Наш самолет развалился в воздухе. Парашюты порвались в кровь, и стены теперь сжимают мозг, когда корявая игла протыкает вену. Нейролептик входит медленно, проходит красным дождем. А за окнами слышен лай. Кончается очередная весна, слеза падает с плеча. Мы занимаемся безумным сексом в скафандрах. Деремся с разумными цветами в венерианских пещерах, и ждем наших излюбленных птиц – весточек небес. Что принесут они в окровавленных когтях?
Я иду с ухмылкой в аэропорт. Чемодан в руке раскрыт, из него вылетают с писком глисты. Купюры в черных очках останавливают меня и сажают в тюрьму, напаивают медицинским спиртом. Зачем вы скребете зеленую краску, уголовники, вырезая круги? “То - глаза Бога, которого с нами нет”, – отвечают они.
Осторожно зашей веки серебряной нитью и смотри на мерцание тьмы, святой. Или просто упорись чем-нибудь, тоже вариант. Неважно. Ты вечен, так что расслабься. Вдохни сиреневый дым. Как на вкус созревшее яблоко поэтов? Червь грызет плоть покойника на холме мечтаний. Я поглажу червя и проглочу, тогда, верно, обрету просветление, да-а. Семья!
Вчера умер мой отец. Я похоронил его в холодильнике. Ведь я всю жизнь только и делал, что потреблял. Буду есть лапшу быстрого приготовления и смотреть сериалы круглый год. Эти маленькие угольные создания, прыгающие в углах... Их надо убить, но я поубиваю их потом, когда пройдет еще один год и Солнце зацветет.
Мы родились в космосе с одной лишь только целью – что-нибудь принять. Космические туманности морфятся, и ты раздвигаешь пальцами энергетические нити, ловко сплетенные сгинувшими техно-ангелами, нашими истинными творцами. Ты стал таким же программистом реальности и врубаешь дебаг, чтобы исправить этот мир, но тщетно. Он идеален, как молдавский сыр, и пахнет, пахнет, пахнет.
Откуси и ты кусочек, пока еще идет лето. Пока растут розы и слоняются дворовые собаки. Сыром угостит тебя мудрый бомж, отломит серого хлеба. Даст выпить дождевой воды, через нее я понял, кем являюсь. Кем был всегда – пугливым тараканом, которого ловит голодный кот-котики, котяшки-какашки. Я открыл то, что у меня есть крылья. Чем же я отличаюсь от той бабочки, которую видел во вчерашнем сне? Тем, что ее прибили, а меня пока нет.
Поезд остановился, и я прошел в тамбур, где толпились дымящие тетки. Они текли и просили пухлыми губами лунного света, гадая на картах за окнами курящих изб. Какая серость поймала меня в сети? Тварь всегда таится в тенях, так и я, уходил с платформы весь в слезах. Протер глаза, и увидел радугу, но то были лишь масляные пятна на воде. Ножницами по вене. Конец? Нет. Жопа.