Владислав Иннокентьев устало выпил холодный сладкий чай из зеленой эмалированной кружки возле качающегося вместе с броневагоном стола и не обращая внимания на возню пулемётчиков, споривших о том, когда будет нанесен решительный удар и мы погоним гитлера, повалился на наспех сколоченные нары под брезентовый полог на подстеленную телогрейку и подложил под голову новую командирскую шинель. Объятия Морфея оказались чумным забытьём и он понял что после такого обрывочного беспокойного сна у него жутко разболится голова, но выплыть из тягостного дурмана уже не мог.
Стояла августовская жара тысяча девятьсот восемнадцатого года, совершенно нестерпимая в безводных донских степях. Блуждания истощённого гардемарина в крестьянской одежде и двух мичманов-артиллеристов закончились. Все трое в крестьянской одежде стояли перед щеголеватым полным полковником Скопиным с монорхической бородкой а-ля Романов и профессорским моноклем в левом глазу.
-откуда мне знать, что они не подосланы красными. По виду студенты-социалисты, а вовсе не моряки. Отравят последнюю воду и тогда что?-сердито спросил полковник своего заместителя штабс-капитана Владимирского и отвернулся, глядя на поспешную погрузку своего бронепоезда.
Бронепоезд белой гвардии под названием «Единая Россия» из донецкой Енакиевки должен был двинуться в сторону Мариуполя и отогнать оттуда прорвавшиеся красные полки. Скопин спешил и вид истощённых юношей и мальчика казался ему подозрительным.
-позвольте мне ответить, господин полковник. Я сын капитана второго ранга Белоярского Владислав. А чтобы доказать, да вот хоть боевой устав зачту… Орудия главного калибра предназначены для бомбардировки морских и наземных целей за горизонтом и вступают в бой только после точного обнаружения и опознания противника с предварительной пристрелкой. Предварительная стрельба ведется под командой артиллерийского офицера-наблюдателя с корректировкой разрывов по дальномеру… кэнонз оф зе мэйн тауа а юзд фо шутинг энд бомбинг клоузд гоулз бихайнд зэ хоризон…
-ух ты складно и на одном дыхании… ладно, ладно! Довольно с тебя-перебил мальчика удивленный полковник. Произношение прекрасное. Сразу видно гардемарина. Считай, экзамен сдал. А за своих спутников поручиться можешь?
-как за себя господин полковник. Они у красных мою мать и сестру отбили, когда они пришли их насиловать после расстрела отца вместе с другими офицерами черноморского флота шайками прогерманских матросов-пораженцев-дрожащим голосом ответил высокий тринадцатилетний подросток. А кроме того, мы в десяти верстах отсюда натолкнулись на бронепоезд красных и в полумраке приняли его за вас. А когда пришли, смотрим матросня в патрулях. Они нас задержали и потащили к командиру. А ими девка командует. Людка Мокиевская ее зовут. Зверь-баба, но красивая. Стали нас при ней раздевать да обыскивать. Мы в разные стороны. А Павел с Сержем по последней гранате в них кинули, сначала показалось командиршу убили, но она поднялась очухалась и ну по нам садить из маузера. Ну мы в балок нырнули и ходу по дну сюда. А он длинный и весь зарос. Так мы и спаслись.
-добро! Молодцом господа мичманы. В артиллерийские прапорщики пойдете?-одобрительно улыбнулся полковник.
Неожиданно лица людей исказились и исчезли. Суета прислуги и дым орудий и пулеметов оглушили мальчика. В бойницы бил холодный ветер и вокруг лежал снег.
-Подходим к Баронской! Впереди Луганск!-раздался громкий голос.
--слава! Очнись слава!-затрясли его за плечо. Твои друзья оба ранены и некому корректировать огонь батареи. Полезай в аэростат.
Владислав из корзины аэростата с тоской посмотрел на удаляющийся бронепоезд, редкие неприцельные разрывы красноармейских снарядов и на суету телефонистов торопливо разматывавших в строну уходящего бронепоезда катушку телефонного провода. Когда бронепоезд отошёл на триста метров солдаты стали крутить ворот каната и аэростат дрогнув пополз вверх.
-Белоярский! Докладывай что ты видишь-услышал он сквозь треск телефонных помех голос поручика Хмелевского.
-туман! Видно плохо! Надо еще поднять! Так-есть! Я вижу красный бронепоезд за рощей на тупиковой ветке. Он стоит точно на углу кладбищенской рощи. Матросня пилит деревья и кресты. Они тащат кладбищенские кресты на паровоз-возмутился молоденький гардемарин.
-корректируй огонь! Не спи! Даю два одиночных-отозвался трещащий голос через помехи линии.
Владислав тщательно засек клубы разрывов.
-Внимание! Перелёт двести метров по дальномеру. Азимут –тринадцать…точно тринадцать-закричал гардемарин.
-азимут тринадцать! трубка –пятнадцать! три снаряда- беглый огонь-услышал мальчик через хрип трубки и снова прильнул к дальномеру.
Дав еще одну поправку он радостно завопил.
-есть паровоз. Разбит паровоз. Матросня разбегается!-закричал мальчик и увидел как белый бронепоезд строча из пулеметов быстро надвигается на красный и вот уже белый десант берет захваченный бронепоезд на форкоп и, потушив пожар, волочит бронепоезд к своим.
-забыли. Меня забыли –обожгла его страшная мысль и он глянул вниз.
-слезай барич а то пристрелим-крикнули матросы, оказавшиеся внизу и аэростат стал неумолимо падать, превращаясь в тряпку. Ужас обуял юного корректировщика, но его сон прервался неумолимым падением и тяжело ударившись о землю, он вдруг почувствовал себя лежащим на тёплой речной отмели.
По сверкающей в июльских лучах Волге недалеко от Царицына медленно двигался колёсный пароходик, казавшийся детской игрушкой. Владислав лениво поднял голову и посмотрел на своих друзей-артиллерийских прапорщиков, недавних мичманов российского флота. Неожиданная суета на палубе удивила его и он стал пристально вглядываться в игрушку, показавшуюся ему опасной.
-серж! Тревога! Они там пушку расчехляют на палубе-закричал Владислав в полный голос и его друзья подскочив начали торопливо одеваться.
Им пришлось прервать торопливый подъем на откос песчаного берега потому что на самой его кромке разорвался снаряд и обдал их фонтаном песка и камней.
Молодые офицеры побежали вдоль берега и стали подниматься на откос метрах в ста от разрыва снаряда.
-чорт. Командовать придется в мокрых кальсонах-весело чертыхнулся Серж и они поспешили к поднявшему пары бронепоезду с двумя мощными броневагонами и пятью бронеплощадками. Вспомогательный паровоз торопливо оттягивал от него три вагона боезапасом и провиантом.
Безобидная артиллерийская дуэль затянулась. К пароходику один за другим подходили другие, включая и канонерские лодки каспийской флотилии. Артиллерийская дуэль была страшной и бронепоезд принял на себя несколько прямых попаданий легких снарядов. Пожара это не вызвало, но убитых и раненых солдат пришлось отправлять на вспомогательный поезд.
Тайга зимой тысяча девятьсот двадцать второго года казалась заснеженной до середины деревьев. Красный бронепоезд настигал «единую россию» и вёл все более прицельный огонь. наконец взрыв боеприпасов и многочисленные пожары, заставили команду остановиться и броситься в тайгу.
Серж, Павел и возмужавший уже совершеннолетний Владислав в одежде рядовых гранатами подорвали орудия и паровоз и бросились в тайгу. Пулеметные очереди настойчиво колотили по великанским елям и снова ныряя в глубокий снег Влад почувствовал боль в ноге. Павел был тоже ранен. Они долго оглядывались и прислушивались в поисках Сержа, но ничего не слышали и решили вернуться обратно.
Бывший мичман а потом подпоручик белой гвардии лежал на окровавленном снегу, почти перерезанный пулемётной очередью. Оставшиеся в живых прапорщики плакали навзрыд а потом заиндивевшими руками похоронили друга под елью и отправились в темноту тайги, не надеясь в ней выжить.однако перейдя уссури на третий день они наткнулись на китайских браконьеров и те подкормили и перевязали их.
За это участие в их судьбе китайцы заставили их командовать нападением на японский поезд в котором ехало много русских беженцев. Забрав семерых самых красивых женщин на продажу хунхузы разорили состав и ушли в лес. Насмотревшись на насилие над соотечественницами оба офицера горько пожалели о своем участии в операции и ночью попытались бежать вместе с молоденькими гимназистками и женами офицеров. На их счастье пятеро из семи женщин прошли ад германской и гражданской войн и великолепно стреляли. Им удалось уйти от хунхузов и вскоре они сдались регулярным китайским частям, воевавшим с хунхузами на стороне японцев.
Женщины отправились в Харбин а прапорщики поработав на китайских богатеев два года вступили в ряды китайских красных партизан. Здесь они и познакомились с советскими военспецами и вскоре были переброшены к уйгурам, воевать с белокитайцами. Их вернули на родину перед финской войной и большинство оставили в сибири на поселении. Владиславу Иннокентьеву повезло. Его новые документы оказались надежными. Он вернулся в ленинград, но вскоре попал на войну с белофиннами и раненым попал в новгородский госпиталь, где остался работать, выучившись на военфельдшера.
С ужасом перепилив себе ногу под аплодисменты хохочущих медсестер Капитолины и Сони владислав проснулся и вскочил от сильного толчка затормозившего бронепоезда.
-иннокентьев! Остров на подходе! Готовь конную разведку-услышал он голос нового комбата и окончательно проснулся.