Весенний ледоход сдержанности, который сносится бурным потоком чувств, эмоций, исходящих из самого дна…
Все-таки не зря весна считается весной. Я спокойно подымаюсь по аллее вверх, болтая с Наргиз о том, как же все-таки настроить ее вязальный станок «Нева-200», времени до встречи еще куча. Волосы упрямо лезут мне в лицо, а ветер треплет полы кожаного плаща… Поднимаю глаза, опуская в карман телефон и вижу, он идет мне на встречу! Вот засранец! Знает ведь, что я приду пораньше, решил сделать сюрприз… Забывая о том, что в столь поздний час по улицам все еще ходят люди, бросаюсь в объятья и тону в них, вдыхая запах его парфюма и захлебываясь счастьем. Только бы никогда не отпускал…
Странный народ – бабы. Требуют цветов, поступков, подарков и денег, обрушиваясь на своих мужчин с истериками, если они не делают оного, а мне не нужно все это. Лишь бы просто был иногда хотя бы рядом и желательно подольше. Хотя, кто знает… Может, я странная?
Когда в конце-концов он сможет отодрать меня от себя, подниму воротник повыше и застегну плащ. Пойдем бродить по засыпающему городу, две скользкие ворчащие тени в подворотне. Сегодня неохота идти ни в какой бар, неохота слушать нытье знакомой или интересные коммерческие предложения по работе, и я спокойно, без зазрения совести выключу телефон. Для близких – уехала по работе на мероприятие, там не ловит связь, а остальные – меньше знают да крепче спят.
Ветер на улице настолько сильный, что курить или разговаривать не представляется возможным, да не особо и надо. Все равно, идешь себе и радуешься, пряча лицо за воротом плаща и крепко сжимая теплую руку. Дай Бог не встретить этой ночью ни одной знакомой морды. Свернув в очередную подворотню, все-таки останавливаемся в ней, чтобы покурить. Тут хотя бы нет этого гадкого ветра. На несколько секунд, огонек спички разрезает полную темноту, которая уже опустилась на город. Блики огня молчаливым эхом отражаются во встретившихся взглядах.
- Данка махнула на Сахалин, к родителям, ключи мне оставила, цветы поливать и кошку кормить – звеню в кармане ключом и кучей всяких фенечек, прилепленных к нему – пошли? Тут не далеко…
- А она не сдаст? – ироничным голосом спрашивает он
- О да-а-а, я ей сразу расскажу, а она нашим семьям! – усмехаясь опускаю глаза, лбом упираясь в любимую грудь – а если серьезно, она не заметит, да и соседи у нее тихие, две бабульки, которые уже спят или смотрят -надцатую серию мыльной оперы – огоньки окурков провалились во мрак
Мерно гудит лифт, отсчитывая этажи. Губы уже давно сплелись в затяжном поцелуе, руки шарят по бесконечным лабиринтам одежды, пока еще не переступая черту бесстыдства, но уже топчась около нее. Лифт останавливается, двери с грохотом распахиваются. Приехали как говорится, ни разу не шумно. Коридор встречает тем ностальгическим запахом прошлого, которым пропитаны еще немногие сталинские квартиры. Тут же, в темноте, кто-то наступает на Эльзу, которая с криком и шипением выскакивает из-под ног. Никто не включает свет. Едва заперев дверь, перешагиваем ту зыбкую черту бесстыдства…
Кто-то мерно дремает у меня на груди, я перебираю пальцами ему волосы, любуясь на эту беззаботно спящую мордашку, Эльза мурчит где-то там, в конце кровати, время от времени страстно покусывая пальцы на моих ногах и получая за это тычок в бок. Смотрю на обручальное кольцо на своей руке, на его руке…. Почему они наши, но не Наши? Глупый вопрос. Даже не мечтай об этом и не надейся. Просто живи молча и радуйся тому, что есть сегодня, а не ной о том, что может или не может быть завтра. Покрепче прижмусь к горячему телу и вдохну запах. Пора спать…