Весноий, когда припасы были на исходе, белый хлеб в деревне пекли два раза в неделю и давали по две булки в руки. Но все равно на всех жителей не хватало. Поэтому ребятишек отправляли очередь караулить. Вот и сегодня они собрались у магазина, который стоял у самого края высокого берега.
Чтобы скоротать время, устраивали игры. Пускали кораблики и строили запруды в ручьях талой воды, стремительно несшихся с горы в речку.
Вдруг Люське нестерпимо захотелось подойти к двери магазина. Она подчинилась этому желанию. Не понимая почему, посмотрела на Шаманскую гору, она была отсюда хорошо видна. Взялась за железную скобу и... увидела перед собой желто-белую вспышку. Больше она ничего не помнила.
Очнулась Люська в больнице. Мать совала ей под нос нашатырь и шлепала по щекам.
– Доченька, слышишь меня?
– Слышу.
Она спросила стоявших вокруг подружек.
– Расскажите, как все было, что вы видели?
Томка затараторила, нажимая на «р» и краснея от важности момента. За картавинку сестры прозвали ее «мороко» – молоко. Да так и прилипло к ней это прозвище.
– Мы играем в р-ручье, смотр-рим, Рюська на гору подняр-рась. Вдр-руг морния – она упара, а Варька закричара, что Рюську убиро.
Всех в деревне удивило это явление. Еще снег не весь сошел, огороды не пахали, откуда было молнии взяться?
Вечером мать жаловалась отцу:
– Все дети, как дети, а наша Люська – чудо природы. Ну почему с другими ничего, а с ней всегда что-то.
– А ты, мать, наверное, забыла, как в погреб слетела, когда Люську в себе носила. Тогда все обошлось благополучно, если не считать того, что родилась девчонка с вывихнутым пальцем на руке. Вот с тех пор так все и идет.
Люська отлежалась в постели, и на следующий день как ни в чем ни бывало носилась по деревне.
Удар по Люське оказался предупреждением. В тот год лето выдалось грозовым, и беда все же не обошла деревню – молнией убило молодую финнку Хилму.