Она
- Почему я? – это был вопросительный жалостливый стон, который вырвался из моей груди.
- Потому что я так сказала! – главный редактор была неумолима.
С некоторых пор в редакции журнала «Час пик» появился молодой стажер Кирилл. И с тех же некоторых пор его обучение отдали в мои «сильные профессиональные» руки. Оттого каждое свое утро я начинала с сетований по этому поводу.
Кир помогать мне не хотел, путался под ногами и постоянно болтал. Не затыкаясь! Без перерыва! Чем, естественно, отвлекал меня от работы, которую теперь приходилось делать за двоих.
Я трудилась в этой газете уже четыре года. Начала, как практикант после института, потом занималась оформление сайта, стала ассистентом одного из редакторов, носила ему кофе и вещи в химчистку, вызывала такси и совсем ничего не писала. Но однажды Михалыч попал в больницу, а сдача материала была назначена на следующие сутки. И пока босс отлеживался под капельницей, я с горящими глазами пыталась закончить его работу. Все получилось удачно. Никто и не понял, что текст писали два разных человека…но только до того момента, как главред не вызвала меня на ковер и не поинтересовалась, каким это образом текст лежит на столе у корректоров, если его автор лежит в реанимации. Пришлось объясняться. Она удивилась, похвалила и спустя две недели доверила мне вести собственную колонку. Пока на испытательном сроке. Но я справилась и теперь являюсь полноценным колумнистом, чему несказанно счастлива. Потому что у постоянного колумниста и зарплата постоянная.
Мы с Мариной - моей коллегой и, по совместительству, хорошей подругой - долго пытались понять причину того, каким образом Кирилл оказался в нашем офисе. Предположений было много, с одной стороны – это вечный недотрах главрда. Может, ей надоело смотреть на женские морды нашего малинника и на затесавшихся в него двух голубых мишек – Сашу и Артема – фотокорреспондента и новостного обозревателя? Может она решила разбавить такую картину миловидным личиком Кирилла? С другой стороны, за спиной юноши могли стоять крутые дяди. Папик или еще кто-нибудь в этом роде. Или, возможно, он ее очаровал своими большими глазами с неестественно длинными ресницами, хотя это отсылка к первому пункту…В любом случае, теперь этот юнец – моя головная боль.
Ладно, я на него наговариваю. Как-то раз, заглянув в его личное дело (простое любопытство, с кем не бывает), я обнаружила, что он всего на три года младше меня. Но я все равно буду называть его мальчишкой. Так веселее. Согласна, наверное, я отыгрываюсь на нем за свое неспокойную стажировку у Михалыча, но что поделать. Жизнь вообще несправедлива!
***
Я вышла из своего кабинета в отличном настроении. Нечасто удается сдать материалы на проверку раньше срока и уйти домой вовремя. На нашей импровизированной редакционной кухне на диване сидел Кирилл, попивая чай. Вот ведь паразит! Я пять часов от экрана компьютера не отрывалась, пытаясь доработать текст, а он чай пьет. Раздражает, когда кто-то прохлаждается во время твоего непосильно тяжелого труда!
- А ничего, что я тебе целый список заданий вручила? Или, может, ты уже закончил? – максимум язвительности в моем голосе должны были хоть немного его образумить.
- Эм, мне и присесть нельзя? – я ошиблась, его наглость непрошибаема.
- Я тебе вопрос задала, потрудись на него ответить.
- Я сделал почти все, – он встал с дивана, подошел ближе. Теперь мы стояли друг напротив друга.
- А поподробнее?
- Ну, я купил кексы и отправил факс, – усмехаясь, ответил он. Явно издевался!
- Не перетрудился, мальчик? – я знала, что он бесится от такого обращения, но поздно…
- Прошу прощения? Можно без фамильярности. Я тебе не друг и не приятель, так изволь и обращаться ко мне с уважением.
Я вскипела от злости. Так нахально мне еще никто не тыкал.
- Во-первых, мальчик, – я сделала яркий акцент на этом слове. – Пока ты подо мной ходишь, я имею право величать тебя, как мне, – второе ударение, - захочется. А во-вторых, тыкать будешь своим телкам, понял? Мы не друзья и не приятели, ты правильно заметил, так что будь добр, закрой свой рот и иди выполнять мои задания.
Я не желала слушать его ответ, поэтому развернувшись на каблуках, направилась к выходу, физически ощущая взгляд на спине.
***
- Захвати бокалы с кухни, я забыла.
- Хорошо, а сок ты отнесла уже?
- Да, Дэни, нужны только бокалы.
Мы с подругой метались между гостиной и кухней в моей квартире. Она отмечала расставание с очередным козлом, а мне просто хотелось расслабиться.
Ее зовут Даниэлла. Рассказывая о своем имени, она отшучивается тем, что мамочка с папочкой хорошенько курнули, выбирая его. Она их совсем не знала, потому что в возрасте 2 лет попала в детский дом. Любящие ублюдки реши, что в путешествиях по миру дочка им будет мешать, оттого и сбагрили девочку. С глаз долой – из сердца вон! Они действительно уехали в Канаду, где и наслаждаются жизнью по сей день.
Когда Дэни стала совершеннолетней, она первым делом полетела к ним. Чтобы узнать, какого черта они бросили собственную дочь.
«Милая, ты пойми, мы были молодые, хотели жить весело, без обязательств, а ты постоянно плакала…»
Твою мать, «постоянно плакала». Потрясающее оправдание!
Когда Дэни в первый раз рассказала мне об этом, я залпом опрокинула полбутылки коньяка.
Позже я прочитала в интернете, что детей, лишившихся родительского попечения, у нас около 655 тысяч, чересчур много даже для такого большого государства. Из них 119182 ребенка не понимают, что такое нормальная семья, живя в казенных госучреждениях. Цифра для могучей державы тоже, мягко говоря, несоответствующая.
Потом я долго не могла выкинуть эту информацию из головы. «Постоянно плакала» - неужели это причина?
Из Канады Даниэлла вернулась совсем другим человеком. Она больше не говорила о НИХ. Поступила в техникум на программиста, закончила, поступила в институт на веб-дизайн, закончила. Долго мучилась с поиском работы и в итоге утроилась в «Час пик». Трудилась усердно, вкалывала, не разгибая спины, не отводя взгляд от экрана, и постепенно продвигалась по карьерной лестнице. Спустя пять лет села в кресло главного редактора сайта журнала. Неплохо! И похоже, что она счастлива. А это главное. Для нее. И для меня.
- Как тебе новенький красавчик? – такого вопроса от нее я точно не ожидала, даже подумала, что ослышалась, поэтому, усаживаясь в кресло, переспросила.
- Что? Ты о ком?
- О Ростове.
Я подтянула ноги к груди, обхватила их руками и уставилась на Дэни.
- Кирилл?
- Да, да, да. Ты что его фамилии не знаешь?
- Стоооп, Дэн, ты назвала его красавчиком? – мое лицо перекосило от удивления.
- А ты спорить с этим будешь?
Я задумалась. Серьезно задумалась. Так как до этого момента не осознавала, что Кир и правда был симпатичным. Брюнет с большими светло-зелеными глазами, как будто немного выцветшими. Высокие скулы, прямой нос, по-женски пухлые губы. Мускулистые руки, крепкая кисть, чуть выступающие вены. Эта его привычка закатывать рукава до локтей…Идеально выглаженные рубашки, часы на кожаном ремешке.
- Эй, если ты представляешь, как вы трахаетесь, то я лучше домой пойду. Это же надолго? – ехидная усмешка Дэни вывела меня из оцепенения.
- Не волнуйся, не думаю, что он долго протянет, – я в долгу оставаться не собиралась, – хотя, о чем мы вообще говорим?
- О вас! О тебе и Ростове.
Я засмеялась. «О вас». Смешно ведь!
- Дэн, ты действительно можешь представить нас вместе?
- А почему бы и нет? Ты сильная, властная женщина, он...
Я перебила ее.
- Вот именно. Это на работе я сильная и властная, – я изобразила кавычки в воздухе, – но в отношениях, нет, спасибо…
- Да помолчи ты, Кирилл далеко не пушистый котик, и коготки показать может, и зубки…
- Я смотрю, ты неплохо осведомлена о его достоинствах, – я снова перебила ее, – так может это тебе к нему присмотреться?
- Ох, и язва же ты, ни один мужик тебя терпеть не станет! – она показала мне язык, качая головой.
***
Стук в дверь
Стук в дверь
Стук в дверь
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
Что происходит? Я открыла глаза, подняла голову и никак не могла прийти в себя. Какого черта я сплю не у себя в кроватке, а в офисе за столом? В голове всплыли мои попытки закончить работу, дикая усталость,а потом туман..На часах половина десятого. Замечательно! Я еще и автобус до дома пропустила..
Стук в дверь. Снова.
Ох, я забыла, что кто-то стучал. Встала, подошла к двери, потянулась к ручке. Стоп, а кто это может быть? Я невольно отступила назад. В такое время в редакции только охранник находится, но он на первом этаже. Задавать вопрос «Кто там?» было издевательски глупо, но…
- Кто, – я закашлялась, - это?
- Это Кирилл, – он явно смутился, потому что ответил тихо и невнятно.
Я впустила его в кабинет. В его рука громоздились обувные коробки золотистого цвета.
- Что здесь происходит? И частенько ты по ночам в мой кабинет залезаешь? – я старалась выглядеть чуть злее, чем есть на самом деле.
- Не волнуйтесь, Полина Юрьевна, – какое отвратительное напускное уважение, – меня главред попросила забрать туфли для завтрашних съемок. Охранник сказал, что Вы еще не ушли, а…А почему Вы не ушли? И что делали здесь? Одна.
- А тебя это как-то касается? Откуда обувь? -ну не признаваться же, что я за столом уснула,хоть и после окончания рабочего дня.
- В каком смысле?
- Откуда ты привез эти коробки? – буквально по слогам произнесла я.
- С центра на Обводном. Мне их секретарша выдала, это от какого-то супермодного дизайнера, говорят..
- Я знаю, это от Макса. А что там «говорят», мне не интересно.
- Ты, ой, то есть, Вы называете Максом дизайнера, чьи эскизы стоят больше десяти штук?
Я промолчала, направляясь к коробкам. В самой верхней лежали потрясающие синие замшевые туфли с ремешком на подъеме и невообразимо высокой шпилькой. Я не смогу спокойно спать, если сейчас же не примерю.
- Кирилл, привези из отдела красоты большое зеркало .
- Окей, на мои вопросы отвечать не надо - пробурчал он - и вообще-то рабочий день кончился, Вы не можете мне приказывать, – хитрый засранец, уселся на стул и глазел на меня.
- Пожалуйста.
- Вау, какие мы слова знаем!
- Я два раза повторять не собираюсь, – в голосе появились нотки раздражения, он почувствовал это и все-таки поплелся (именно поплелся) за зеркалом. В это время я обулась в это чудесное произведение искусства и мерила кабинет шагами. Дико неудобно. Туфли сильно жмут, но я буду терпеть. Потому что невероятно красиво!
- Вам идет! – с этими словами он вкатил зеркало в комнату, поставив его прямо напротив меня.
Я замерла, на секунду замешкавшись, не зная, что ответить. В итоге, не сказала ничего.
Тщательно рассмотрев свое отражение, я потянулась к следующей коробке. Широко улыбаясь, я обнаружила там красные босоножки с золотым бантиком сбоку. Моего размера.
Он
Исполнив ее желание, я сел на стул, вновь принимаясь рассматривать эти чудесные ножки. В темно-синем платье чуть выше колена она выглядела чертовски соблазнительно. Хотя, по-моему, сама об этом не догадывалась. Волосы, привычно собранные в аккуратный тугой хвост, сейчас немного растрепались. Так мне нравилось даже больше!
С первой секунды нашего знакомства и до этого момента я не видел ее настолько счастливой и…довольной. Да, она шутит и веселится с подругами, коллегами, но кажется, если нажмешь на паузу, все на картинке будут радостными, а она нет…Потому что, глаза…Как у Лермонтова: «Ее глаза не смеялись, когда она смеялась». Возможно, это глупо! Не спорю.
Так неужели, туфли – ее единственная слабость?
- Я уже говорил, что вам идет? – у меня никак не получалось выбрать нужный тон, оттого голос звучал странно.
- Кирилл
- Да?
- Не стоит! – она сказала это грубее, чем планировала. По крайней мере, мне так показалось. Стоя ко мне спиной, она повернула голову и добавила. – Ты можешь быть свободен.
- Вас подвести?
Ответь «да», милая, попробуй что-нибудь новое.
- Нет, в услугах шофера я не нуждаюсь, – сказала, как отрезала. Стерва!
-Даже так? Без «Спасибо за заботу», «не волнуйся, я сама доберусь»?
Мне стало тупо смешно от этой абсолютно идиотской ситуации. В которую я сам себя загнал! Потому что раньше никогда за девушками не ухаживал. Случайного секса хватало, а большего и не требовалось. «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся» - не про меня. Люди встречаются – да. Люди трахаются – да. Остальное...идет дальше. Но чем она то меня зацепила?
- Ростов, тебя дома никто не ждет?
- Нет, Полина Юрьевна, может, я скрашу ВАШЕ одиночество?
- Катись отсюда к чертовой матери, – она произнесла это тихо, без раздражения или злости, скорее устало. Как будто это я виноват, что она не подпускает меня ближе.
Я уже переступил порог кабинета, но передумал, развернулся и с вызовом спросил:
- Кто ж тебя так обидел, что ты из себя ледышку строишь? Глупо, как будто маленькая замерзшая девочка стоит рядом с батареей, но боится ощутить тепло. И…
- Хватит. Этого достаточно, проваливай, – ее гневный, почти кричащий голос вышиб мне последние мозги.
- Так, что это? Последствия тяжелого разрыва? Или может, тебя в детстве папочка бросил, и теперь с мужиками не везет? – я перешел черту. Осознание пришло еще на середине фразы, но было поздно.
Она приблизилась ко мне.
Ярость?
Именно!
Сейчас она была в ярости.
Замахнулась…
Хлопок.
Щека горела. Похоже, она все силы вложила в эту пощечину.
- Убирайся, – этот полустон, полушипение, полушептание, полукрик еще долго будет звучать в моей голове.
Она
Вернувшись в офис на следующий день, я обнаружила записку на экране ноутбука «Прости, я не хотел», а на столе большую кружка с кофе и овсяные печеньки.
Какое детство!
«Мама, прости, я так больше не буду. А чтобы ты не ругалась, я помыл всю посуду» - звенящим от слез голосом.
Я провела пальцем по листку с неровным почерком и задумалась. Нет, я не была зла на него. Он сорвался. Импульсивный, эмоциональный. Я понимала его. Сама такая же. Не всегда получается быстро взять себя в руки. Иногда я кусала кубы до крови, чтобы не ляпнуть лишнего. Потому что не могла остановиться, потому что хотела сделать больнее. Эту привычку принято оставлять в детстве, а я нарушила правила.
Из задумчивости меня вывел телефон. Голос на другом конце сообщил, что главред хочет со мной поговорить. Серьезно.
Я зашла в ее кабинет, прикрыла дверь и облокотилась на нее спиной.
- Что-то случилось?
- Да, Полин, присядь.
- Все настолько серьезно? – моя слабая улыбка не могла скрыть настороженности.
- Ты ведь знаешь, как я люблю твою колонку. И я всегда тебя поддерживала…
- Стоп, давайте без прелюдий и сладких речей, я спешу
- Понимаешь, сейчас настал такой момент...
- Ближе к сути, пожалуйста.
Что же там такое важное, что она так тянет?
- Совет директоров решил отдать твое место в газете под рекламу. У тебя больше нет колонки.
- Что?
Я мотнула головой, практически не осознавая реальности происходящего. Нет, сейчас, сейчас, я проснусь, выпью кофе, поеду на работу. Какой совет директоров, какая реклама? Это ведь сон, правда?
- Мне очень жаль, Полина, я понимаю, как для тебя это важно, но…
Жалость? Только жалости мне не хватало!
Не дослушав, я вышла в коридор, направляясь к своему кабинету, но передумала, развернулась и заспешила к лифту.
Только без слез. Только не здесь. Не сейчас.
Пожалуйста!
***
Я проснулась от телефонного звонка. Нащупав мобильник где-то на полу, я ответила.
- Да? Я слушаю.
- Полина, это Ирина Анатольевна, – мой непосредственный начальник, – ты так быстро вчера из офиса упорхнула. Может, ты не поняла? Ты не уволена. Просто теперь на месте твоей колонки будет реклама шампуня. А ты, если хочешь, можешь попробовать работу редактора. Или побыть пока внештатником…
- Я хочу в отпуск. Хотя бы на пару недель.
- Ох, ты уверена?
- Да, пожалуйста. Я увижусь с братом, отдохну. Это второй мой отпуск за все время. Неужели я прошу о многом?
Черт возьми, я ненавижу что-то просить, умолять, жаловаться!
Но сейчас отпуск – мое единственное спасение.
Всю жизнь, я пыталась найти место, где во мне будут нуждаться. Я дико хотела ощущать собственную значимость и важность.
С детства я чувствовала себя запертой в движущемся поезде. Как будто я могла только наблюдать за сменяющимися картинами за окном. Но не участвовать. «Смотреть, руками не трогать». Мой мечтой было вырваться из железной клетки, поэтому сразу после совершеннолетия я улетела в Питер, а устроившись в «Час пик», как мне казалось, обрела то самое место. Теперь мой стабильный клочок земли хотели вытащить из-под ног, а меня запихнуть обратно в поезд.
Когда мне было три года, отец изменил маме с какой-то потаскухой и после переехал жить к ней, повесив меня с братом на мать. Она работала по 14, иногда по 16 часов в день, чтобы прокормить нас. Егор старался ей помогать, так как был вдвое старше меня, а я перестала плакать, хныкать, капризничать, просить что-то. Росла замкнутой, помешанной на утопических книгах и музыке Битлов. Я, не снимая, носила черные потрепанные кеды, годами подкрашивая их черным маркером, экономила на обедах, чтобы купить подарок брату на день рождения, и мечтала о большой жизни. Иногда эти мечты заменяли мне реальность, и я прогуливала школу, убегала в соседний парк, валялась на земле, рассматривая облака. Детство Егора назвать счастливым тоже язык не повернется. В 11 лет он принес первые, заработанные собственными руками деньги – помогал на лесопилке. Заплатили ему копейки, но мама расплакалась, а я, не понимая причину слез, жалась к ногам любимого брата. Он забирал меня из сада, водил на танцы, кормил мороженым и заплетал косы, потому что «маме некогда». Он был мне отцом, другом…Кем угодно…А после смерти мамы, самым родным на этой чертовой планете.
Если я хотела вырваться из прошлого, забыть его, он же наоборот, остался с мамой до конца. Только, когда она ушла, он позволил себе переехать в другой город. Стать фотографом. Первую мыльницу ему подарил его отец, с тех пор он с ней не расставался. Теперь колесит по всей стране, иногда радуя меня своими визитами.
- Так вы дадите отпуск?
- Хорошо. Две недели, больше не проси.
- Больше и не надо.
***
Я провела в кровати почти два дня, поднимаясь только до туалета или за едой. Телефон выключила. Раз отпуск, нечего меня трогать. Единственный звонок был брату, но он, оказывается, укатил в Саратов и сам не знает, когда вернется. Исходя из этого, я решила, что все две недели буду наслаждаться сном, разными вкусностями и чаем. Обязательно с корицей и апельсинами.
У меня всегда так, я свою печаль алкоголем не запиваю, я ее зачитываю романами, заслушиваю музыкой, заедаю кексиками или, в крайнем случае, закупаю новыми туфлями.
Я перевернулась на другой бок, осознав, что весомой причины вставать на горизонте так и не появилось, но вдруг тишину комнаты разбил дверной звонок. Кто-то настойчиво пытался попасть в мою квартиру. Чрезвычайно настойчиво. Я нехотя сползла с кровати, обернулась в одеяло и голыми ногами пошлепала в коридор.
- Кто там?
- Полина Юрьевна, это Кирилл, – голос бодрый, аж придушить хочется!
- Какого черта ты здесь забыл?
- Вы хотите, чтобы об этом узнали все соседи? – я могла поспорить, что он улыбается.
Открыв дверь, кивнула вглубь квартиры:
- Проходи, рассказывай.
Сегодня на нем была темно-фиолетовая рубашка. В офисе он ходил только в белой, а тут буквально взрыв цвета. В этот момент я поняла, что сама-то стою перед ним в растянутой домашней майке, шортах, завернутая в одеяло. Про то, что голова моя не виделась с шампунем все два дня, упоминать вообще не стоит. А про косметику так тем более.
Он прошел в комнату, сел на край дивана и заявил:
- Без тебя скучно!
- А тебе деньги на работе не за веселье платят.
- Ты теперь не моя начальница, ты в отпуске. Слышишь, в отпуске, – он по буквам произнес последнее слово, – знаешь, что это такое?
- То есть, ты ради этого ко мне приперся? Рассказать о значении слова отпуск?
- Нет, – он затряс головой, – я проведать тебя пришел.
- Проведал?
Он смутился, не ответил и принялся рассматривать комнату. Вернее, это была столовая, отгороженная от кухни импровизированной барной стойкой, на которой сейчас стояло около пяти кружек. Ну люблю я чаёк попить, что поделать?
- Эй, а ты хоть ела что-нибудь?
Он направился к холодильнику, в котором, кстати, не только мышь могла бы повеситься, но и целый зоопарк.
- Эй, а ты не слишком наглый? – в тон ему ответила я.
- Я волнуюсь вообще-то.
- А мне наплевать вообще-то, – я уселась на диван, поудобнее завернувшись в одеяло.
Кирилл усиленно всматривался в пустоту моего бедного холодильника:
- Да уж, я в магазин пошел, а то точно с голоду сдохнешь.
- А тебе-то какое дело? Или с похоронами лень заморачиваться?
- Тфу на тебя, сейчас вернусь.
Я даже не пошевелилась, дверь он захлопнул сам и примерно через полчаса вернулся, нагруженный пакетами.
- Как ты относишься к спагетти болоньезе, или может, карбонара? Я на всякий случай для обоих блюд ингредиенты купил, не знал, что ты больше любишь.
Я снова устроилась на диване, наблюдая, как он разбирает продукты. Готовящих мужчин на моей кухне отродясь не было, поэтому зрелище занимательное.
- Помогать не собираешься?
- Неа, сам напросился, теперь мучайся! – я сказала это со смехом, прекрасно понимая, что наглею сейчас я, но вылезать из-под теплого одеяла не собиралась. Поэтому, подтянув ноги к груди, положив подушку под спину, я вглядывалась в движение мускулов под его рубашкой.
- Вот ****ь! – так смачно, даже я не умею.
- Ой, я забыла предупредить, там кран барахлит, аккуратней!
Но было поздно. Он повернулся ко мне лицом, открывая обзор на совершенно мокрую спереди рубашку и брюки. Я захохотала! Громко, безудержно, свободно, заливисто. Он, улыбаясь, уставился на меня.
Немного придя в себя, я сумела-таки выдать:
- Иди в ванну, помощник, у меня есть запасная одежда.
Даже в такой ситуации он нашел, что ответить:
- А ты быстрая, мы ведь еще в спальне не пробовали, – нагло сверкая глазами, он удалился в указанном направлении.
Я выдвинула нижний ящик шкафа, стараясь быстро найти футболку и спортивные штаны Егора, которые он оставил здесь в свой последний визит, размышляя при этом, когда мы с Кириллом успели перейти на «ты».
- Держи, поваренок, – я просунула ему одежду через приоткрытую дверь ванны, невольно заметив, что он был там уже без рубашки. Встав рядом, ждала пока он выйдет.
- А мне твой парень по голове не настучит, за то, что я его шмотки таскаю?
- А ты боишься?
- Не хотелось бы потом в гипсе ходить!
- Так снимай и ходи в мокром, - я развеселилась.
- Может мне вообще голым ходить? – он издевательски изогнул брови
- Попробуй, если есть желание, – я тоже подняла брови.
Он широко улыбнулся и отправился на кухню - продолжать готовить, а я на диван - продолжать бездельничать. Теперь его спину обтягивала серая ткань футболки, отчего мускулы смотрелись еще выгодней.
Я ошибалась…Черт, как жестоко я ошибалась!
Привязывать себя нужно не к месту, работе или дому, а к людям!
К любимому человеку.
Который будет готовить тебе спагетти.
Ходить в магазин.
Чинить кран на кухне.
Заботиться.
Мне двадцать шесть. Но что я имею? Работу, которой по факту нет, съемную квартиру. У порядочных людей хотя бы какие-то домашние животные водятся. А у меня? Пара миленьких дизайнерских платьев, пара подруг, десятки малознакомых приятелей. А в примере после равно так и остается ноль. Большой кружок с пустотой внутри.
- Иди сюда, мне твое мнение требуется!
Я очнулась от невеселых мыслей, с трудом заставив себя оставить одеяло на диване, проследовала к плите. Он что-то помешивал в кастрюле. Прямо-таки идеальная картина. Как во всех идиотских фильмах о любви. Я поежилась.
- Ты не замерзла?
А он может говорить не таким взволнованным тоном, как будто если я отвечу «да», потолок обвалится или пол рухнет.
- Все нормально, чего ты хотел?
- Вот, попробуй. Я соленые блюда не люблю, а ты?
Он поднес к моим губам лопатку, предлагая облизать. Его лицо выражало нескрываемый трепет. Ему действительно было важно узнать мое мнение. Приоткрыв рот, легонько коснулась языком томатного соуса на лопатке.
- Твою мать!
- Что, всё так плохо? – он опустил гласа, отвернулся и с удвоенной силой продолжил помешивания.
Я положила руку на его плечо.
- Будешь моим личным поваром? Потому что это ахринительно вкусно!
- Прям ахринительно? – сколько надежды в голосе
- Ахринительней некуда, – я отобрала у него лопатку, почерпнув еще соуса и, пачкая лицо, принялась поглощать сей восхитительный продукт.
- Я, кстати, не знал, что ты можешь так выражаться.
- Ты много обо мне не знаешь.
- Ага, еще скажи, что я в этом виноват!
- Не поняла. К чему ты клонишь?
- Я к тому, что ты злобная бука, не пускающая никого ближе, чем на расстояние выстрела.
- Ах это я бука? Это я злобная? Ну тогда получай!
Я со смехом ухватилась за полотенце, висящее на стуле, и принялась хлестать им Кирилла. Он с притворным криком «Убивают», помчался от меня в другую комнату. Таким образом, пробегали мы минут пять, размеры квартиры не позволяли растянуть удовольствие. Он так задорно визжал, что я забыла, что должна быть холодной, собранной и… взрослой. Волосы выбились из резинки, широкий ворот футболки переместился вправо, оголяя плечо, пару раз я спотыкалась на скользких полах, рискуя разбить нос, но… какая разница? Это было сумасшедше весело. В итоге, запыхавшиеся мы рухнули на диван.
- Я давно так не смеялась.
- Я давно так много не бегал, – он откашлялся, поправив съехавшие брюки.
Мы отдыхали. Молча, но этот говорливый сорванец, не желал умолкать.
- А у меня со зрение проблемы или у тебя на спине правда татуха есть?
Я изумилась! Как он смог ее разглядеть?
- Возможно, – лукаво улыбаясь, я подмигнула ему.
Подмигнула. Черт возьми. Да что с тобой такое?
- Покажи, а? Интересно ведь!
Я дернулась, желая стянуть белую футболку еще ниже, чтобы моя маленькая ласточка вылетела с лопаток на волю, но тут же остановилась.
- Не оборзел ли ты часом?
- Боже, только не надо снова строить из себя железную леди. Я понял, что ты не такая. Смысл опять возвращаться в начало?
- Иди макароны проверь, умник, – встав с дивана, направилась к зеркалу причесаться, – проповеди он мне читать собрался, не дорос пока.
Он ухмыльнулся:
- Зато я не ворчу, как старая бабка, себе под нос.
- Окей, я старая бабка. Может, что-то еще добавишь?
- Красивая.
Я сглотнула.
- Умная.
Он встал с диван
- Пьянящая.
Подошел сзади.
- Волнующая. А еще...
Я перебила
- Буду идиоткой, если поведусь на твои слова.
Я развернулась, толкнула его в грудь и прошептала.
- Ужин приготовил? Так а почему ты еще здесь?
-Оу, вот как? Тогда я добавлю «неблагодарная».
Он зашагал к двери.
Я закрыла лицо руками. По кругу в голове: «Не отпускай его. Не отпускай его. Не отпускай его. Не отпускай его.»
- Кирилл, – тихо-тихо, почти беззвучно.
Он обернулся почти у самой двери.
Я замотала головой, обняв себя за плечи.
- Останься…
- Повтори
- Два раза повторять не собираюсь, – ощетинилась я.
- «Фееричная». Плюс одна позиция в списке. Садись за стол, будем дегустировать.
***
Две недели пролетели почти незаметно. Как будто и не отдыхала. Вернувшись в редакцию, первым делом направилась в свой кабинет – мое единственное требование. «Я буду делать все, что скажете, только кабинет не трогайте». В родном гнездышке ничего не изменилось, пыли прибавилось, да сообщений на автоответчике, а так все по-старому.
В коридорах между офисами я боялась напороться на Кирилла. Тот ужин в моей квартире был последней нашей встречей. Потому что мы поругались.
Он что-то ляпнул о моем одиночестве.
Я напомнила, что он сидит в шмотках «моего парня».
Черт знает, почему я решила соврать. Толи хотела посмотреть на его реакцию, толи меня просто забавляла эта ситуация, не помню уже. В итоге, он выскочил из-за стола, на ходу стягивая футболку, быстро переоделся в ванной и со словами «Желаю вам гребаного счастья!», удалился, громко хлопнув дверью.
Истеричка!
А я скучала.
Мерзко скучала.
Без мучительного ожидания или сладкого предвкушения скорой встречи.
Даже во сне скучала.
Выворачивалась наизнанку от невозможности увидеть его глаза. Почувствовать запах.
Представляла, как касаюсь ладонью его щеки.
Я часто слышала фразу: ''В жизни всё просто!''. Просто любить друг друга, просто звонить, когда скучаешь, просто просыпаться с тем, кого любишь. Если всё так просто... Тогда какого чёрта всё так сложно?!
Единственная радость – это сегодняшний приезд Егора. Он обещал показать какой-то потрясающий отснятый материал. А потом мы напьемся! Да, определенно!
Он
Я ненавижу свою работу. Из-за нее ненавижу. Теперь лишний раз за кофе на кухню не хожу. Только бы ее не встретить. Сука! Да какого вообще черта? Теперь мне даже виски не помогает. На водку что ли перейти… Самое отвратительно, что по пьяни я начинаю задавать себе абсолютно идиотские риторическо-философские вопросы, типа: «Почему не я?», «Чем я хуже?». Задолбало! Вырваться бы из города хоть на неделю, отдохнуть, мозги проветрить. Неет, сиди в редакции, трудись, падла. Слава Богу, что вместе с ней работать не надо. Я, видите ли, все усвоил, опыта набрался, могу и сам в говне барахтаться. Уволился бы, да не хочу в трудовой подобных записей. Месяц – это не срок. Потом будут носом в эту надпись тыкать и вопросы ненужные задавать. Надо просто шкуру потолще нарастить и эмоции свои подальше запихнуть. Только как это сделать, если при виде ее сердце по грудной клетке так херачит, что дышать больно? И за ребра себя схватить хочется. И сжать побольнее. Или сразу головой об стену. Чтобы не думать больше…
Голова раскалывается. Спать хочу. А надо верстку закончить. Без помощи тут не обойтись. Поэтому я нехотя поднялся, направляясь к живительной банке с кофе. Что бы мы делали без этого импровизированного уголка спокойствия и тишины? Небольшой холодильник, микроволновка, чайник, пара подвесных шкафчиков – всего ничего, а все сотрудники млеют от счастья. И возможности глотнуть чаечку, да посплетничать.
Кабинет Полины только условно можно назвать отдельным. Потому что стены наполовину стеклянные. Хочешь-не хочешь, а что внутри происходит, все равно увидишь. Я вот, например, не хотел! Но черт возьми увидел!
Ее. Счастливую. В каком-то неописуемом восторге она разглядывала экран ноутбука. А за спиной стоит парень. Мужчина. Вот она подскочила и кинулась ему на шею, при этом жарко восклицая. Немая сцена. Для меня. А для них, наверняка, очень громкая. Придушил бы его. Какого хрена его она обнимает, а меня нет?
*****! Ударьте меня по лицу! Ною, как малолетка.
Чтоб он провалился!
Мужчина обхватил ее за талию и начал кружить по комнате. Она хлопала его по спине, наверное, призывая отпустить, и смеялась. Признаю, даже когда мы гонялись друг за другом с полотенцем, она не выглядела такой счастливой. Я бы многое отдал, чтобы быть сейчас на его месте.
Когда произошел этот сбой? Когда в мозгу щелкнули выключателем? Когда вместо множественного числа я стал выбирать единственное? Какого хрена она вдруг стала моим пленом? Такого не было в планах, не предполагал я, что будет именно так! Мне бы забыть все, просто не помнить… Если бы я мог, то огнем бы выжег все воспоминания. Или жидким азотом.
Впервые за свою жизнь я готов был молиться Богу… да кому угодно на этих чертовых небесах, прося о помощи. Потому что сам ничего не делал. Не мог. Не имею я права лезть в эти отношения, какие бы чувства во мне не плескались. Видимо, она с ним счастлива, и я не посмею это испортить.
Он и Она
Прошло больше месяца с их неловкого ужина в Полининой квартире. Они не общались, исключая рабочие моменты. Вроде бы все стало налаживаться, успокаиваться. Появилось привычное «ВЫ». Больше никаких смешков, улыбок, намеков.
Коллеги.
Коллеги, которые вторгались во сны друг друга.
Коллеги, у которых мурашки бежали по позвоночнику от нечаянных касаний рукой.
Коллеги, которые не могли начать встречаться с кем-то другим.
Коллеги, чьи прожигающие взгляды говорили красноречивее слов.
Он спасался алкоголем, она завела рыбку по имени Фрэнки, чтобы было с кем болтать ночью. Он уходил с работы первым, она последняя, но оба по одной и той же причине – боялись увидеть друг друга. Она купила себе огромную кружку и стала вдвое меньше выходить на кухню. Он снова закурил. Она метила в кресло главреда, он – в недавно открывшееся издательское агентство. Потому что катастрофически не хватало сил работать с ней в одном здании.
К концу декабря тираж журнала резко повысился, поэтому было приято решение безотлагательно отметить сие необъяснимое явление. «Шведский стол и реки шампанского» - гимн надвигающегося праздника. Тем более и новогодний корпоратив решили к этому дню привязать. Планы у организаторов были грандиозные! И по большому счету все удалось. Модный ди-джей, красиво украшенный зал, длинные платья, смокинги, белые скатерти, хрустальные бокалы. Изящность, изысканность, широкие улыбки… Только вот Полина от души ненавидела подобные мероприятия, поэтому, покружив по залу вежливые 15 минут, удалилась в свой кабинет. Кирилл, заметив столь наглое отступление, последовал за ней. Пара выпитых коктейлей уже ударили по мозгами, от чего идея разобраться в их отношениях не выглядела глупой. «Поставить все точки на i» - было его целью.
Сбросив туфли, стянув с плеч шелковый шарфик, Полина приземлилась в свое рабочее кресло, вытянула ноги, размяла пальцы и принялась печатать. Ее рабочий порыв был злостно прерван совершенно неуместным громким стуком в дверь. Она закрыла лицо руками и выдохнула, полностью понимая, кто там. Выбора не было. Она открыла дверь, пропуская его внутрь.
- Вы чего-то хотели? – да, теперь и она обращалась к нему подобным образом.
- Поговорить.
- О чем?
- О нас.
Полина сдавленно, обессиленно улыбнулась, пряча злую усмешку, которая нестерпимо рвалась наружу.
- Каких к черту «нас»? «Нас» нет. Есть «я», «ты» и твое непоколебимая уверенность, что «МЫ» можем быть.
- Но мы действительно можем!
- Почему?
- Потому что я хочу…
Полина перебила его в своей излюбленной манере:
- Секс – это не причина!
В следующее мгновение Кирилл приблизился к ней и резким движением зажал рот рукой.
- А теперь послушай меня, милая, если сама не умеешь ротик на замке держать, то я с радостью тебе помогу. Во-первых, я не секс имел в виду. Хотя, это тоже важно, – он подмигнул ей и замолчал, приводя мысли в порядок, глубоко вздохнув, продолжил, – я хочу пересчитать все родинки на твоем теле, а потом поцеловать каждую из них по сто раз, хочу увидеть твои сонные глаза с утра, увидеть, как ты собираешься на работу или как проводишь выходные, хочу согревать твои ладошки зимой и угощать мороженым летом. Я раньше никогда такого не испытывал, – он уже отпустил руку и просто стоял рядом не в силах остановить поток мыслей, так долго сидевший внутри. – Мне кажется, что я влюбился в тебя сразу, как увидел, и с того момента меня не отпускает. Я реально без ума от тебя! Без понятия, как с этим справляются другие люди, но мне конкретно башню сносит. И сейчас уже плевать на твоего парня, я и убить его могу, если надо, – Кирилл энергично закивал головой, словно подтверждая свои слова. – Мне всегда казалось, что испытывать подобные чувства - удел героев любовных романов. Мне и в голову не могло прийти, что о человеке можно думать чаще, чем каждую секунду. Оказывается, можно ещё чаще... И если честно, это бесит, но ты - лучшее, что случалось в моей жизни...
Она не выдержала и заплакала. А он продолжал говорить.
Они
- Полина, черт бы побрал твои туфли! Почему они везде разбросаны? Мы же тебе целую комнату под гардероб выделили. Или мало?
- Ты чего разорался, ворчун?
- Мы опаздываем!
Она выбежала из ванны в расстегнутом платье.
- Поможешь?
Она повернулась к нему спиной. Он положил одну руку ей на талию, другой дернул замок.
- А ты всегда будешь мурашками покрываться от моих прикосновений?
Она повернулась, чмокнула его в щеку, захихикала и помчалась собираться дальше.
- Ты в курсе, что опаздывать на вечеринку в свою честь неприлично?
- И что мне теперь губы не красить?
Он сидел на диване, наблюдая, как она вертится перед зеркалом. Черное платье плотным корсетом стягивало ее стройную талию.
- Они и без того яркие! Зачем портить естественность?
- Сам сказал, что это мой вечер, следовательно, я должна быть самая красивая.
- Ты и так самая красивая.
Она кинула в него подушку с кресла.
- За чтооо?
- За банальность!
- Ох, какие мы вредные.
Она поторопилась вернуться в ванную, но зацепила локтем дверной косяк и больно ударилась. Он обнял ее и подул на руку, легонько поглаживая место ушиба.
- У собачки боли, а у моего котика не боли!
Она презрительно изогнула бровь, мол «Что за детство?», дернулась, пытаясь высвободиться, но взвыла от боли.
- Стой смирно, солнце, я не закончил.
Он нагнулся к ее губам и вовлек в поцелуй. Нежный, трепетный, похожий на их первый поцелуй. Когда он признался в своих чувствах, а она в слезах призналась, что одинока. Когда он обхватил ее лицо ладонями и притянул к себе. Когда она, не задумываясь, ответила «да», возможно, первый раз в своей жизни.
Когда они оба решили позволить себе стать немного счастливее.