
- Мне что, с вещами... - как-то вдруг обреченно промямлил Семен.
- Не валяйте дурака, Семен Викторович! Какие вещи? Если Вам что-либо понадобиться, Вам все предоставят! Прошу. - Старший мужчина указал рукой на входную дверь.
Фаина Кац, 60 лет, домохозяйка, Израиль.
Пятничный полдень - самое напряженное время суток. Успеть надо все и даже больше. Еще пара — тройка часов и гомонливые, раскрашенные всеми цветами радуги улочки вымрут, закроются магазины и лавочки, прогонят посетителей открытые уличные кафе, захлопнут двери солидные рестораны. Начнется шабат! И поползут к ближайшим синагогам, черно-белые, словно стаи пингвинов, семейства ортодоксальных евреев. С ревом, в облаках выхлопных газов, рванут к районам баров и дискотек сотни байков и скутеров «оторванного» молодняка. И покатят по узким, кривым улочкам, набитые под завязку детьми, словно сардинами в банке, семейные авто — в гости к бабушкам и дедушкам, на традиционный субботний обед. Надо успеть! Небольшого роста, плотная, одетая в куртку от спортивного костюма, потертые джинсы и заношенные кроссовки, она неслась через толпу запрудившую улицу у овощных рядов, разрезая ее могучим бюстом, как ледокол, ломающий паковый лед. В правой руке была зажата здоровенная хозяйственная сумка на колесиках, левая же, намертво вцепилась в рукав странноватого субъекта, семенящего немного позади. Это был худой, долговязый молодой человек, лет около двадцати. На его тощей шее был намотан длиннющий шарф, в руках был зажат потертый скрипичный футляр и плоская нотная папка. Женщина вдруг резко метнулась в сторону, и, протаранив небольшую очередь, затормозила у овощного лотка.
- Фима! Не отставай! - она поддернула молодого человека поближе к себе и обратилась к толстому, потному продавцу, вытирающему руки о свой некогда белый передник:
- И шо Вы хотите за эти мелкие помидоры?! - мотнула она головой в сторону большого лотка с грудой ярко-красных плодов.
- Десять шекелей, мадам, - сказал продавец.
- Шо?! Фима! Фима! Смотри, эти бандиты хотят убить твою маму!!! - ее крик разнесся над овощным развалом, разом заглушая многоголосый гул покупателей.
- Скажите, Вы неверное поливаете их французским коньяком?! Нет?! Люди! Люди! Смотрите, террористы уже пробрались и сюда! Где вы видели помидоры за десять шекелей!?
- Мадам! Мадам! Это нормальная цена... - залопотал продавец, пятясь к стене. - Вы зря так кричите...
- Я кричу?! Да я не кричу! Я плачу! Где это видано, чтобы евреи, так относились к евреям? Я вас спрашиваю! Или Вы не еврей? - ее короткий пухлый палец уставился между глаз продавца.
- Еврей, еврей! Мадам, сколько Вам нужно? Возьмите так, только не нервничайте! Возьмите, мадам. Шабат шалом! - он сыпанул помидоры в большой пластиковый пакет и погрузил его в хозяйственную сумку. - До свидания, мадам!
- Фима, не отставай! - она резко дернула сумку и понеслась дальше вдоль овощного ряда, продолжая гневно обращаться к людям вокруг: - Это не жизнь, а кошмар! Куда мы идем!? Банки — грабят, страховые — грабят, теперь и тут тоже, сплошной грабеж! Куда катится эта страна?!
Фаине Кац судьба отсыпала по полной, не жалея. Сначала умерла мама, следом за ней ушел и отец. И пошло... И поехало... К ее шестнадцати годам, из большой, многодетной семьи осталось лишь два человека — она и старенький дядя Абрам. Он целыми днями сидел перед подслеповатым окошком в цокольном этаже старого дома на Молдаванке, мало говорил, еще меньше двигался, и было, в общем-то, ясно, что дядюшкин срок уже подходит к концу. А если принять во внимание, что на его руке все еще проступал размытым синюшным цветом пятизначный номер, то единственными гостями в их маленькой коммуналке были бригады скорой помощи. Однако, бог миловал — дядя все так же продолжал сидеть у окна. Год за годом... Фаина понимала, что в этой жизни ей вряд ли что светит. Внешность - далеко не модельная, маленькая толстушка, вся в мать. Образование? Да все некогда было и со средствами не очень, не разгуляешься. После школы пришлось идти работать на рынок. Личная жизнь? Какая к дьяволу личная жизнь, когда после работы нужно было мчаться домой, обиходить старого пня — дядюшку. Но, повезло, не оставил господь! Поздно, уже ближе к сорока, смогла наконец-то родить. И появился он - Фима. И стало, для кого жить! Но вот же опять — незадача! Большой и могучий вдруг, как-то, в одночасье, неожиданно рухнул, не выдержав предательского пинка «друга Горби». Поперла из всех щелей нищета, замелькали баулы «челноков», затрещали по ночам автоматные очереди на «разборках» и «стрелках». И стало страшно... Не за себя. За него. За единственного, за того, за которого она без раздумья готова положить свою жизнь — за Фиму... А тут еще, будто вышедший из летаргического сна, дядька Абрам, неожиданно прокаркал со своего стула у окна. « Фая, рыба! Шо ты тут мучаешься, и мучаешь Фиму? Мальчику надо учиться на скрипке, а не гоцать во дворе между этих бандитов и проституток! Фая! Вам нужно ехать!» Сказал, но сам не поехал... А она собралась. Собралась и уехала, увозя Фиму от берегов одного моря, к берегам другого. Стоило? Нет? Чего уж теперь-то жалеть...
Свернув в небольшой переулок, где в тупичке у старого громадного платана находился их дом, Фаина увидела необычное зрелище. Из всех окон торчали головы соседей, а перед подъездом, практически перекрывая его, стоял полицейский микроавтобус с включенными проблесковыми огнями. Пронзительно яркие, красно-синие вспышки, казалось, заполняли собой все пространство маленького тупичка. Перейдя с обычного для себя галопа, на более-менее плавную рысь, Фаина попыталась обойти минибус, как вдруг боковая дверь с тихим шипением отъехала в сторону, и из машины выскочил молодой, крепко сбитый парень, в простых черных джинсах и какой-то легкомысленной разрисованной футболке. Явив публике ослепительную голливудскую улыбку, парень шагнул на встречу.
- Госпожа Кац?
- А шо? - Фаина сразу подобралась, и выставив впереди себя кошелку, попыталась закрыть сына спиной.
- Это Вы, госпожа Фаина Кац? - продолжая улыбаться, снова спросил парень.
- А шо Вам от нее надо? И вообще — Вы кто такой?
- Ой! Извините! - парень полез в задний карман джинсов и вытащил, раскрыв перед лицом Фаины, черную книжицу с тесненным серебром гербом на обложке. - Простите, не успел представиться! Нир Леви, Министерство Безопасности. Мы не могли бы немного пообщаться с Вами?
- Юноша! - Фаина отодвинула свою сумку, и начав потихоньку разгоняться, пошла на грудью на молодого человека.
- Юноша! Шо Вы мине тут морочите голову! Где я и где Министерство Безопасности?! Какие разговоры? У мине Фима не кормленный! А потом у нас скрипка! - уперев руки в бока, она продолжала наступать, распаляясь все больше и больше. - Не, люди, вы это видали?! - Фаина обратилась к торчащим из окон соседским головам.
- Вы это видали?! Как поднять пособие, так их нету! Как дать несчастной женщине с гениальным ребенком приличное жилье, так их опять не найдешь! А шо вы скажите за убрать из парка алкашей и наркоманов? Где их мигалки, когда мальчик идет из консерватории домой, через эти страшные джунгли, шо они называют — бульвар?! Их таки нет! А вот когда шабат уже на носу, когда бедный мальчик просто падает от голода, так они таки здесь! Они хотят говорить! Вы приехали шобы делать мне нервы? Шо бы отрывать достойных людей от приготовления шабатней курицы?! Вы за этим явились?!! - она продолжала переть на безопасника словно атакующий танк, не давая тому вставить ни слова.
- Мадам! Одно слово! Только одно слово, мадам! - парень прижал руки к груди. - Фаина, мы решим все ваши проблемы! И пособие, и жилье, и… И много всего! Только не волнуйтесь! Вы успеете домой до наступления шабата, мамой клянусь!
- Люди! Вы слышите, они уже мамой клянутся?! А... А шо Вы там говорили за пособие? - Фаина резко оборвала обличительную речь и заинтересованно уставилась на молодого человека.
- Госпожа Кац! Поверьте, в наших силах сделать практически все! Коротенькая беседа, и Вы просто не пожалеете!
- Не, обожди, так шо там за пособие и жилье? И еще - консерватория! За те деньги, шо мы им платим, в этой стране каждый второй должен быть Паганини или Ойстрах! А на самом деле...
- Мадам! Мы все решим! - перебил ее молодой человек. - Прошу в машину!
- Ой-вэй! - она тяжко вздохнула и передала тележку сыну. - Фима иди домой! Мама едет разбираться с этими кровопийцами! И не снимай шарфик! У тебя такое слабое горло...
Куус ван дер Мерве, 35 лет, евангелистский проповедник, ЮАР
Ноябрь. Воскресенье. Весенний утренний воздух был пронзительно прозрачен и свеж. Яркие, лилово-сиреневые кроны джакаранд заполонили весь город, превратив его в настоящую страну Оз. Сиреневые лепестки кружили над улицами и зданиями, оседая на изумрудных придомовых лужайках фантастическими узорами. Лучшее время года в Йоханнесбурге. Куус ван дер Мерве аккуратно, не торопясь, вел свой видавший виды фольксваген через фантасмагорию джакарандовых красок узких, крутых улочек Норсклифа вниз, к району Линден, где и располагалась его церковь. «Рема» - крупнейшая евангелистская церковь мира. Церковь, с филиалами почти на всех континентах, с миллионами прихожан, с гигантским бюджетом, превышающим ввп некоторых стран. Огромная и сложная корпорация. Сегодня была не его очередь читать воскресную проповедь в главном общинном центре, но, вчера вечером, неожиданно позвонил старший пресвитер и, не вдаваясь в разъяснения, попросил приехать с утра по какому-то крайне неотложному делу. Пресвитер был явно взволнован, и единственно, что упомянул, так это то, что в страну прибыли сам Президент и Генеральный Секретарь Баптистской Федерации. Событие, само по себе, из ряда вон выходящее. Хотя... После того, что произошло... После невероятных и губительнейших, для душ каждого христианина, новостей о пришельцах... Все меркнет. Куус с дрожью вспоминал эти жуткие дни. Дни, когда вера его и всей паствы заколебалась, под напором очевидного. Они не одни во вселенной! Господь создал не только нас, но и их! Самые слабые, не окрепшие в вере, стали спрашивать: «почему в святой книге нет ни слова о пришельцах?». «Кого Господь создал по образу и подобию своему, нас или их?». «Верить ли Библии — основе основ наших?». Да, это были воистину страшные дни... Но Господь не оставил нас! Не обрек на муки душевные и скитания во мраке безверия! Нашлись! Нашлись в тайниках Ватикана утерянные скрижали! Были явлены человечеству, тайно хранившиеся у верховных Иерусалимских каббалистов неопубликованные свитки Кумранских рукописей. И все стало на свои места! Господь, в величии своем, создал множество миров, миллионы цивилизаций, но только человечеству он передал свои заповеди. Только человека создал он подобием своим! Куус кивнул в такт своим мыслям и растянул в улыбке тонкие губы. Он, не сомневался! Он, верил! Еще в школе, ему прочили блестящую карьеру спортсмена: огромного роста, больше двух метров, с широченными плечами и кулаками размером чуть не с голову человека, с лицом, напоминающим истуканов острова Пасхи, он, обладал невероятной физической силой. Он мог бы стать грозой регбийных полей, или повелителем ринга, но выбрал другой путь - путь служения Господу нашему, Иисусу Христу.
Куус припарковался на огромной, с хорошее футбольное поле, стоянке перед зданием церкви, рядом с тремя угольно черными представительскими Мерседесами. И, с трудом выкарабкавшись из кабины маленького автомобиля, направился к боковому, служебному входу. В большом, отделанном темным резным дубом, кабинете старшего пресвитера, за длинным столом совещаний сидело четверо человек. Они расположились, в начале Т-образного стола откинувшись на мягкие спинки бордовых кресел. Двое мужчин, в строгих черных костюмах чинно потягивали утренний кофе из маленьких, золотистого фарфора, чашек. Третий же незнакомец, в простой джинсовой куртке и каких-то изрядно помятых брюках, сидел немного дальше, уткнувшись в стопку бумаг, лежащих на столе перед ним. Старший пресвитер поднялся со своего места и шагнул на встречу вошедшему.
- Доброе утро, брат Куус! - пресвитер пожал протянутую Куусом руку и приобняв его подвел к сидящим людям.
- Вот, дружище, хочу с удовольствием представить тебя нашим дорогим гостям! - обычно суровый и малоразговорчивый пресвитер, казалось, готов был выпрыгнуть из себя.
- Вот, господа, это наш брат менир Куус ван дер Мерве, о котором вы спрашивали! А это, Куус, наши дорогие гости — мистер Джон Мерит, Президент нашей федерации и профессор Фермарк, Генеральный Секретарь. - Мужчины в черных костюмах отставили кофе и обменялись с Куусом рукопожатиями.
- Ну и... Вот, еще я хотел бы представить тебе менира Гидо Вильямса. Он представляет САСС. - Человек в джинсовой куртке оторвался от своих бумаг и, слегка улыбнувшись, протянул руку.
- Ну вот, поскольку все в сборе, предлагаю начать. - Пресвитер опустился в свое кресло, - Может быть Вы, уважаемый мистер Президент, так сказать, возьмете в руки бразды?
- Ну что же, - Мерит подался к столу, - С удовольствием! Итак, брат Куус... Кстати, простите за любопытство, что за странное у Вас имя — Куус?
- А... Ну это сокращение, - засмущался ван дер Мерве, - сокращение от Херкулюс.
- О-о! Херкулюс! Значит Геракл? - Мерит смерил Кууса взглядом, - А ведь и верно, вполне соответствуете, брат Херкулюс! Или все же лучше Куус?
- Да, так проще будет. Мы все его так зовем, - вмешался пресвитер.
- Ладно. Пусть так. - Президент поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, подошел к большому, стрельчатому окну. Постояв мгновение, собираясь с мыслями, он повернулся к присутствующим.
- Вы, господа, конечно же, в курсе всех тех событий, которые недавно потрясли мир. Я не побоюсь этого слова — потрясли основы нашей веры! События, которые стали настоящим испытанием для всех, истинно верующих людей. И мы - преодолели его! Мы прошли это тяжелейшее испытание, пусть не все, пусть не без потерь, но прошли! Однако, не все еще кончено, брат Куус, еще не на все вопросы мы получили исчерпывающие ответы. Естественно, что наша Федерация обладает определенными связями в различных слоях общества. И поэтому, нам доступна информация, составляющая... Х-м... Назовем ее так — информацией для узкого круга лиц. Я ни в коем случае не хочу отбирать хлеб у уважаемого господина Вильямса, представителя славных южноафриканских спецслужб, который прибыл сюда для личной беседы с Вами, брат Куус. Единственно, что мы бы хотели донести до Вас это следующее: приняв предложение САСС Вы, Куус, прежде всего, подчинитесь воле Создателя нашего! Вы сделаете это для Него! Для всей нашей церкви, для паствы! Для всего человечества! И запомните, Господь любит Вас! Аллилуйя! Куус, Аллилуйя!
- Да... Я все понял... - Куус тоже поднялся из-за стола, - Но что я должен делать?
- Не переживайте, я постараюсь все Вам объяснить. - Проговорил Вильямс. - Но не здесь. Нам придется проехать в наш офис, где Вы и получите определенные инструкции. Прощайтесь, господа, у нас крайне мало времени!
Энтони Фицпатрик, 18 лет, школьник, США.
Оклеенные разнообразными плакатами рок групп, стены небольшого деревянного дома, на самой окраине Спрингфилда, готовы были лопнуть от дикого напора звука, несшегося из огромных акустических колонок, развешанных по углам комнаты. На полу, в эдаком «художественном беспорядке», были разбросаны части разномастной одежды, смятые банки Кока-Колы, заляпанные кетчупом тетради и жгуты непонятно куда ведущих разноцветных проводов. Посередине, на широкой, промятой кровати возлежал худой, угловатый юноша, с копной курчавых, пронзительно рыжих волос на голове. В продранных джинсах, клетчатой ковбойской рубахе, напяленной на старый, с оттянутым горлом свитер, в грязных, армейских ботинках без единого шнурка, облокотившись на гору подозрительно серых подушек, он с невероятной скоростью набирал сообщения на смартфоне. Периодически, не отрывая взгляда от телефона, он нашаривал в лежащей тут же, на кровати, открытой коробке, треугольные куски пиццы и немедленно отправлял их в рот, вытирая замасленные пальцы о простыню. Две недели назад, Энтони Фицпатрику исполнилось восемнадцать лет. Надо сказать, что этого момента он ждал долго и с нетерпением. Наконец-то, можно будет на полном, законном основании послать, куда подальше эти надоедливые социальные службы, школьные комитеты и прочих разных, как он считал, «придурков», норовящих влезть в его жизнь. А жизнь, это дело такое... Дело личное! Нет, понятно, что ни выпивку, ни табак ему до двадцати одного года не продадут, да и ствол тоже, официально, не купишь. Но, вот на все остальное! Да! Имеет право! Наконец-то он сможет делать все, что захочет. Планов у Энтони было несчетное множество. Прежде всего, бросить к дьяволу эту обрыдшую школу, не то, что бы она так уж сильно мешала... Он не очень твердо помнил, когда заходил туда последний раз... Однако, лучше разобраться с этим вопросом раз и на всегда! Потом, свалить из этой халупы и больше никогда не видеть ни пьяную рожу «дорогого» папаши — отставного копа, ни этих уродов соседей, с их фальшивыми улыбками и воскресными церковными песнопениями. А самое главное, уехать подальше от этой сучки Джейн и ее нового хахаля — Дейва с его дебильными дружками. Много он от них натерпелся за эти годы, ох и много... Но ничего, будет и на его улице праздник! Он пойдет в армию. В морскую пехоту, или нет, в команду Котиков! А потом, он вернется. Да, джентльмены, обязательно вернется! Генералом! Ну, или полковником, на худой конец. И она, эта самодовольная курица Джейн, увидит на кого променяла Энтони Фицпатрика, но будет уже поздно! А бойфренда ее, вместе с толпой прихлебателей, он вколотит в асфальт! По самые ноздри! Именно так, джентльмены, именно так он и поступит!
Три огромных, черных, фордовских внедорожника, полыхая сине-красными проблесковыми маячками, упрятанными за могучими решетками радиаторов, в визге покрышек, соскочили с центральной улицы, и мгновенно проскочив несколько переулков, синхронно остановились перед дверями дома. Трое мужчин, выскочив из передней машины, поднялись по скрипучим ступенькам и требовательно заколотили во входную дверь. Через несколько минут за дверью раздались шаркающие шаги и чей-то надсадный кашель.
- Какого дьявола вы тут колотите?! - рявкнул грубый голос и на пороге возник хозяин дома. Среднего роста, с монументальным пузом, нависающим над ремнем вытертых джинсов, уперев мощные, покрытые густыми рыжими волосами, руки, в бока, он мутно оглядел пришедших людей.
- Мистер Фицпатрик? - спросил один из них.
- Да-а! Это я, Кевин Фицпатрик, полиция Спрингфилда... В отставке! - хозяин с трудом сфокусировал взгляд, и сильно растягивая слова спросил: - А вы, собственно, кто, джентльмены?
- Доброе утро, мистер Фицпатрик. - произнес старший из пришедших людей. Он полез во внутренний карман пиджака и вынув удостоверение раскрыл перед глазами Фицпатрика. - Агент Муррей, это агенты Косовски и Белл, - представил он остальных. - Секретная Служба Соединенных Штатов. Мы можем пройти?
- Ии-к! - Фицпатрик громко икнул, - Вы? Пройти? Ко мне? - он оглянулся внутрь дома, - Да и черт с вами, проходите!
Они вошли в порядком захламленную гостиную. Комната встретила их тяжким запахом перегара и не свежих носков. На заставленном грязной посудой столе, стояла початая бутылка дешевого виски, еще несколько, но уже пустых, валялось на ковре под столом. Хозяин тяжело плюхнулся в обтрепанное кресло и повел рукой приглашая : - Может по нескольку капель, джентльмены? За знакомство?
- О, нет - нет, сэр. Благодарим. Скажите, сэр, вы знаете, где находится Ваш сын — Энтони?
- Мой сын? А вы разве не слышите этот рев?! - Фицпатрик ткнул пальцем в подрагивающий в такт музыки потолок. - Дома он, чертов недоносок! У себя, наверху!
- Вы не против, если мы зададим ему пару вопросов? - спросил агент Муррей.
- Вопросов? Да задавайте! А что этот недоумок уже натворил? Наркотики? Грабежи?
- Нет-нет, сэр, ни в коем случае! Просто возникла необходимость немного с ним пообщаться. Он ведь уже совершеннолетний? Не так ли?
- Не знаю, не считал. - Отставной полицейский потянулся к бутылке. - Тогда за каким чертом он вам нужен, прости Господи?
- Ну... - Муррей задумчиво почесал подбородок, - Возможно, мы определим его на службу...
- А-а! Давно пора! Забирайте его на хрен, отсюда, пока он не оказался за решеткой! Вам туда, наверх! - он махнул рукой в сторону обшарпанной лестницы и сделал могучий глоток прямо из горлышка.
Двое агентов поднялись по скрипучим ступеням наверх и толкнув дверь вошли в комнату. Юноша на кровати продолжал набирать сообщения, не замечая вошедших к нему людей. Косовски быстро пересек комнату и резко выдернул шнур акустической системы из розетки.
- Энтони? Как дела? - улыбнулся парню Муррей.
- А... Э-э... - юноша подскочил на кровати и изумленно уставился на вошедших людей.
- В-в... Все в порядке... Сэр... А кто вы?
- Не дрейфь, солдат! - агент хлопнул Энтони по плечу. - Мы — хорошие парни! Секретная Служба США, - он вновь вытащил свое удостоверение.
- Да? Вы ко мне?
- К тебе, к тебе! Слушай, я присяду? - не дожидаясь ответа, Муррей смел гору хлама со стула, и аккуратно поддернув брюки сел, закинув ногу за ногу.
- Тони! Можно тебя так называть? Так вот, Тони, ты, конечно, слышал, о тех зеленых парнях, которые прилетели к нам на Землю?
- Конечно, сэр! Весь инет взорвало! Эти пришельцы хотели захватить нас, но что-то там у них не срослось и прибыло только четыре корабля! И мы готовы надрать им задницы, а русские , как всегда, против! - затараторил Энтони.
- Примерно так, парень, примерно так. - Прервал его агент. - Слушай, Тони, а не хотел бы ты поучаствовать в этой истории? Как на счет помочь дядюшке Сэму, как ты там сказал — надрать зеленые задницы?! А?!
- Вы серьезно?! Вы это серьезно говорите, сэр?! - сверкая глазами Энтони скатился с кровати. - Нет, действительно?! Вы не шутите?
- Дружище! Неужели ты думаешь, что мы приперлись в это захолустье, только для того, что бы проведать старину Кевина и подшутить над его сыном Энтони? Твоя страна нуждается в тебе! - Муррей поднялся на ноги, и сурово посмотрев в глаза мальчишке, взял его за плечо.
- Энтони Фицпатрик! Готов ли ты послужить родине?!
- Да, сэр! Так точно, сэр! - Тони вытянулся в струнку и попытался неумело отдать честь.
- Отлично! Мы не сомневались в тебе! Собирайся, нам пора ехать!