Михайло Стадухин берет в колодки Семёна Мотору. Рис. Николая Фомина.
Глава из "Сибирской книги".
Сразу оговорюсь – я не вполне согласен с оценкой историка Забелина, характеризовавшего Михайлу Стадухина словами из песни «Эх ты, удаль молодецкая»… Полагаю я, что в той или иной мере их можно отнести ко всем героям Присоединения без исключения. Однако, рассматривая биографию Стадухина, очень скоро понимаешь – этот человек всегда имел связь с какой-то властью…
Считается, что Стадухин присходил из пинежских поморов (вообще, история сибирской конкисты богата на людей из северных окраин европейской России). На востоке Сибири он появился в 1630 году, из Енисейского острога вместе с боярским сыном Парфёном Ходыревым. Судя по всему, вместе с ним появились два его брата, Тарас и Герасим, которые вели вместе с приказчиком приказчиком купца Василия Федотова, Михаилом Стахеевым Гусельниковым, Стадухины вели крупную торговлю. В частности, на имя Михаила Стадухина под 1643 г. в Ленской таможне записана крупная торговая сделка на сумму 296 руб. 4 алтына.
В 1641 г. воевода Петр Петрович Головин посылает Стадухина с четырнадцатью служилыми людьми в новое место на р. Оймякон. Поднимался он в поход за свой счет, на своих двух лошадях; и лошади, и весь подъем стоили ему 60 руб. М.И. Белов считает, что назначение Стадухина командиром отряда объясняется ни чем иным как его связями с воеводой. В отряде Стадухина мы видим другие знакмые широкому кругу читателей, лица – Втора Гаврилова и Семёна Дежнёва, с которыми ещё не раз повстречается Стадухин на своём пути.
На Оймяконе Стадухин за свой счёт снаряжает группу промышленников, которая должна была дальше двигаться по Индигирке. Однако, «свой счёт» Стадухина был отнюдь не бескорыстен – промышленники заплатили ему по результатам промысла за снаряжение четыре сорока соболей.
Здесь надо помнить, что часто встречаемое в отписках выражение «подъём своими силами» означал не что иное, как вложение собственного капитала в дальнюю экспедицию, которая должна была отозваться значительной прибылью. А вот когда этой прибыли не оказывалось, служилые начинали жаловаться властям, в надежде (часто, небезосновательной), что стартовые риски власти им всё-таки покроют – дескать, хоть денег они и не заработали, но государеву службу как-никак справили…
Дальнейшие подвиги Стадухина описаны в главе, посвящённой Колыме и Анадырю, поэтому здесь мы остановимся на них совсем вскользь – в 1643 или 1644 году (так толком и непонятно) Стадухин ставит на Колыме зимовье, осенью 1645 года возвращается в Якутский острог, рассказывает там о новых реках к востоку от Колымы и провоцирует тем самым массовый исход служилых из Якутска.
При этом якутские воеводы посылают на Анадырь и самого Стадухина – видимо, с изустным распоряжением достичь первым этой реки и стать там приказчиком (изустным – потому что, имей Стадухин на руках писаную грамоту, он бы просто так с Анадыря не ушёл, как это произошло в 1651 году). В итоге Стадухин пытается пройти на Анадырь морем, терпит неудачу, возвращается назад и в 1650 году идёт на Анадырь пешим путём, прихватив с собой Василия Бугра и ещё с полсотни беглых из Якутского острога казаков. Шли они на свой счет, ссужая друг друга (пуд муки покупали по 10-ти соболей, а пороху фунт по шести соболей, а фунт свинцу по соболю и по полутора соболя, лыжи по 2 соболя и больши». Параллельно отряду Стадухина двигался на Анадырь отряд ещё одного служилого человека – Семёна Моторы, с которым Стадухин люто враждовал.
Судя по всему, причины этой вражды заключались а) в неких обещаниях якутского воеводы, что именно Стадухин станет приказчиком на новооткрытых землях и б) в неуравновешенном характере самого Стадухина. Между отрядами Стадухина и Моторы дело дошло до прямого столкновения – Стадухин взял Мотору в плен, посадил в колодки и держал до того времени, пока Мотора не подписал «отречения» - обязательства сразу после освобождения повернуть обратно.
Однако, выпущенный из колодок Мотора и не подумал выполнять обещания, а продолжил свой путь на Анадырь, где и объединился с было пропавшим Дежнёвым.
Склока между казаками на Анадыре довольно полно освящена в литературе. Кроме того, Стадухина не устраивала бедная пушным зверем анадырская тундра, и поэтому он в феврале 1651 г., собрав ватагу «охочих людей», отправился на юг по направлению к Пенжине.
Михайло Стадухин, в итоге, так и не добрался до устья Анадыря, и не узнал об огромных залежках моржей напротив его устья и к северу – в районе острова Аракамчечен, то есть, не понял, что с точки зрения тогдашней экономики данный участок представляет собой взаправдашнее золотое дно. И, видимо, впоследствии сильно пожалел об этом…
Так началось одно из самых значительных путешествий эпохи Присоединения, в которое вошли поиск пути на Камчатку, исследование Пенжины, Гижиги, всего северного побережья Охотского моря, строительство трёх острогов, бои с коряками и ламутами, кораблекрушения…
Судя по всему, на Пенжину Стадухин перевалил по пологому Майнскому перевалу, спустился по ней до укреплённого корякского городка на Оклане, занял его, выбив, соответственно, из него прежних жителей, затем спустился к морю и… столкнулся с тем, что суда строить не из чего. Дело в том, что «годный» (и то весьма относительно) для мелкого судостроения лес на Пенжине растёт только в верхнем и среднем течении, а по приближении к устью вдоль реки остаётся лишь высокий ивняк, а по бортам долины южная тундра с кедровым стлаником.
Пенжина Стадухину не понравилась – дров на ней не было. Народ был дик, воинственен, и, как ни странно – хорошо организован (впоследствии эти коряки пролили ещё немало русской крови при присоединении Камчатки), и он решил двигаться на следующую реку – Гижигу, на которой, как ему уже доложили ставшие вдруг услужливыми местные жители, есть и лес, и соболь, и народа не очень много…
Мы не знаем, каким образом вышел из положения Стадухин (а выходов было всего два – отрядить экспедицию за лесом вверх по реке, где уже, конечно же, жужжали, как рассерженные осы, потревоженные коряки; или строить кочи прямо на месте, из плавника), но кочи у него оказались плохие – один из них при переходе на Гижигу разбился о скалы.
В устье Гижиги Стадухин поставил острожек и тут же заперся в нём, так как народу на этой реке оказалось не меньше, чем на Пенжине, и был он не менее воинственен.
Перезимовавши в Гижигинском острожке, стадухинцы вновь погрузились на свои убогие кочи и двинулись на запад, где достигли устья Тауяи поставили там очередной острожек…
«И с реки на реку переходя с Анандыря на Товую дважды море било и заводишка розметали, а иные и море потопило, и голод терпели, и души свои сквернили, а тебе, государь, служили... И многих, государь, побито нас, холопей твоих, на дорогах и на переходах, и на морском розбое, и на аманатском имке, и з голоду померло 37 человек, а всех, государь, нас было с ним, Михаилом, 50 человек, а ныне, государь, осталось 14 человек с ним, Михаилом...».
Как бы то ни было, в Охотском остроге Стадухин появился лишь в 1658 году.
Интересно, что Стадухин, описывая свои охотские скитания, пренебрежительно заметил в записках, что «никаких там диковин нет». При этом он шёл вдоль одного из самых красивых берегов на Земном шаре. Видимо, красота не входила у Стадухина в понятие «диковины».
В 1663 году, за многолетнюю и полезную для Отечества службу, «за кровь и за раны, и за ясачную прибыль», – царь Алексей Михайлович произвел Михаила Васильевича Стадухина в казачьи атаманы. А в 1665 г. атаман Стадухин, направляясь на службу на Колыму попал в засаду ламутов и юкагиров и был убит.
Вечная ему слава!