Первая пациентка

Ч.1.
Как же все меняется!
Еще каких-то два месяца назад я был обычным студентом-медиком, а сейчас – уже квалифицированный врач! Если меня, конечно, можно назвать врачом. Мне еще не доверяли ни одного пациента. Дело все в том, что по профессии я – психиатр. И по распределению я попал как раз в эту самую стандартную психушку. Именно психушку, а не психиатрическую больницу. Здесь жуткие распорядки. Врачам, медсестрам и санитарам плевать на несчастных пациентов. Здесь их никто и не пытается вылечить. Лишь колют бедным психам дозу психотропных лекарств и те снова отправляются в свою придуманную в их больном сознании страну. Судя по всему, их и свозят сюда лишь для того, чтобы избавиться от докучливых родственников со съехавшей крышей. По сути, всех их можно было вылечить, но ими никто не интересовался, и время положительного лечения было упущено. Можно лишь слегка облегчить этим пациентам участь. Вылечить их уже невозможно. Главврачу психушки, профессору Петру Борисовичу Захарову далеко не до этого – он набрал какую-то группу психбольных и проводит с ними различные опыты, дабы их вылечить и получить какую-то там премию.  В общем, на работе он и не появляется. А мне никто и не доверяет даже делать уколы. Я лишь занимаюсь офисной работой – перебираю бумаги, придумываю отчеты и все подобное.
Так было и в тот роковой день. Он начинался так же, как и любой другой. Придя к семи часам на работу, я, как всегда, сначала разбирался с кипой бумаг, а потом с восьми до половины девятого выслушивал крики начальства, и, получив свою, уже ставшую нормой, дозу негатива, шел дальше проверять, все ли с документами в порядке. Как же мне надоело это тупое практическое бездействие! Сразу после окончания университета я стал работать в этой психушке. Кошмар жуткий! И то, что их никто не лечит, еще не самое страшное. Самое ужасное – это сами пациенты. Тех, кто поспокойнее, просто накачивают лекарствами, и те либо спят целыми днями, либо изредка бродят по коридорам, прижимаясь к стенам и смотря на мир абсолютно пустыми и бессмысленными глазами. А вот буйным везет гораздо меньше. Их горе-врачи, если даже так их можно назвать, избивают бедняг почти до смертельного состояния, а потом привязывают к кровати и накачивают тяжелыми психотропными лекарствами, как и остальных. А сами, без зазрения совести идут в ординаторскую пить преспокойно чай с халявными конфетами и обсуждать новеньких врачей. Я слышал, и меня тоже обсуждали. Хохотушка Нелли, совершенно безалаберная особа, непонятно что делающая в этом психическом смраде, заявила, что я очень даже неплох. Ну, похоже, это и была ее единственная мысль за все то время, что я здесь якобы работаю.
Бешеные крики в психушке раздаются довольно-таки часто – уж такое тут место. Но благодаря «стараниям» врачей, буквально через полчаса они замолкают. Кстати, слухи о том, что в психушках полно Наполеонов и Кутузовых – чистая правда. У нас двадцать пять палат, двенадцать из них шестиместные, для спокойных, а остальные тринадцать – для особо буйных. Там среди них возможно узреть семь Наполеонов и пять Кутузовых. Один мужчина лет пятидесяти считает, что он – президент Америки. Вот что странно – пил он «путинку», допился до белой горячки, а теперь вдруг связал себя с американщиной. Страшно подумать, что наша русская водка может из патриота превратить русского в президента. Хотя, это уже сотворила не водка. Это уже к нему приходила белочка. Американская небось. Еще одна женщина мнит себя прекрасной Мэрилин Монро. Я не спорю, о себе надо хорошо думать, но не в такой же степени! Эта чернобровая, черноглазая мадам, даже если постарается вытравить свои волосы добела, ну, ни при каких обстоятельствах Монро не станет. А есть еще один весьма интересный персонаж. Мужчина лет 35 считает себя… голубем. Так что в психушке порой бывает весело, но это ненадолго. Ведь понимаешь, что все эти люди в самом деле больны, а смеяться над такими – грех. И тем более, а что, если вдруг представить, что ты, совершенно здоровый человек, окажетесь на месте этого психа?
Я стоял и спокойно перебирал документы, но тут ко мне подбежала наша уборщица тетя Ира и сказала, что меня к себе вызывает доктор Захаров. Интересно, что же такого я умудрился натворить в документах, если он приехал ради этого из своей лаборатории?
- Здравствуйте, Петр Борисович. Вызывали? – спросил я, заходя в кабинет.
- Вызывал, заходи и закрой дверь, - ответил он.
Я выполнил его просьбу и сел на стул рядом с профессором.
- Ты работаешь в больнице уже два месяца, а отдельного пациента тебе все еще не доверили? Так? – слегка прищурясь, спросил он.
- Так, - согласился я.
- Хочешь встать в один ряд с остальными психиатрами, чтобы я тебе доверил пациента? – вольготно спросил он.
- Да, я хочу, - спокойно сказал я, а в голове мысли радостно прыгали. Наконец-то, я дождался, мне доверят пациента! Я думал, что уже не дождусь такой участи!
- Сегодня у нас новый пациент. Маниакально-депрессивное состояние перешло в шизоаффективные нарушения, и сейчас наблюдается шизофрения. Короче, полный комплект. Вот тебе ее картотека, сам прочитаешь – поймешь, уже не маленький, - сказал он, подавая мне папку.
- А где пациент? – спросил я, забирая документы.
- Не пациент, а пациентка. В шестнадцатой палате твоя психопатка. Иди, - повелел он.
- Благодарю Вас, до свидания, - проговорил я.
- До свидания, и удачи с буйной, - ответил Петр Борисович.
Я вышел из его кабинета в самом прекрасном расположении духа. Долой рабство и гнусные бумажки, да здравствует официально подтвержденный врач Боярский Роман Александрович! Так, надо хоть немного успеть почитать о моей первой пациентке. Я открыл картотеку. «Стойчевски Лоретта Евгеньевна, 17 лет». Ничего себе, совсем еще ребенок! И за что ей такое? «Шизофрения 1 стадии; маниакально-депрессивное состояние усилено; неадекватна, нуждается в лечении; необходимо изолировать от общества». Ох, чувствуя я, с ней мне придется нелегко!
Я подошел к шестнадцатой палате и прислушался. Оттуда доносились сдавленные рыдания. Похоже, депрессия вышла сейчас вперед, но я должен поговорить с ней и понять, каким образом и чем мне ее лечить. Я выдохнул, открыл дверь и вошел. На кровати, стоящей с правой стороны, сидела короткостриженная темноволосая девушка. Она нагнулась и закрыла лицо руками, поэтому я не смог его рассмотреть. Я сел на стул, стоящий в противоположной стороне,  сел и стал рассматривать новоиспеченную пациентку. Все ее тело свидетельствовало о том, что она давно занимается спортом. Ее ноги и руки были красиво накачаны, показывая всю красоту. В моей голове бурно закопошились кое-какие нехорошие мысли, но я постарался отогнать их в сторону. Но это плохо получилось, потому что у меня уже полтора года не было девушки ну… вы поняли, в каком плане. А тут такая красав… Так, Рома, стоп, держи себя в руках, ты врач, а она – твоя пациентка, да еще к тому же и несовершеннолетняя. Спокойствие, только спокойствие!
А  сама она была какая-то маленькая, как цветок, который уже начинает распускаться. Я вновь невольно засмотрелся на нее и сначала не заметил, что она перестала плакать и подняла свои глаза. Ох, что это были за глаза! Темно-синие, яркие, блестящие так и манили и располагали к себе и, посмотрев в них, невозможно было оторваться. Поверьте, я не вру. Я посмотрел в ее глаза и обомлел, настолько они были красивыми и манящими. И знаете….. У всех психов в глазах совершенная пустота, мыслей нет. А вот в этих глазах был смысл, причем очень ясный. Я очень удивился этому: шизофреничка со смыслом в глазах? Это что-то новенькое.
- Здравствуйте, Лоретта, - проговорил я, в конце концов, оторвавшись от ее небесно-красивых глаз. – Я ваш лечащий врач Боярский Роман Александрович.
- Меня не от чего лечить, я здорова, - еще плачущим, слегка бархатистым голосом ответила она.
- Ну, как же здорова, - удивился я  и раскрыл ее историю болезни. – Вот, здесь ясно написано, что у вас маниакально-депрессивное состояние, да плюс ко всему этому уже началась шизофрения. И как же вас можно назвать здоровой?
- Я здорова! – заорала девушка. – Это все подстроено, чтобы я осталась в психушке! Он специально меня сюда засадил и надеется, что от лекарств я либо чокнусь, либо сдохну! Не хочет, урод, своими руками убирать меня, трус!
- Успокойтесь, все хорошо, - попытался я с ней договориться, но не тут-то было.
- Кретин!... Придурок!... Карина!... Одна!... Нет!... – вскричала она и разревелась.
Налицо маниакально-депрессивное состояние. Так, все-таки мне надо с ней поговорить и узнать, что же творится в ее сознании. Но чуть попозже. Пока она еще не отошла, и говорить на эту тему с ней будет непросто. А сейчас она лишь орала постоянно повторяющиеся фразы «я здорова», «засадили» и «Карина… и трус». Я понял что в настоящем ее состоянии уж точно не получится ничего узнать и ушел, назначив сильные психотропные лекарства. Она вновь заорала истошным криком, когда ее привязывали к кушетке и вводили лекарство в вену. Она пыталась всячески этому противиться и вырывалась, но толстая игла и лекарство сделали свое дело. Она заснула.
Пока Лоретта спала под действием лекарств, я внимательно прочитал ее историю болезни. В психи она попала сравнительно недавно, всего пять месяцев назад, но уже успела понять все прелести жизни в психиатрических больничках. Ее история началась из-за того, что в маниакально-депрессивном состоянии накинулась на свою сестру Карину с ножом. После этого она лежала в другой психбольнице, но оттуда она чудесным образом умудрилась сбежать. Но вскоре  она снова оказалась в психбольнице, на этот раз в нашей. И сразу же эту девушку вручили мне на лечение. Да, похоже, мания того, что она здорова, поглотила девчонку с головой. Надеюсь, что те лекарства, которые я ей назначил, помогут ей выздороветь и вернуться к нормальной жизни.

Ч.2.
…Дни тянулись своим чередом. Прошел уже месяц с тех пор, как мне вручили мою пациентку. Уже месяц ее лечат теми лекарствами, что я ей назначил, но толку от этого нет никакого. Случилось то, чего я вовсе не ожидал: вопреки всему, Лоре становилось все хуже. Сначала она начала путаться в словах, потом забыла, где лево и право, а сегодня и вовсе пыталась выйти в окно. Я долго думал, что же все-таки могло так сильно повлиять на сознание девушки, что ей стало хуже? Неужели такое воздействие могли оказать лекарства? А больше никаких факторов не было. Я перебрал абсолютно все, даже измерял влажность воздуха и уровень радиации в ее палате. Ничего, никаких зацепок.
Более того, я каждый день вижу ее не только в психушке, но и во сне. Ох, лучше бы было не вспоминать, что творится в моем подсознании! Однако мысли об этом все время меня посещают: и в больнице, и дома. А во сне все это, скажем так, локализуется, и я будто бы вхожу в свою вторую жизнь. Я постоянно вижу ее в каком-то легком полумраке. Я не знаю комнат, в которых мы бываем. Я ничего особенно не осознаю, единственное, что я четко вижу и чувствую: это ее… Я вижу ее красивые, накачанные ноги, ее крепкое тело, которое так прижимается ко мне…И ее губы… Такие яркие, манящие и страстные… И каждый раз, когда я ложусь спать, я знаю, что мне снова приснится она… Я знаю, что там весь мир будет принадлежать нам двоим… ее крепкие ногти вопьются мне в спину… Мы будем вдвоем, одни в этом мире… Я буду целовать ее спортивное тело, ее руки будут скользить по мне... И начнется снова и снова…
А с утра та же фигня. Опять работа, опять все то же самое…
Возможно, я иду на преступление, но я все-таки решил: пора отменять Лоре лекарства. Если уж они для нее так губительны, то, может быть, это как-то ей поможет? На секунду в моей голове пронеслась мысль, что Лора на самом деле здорова, но я быстро отмел ее. Такого просто не может быть, просто каким-то образом лекарства не помогают ей.
- Роман Александрович, вы хотя бы понимаете, на что идете? Вы обрекаете ее на пожизненное существование в психушке! Да разве так можно?  - возмутилась медсестра Арина Федоровна, когда узнала о том, что я отменил все лекарства.
- Я ведь не навечно отменяю, всего на два дня. Мне надо посмотреть на ее поведение и понять, что же все-таки могло вызвать ухудшение состояния, - воспротивился я.
- Все равно я считаю, что вы подвергаете Стойчевски опасности! Она псих, она никогда не вылечится, ей можно лишь слегка облегчить участь, и вы сами это великолепно понимаете! – вскипела она.
- Может, найдется выход, - сказал я.
Арина Федоровна ушла, напоследок сильно хлопнув дверью, а я остался наедине со своими мыслями. Да, я совершил одну большую ошибку. Я великолепно знаю, что психически больного вылечить невозможно. Все те несчастные, что находятся сейчас в палатах или бродят по коридорам – обречены. Мы можем вылечить пациентов лишь на первых стадиях болезни, но даже в таком случае все равно останутся признаки имеющихся отклонений. А вот остальные не смогут излечиться никогда. Нет еще таких методов лечения, чтобы окончательно вытащить человека из оврага шизофрении. Это – путь, из которого нет выхода. Но в моей душе все еще оставалась маленькая надежда: может, все-таки такое воздействие идет из-за лекарств? Все, я решил окончательно: два дня без лекарств, я думаю, она вполне сможет прожить. А там посмотрим, что получится…


Ч.3.
… Вероятно, я был прав. За эти два дня, что Лора прожила без лекарств, ее состояние намного улучшилось. Она снова говорила все ясно и четко, не путая слова в предложениях, она осознавала, где лево и право. Короче говоря, я был чертовски прав. Во всем оказались виноваты лекарства. Но вот почему?... Я в очередной раз зашел к ней в палату. Девушка сидела и тупо смотрела в стену. Заметив меня, она отвлеклась.
- Мне опять на ваши вопросы отвечать?  - спросила она с сарказмом. – Я здорова, и точка!
- А что же ты тогда  тут делаешь? Здесь, кроме врачей, медсестер и техперсонала, здоровых людей нет!  - возразил я.
- Есть такие, есть! Вы просто сами в это верить не желаете! Я есть, я здорова! А он….. Урод, как же я его ненавижу!  - крикнула она со злостью.
- И кто же он, этот урод, и что он тебе сделал, что ты его так рьяно ненавидишь? – спросил я.
- Да будто вы не знаете! Он и вам денег заплатил, лишь бы меня здесь пришибли! Из-за него все! Из-за него! И я… И Карина… И… Все! – вдруг резко заревела она. Да что же, в конце-то концов, творится?
Состояние Лоры улучшилось, но вот плачет она все по-прежнему. А может… все не так на самом деле, как я думаю? Не знаю, почему, но в моей голове пронеслась мысль, что сейчас ей надо помочь успокоиться. А как это сделать, если от лекарств ей становится все хуже?! Что, если… Я пересел на ее кровать, притянул к себе и обнял. Как ни странно, Лора не стала противиться, а просто уткнулась мне в грудную клетку. Она все еще продолжала плакать, ее спина слегка вздрагивала, но она стала как-то спокойнее. Тут в моем сердце словно ударил ток. Я не знал, что это такое, но этот удар мне нравился. Мне хотелось прижать Лору к себе поближе, полностью успокоить ее и помочь. Однако ум говорил совсем иное. Рома, что ты делаешь, что с тобой происходит?! Я не знал ответа на этот вопрос. Со мной происходило что-то странное, но я не отдавал себе отчета в том, что я все-таки делаю. Что это? Не знаю, но я постараюсь понять. Лора тем временем полностью успокоилась и теперь просто сидела и слегка держала меня за руку. Я отпустил ее из своих объятий и внимательно посмотрел ей в глаза. Нет, я дурак. Огромный дурак. Как я раньше этого не понял? Она абсолютно нормальна! АБСОЛЮТНО! Вот почему лекарства так подействовали! Она же здорова!
- Ты можешь мне объяснить, почему ты здесь оказалась? – спросил я Лору.
- А разве есть смысл? Тем более, почему это я должна вам рассказывать? – посмеиваясь, спросила она.
- Потому что я тебе верю, - признался я.
Ее глаза неожиданно будто ярко загорелись. Вы бы видели, какая надежда и радость появились в ее синих глазах!
- Правда? – дрогнувшим голосом спросила она.
- Правда. Верю, - ответил я.
Лора улыбнулась и неожиданно заплакала.
- Я думала… мне тут уже никто не поверит…
- Лора, почему тебя отправили сюда и кто? Что произошло? Я ошибся. Ты абсолютно адекватна, а я этими лекарствами чуть тебя не сгубил – схватился я за голову.
- Роман Александрович, вы ни при чем, вы делали свое дело, - успокаивала она меня.
- Так, все-таки расскажи, что произошло, - проговорил я.
Лора посмотрела на меня, будто бы думая, стоит ли мне доверять или нет, и все-таки начала свой рассказ.

Ч.4.
В своей семье Лора никогда не была желанным ребенком, впрочем, как и ее старшая сестра Карина. Их мать работала санитаркой в местном травмпункте, а отца своего девочки не знали, вероятно, они были даже неродные по отцовской линии. Мать их никогда не вспоминала о том, кто же «подарил» ей дочек. Семья была очень и очень бедная, поэтому Лоре одежда оставалась от старшей сестры Карины, а той «обновки» давали сердобольные соседи. В школе сестер тоже не очень-то жаловали: над ними постоянно смеялись более богатые одноклассники, а порой даже учителя. Карина постоянно убегала под школьную лестницу и плакала, а вот Лора научилась давать отпор, причем чаще всего не словесный. Она постоянно кидалась драться с обидчиком. Поэтому Лора, защищавшая свою честь и честь сестры, была частым гостем и в кабинете директора, и в детской комнате милиции. Каждый раз, когда их мать из-за очередных Лориных проделок вызывали в школу, девчонки прятались куда только можно и нельзя. Но все это было тщетно: мать тут же их находила и избивала Лору, порою просто толкая ее головой об стену. Карина ревела и орала и пыталась помочь своей сестре, бросалась кусать мать, но та лишь кидала худенькую девочку об стол, и та мигом замолкала. После драки их мать всегда запирала девчонок дома и оставляла без еды на три дня, а сама уходила квасить водку. Карина, которая была гораздо худее своей сестры, научилась вылезать из форточки в окне, а потом воровала на рынке продукты и деньги у беспечных людей и приносила их домой. Девчонки быстро делили добычу, чтобы их мать этого не увидела. Так им и пришлось жить, пока Карине не стукнуло 17 лет. Через несколько лет после ее дня рождения мать уехала отмечать какой-то очередной придуманный праздник, да так и осталась жить в чужом доме с каким-то новым мужиком. Домой она больше не заявилась, лишь позвонила и передала дочерям, чтобы те жили своей жизнью, потому что «дармоедки, вы мне надоели». Девочки радовались: наконец-то избиения прекратились.
Однако вся эта эйфория продлилась около трех месяцев, потом жизнь подготовила для сестер новый оборот. Карина случайно ухитрилась познакомиться с Михаилом Прокофьевым. Знакомое имечко, да? Да, это он вещает со всех экранов о нерушимости семьи и брака, о поддержке семей и прочего придуманного текста. Он начал ухаживать за Кариной! Этакий семьянин! Лора не сразу поняла, что к чему. Сначала она, как и ее сестра, радовалась новому знакомому. Карина была ему благодарна за то, что он ее любит, а вот реалистка Лора пыталась думать, с какого именно периода будет проще начать качать с Прокофьева деньги за сохранение тайны. Лора понимала, что действовать надо осторожно и аккуратно: шантаж – дело тонкое.
Вскоре начался самый настоящий кошмар. Лора начала замечать у сестры кровавые подтеки на глазах, и после тотального допроса сестры стало ясно: Прокофьев часто вымещает зло на Карине. Лора хотела самолично начистить этому дураку морду, но ее остановила Карина. И это было зряшным делом. Вскоре Карина забеременела. Лора думала, что Прокофьеву лишний шум не нужен, сводит ее на аборт, и все. А вот самой Лоре хотелось, чтобы Карина сохранила этого ребенка с той целью, что потом с этого депутата можно будет содрать огромное количество «капусты». Ведь даже если каждый месяц Прокофьев будет отдавать сестрам хотя бы 2 процента от своего заработка, девчонкам хватит их с крышей! Но случилось непредвиденное. Прокофьев сам запретил Карине делать аборт. Более того, он засадил ее в конспиративную квартиру и перекрыл все пути Лоре. Однако она смогла через тьму своих знакомых узнать, где же Прокофьев прячет Карину.
Однажды Лоре даже удалось вскрыть замок на квартире. Она зашла и обомлела: Карина превратилась в настоящую мумию. Лора только собралась выкрасть сестру, как мигом нагрянул депутат со своими охранниками. Они избили Лору до полусмерти на глазах у сестры, а потом отвез ее в какую-то психушку, где ей поставили диагноз: «Шизофрения». Сразу же стало понятно: все здесь куплены. Всем плевать, что Лора избита и в крови, «она сама виновата». Никто не обращал здесь внимания на ее крики: «Я здорова, выпустите меня!». После того, как она два часа орала, в палату зашел Прокофьев.
- Ты не имеешь права меня сюда засадить! – заорала Лора.
- Я как раз имею. Не забывай, кто здесь депутат, а кто – шваль с помойки. Ты сгинешь в психушке, и никто и никогда тебе не поможет. И твоя сестричка тебя не спасет, хотя очень пытается.
- Да зачем тебе Каринка?! – спросила Лора.
- Много будешь знать – скоро состаришься, а мне надо, чтобы такая дрянь, как ты, долго мучилась, - выплюнул он и ушел.
Следом вошла толстая медсестра и что-то вколола. Лора пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Адский укол уже начал работать, и Лора отрубилась.
- Проснулась я потом здесь, а дальнейшее вы сами знаете, - закончила Лора свой рассказ.
- Мне все понятно, кроме одного – каким образом ему удалось убедить Петра Борисовича в том, что ты неадекватна? Он же умный человек! Профессор! Да и как так быстро можно было сделать документы? – сказал я.
- С его деньгами можно сделать все, что угодно, и… - начала было Лора, но я ее перебил:
- Погоди!
Меня словно пронзило током. Я в очередной раз открыл ее документы. Точно, и как же я раньше не обратил на это внимания! Обложка, где написаны имя и фамилия моей пациентки, абсолютно новая, а вот бланки с остальными данными сделаны гораздо раньше! Как я раньше этого не заметил?
- Вот я дурак… - только и смог сказать я.
- Что такое? – спросила Лора, заглядывая в документы.
Я передал ей свои соображения.
- То есть вы думаете, что просто взяли чьи-то документы и подделали под меня?
- Я почти уверен в этом, - ответил я. – Осталось только лишь узнать, что Прокофьев на самом деле хочет с тобой сделать, где Карина, и чьи данные он взял. Придраться сложно, все сделано быстро, но экспертиза по бумаге все сможет подтвердить.
- Вы же не собираетесь ее делать? – испугалась Лора.
- А можно попробовать – сказал я.
- Не делайте этого! Он же может узнать об этом!
- И что?
- Он вас убьет! – крикнула девушка. – А вместе с вами – и Карину!
- Меня удивляет один факт – почему Прокофьев оставил Карину у себя? – спросил я. – Он бы мог ее на аборт отправить, ему это ничего не стоит.
- Да все ясно, как день! – воскликнула Лора. – Ему наследник нужен! В его семье – одни девчонки, еще у него есть один внебрачный ребенок! И тоже дочка!
- Откуда ты все это знаешь? – удивился я.
- Стала б я разрешать Каринке служить для него подстилкой, не разобравшись, что он за тип. Но я так и не поняла до конца, дура, дура, дура!!! – вдруг опять заорала Лора и заревела.
Я снова обнял ее. Как же хочется взять и спрятать ее куда подальше от всего этого мира. От психушки, от Прокофьева. Спрятать куда-нибудь, и жить с ней спокойно.
- Роман Александрович, что мне делать? – спросила Лора, прижимаясь ко мне. – Я совершенно запуталась. Еще и больница эта…
- Пока не знаю, - проговорил я, нежно поглаживая ее по голове. – Я постараюсь придумать.
- Но не смейте делать никаких экспертиз! – вспомнила девушка.
- Ладно, - сказал я, сделав вид, будто согласился с ней. – Может, ты чего-то хочешь? Что-нибудь привезти?
- Ничего я не хочу, - проговорила Лоретта и легла на кровать. – На свободу хочу.
- Не бойся, - проговорил я и погладил ее по спине. Девушка молчала. Она уже перестала плакать и сейчас просто лежала и смотрела в одну точку. Бог знает, о чем она сейчас думает. Я укрыл ее одеялом и прошептал:
- Я тебе обеспечу свободу.
Лора в недоумении посмотрела на меня. А я лишь улыбнулся в ответ и вышел из палаты.


Ч.5.
Да, обеспечу. Свобода будет. Теперь точно. Я дал ей обещание, значит, я всеми возможными способами попытаюсь вытащить ее на свободу. А сейчас надо поехать к Сереге. Это мой бывший одноклассник, прекрасный химик, который способен даже из миллиметрового кусочка ткани вытащить миллион гигабайтов информации. Так что, думаю, проанализировать карточку Лоретты ему не составит труда. Остался вопрос: как незаметно вытащить историю болезни?
- Роман Александрович, вы пойдете с нами чай пить? – вдруг послышался голос сзади меня.
Я обернулся и увидел Нелли Кирилловну, одну из наших молодых медсестер. На вид ей было лет 19, этакая молоденькая профурсетка. Неизвестно, что эта мадам забыла в таком дивном месте, как психиатрическая клиника. Таким девушкам следует украшать страницы желтой прессы. «Утиные губы» и силикон во всех местах как раз в моде у подобных изданий.
- А разве сегодня не Инесса Анатольевна дежурит? – удивленно спросил я. – Насколько мне известно, она не любит подобных посиделок.
- А Инесса Анатольевну нашу уволили, прикинь! – засмеялась девушка, обнажая ровные белые зубы.
- Неожиданно, - проговорил я. – А почему уволили-то? Ей до пенсии еще вроде не скоро.
- Ой, да там они что-то с Петром Борисовичем повздорили, говорят, тут ночью такой дивный скандал был! – Нелли Кирилловна, кажется, нашла свободные уши и теперь готовилась к распространению местных сплетен. – Короче, оказывается, они здесь ночью так кричали! Петр Борисович приезжал, кричал! Для него это вообще ж странно! И Инесса Анатольевна эта постоянно кричала, что-то рьяно доказывала! А в конце он ее вообще из кабинета выкинул, заорал, что она уволена, и что сама знает, что он с ней может сделать. Жесть, прикинь, да?
- Еще какая, - сказал я. – А если они так орали, неужели никто из пациентов не проснулся?
- О! Да, а ты же и этого не знаешь, твоя чокнутая ничего ж не скажет! – вновь защебетала Нелли. – Как только Инессу Анатольевну выкинули из кабинета, вдруг из палаты твоя пациентка показалась! Ну, эта ж… Редкое имя у нее…
- Лоретта, - напомнил я.
- Во! – воскликнула Нелли Кирилловна и подняла указательный палец. – Она, она! Выглянула, а в глазах немой вопрос – что тут происходит? Говорят, Арина Федоровна тоже весь этот скандал видела и офигела – мол, у психички мысли в глазах. Ну, небось у нее самой от психушки крышечка-то поехала. Ну, короче, выглянула эта твоя Виолетта…
- Лоретта, - вновь сказал я.
- Неважно, суть ты понял! – крикнула Нелли и продолжила разговор. – Инесса Анатольевна вытащила девчонку из комнаты и начала говорить Петру Борисовичу, мол, вот на таких имеешь, да? Короче, о чем речь была, так никто и не понял. А Лоретта эта твоя так на Инессу Анатольевну посмотрела, будто бы поняла, о чем речь идет. Ну, хотя это небось Арине Федоровне тоже показалось, какие там мозги у психички для мыслей могут быть. Верно я говорю?
- Верно, - проговорил я, переваривая сказанное.
- Так ты на чай идешь? – вновь спросила Нелли. – Кстати, там будет необычный чай!
- Это какой - необычный?
Нелли Кирилловна слегка прижалась ко мне и прошептала на ухо:
- Такой, после которого все мужчины королями становятся.
Я отошел от нее в недоумении.
- А конкретнее? – спросил я.
- Роман Александрович, ну, что ж вы непонятливый такой, а? – усмехнулась Нелли. – У нас там коньячок уже готов, конфетки… Ну, пойдемте с нами?
- Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, сегодня я никак не могу, - проговорил я.
- Ну, как хотите, - ехидно улыбнулась Нелли и ушла.
Я собрал свои вещи и вышел из больницы в своих думах. Что такого поняла Лора? О чем вела речь Инесса Анатольевна? Надо будет узнать ее адрес и поговорить с ней! Похоже, она очень много знает, в том числе и о Лоре! А сейчас -  к Сереге!
- Рома, ты дурачье, я тебе это говорил еще в школе, - проговорил Серега, только метнув взгляд на амбулаторную карту. – Это ж заметно невооруженным глазом, что история подделана. А точнее, основа взята у кого-то другого. Смотри, в графах, где написано фамилия-имя-отчество, бумага с небольшими трещинами. Такое…
- Я не вижу, - сказал я, приглядываясь.
- Купи очки себе, дурень-Рома! – крикнул Серега. – Так вот, такое бывает, если слегка выжигать бумагу специальными чернилами. В принципе, это пустяковое дело, даже такой профан, как ты, сможет сделать. Некоторые так, кстати, паспорт себе подделывают. Короче, тут ясно все, как день – это подделанный документ. Я могу тебе, конечно, спецэкспертизу провести, но это стоит денег, да и толка от этого не будет. Результат тот же.
- Ручаешься? – спросил я.
- Да на весь карбонат! – прикрикнул Серега. – Если тебе так интересно, я могу одного человека попросить, Сеню, он нароет тебе информацию о том, с чьей истории болезни это ссобачено.
- Буду тебе благодарен! – сказал я.
- Благодарен будешь ему за пятерочку тысяч рублей, - проговорил Серега. – Короче, вот адрес, поезжай к нему. Скажи «спасибо», что я такой умный и гениальный, и сразу понял, что тебе все будет интересно узнать. Я его предупредил!
- Спасибо, друг! – сказал я.
Дорога до этого Сени заняла целый час. Нет, до улицы, где он живет, я доехал минут за двадцать, а все остальное время я лез во все щели, дабы найти нужный мне дом. Дома тут располагались в таком хаотичном порядке, будто бы их здесь строил кто-то из нашей психушки. Но, в конце концов, изучив все вдоль и поперек, я все-таки нашел старый, покосившийся двухэтажный дом. Дверь нужной мне квартиры была залеплена пылью, и лишь ручка была чистой. Казалось, будто бы сюда давно никто не хаживал. Я постучал.
- Кто прибыл? – раздался грубый голос из-за двери.
- Я от Сереги Уфимцева, по материалу, - сказал я.
Пыльная дверь открылась, и из-за нее показалась сонная голова.
- Ты, что ли? – спросил мужчина у меня.
- Ну, да, - ответил я.
- А, так проходи, - открыл он дверь, впуская меня. – Так что, говоришь, там надо тебе?
- Серега сказал, что ты сможешь выяснить, чья эта история болезни на самом деле, - протянул я ему карточку Лоры.
- Стоимость услуг знаешь? – спросил Сеня.
Я вынул пятитысячную купюру и помахал у него перед носом. Он ловко схватил ее и указал на старое запылившееся кресло:
- Садись и жди, пока мастер выполнит свою работу. Впрочем, - задумался он на секунду. – Можешь заварить себе чай. Иди на кухню, там все найдешь.
Сеня засел за компьютер, и с огромной скоростью стал клацать по клавиатуре, а я решил не терять время даром и все-таки попить чай.
Мда… Красивая кухня! Вся в жире, пыли, подтеках, разводах… Даже у меня нет такого беспорядка! Да, я порой забываю о том, что нужно помыть посуду, подмести… Но до такого кошмара у меня никогда не доходило. Я взял две кружки, мирно стоявшие на столе. По ним видно, что давно не видели они чистоты – об этом говорил сильный коричневый налет. Взяв кружки, я открыл кран и еле-еле отмыл их. Потом взял чайник, который был облеплен жиром и каким-то липнущим сиропом. Сначала я вымыл его снаружи, а когда открыл, то увидел кучу накипи и осадков. Пришлось драить его еще изнутри. На это у меня ушла, казалось бы, целая вечность. 
- О, у меня теперь есть своя личная подсобная хозяюшка! – услышал я за собой усмехающийся голос Сени.
- Сам виноват, нечего тут было беспорядок наводить, - проговорил я.
- Я гений, мне можно, - сказал парень. – Я ж тебе тут нарыл. Такое! Ты сам в шоке будешь.
- И что же? – спросил я.
- Пошли, сейчас увидишь, - поманил Сеня меня за собой.
Я присел на пыльное кресло и стал читать информацию с удивительно чистого монитора.
- Читай! Только внимательно и вдумчиво! – сказал Сеня.
Я стал читать мелкие строки. Все те же показания карточки Лоры. Все анализы сходятся. Вот только имя стоит действительно другое. «Прокофьева Жанна Михайловна». Но кто это?
- Не скумекал, кто это, да? – усмехнувшись, спросил Сеня.
- Нет, - проговорил я, чувствуя себя полным кретином.
- А я тебе поясню. Скажи «спасибо», что я такой добрый, - проговорил он. – Прокофьева Жанна Михайловна, горе-дочка депутата нашего округа Михаила Прокофьева.
- Прокофьева?! – удивился я.
- Ага, его самого, - сказал Сеня, не подозревая о моих мыслях. – Скользкий тип какой-то. Депутат депутатом, а непонятно, как до сих пор там остался. Его сколько раз видели с молодухами, а ему все по барабану. И дочка у него еще та стерва. Все ей не по нраву было, а потом вообще что-то у нее с головой стало. Сам видишь, что вышло.
- И где сейчас эта Жанна? – спросил я.
- Так вот, отправлена на лечение в Швейцарию. Так что тебе ее не достать. А вообще, плевое это дело. Мои данные нельзя использовать как доказательства, это запрещенная база данных, - проговорил Сеня.
- А если как-то поговорить с этой Жанной? Или отправить на экспертизу Лору и доказать, что она здорова? – пытался я зацепиться хоть за что-то.
- С Жанной – бессмысленно, она конченная психопатка, да и как ты с ней свяжешься? Психам трубочки не дают. А Лора твоя… Уже и не совсем здорова. Потому что таблеточками ты ее уже изрядно накормил. Через полгода, может, и стоило бы экспертизу сделать, а сейчас  - бесполезно, - заявил Сеня.
Я ушел от него в отвратительном настроении. Мои опасения подтвердились, но разве с этого легче? Лоре я ничем не помог по сути. Стоп! Рассказ Нелли! Инесса Анатольевна! Она явно что-то знает! Черт, как же я раньше не додумался! С ней в срочном порядке нужно поговорить! Конечно, время уже не для гостей – полдесятого вечера, но, с другой стороны… Читая раньше детективы, я учел одну очень простую истину – человека нужно брать либо рано утром, либо вечером, когда он хочет спать. Тогда он будет думать медленнее, и можно будет сразу уличить человека во лжи. Как хорошо, что я знаю ее адрес! Полтора месяца назад Инесса Анатольевна была на больничном, и мне поручили отвезти ей какие-то документы. Верно говорят, что все знания в жизни пригодятся. Если б я тогда не согласился поехать к ней домой, то сейчас бы гадал над решением своего вопроса. Все взаимосвязано.

Ч.6.
До дома Инессы Анатольевны я домчал довольно быстро. Весь подъезд был исписан понятными всеми словами, которые никак нельзя писать. Такое ощущение, что я попал в лихие девяностые, где такие надписи были, в общем-то, нормой. Это сейчас, когда Россия уже встала с колен после распада СССР, такие фразы пытаются как можно быстрее стереть. Однако во многих домах спальных районов такие дома остались навечно. Наверное, грянет еще не одна череда перемен, но подобные подъезды все равно останутся, в любые дни, в любые революции.
Врач, понятное дело, она очень удивилась, увидев меня на пороге:
- Роман Александрович? Зачем я вам понадобилась? Опять документы привезли? Но вроде мне не должны были ничего передавать.
- Не должны. Я по личному вопросу.
Врач удивленно подняла брови:
- Вы это о чем, Роман Александрович?
- Я о том скандале, который произошел между вами и Петром Борисовичем, - проговорил я.
- Ах, вот оно что, - понимающе сказала Инесса Анатольевна. – Тогда проходите, разувайтесь, сейчас поговорим.
Только я начал снимать кроссовки, как в прихожей погас свет.
- Ой, опять лампочка, наверное, перегорела, - проговорила она. – Сейчас, подождите секунду.
Вдруг меня толкнули к стене и приставили что-то к голове. Свет мигом включился, и я увидел, что на мой лоб нацелен… пистолет. В сердце будто все сжалось. Ноги подкосились. Да, Рома, вот ты и попал.
- Инесса Анатольевна… - сказал я шепотом.
- Что, думал, что Петька меня испугает? – язвительно прикрикнула она. – Да как бы не так! Это кому кого еще бояться надо! Значит, так, слушай и мотай на ус, приспешник. Так и передай своему любимому начальству: меня заставить замолчать невозможно. Я своего добьюсь. Он зажрался вконец. Я добьюсь своего любой ценой. Мне терять нечего. Убьет меня – пожалуйста, есть человек, который в случае моей смерти все понесет в газеты. А если искалечит – то тоже не надо думать, что я стану слаба. Приказ отдан в любом случае изменения моей жизни. Так и передай. Интересно, чем он тебя купил?
- Инесса Анатольевна, вы все не так поняли, - пробормотал я. – Я совсем за другим пришел.
- Да вы что? – удивленно улыбнулась врач. – И зачем же я тебе понадобилась тогда? Учти, вранье я сразу распознаю, не зря же столько лет в психиатрии проработала.
- Только опустите пистолет, пожалуйста, - жалобно попросил я.
- Обойдешься, сначала рассказ, - сухо проговорила Инесса Анатольевна.
Под дулом пистолета мне пришлось рассказать ей все. Как я познакомился с Лорой, как отменил ей лекарства, как она попала в психушку, передал разговор Нели. По мере того, как я рассказывал, она опускала пистолет. В конце она просто держала его в руках.
- Ладно, проходи, - указала Инесса Анатольевна на комнату.
Заварив чай, она меня спросила:
- Это абсолютно все, что ты знаешь?
- Да, - проговорил я.
- Ну, смею тебя огорчить, ты только в начале расследования. На самом деле там все идет глубоко и далеко настолько, что ты даже это себе представить не можешь. Лора твоя – лишь одно из звеньев в этой адской цепи. Ей повезло, что попался такой лечащий врач, как ты. Иначе бы и она с ума сошла, и у нас не было бы никаких особых доказательств. А теперь – все есть! – сказала Инесса Анатольевна, отпивая чай из кружки.
- Я ничего не понял, - проговорил я.
- А я тебе все расскажу, только навостри уши, потому что будет такое, что и во сне не снилось.
Я приготовился, а врач завела рассказ.
Около пяти лет назад Инесса Анатольевна заметила странную вещь. В больницу стали привозить людей с похожими диагнозами. Да, с первого раза это неудивительно – все психи чем-то похожи. Однако слишком были однотипны эти пациенты. Все они кричали, что они абсолютно нормальные, что их не от чего лечить. Так многие говорят. Но вот вопрос: эти люди отчетливо понимали, где они находятся, что им предстоит. Они все осознавали. Психи же на это неспособны.
Инесса Анатольевна первая заметила это и начала присматриваться к таким людям. К счастью, ей дали одну такую пациентку – Жанну Прокофьеву. Девочка, дочка влиятельного отца плакала и умоляла врача отпустить ее. Конечно, та не могла такого сделать. Но однажды они разговорились, и Жанна рассказала врачу всю правду – отец ее изнасиловал, а потом спрятал ее в психушку, надеясь, что девочке-психопатке никто не поверит. Но вот Инесса Анатольевна поверила. Она великолепно понимала чувства несчастной Жанны, ведь много лет назад когда-то и с ней случилась такая же беда. Возможно, именно поэтому Инесса Анатольевна выбрала именно психиатрию – захотела изучать таких же, как ей казалось «моральных уродов», которые сгубили ее тогда. Лишь спустя годы работы она поняла: далеко не все тут психи. Есть, наоборот, и жертвы. Например, как эта Жанна.
Инесса Анатольевна долго думала и решилась поговорить с Петром Борисовичем. Она понимала, что ему, вполне вероятно, заплатили большие деньги за то, чтобы несчастная девочка осталась в психушке навечно. Но его вполне можно было переубедить, как тогда казалось врачу. Однако она сделала лишь хуже. Как только она озвучила то, что узнала, Петр Борисович дико взбесился:
- Да как ты смеешь верить психопатке?! Она ж на свою сестру с ножом кидалась! И ты, дипломированный специалист, смеешь верить какой-то дуре?!
- Она далеко не дура, Петр Борисович! – пыталась воззвать к уму Инесса Анатольевна. – Жанна все великолепно понимает!
- Значит, ты ее так отвратительно лечишь! И как ты смеешь перечить мне? – заорал главврач снова.
- Я ей как раз помогаю восстановиться! – возмутилась женщина. – Признавайтесь, сколько вам заплатили за девочку!
- Ах, вот оно что! – вдруг неожиданно спокойно, с улыбкой на лице проговорил Петр Борисович. Врач великолепно понимала, что знаменует эта улыбка – ничего хорошего. – Ты бы так и сказала сразу. Я ж занят, голова порой не работает. Признавайся, сколько?
- Что «сколько»?  - удивленно вскинула брови Инесса Анатольевна.
- Все, можешь больше не строить из себя королеву справедливости, я понял, чего ты хочешь. Сколько тебе нужно заплатить, чтоб ты заткнулась и никому про это не пикнула? Не беспокойся, суммы у меня хватит, если что, у Прокофьева за дочку вместе выкачаем. Как тебе такое предложение? Я даю тебе денежки, и ты развлекаешься на всю катушку! Живешь, как хочешь!
- А вам-то для чего все эти деньги? – спросила женщина. – Вы и так зарабатываете столько, что на семь жизней хватит сполна. Вы живете очень богато, куда вы еще деньги денете?
- Ты забыла про мой проект? – удивленно спросил Петр Борисович. – Он стоит больших денег! Знаешь, как тяжело проводить испытания? Ведь с этими психами надо хорошо обходиться! Кормить их! Ухаживать! А сколько на опыты уходит? Ты это посчитала?
- Вы и так известный психиатр! Что вам еще нужно?
- Нобелевская премия! – вдруг у Петра Борисовича глаза загорелись злым, адским огнем. Неожиданно он прижал Инессу Анатольевну к стене и схватил за плечи.
- Ты не представляешь, каково это! – говорил он шепотом. – Когда осознаешь, что это все – труд твоей жизни! Что весь мир лежит у твоих ног!
- Вы псих! – воскликнула Инесса Анатольевна.
- Нет, дорогуша, нет! Это ты псих, если кому-то растрепешь! – заорал вдруг Петр Борисович.
Больше Инесса Анатольевна ничего не помнит. Она очнулась в ординаторской, когда возле нее кружилась Арина Федоровна. От нее она и узнала, что обнаружили ее в коридоре без сознания, и что уже давно наступило утро. Неожиданно в сердце женщины закралась тревога. Он резко вскочила, и, не обращая внимания на боль в голове, побежала в палату к Жанне. Девочки там не оказалось.
- Инесса Анатольевна, милая, что ж вы убежали так-то? – прибежала запыхавшаяся Арина Федоровна.
- Где Жанна?! – закричала врач.
- Так ее же еще с раннего утра сегодня отец забрал! – проговорила та.
Сердце Инессы Анатольевны забилось с дикой скоростью и она снова потеряла сознание. Потом ей дали больничный, и в это время она думала лишь об одном: куда Прокофьев дел свою дочь. Ведь вполне вероятно, ее уже и не было в живых. Петр Борисович, как ни странно, не увольнял врача, а лишь ограничился предупреждением.
- А вот теперь представь мои эмоции, когда я просматривала карты поступивших и увидела ту самую историю болезни, которую писала я? – спросила Инесса Анатольевна, закончив разговор.
- Но, почему вы не сказали об этом мне? – проговорил я.
- Эх, Рома, ты дурачком становишься! – засмеялась женщина. – Тогда ты бы мне в жизнь не поверил. А теперь – вот оно что вышло… И ведь таких несчастных было много. Только сейчас они уже ничего не смогут доказать – их мозг уже совсем не реагирует ни на что. Петр Борисович своего добился – люди, которые чем-то помешали, стали больными, и теперь никак не смогут себя оправдать. Если мы с тобой начнем серьезно бороться за правду, то у нас пока есть козырь – это Лора.
- Но официально она уже считается психбольной, - сказал я.
- Официально – да, - проговорила Инесса Анатольевна. – Но по факту-то нет, благодаря во многом тебе. Месяц прошел, мозг еще способен оклематься. А тогда можно спокойно делать экспертизу, которая подтвердит, что Лоретта здорова. К ее мнению прислушаются, и тогда сможем прижмать хвосты этим уродам. Но есть «но».
- Какое?
- Ты отменил лекарства Лоре. Хорошо. Но ведь количество препаратов, которые тратит каждый врач на своих пациентов, считается. И что ты скажешь? Да, неделю-полторы, скрипя зубами, можно вывернуться. А потом Петр Борисович поймет, что что-то тут не так, ведь психи постоянно нуждаются в лекарствах. Не дай Бог, еще тебя заподозрит.
- Но можно вытаскивать вещи из больницы! – воскликнул я. – И жить спокойно.
- Если бы… - многозначительно протянула женщина. – Там повсюду ищейки Петра Борисовича. Единственные, кто не работают на Петра Борисовича в этом плане – это Нелли Кирилловна и Арина Федоровна. Нелли, мягко сказать, глупенькая, и доверять ей это крайне опрометчиво, и Петр Борисович прекрасно это понимает. А Арина Федоровна слишком стара. Ее уже в расчет никто не принимает.
- И что же в таком случае делать? – спросил я безнадежно.
Инесса Анатольевна оценивающе взглянула на меня и сказала:
- А ты готов спасти Лору и доказать правду?
- Да, - ответил я без колебаний.
- Тогда поделюсь с тобой своим планом, - проговорила Инесса Анатольевна. – Ксерокопии левых документов Петра Борисовича у меня есть, они в надежном месте. Твоя задача: выкрасть Лору из больницы и поместить ее в безопасное место, чтобы она без лекарств приходила в себя. Понятное дело, что прятать нужно не у себя дома. Придумай что-нибудь. Причем красть ее надо уже на этой неделе. Действовать, сам понимаешь, надо быстро.
- А как будем искать сестру Лоры, Карину? – спросил я.
- Это я беру на себя, - сказала Инесса Анатольевна. Петра
- Вы сможете ее найти?
- Я сделаю все для этого. Твоя задача – за эту неделю выкрасть и спрятать Лору.
Выйдя из подъезда Инессы Анатольевны, я задумался. Во что я ввязался в очередной раз? И из-за чего? Хотя, на этот вопрос я знал ответ. Из-за кого – из-за Лоры. Кто она мне? Просто первая пациентка, такая же, как и толпы остальных, бродящих безумно по коридорам. Но, стоп. Лора нормальная. И все равно, неужели я так сильно беспокоюсь именно о ней? Зачем? Я же никогда не был таким! Ладно, Рома, прекрати играть с собой в беготню. Признайся: ты влюбился. Не зря же тебе снятся именно такие сны. Не просто так ты сегодня вместо того, чтобы играть в компьютер, проездил полгорода. Черт! Что со мной происходит! Я уже разговариваю сам с собой! Значит, я тоже – сумасшедший? Я такой же, как и все пациенты?! Нет! Нет! Нет!!! В голове рьяно забились мысли. Не может такого быть… Странная паника, слабость и страх. Ноги подкосились. Я начинаю падать… Яркий свет… Удар… Полет…

Ч.7.
Какое-то странное сонное ощущение. Дико хочется спать, но в то же самое время я понимаю, что мне следует проснуться. А точнее сказать: что-то заставляет меня это сделать. Это совсем не похоже на то, как я встаю на работу. Это что-то другое.
- Парень, парень, вы живы? Вы живы, пожалуйста, ответьте мне!
С огромным трудом мне удается открыть глаза. Откуда-то сбоку горит яркий белый свет, и над собой я с трудом различаю силуэты человека.
- Ой, слава Богу, живой! Говорить можете? Давайте я помогу встать! – услышал я снова тот же голос. Кажется, женский. Неизвестная аккуратно взяла меня под руку и потянула на себя. С трудом, но я встал и понял, что повредил ногу. й
- Ого, вас надо в больницу отвезти! У вас из ноги кровь идет, и как-то она неровно стала! Так, давайте в машину! Это я виновата! Вот кто меня просил так быстро ехать?
- Да ничего страшного, - проговорил я, ковыляя до машины и держась за ногу.
- Я знаю, тут травмпункт есть поблизости, я вас туда отвезу, хорошо? – вновь спросила она.
- Хорошо, - проговорил я.
Буквально через пять минут мы уже были в травмпункте. Только там я уже мог различить черты той, что сбила меня. Явно напуганная событием молодая девушка смотрела на то, как мне обрабатывают ногу.
- На первый взгляд травма небольшая, просто сильный ушиб, а кровь из-за того, что при ударе как-то, видимо, порезались. Конечно, следует сделать еще рентген, но сейчас вечер, доктор уже не работает. Если завтра с утра подойдете, то все исследуем, - сказал дежурный врач, обработав мне рану.
- Извините, не могу, мне завтра на работу, - пробормотал я.
- Вы уверены, что сможете дойти? – обеспокоенно спросил доктор. – Вообще, если случилась авария на дороге и пациента привезли к нам, то я должен вызвать полицию, это моя обязанность.
- Не надо полицию! – испуганно крикнула девушка. – Я заплачу вам обоим, только, прошу вас, не обращайтесь в полицию! Умоляю!
- Действительно, не надо, без них лучше, - проговорил я.
- Ну, как желаете, - сказал врач. – Договоритесь тогда сами.
- Можно мне с вами поговорить без свидетелей? – обратилась девушка к доктору.
- Пожалуйста, - проговорил тот, указывая на соседнюю дверь.
Они зашли, а я остался с дежурной на посту. Из-за двери были слышны отголоски.
- Небось сейчас денежки впаривать Константину Михайловичу будет, - завистливо пробормотала дежурная. – Ты с нее побольше-то стребуй, видимо, она богатая. Удивительно даже, что она тебя привезла. Обычно такие мадамы уезжают в истерике.
- Во всех правилах есть исключения, - сказал я.
- Ну, это ты прав, - сказала женщина и включила маленький телевизор. Тот автоматически попал на местные новости.
«Ужасная трагедия произошла полчаса назад в одном из жилых домов нашего города», - вещал телевизор. Вмиг изображение диктора сменилось видеофрагментом… Горящего дома Сени!!!
«Загорелся один из домов по улице Рижской. Предварительно, пожар начался на третьем этаже, а позже перекинулся и на остальные. Пожарные активно тушат огонь, часть квартир уже удалось обезвредить от огня. Все жители дома спешно эвакуированы. Пострадали два человека: женщина-инвалид, которая не смогла самостоятельно сразу выбраться из квартиры при эвакуации, и молодой парень 29 лет, в квартире которого и начался огонь. Женщина надышалась угарным газом, а парень получил ожоги третьей степени. Оба направлены в областную больницу. Предварительным мнением о том, из-за чего все-таки начался пожар, считается поджог. Следите за продолжением событий на нашем телеканале».
- Эх, Сенька, за его хакерство небось и подожгли, - сказала грустно дежурная, глядя в экран, где уже рассказывали о каком-то музыкальном конкурсе.
- Вы знаете Сеню? Думаете, именно в его квартире поджог был? - удивился я.
- Да, он с моим сыном в одном классе учился, - проговорила женщина. – Умный мальчик, только ленивый до жути. Хотя, смотри, как пристроился – и дома сидит, и деньги зарабатывает. Хакером стал – за деньги людям любую информацию отыщет. На него часто наезды ж были, но он молодец – стоит насмерть, мол, ничего такого не делал. И следы умело умеет прятать, никто и не догадается, в чем дело. А в том, что это его подожгли, я уверена. Во-первых, он там единственный 29-летний, а во-вторых, там больше не на кого нападать. Все остальные – либо дураки спившиеся, либо бабки – божие одуванчики. А ты, я смотрю, знаешь его, да?
- Знаю, - пробормотал я, переваривая информацию.
Получается, Сеню подожгли где-то через два часа после моего ухода. Связано ли это с тем, что он искал мне информацию насчет Лоры? Конечно, Сеня своими действиями много кому мог помешать. Но не слишком ли все совпадает? Возможно, с работой я стал слишком мнителен, но следует предупредить Инессу Анатольевну. Я вытащил из кармана телефон. Как хорошо, что он не разбился от удара! Быстро набрав номер телефона, я приложил телефон к уху.
- Да? – услышал я голос Инессы Анатольевны.
- Инесса Анатольевна, это Роман Боярский, - только успел я сказать, как она меня перебила:
- Рома, нам с тобой грозит опасность! – быстро проговорила она. – Подожгли квартиру Сени!
- Я уже знаю, - сказал я.
- Я убегаю из квартиры, адрес сообщу позднее. И ты лучше к себе не возвращайся! Ты сейчас где?
- Я в травмпункте. Меня машина сбила возле вашего дома.
- Вот черт! – выругалась она. – Ты сильно ранен? Вдруг это они?
- Не беспокойтесь, со мной почти все в порядке, - ответил я. – Меня сбила какая-то девушка, она же меня отвезла сюда.
- Будь там, я скоро приеду! – крикнула Инесса Анатольевна и бросила трубку.
Я положил телефон обратно в карман. В ту же секунду врач и девушка вышли из кабинета.
- Мы договорились, теперь ваша очередь,  - сказал врач и пошел куда-то по коридору.
- Так, сколько вам нужно, чтобы о происшествии никто не узнал? – обратилась девушка ко мне и дежурной.
- Ну, вот я тут недавно от дождя спряталась в магазине электроники, и увидела телевизор за 30 тысяч, такой красивый. Думаю, хотелось бы мне такой себе. А потом смотрю на свои сапоги и понимаю, что никогда я его не куплю. Ведь сапоги прохудились, и даже их купить средств не хватает, - заявила дежурная.
Девушка вытащила из кошелька много пятитысячных купюр и аккуратно положила их на стол перед женщиной. Та взяла их, пересчитала и сложила в свою огромную сумку.
- Вот, приятно иметь дело с умными людьми, - проговорила женщина.
- Вам сколько нужно – спросила меня девушка.
А что ответить? Не в деньгах счастье. Свои деньги я и сам заработаю.
- Нисколько, - ответил я. – Мне не нужны ваши деньги.
- Вот дебил! – выругалась дежурная.
- Вы уверены? – переспросила девушка.
- На сто процентов, - только успел проговорить я, как в травмпункт буквально влетела Инесса Анатольевна.
- Рома, с тобой все в поря… - начала говорить она, и вдруг замолчала, странно глядя на девушку. Та тоже удивленно смотрела на психиатра.
- Жанна?! – спросила врач.
- Инесса Анатольевна? – тоже спросила девушка.

Ч.8.
Несколько мгновений они, будто не дыша, смотрели друг на друга. Неожиданно они бросились обниматься, и меня озарило. Жанна?!
- Жанна Прокофьева? – удивленно спросил я.
- Откуда вы меня знаете? – испугалась девушка и повернулась ко мне.
- Мы теперь все связаны, только нам уходить отсюда надо, да поскорей, - сказала Инесса Анатольевна.
Уже через пять минут мы ехали в непонятном направлении. Инесса Анатольевна рассказывала Жанне всю историю. Девушка лишь молча слушала, в гуле машин был слышен лишь голос врача. Я же просто смотрел в ночной город и думал о Лоре. Как она там? В сердце с каждой мыслью о ней становилось все тяжелей. Бедная девушка. Сколько на ее долю выпало испытаний? И за что? Лишь потому, что родилась она не в той семье. Почему нельзя прямо сейчас забрать ее с собой? Черт! Ей же сейчас угрожает опасность!
- Инесса Анатольевна!
- Да? – спросила она.
- После всего, что случилось сегодня, как вы думаете, Лоре не угрожает опасность?
- Угрожает, по-любому, - проговорила врач. Именно поэтому мы тебя везем в больницу. Так, Жанна?
- Так, - ответила девушка.
- Твое задание: охранять Лору. Насчет того, почему прибыл в больницу ночью, скажешь, что квартиру затопили, ночевать негде, а смена все равно с утра. И еще. Тебе надо будет как-то договориться с Лорой, чтобы она изобразила из себя буйную. Тогда ты сможешь на законных основаниях постоянно с ней находиться. Ну, понятное дело, пусть ей не будут колоть ничего сильного. Лучше всего сам скажи, что все сделаешь. И послезавтра мы осуществим то, что с тобой планировали.
- Я украду Лору? – спросил я.
- Да, - ответила Инесса Анатольевна.
- Жанна, можно вам вопрос? – спросил я.
- Можно и на «ты». Спрашивай.
- Куда ты делась после того, как тебя вытащили из психушки?
- О, это долгая история. Сначала меня куда-то вывезли в машине с затонированными стеклами, поэтому я не могла видеть, куда они меня отправляют. Там сидели какие-то молодые парни и охраняли меня. На счастье, одним из них оказался мой бывший одноклассник. Он узнал меня сразу же. Непонятным образом быстро вырубив всех остальных, он отпустил меня и сказал, куда следует бежать. Это была какая-то небольшая деревенька, в которой жили одни старики. В один из домов мне и следовало прийти. Как оказалось позже, это был дом бабушки моего одноклассника. Там я пряталась некоторое время, а потом мне пришлось оттуда сбежать, потому что я узнала, что отец меня повсюду разыскивает. Он узнал, что одноклассник меня спрятал, поэтому мне и пришлось исчезнуть. Я на время спряталась у подруги. Потом она меня познакомила с парнем из хорошей семьи, с которым сейчас живу в гражданском браке. Дальше была долгая морока: мне выправляли документы. Это оказалось очень сложно, но теперь я – совершенно другой человек. Жанны Михайловны Прокофьевой больше нет. Есть Наталья Сергеевна Наумова.
- Я так понимаю, ты не выправила документы, а просто сделала фальшивый паспорт, - проговорила после рассказа Инесса Анатольевна.
- Да, именно так, - ответила Жанна-Наташа.
- И откуда у тебя деньги на такую машину и на оплату врачам? – спросил я.
- Тут все просто. Мой гражданский муж хорошо зарабатывает, он заведует гипермаркетом.
- Хорошо ты устроилась, Жанна, - сказала Инесса Анатольевна.
- Называйте меня лучше Наташей, я уже к этому имени привыкла, - ответила девушка. – О, вот мы и приехали. Дальше тебе лучше одному идти. А то вдруг нас увидят.
- Удачи, Рома! – проговорила Инесса Анатольевна.
- Спасибо, - ответил я, выходя из машины.
Я дошел до запасного входа и постучался в окно. Мне никто не ответил. Странно. Я толкнул дверь, она открылась. Да, кажется, сбежать будет просто. Конечно, наш бравый охранник Семен Сергеевич преспокойно спит. А мне это только на руку.
Зайдя на наш этаж, я поразился, насколько здесь сегодня тихо. Обычно то и дело кто-то из психопатов бушует. Или в этот раз их чем-нибудь сильным накололи? Я открыл дверь в ординаторскую и увидел, что дежурившая Нелли преспокойно спит на диванчике. Значит, я могу спокойно проникнуть к Лоре. Я дошел до ее палаты и аккуратно открыл дверь.
- Пошел вон отсюда! – раздался крик девушки, и вдруг мне в голову прилетело что-то железное, и с грохотом упало вниз.
- Лоретта, спокойно, это же я, Роман Александрович! – громко зашептал я.
- Роман Александрович? – вдруг включился свет, и я увидел испуганную девушку. – С вами все в порядке?
- Почти, за исключением того, что у меня теперь будет шишка на лбу, - ответил я и посмотрел, чем же все-таки в меня кинула Лора. Ага, железная тарелка из нашей столовой.
- Ты как тарелку вытащила? – спросил я, закрывая дверь.
- Так под халатом унесла, - проговорила девушка, подходя ко мне. – Мне же не впервой.
- А, да, - вспомнил я биографию Лоры. – Только с чего ты тут по ночам тарелками кидаешься?
- А вы почему пришли сюда ночью? У вас же нет дежурства сегодня! – задала ответный вопрос Лора.
- Следить за тобой пришел, - ответил я.
- Зачем? – изогнув бровь, спросила она.
- Надо, - ушел я от ответа.
- Роман Александрович, я же все равно все узнаю! – прикрикнула девушка.
- Тихо! – зажал я ей рот.
Лора отодвинула мою руку и шепотом спросила:
- Тогда быстро рассказывайте, что происходит!
- А ты почему тарелками кидаешься? – задал я вопрос.
- Потому, что мне сегодня вечером какую-то бурду чуть не вкололи, благо я успела убежать и спрятаться, - проговорила она на одном дыхании.
- Какую бурду? Кто?
- А я откуда знаю, какую? – Лора удивленно изогнула бровь. – А со шприцом стояла молодая врачиха, как ее… Нелли… Забыла!
- Кирилловна, - продолжил я.
- Да-да, она самая! – ответила она. – Я сидела себе тихо, спокойно, в окно смотрела. Дверь открылась. Я думала, как всегда, обычный обход: посмотрят и мимо пройдут. А эта… Спросила, как я себя чувствую, ничего меня не тревожит, и все подобное. Я удивилась, и думаю про себя, с чего бы ей обо мне так волноваться, она не мой лечащий врач. Хотя, честно говоря, тут всем на своих пациентов плевать.
- Не всем, - перебил я Лору.
- За все время, что я пролежала в психушках, вы один, кому не по барабану, - продолжила она. – Так вот, я ей ответила, что все хорошо, не стала препираться. Подумала: себе дороже будет. А она так тихонько стала ко мне подходить и все спрашивала, как со мной, что, что на улице я вижу, и еще подобную чепуху. Я от нее отодвигаться начала, что-то мне страшно стало. Вдруг она на меня кинулась! Я начала вырываться и заметила, что в правой руке у нее какой-то очень маленький шприц. Обычно нам такими уколы не делали. Я ее как-то очень сильно толкнула и убежала, спряталась в другой палате, где женщина себя Монро считает. Хорошо хоть, я ее не разбудила, а то бы было мне очень плохо. Я слышала, что эта Нелли Кирилловна по коридору шаркала ногами, меня искала. Но не нашла, к счастью. Знаете, что мне во всем этом странным показалось?
- Что?
- Обычно же психам, которые находятся в спокойствии, лекарства не колют, а дают именно таблетками. Укол делают, если именно начинается буйство. А я была абсолютно спокойно, и нормально себя вела. С чего бы меня колоть? Да и если требуется укол, обычно санитары держат. А их не было. Может, я и ошибаюсь.
- Нет, лекарства могут и колоть, в зависимости от того, что за болезнь, - проговорил я. – Но в данном случае это более чем странно, тем более, я же все лекарства тебе отменил.
- Но с чего бы ей это делать? – спросила меня Лора.
Я взглянул в ее ясные голубые глаза. В т уже секунду мое подсознание стало вспоминать эти сны с ней. Так, стоп, Рома! СТОП! Я встряхнул головой.
- Так, точно не могу сказать, с чего бы это, но я уже догадываюсь. Эта Нелли тоже тут замешана, - сказал я.
- В чем замешана? – удивилась девушка.
Я посмотрел на Лору… И рассказал все, что случилось со мной сегодня. По мере моего рассказа глаза девушки делались все испуганней. Это было заметно даже в темноте.
- Вы с ума сошли?! – шепотом закричала Лора, когда я закончил повествование. – Я же вас просила, по-человечески: не делать никаких анализов!!! Не делать пока ничего!!! А вы!!! Все кончено! Все! Теперь и Карине, и вам, и мне – смерть!!! Нет!!!
Лора заплакала. Я хотел приобнять ее, но она лишь отпрянула от меня и продолжила лить слезы. Я взглянул на нее. Рома, ты окончательно запутался. Ты сошел с ума. Ты сошел с ума… Я сошел с ума….
Я развернул девушку к себе и поцеловал ее. Девушка была обескуражена, но буквально через секунду начала робко и стеснительно отвечать. В моей голове больше не было мыслей. Они исчезли, как исчезают из голов пациентов этой больницы. Что же получается, я болен? Да. Болен давно. И болен ею, моей первой пациенткой.
Я продолжал целовать ее. Сердце каждое мгновение будто разрывалось на куски от счастья и фейерверка в душе. Все в голове затуманилось, сознание отключилось практически полностью. Это немного непонятное, но такое приятное ощущение счастья полностью завладевало мной. Все гораздо, гораздо ярче, чем в моих снах… Лучше и прекраснее… Внутри все трепещет… Пожалуйста, пусть это никогда не заканчивается…

Ч.9.
Впервые за множество дней я просыпаюсь не от звона надоевшего будильника, а от луча солнца, пробившегося сквозь окно. Я сначала даже не понимаю, откуда он взялся: ведь у меня дома все окна выходят на западную, а не на восточную сторону, и солнце заглядывает ко мне лишь по вечерам. В конце концов, я оглядываюсь и понимаю, что нахожусь… в палате у Лоры. В голове сразу прояснились приятные воспоминания этой ночи. Я улыбнулся и повернулся к девушке. Она еще спала, положив голову мне на грудь. Бедная, любимая моя Лорочка, сколько всего тебе пришлось пережить. А сейчас ты спокойно отдыхаешь и наверняка видишь какие-то сны. По твоей доброй улыбке я вижу, что снится тебе что-то хорошее. Да, сердце мое радуется. Я счастлив проснуться с тобой. А если взглянуть правде в глаза?
Я переспал с пациенткой. Давай, Рома, вспоминай, какая это статья Уголовного кодекса! Как бы то ни было, я нарушил закон. Я преступил опасную линию. Правильно ли я сделал? Это ведь не было насилием. Казалось, сама девушка давно была готова к этому.
За своими эгоистичными мыслями я и не заметил, как Лора проснулась.
- С добрым утром, - проговорила девушка сонным голосом.
- С добрым, - ответил я.
Повисло неловкое молчание. А что я ей мог сказать? Что вообще надо говорить? Это не те обычные девушки, с которыми у меня до этого были отношения такого плана. Она была особенной. Рома, признайся себе: это первая девушка, в которую ты влюбился. Всем сердцем и душой.
- Роман Александрович, - прервала тишину Лора.
- Да?
- Что делать?
- В смысле? – не понял я.
А ведь действительно, что делать?
- Я имею в виду, что делать с побегом? Вы же обещали, что поможете, вчера рассказали, как все сделаете. Как мне себя вести при всех?
- Договариваемся: будешь буйной, чтобы я смог всех убедить в своей правоте и проводить с тобой больше времени. А через два дня я подсыплю охраннику снотворное, и мы выберемся. Это чтобы наверняка.
- А почему именно через два дня? – спросила девушка.
- Нужно подготовить место, куда тебя спрятать.
- Ничего готовить не надо, - неожиданно сказала Лора. – Я все давно придумала.
- Ну-ка, поделись! – проговорил я.
- Хорошо, только вы оденьтесь, а то вдруг кто зайдет, скоро уже медсестры бегать начнут.
Точно, а то не очень хочется еще им чего-то доказывать.
- Значит, так, - начала свой рассказ Лора. – В дом, где мы жили с Кариной, проникнуть нельзя, вдруг Прокофьев за ним слежку устроил. Но он не знает о втором доме.
- Что?! У вас есть второй дом?
- Не у нас. Точнее, мы там не жили. Потому что это не дом, а так, сарай. Мы с Каринкой иногда в детстве туда бегали. Насколько я знаю, матери этот дом достался от какого-то мужика. Так вот, в этом доме есть прекрасно оборудованный подвал, в былые годы, когда мать нормальной была, она там продукты хранила.
- Где находится этот дом? – спросил я.
- Подойдите сюда, - Лора встала у окна. Я подошел, и девушка указала мне пальцем на один из старых покосившихся домов.
- Вот он и есть.
- Да ладно?! – искренне удивился я.
- Да-да. Когда меня сюда привезли, я понять никак не могла, откуда мне все так знакомо. А потом лекарства мне голову задурили. А несколько дней назад, когда вы уже прекратили мне вкалывать всякую ерунду, до меня дошло. Я дом узнала!
- И ты предлагаешь спрятать тебя туда? Это рискованно!
- А вот и нет. Главное – успеть добраться. Там очень хитро замаскирован подвал, просто так его не найти и не открыть. Поэтому спрятаться очень легко. Повторюсь, тут главное – успеть убежать. Вот только каким макаром?
- У нас сторож вечно спит, - улыбнулся я.
- Этот сторож, - проговорила девушка. – Я подслушала вчера разговор в ординаторской, случайно.
- Случайно? – усмехнулся я.
- Сейчас прямо время шутить, - серьезно сказала девушка. – Но я реально случайно услышала. Сторожа меняют, какого-то молодого присылают. Нелли Кирилловна все щебетала, какую же ей юбочку покороче надеть.
- Так, а это уже плохо, - закрыл я лицо руками.
- Я и тут все придумала, - победоносно заявила Лора.
- Ну, ты и молодец, - похвалил ее я.
- На свободу захочешь, и не то придумаешь, - сказала она. – Только мне нужна ваша помощь.
- Какая?
- Серьезная, - ответила она. – У вас есть стеклорез и напильник?...
 
Ч.10.
… Спустя 16 часов…
Я, пытаясь не шуметь, тихо зашел на наш этаж. Аккуратно дергаю ручку ординаторской на себя. Дежурившая сегодня Нелли Кирилловна преспокойно спит. Извините, что приходится вас подставлять, но я уже все знаю. Вы же тоже в одной связке с Петром Борисовичем. Значит, нет у вас жалости. А значит, ее не должно быть и у меня по отношению к вам. Что ж, то, что я делаю сегодня, должно послужить вам всем уроком.
Такими тихими, почти неслышными шагами я добрался до палаты Лоры и постучал три раза. В ответ - пять раз. Все отлично. Дверь аккуратно открывается, и из-за нее показывается девушка. Я захожу в палату.
- Все готово?
- Да.
Я достаю стеклорез и напильник и …. Напоить всю больничную ораву снотворным было жестоко. Надеюсь, пациенты меня простят. А врачей-злодеев я спрашивать и не собираюсь. Спустя несколько минут путь готов. Третий этаж.
- Страшновато, - слышу я в темноте голос Лоры.
Мне, откровенно говоря, тоже страшно. Но отступать я не намерен. Не для этого был такой долгий путь. Не для этого было столько мук. Не для страха я полюбил.
Внизу Инесса Анатольевна и Жанна уже подготовили спецмат. Я обхватываю Лору руками, и мы становимся на подоконник. Раз… Два…. Полет! Все завершилось за секунду.
- Вперед! – зашептала Жанна, и мы ринулись к автомобилю. В это же время Жанна и Инесса Анатольевна складывали мат. Буквально через несколько секунд они тоже сидели в машине!
- Погнали! – прикрикнула Жанна, и я нажал на газ.
Вмиг домчали до сарая. Лора выскочила из машины и забежала в развалившийся дом. Я ринулся за ней. Забежав куда-то в самую глубь дома, девушка очень быстро нажала на какую-то кнопку, и подвал автоматически открылся прямо рядом со мной. А она была права, его совсем не видно.
- До встречи! – Лора залезла в подвал и захлопнула крышку.
- До встречи… - сказал я и выбежал назад к машине. За рулем уже сидела Жанна.
- А теперь поехали, - сказала она и завела автомобиль.
- Куда? Мы же планировали раскрыть Петра Борисовича утром, когда все проснутся! – сказал я.
- Планы слегка поменялись. Я нашла Карину, - проговорила Жанна.
- Где? – одновременно сказали мы с Инессой Анатольевной.
- Не поверите, в квартире, которую мой папаша покупал мне, - усмехнулась девушка.
- Что? – раскрыл я глаза от удивления.
- А вот то, - проговорила она. – Я подумала, что далеко отец Карину не спрячет. У меня почему-то было такое четкое убеждение. Хорошенько загримировавшись, я стала ходить по тем квартирам, которые записаны либо на него, либо на меня. Таковых было пять.
- Ты зачем ходила, это же опасно! – воскликнула Инесса Анатольевна.
- А как иначе мы бы узнали, где находится Карина? – ответила Жанна. – Как раз в четвертой квартире я ее и нашла. Выглядела она совсем не лучшим образом: скелет с огромным животом, ей срок рожать уже подошел. Она сначала меня испугалась. А потом я ей все пояснила. Как ни странно, но она мне сразу поверила.
- У нее иного выхода не было, ей же хотелось выбраться, - перебила ее Инесса Анатольевна.
- Именно, - проговорила Жанна. – Нам повезло, за ее квартирой слежка не велась. Видимо, Карина совсем подчинилась Прокофьеву. Да и куда в одиночку могла уйти слабенькая девушка? Короче говоря, я ее быстро уговорила отправиться со мной. Сейчас она находится в доме, где я живу, ей ничего не угрожает. На всякий случай я дала денег одной женщине, которая в этой деревеньке постоянно роды принимает. И она сейчас как раз дежурит рядом с ней. Говорит, что рожать ей в любом случае будет тяжело, ведь сил у нее сейчас практически нет.
- Жанна! Карину срочно нужно в больницу! Ей при родах угрожает опасность! – крикнула Инесса Анатольевна.
- Я знаю. Поэтому мы сейчас и едем в деревню, - сказала девушка и завернула на проселочную дорогу.
- Но почему ты ее сразу не повезла в какую-либо больницу? У тебя хватило бы денег заткнуть рты, - проговорил я.
- У меня не было при себе достаточной суммы, чтобы заплатить врачам. Я попыталась с одним договориться, но он сказал, что мало какая больница возьмет на себя ответственность принимать, по сути, криминальные роды, пусть даже и за деньги. Но я нашла одну, но там сказали: везите деньги.
Мы ехали еще около пяти километров. Молча. Почему-то никто не смел прерывать тишину. Может, страх, или вообще что-то неведомое мешало нам. Вскоре показались какие-то маленькие, но добротные дома. Сразу же почему-то вспомнилась моя бабушка, у которой я проводил все летние каникулы. Как она постоянно варила мне вкусный суп, а я, съедая все за мгновение, вновь убегал на улицу, где вместе с остальными мальчишками помогал собирать урожай. Нас постоянно называли мальцами, рабочие не запоминали наших имен.
Так, блуждая в своих мыслях, мы и доехали до какого-то синего дома с облупившейся краской. Выскочив из машины, побежали в дом. Неожиданно из глубины дома раздался крик. Крик малыша.
- Родился?! – воскликнула Жанна и заскочила в дальнюю комнату.
Мы с Инессой Анатольевной стали возле двери.
- Родился, - вдруг из недр большой комнаты вышла худая женщина лет пятидесяти. – Вот только… Ой, Господи… - она медленно села на табуретку.
- Что? – тихо спросила Жанна.
- Умерла ваша девчушка, - чуть не плача, сказала она. – На середине родов. Не выдержала. Мне потом уже ее резать пришлось, чтоб малыша достать. Не выдержал организм… - и на этих словах женщина тихо заплакала.
Жанна слегка покачнулась и, глубоко вздыхая, зашла дальше.
- И что теперь делать? – спросила женщина, вытирая слезы ладонью.
- Что… Хоронить… - тихо проговорила Инесса Анатольевна. – Как об этом еще Лоре сказать…
- Увы, но это придется сделать мне, - проговорил я.
- А кто родился у нее? – спросила Инесса Анатольевна.
- Мальчик, - ответила женщина и снова заплакала.

Ч.11.
Я стоял у кабинета Петра Борисовича. В сердце не было ни крупинки страха. Была лишь смелость, которой прежде я никогда не знал. Все это меня очень изменило. Не могу сказать, к лучшему или нет. Но знаю только лишь одно: теперь моя жизнь никогда не будет прежней.
- Вызывали, Петр Борисович? – зашел я в кабинет.
- Конечно, вызывал, - почему-то спокойно сказал он. – Проходи, садись.
Я расположился на стуле, стоящим напротив главврача.
- Роман Александрович, как вы объясните тот факт, что ваша пациентка Стойчевски Лоретта неожиданно пропала? Согласитесь, ее очень опасно выпускать на свободу, она – ужас для людей. А тут мне рассказали, что вы и вовсе отменили пациентке все лекарства. Не слишком ли много странностей? Как вы считаете? – проговорил врач.
- Я согласен, странностей довольно много, - ответил я абсолютно спокойным голосом. Я прекрасно знал, что делаю. – Позвольте, я вам все объясню.
- Соизвольте! – так же спокойно сказал он.
Сейчас мы с ним были похожи на двух львов одного прайма. Вроде нормально сидим, но в любую секунду может начаться кровная битва.
- Дело в том, что Лоретта абсолютно нормальная девушка, как, впрочем, и пятнадцать остальных пациентов этой больницы. Вы по большей части не занимаетесь делами психушки, единственная ваша мечта – получить награду за свой труд. В идеале, вы бы хотели получить Нобелевскую премию. Да, и именно поэтому вы целыми днями находитесь в своей лаборатории, испытывая придуманные собой лекарства на психбольных людях, у которых нет родственников. Их некому защитить, а сами они ни на что не способны – их мозг практически не работает. Но и на эти опыты вам требуются огромные деньги, ведь препараты, пробирки и прочую дребедень не дадут просто так. А людей, которые хотят засунуть своих ненавистных родственничков или просто неприятных им личностей куда подальше, полно. Отсюда и денежки: вам платят приличные суммы за то, чтобы вы из неугодных здоровых людей делали больных, которые уже ничему и никому не смогут помешать. Одной из таких неугодных и оказалась моя пациентка Лоретта. Ее ждала участь многих других – сумасшествие, а в последующем, возможно, и попадание на ваш прозекторский стол в качестве подопытной. Но, к вашей печали, я понял, что к чему. Также одной из ваших пациенток была и Жанна Прокофьева, которую доставил сюда ее родной отец, а, кстати говоря, известный депутат. Вы поручили ее якобы лечение Инессе Анатольевне, но она довольно быстро поняла всю суть. Мигом вы поняли опасность данного положения, а потому и убрали живенько Жанну из больницы. Дальнейшая ее судьба вам наверняка неизвестна, но сейчас это не так важно. Инесса Анатольевна попыталась вернуть вам разум, но вы, Петр Борисович, мнимый собственным величием гениального психиатра и властью денег, попытались поставить врача на место. Вскоре вы поняли, что существует огромная опасность того, что все ваши карты вскроются. Да, ваши ищейки узнали, что я узнал и понял правду о Лоретте. Именно поэтому люди от вас подожгли квартиру Семена: вы хотели разобраться сначала с тем, кто может в любую секунду найти на вас компромат. Но, к счастью, Сеня жив, и он сделал все, чтобы посадить вас в тюрьму надолго.
- Что ж, отрадно, - проговорил Петр Борисович по окончанию моего монолога. – Знаете, Роман Александрович, а вы мне нравитесь. Когда вы пришли к нам работать, я посчитал вас дурачком. Я ошибся, вы весьма проницательный человек, настоящий мастер, браво слово. И поэтому я вам предлагаю не торопиться с поспешными выводами.
- Что вы имеете в виду? – удивился я.
- Роман Александрович, вы сами подумайте. Ведь я не просто так работаю над секретными препаратами, не просто так их испытываю. Вы посмотрите на окружающий мир: все люди буквально сходят с ума! Вы отлично учились в университете, а посему знакомы со статистикой: растет тенденция заболевания психики, тем более, возраст болезни молодеет. А это говорит о том, что человечеству грозит опасность. Если все будет идти такими же темпами и дальше, то психические болезни, которые появляются сейчас в геометрической прогрессии, через сто лет поработят человечество! Вы посмотрите даже на современную молодежь: постоянное фотографирование себя уже признано психическим отклонением! А сколько еще подобных заболеваний захватит подрастающее поколение! Надеюсь, вы поймете меня правильно. Я стараюсь предотвратить катастрофу! Когда я создам лекарство, которое позволит вылечить людей от заболеваний психики, то в мире настанет радость и счастье! Все будут здоровы! И все будут благодарить их целителя! Понимаете, Роман, понимаете?!
- Понимаю, - кивнул я. – Понимаю, что вы совсем сошли с ума. Это не люди психи. Правильно говорят, что все гении – больные люди. Вы псих, Петр Борисович. Натуральный псих.
- Подумай хорошенько, - прошептал мужчина.
- Я прекрасно все подумал, и… – хотел я договорить, но вдруг в плечо воткнулась какая-то иголка. – Эй!
- У тебя будет время подумать, - голос главврача становился все дальше от меня. – Целую вечность на раздумье.
Я хотел что-то сказать, но почувствовал какую-то странную легкость во всем теле. Всего меня тянуло куда-то назад. Еще мгновение, и все для меня исчезло.

Ч.12.
Что ж такое, отчего так болит голова… В последний раз внутри все взрывалось на выпускном в университете, когда я перебрал алкоголя. Даже не так, тогда я напился как свинья, и еще несколько дней ходил будто контуженный. И тело ломило от странной боли точно так же. Только я вроде не пил… Вроде. Я пытаюсь открыть глаза, но яркий свет и боль от него заставляет меня зажмуриться.
- Роман Александрович, аккуратней открывайте глаза, медленно, - услышал я будто из пелены знакомый голос.
Я попытался спросить, но в горле пересохло, и я закашлялся. В ту же секунду на голову опустилась прохладная тряпка, и стало немного легче.
- Так, Рома, медленно открывай глаза. Только мед-лен-но, - раздался другой, не менее знакомый голос.
Я повиновался. Прямо передо мной был кристально белый потолок. Я повернул голову и увидел сидящую на кушетке Жанну и Инессу Анатольевну. В голове все прояснилось, и тело стало ломить чуть меньше, однако боль все равно оставалась. Я все вспомнил.
- Где Лора? – спросил я и снова закашлялся.
Инесса Анатольевна молча налила мне стакан воды.
- Сам выпьешь?
Я кивнул, взял стакан и выпил. Теперь еще и горлу стало лучше.
- Лора скоро придет. Не беспокойся, с ней все нормально, - ответила наконец Инесса Анатольевна.
- Точно? – переспросил я.
- Да точно. Не бойся, все решилось, - проговорила Жанна.
- Что со мной было? – спросил я и попытался сесть в кровати, но у меня это не вышло.
- Лежи, у тебя постельный режим, - сказала Инесса Анатольевна. – А ты не помнишь?
Я стал напрягать свою память.
- Последнее, что я помню, это Петр Борисович, который что-то мне вкалывал, - в эту секунду я все понял. – Все из-за этого, да?
- Да, - ответила Инесса Анатольевна. – Хорошо, что мы с полицией еще вовремя подоспели, иначе ни этого психа не поймали бы, и тебя бы не спасли. Ты здесь три дня пролежал. Он тебе огромную дозу горидина* вколол. Хорошо еще, что организм у тебя крепкий.
- Петр Борисович в СИЗО? – спросил я.
- Да, вскоре ему предстоит психиатрическая экспертиза, которая определит, где ему провести оставшуюся жизнь: среди его бывших пациентов, только теперь в одном с ними ранге, либо за решеткой. Но то, что он никогда не увидит свободы – это точно.
- Как Сеня?
- Восстановился, но пока еще лежит в больнице. С квартирой ему Жанна обещала помочь, ведь он тоже во многом помог дело раскрыть, - Инесса Анатольевна кивнула на девушку.
- Называйте меня теперь Наташей. Лучше не вспоминать больше этот кошмар, - проговорила девушка.
Я вспомнил и еще одну вещь.
- Что с Прокофьевым? Его арестовали? И Карина все-таки мертва?
- Он успел удрать за границу, ублюдок, - сквозь зубы процедила девушка. – По фальшивому паспорту улетел, а дальше затерялся. Но в Россию он больше никогда не вернется. Ничего, надеюсь, кара его настигнет и там. Подохнет в гнилье и муках, никому не нужный.
- Карину уже похоронили, - тихо сказала Инесса Анатольевна. – Гроб с ее телом был очень легкий, работники ритуальных услуг удивились, отчего она такая легкая. Бедная Лора, ей пришлось принять смерть сестры. Когда гроб опускали в могилу, она закричала, чтобы проклятье настигло Прокофьева. И в это мгновение неожиданно раздался гром.
- Проклятье было принято, не сносить головы этой мрази, - злобно сказала Жанна-Наташа.
- Так что Божья кара его в любом случае настигнет, - проговорила Инесса Анатольевна, и дверь палаты открылась.
- О, а Рома уже очнулся! Ну, как ты, герой? – спросил появившийся Сеня.
- А как ты думаешь? – усмехнулся я, во второй раз пытаясь подняться. В этот раз мне это удалось, и я смог сесть.
- Все ясно, - сказал он, и кивнул кому-то. – Заходим!
Дверь полностью открылась, и я увидел рядом с Сеней Лору, которая держала в руках какой-то большой сверток.
- А вот и мы, - проговорила девушка, и зашла в палату. Я понял, что держит в руках Лора. А точнее, кого.
- С мальчиком все в порядке?
- Да, он молодец, - ответила Лора, садясь на кушетку. – Кстати, копия нас с Каринкой в детстве. Будешь смотреть?
- Давай, - кивнул я.
- А как его назвали-то? – спросил Сеня.
- Тимой, - сказала Инесса Анатольевна.
Лора подошла ко мне и откинула одеяльце. Я увидел мирно сопящего маленького мальчонку. Точно, копия. Форма носа и губ такая же, как и у Лоры.
- У, настоящий мужчина! – улыбнулся я.
- Точно! – воскликнула Жанна-Наташа, и мы засмеялись.
Я взглянул на Лору. Глаза были заплаканные, но спокойные. Я почувствовал облегчение в душе, как будто камень упал с сердца. Неожиданно стало легко. Может, так было предназначено судьбой: пережить столько мук, горя и падений ради счастья. К сожалению, ради каждого счастливого момента приходится чем-то жертвовать, очень важным и дорогим. В этой долгой и запутанной истории жертвой оказалась жизнь Карины. Но она, пережившая столько мук в своей короткой жизни, наверняка сейчас отдыхает. Надеюсь, она спокойна за нас и рада, что все разрешилось именно так. Все теперь будет совершенно по-другому. Больше никому не надо прятаться, ничего не надо бояться. Самую страшную боль мы все уже пережили. Теперь нам надо жить. Ради счастья, ради будущего. Ради этого мальчика, который, не родившись, пережил настоящий кошмар. Но теперь ужас закончен, и нас ждет только светлое будущее. А тебя, маленький Тима, с небес будет охранять твоя мама Карина, сейчас ставшая добрым ангелом. Я в это верю.
Неожиданно из-за тучи вышло солнце, и его лучи пробились сквозь больничное окно, озарив светом палату. Один из лучиков попал мальчику на лицо. Он слегка повернулся и улыбнулся. Да, малыш, ты все понял.
Это была твоя мама.
 

























* такого лекарства не существует, но есть подобное с таким же эффектом.