В квартиру номер тридцать четыре въехали новые жильцы.
Сначала этого почти никто не заметил, только Верочка из шестнадцатой, имевшая виды на прежнего постояльца – подающего надежды молодого журналиста Володю Жильского, - заволновалась, заметалась, заимела привычку ни с того ни с сего выглядывать в окно и подолгу смотреть на текущую мимо ленивую улицу, а при встрече с соседями неизменно осведомлялась:
- Вольфганг был сегодня?
Соседи как могли успокаивали Верочку и взаимно вопрошали отчего бы ей просто не позвонить милому Вольфгангу и не поставить вопрос ребром? Верочка краснела, отвечала невпопад и уклонялась от темы, а вечерами, когда дежурно курила на лестничной площадке в компании мужиков и опытных дам, все больше молчала, почти не слушая о чем идет речь и нимало не интересуясь международными событиями в осиротевшем мире. Поэтому Ирина Сергеевна из тридцать второй, первая столкнувшаяся с курчавым красавцем, учтиво предложившим поднести тяжелые сумки от лифта до двери, а потом уверенно открывшим заветную тридцать четвертую как свою собственную, сообщила новость в первую очередь не Верочке, а своей подруге Тамаре с седьмого этажа.
- Ну, - хлопнула ресницами Ирина Сергеевна, - и что теперь сказать бедняжке?
- Слинял суженый, - пожевала губами Тамара, мутно вглядываясь в свое едва зримое отражение в кухонном окне. – Пойдем, впрыснем политинформацию, а там посмотрим, что делать.
Мужики в пролете между четвертым и пятым выслушали сообщенную осторожным шепотом новость с хмурым вниманием.
- Переживет, - с отцовской уверенностью высказался Игорь Олегович из четырнадцатой. – Я ее с такого вот знаю, - он показал рукой метр от пола. – Сейчас к новенькому присмотрится и забудет своего Вольфгана на счет раз.
- Прям-таки! – состроила жуткую рожу Тамара. – Вот для вас это – да, плевое дело. Сегодня одна, завтра другая. А Верочка... – Тамара неопределенно развела руками, изображая возвышенность и верность идеалам.
Мужчины спорить не стали, а посоветовали не совать лишний раз нос в дела молодежи. Сами во всем разберутся.
Тамара с Ириной Сергеевной остались таким советом крайне не довольны, но, само собой, последовали ему в полном объеме, потому что другого выхода у них не было.
Между тем, новый жилец стал мелькать все чаще и чаще, привлекая к себе возрастающее внимание подъездной публики, и вскоре уже превратился в неизменную тему всех межэтажных консилиумов. О нем говорили и говорили, забыв про политику и социальную несправедливость, внутрисемейные и прочие драмы.
Дело в том, что курчавый красавец был немного странным.
Во-первых, немногочисленные свидетели вхождения нового постояльца в занимаемую им жилплощадь в один голос описывали этот процесс так: всегда с цветами, но цветы – в пакете наглухо, как в аквариуме; заходит спиной и как бы на выдохе; сияет от счастья, дверь закрывает тихо, но очень быстро.
Во-вторых, уже через неделю когда-то потертый жизнью подъезд засверкал невиданной до тех пор чистотой и свежестью, источником которой был именно наш герой, ежеутрене пробегавший по всем этажам с тряпкой и ведром воды, сметая на своем пути пыль и грязь и осеняя случайных встречных белоснежной улыбкой.
Потом на лестничной клетке перед тридцать четвертой появился вечно работающий вентилятор.
Этого уже никто не мог понять, поэтому решено было провести разведку боем и пойти со странным новосельцем на прямой контакт. В качестве контактера был назначен Дмитрий Васильевич из тридцать шестой – как сосед, а следовательно как лицо имеющее прямой интерес к проблеме вентилятора.
Подкараулив курчавого в дверной глазок, Дмитрий Васильевич стремительно щелкнул замком и вывалился на лестничную клетку.
- Ага, на ловца и зверь бежит! – наиграно обрадовался Дмитрий Васильевич. – Вас-то мне и нужно, молодой человек!
- Сергей, - лучезарно сияя, с готовностью представился курчавый и крепко пожал Дмитрию Васильевичу руку.
Дмитрий Васильевич силу рукопожатия оценил и представился в ответ.
- Хотели что-то спросить? Насчет вентилятора? – еще шире улыбаясь, предупредительно осведомился Сергей. – Это чтобы табачный дым в квартиру не шел. Нельзя, а тут все время курят, вы же знаете.
- А почему вы не попросите?.. – Дмитрий Васильевич сделал неопределенный жест.
- Чтобы не курили? – рассмеялся Сергей. – Ну, что вы, какое у меня право? Люди живут здесь с детства, а тут я со своими просьбами. Справимся как-нибудь! Не в первый раз.
- А почему вам нельзя? – поинтересовался Дмитрий Васильевич.
- Да ерунда, - махнул рукой Сергей, разом как-то погаснув. – Ничего страшного. Но если вам мешает вентилятор, я его уберу.
- Нет-нет! – испугался Дмитрий Васильевич. – Мне совсем никак, пусть стоит!
- Большое спасибо, - кивнул Сергей. - Если что – только скажите.
Дальше он разговаривать не стал и как всегда как-то по-особенному проник в свою квартиру, но Дмитрий Васильевич успел разглядеть в темной глубине за дверью что-то непривычное, чего за дверями никак не ждешь, но что это было, он бы объяснить не смог.
После разъяснения загадки вентилятора, курить между четвертым и пятым стало как-то неуютно. Переместились на девятый к лестнице на чердак, хоть это и было крайне неудобно поголовно для всех. Ирина Сергеевна вообще отказалась курить и все повторяла:
- Может у мальчика астма, а? А мы тут дымим как паровозы...
- Какая астма? – шикала на нее Тамара. – Чистоплюй, вот и все! Они в этих своих офисах скоро совсем стерильными станут, рожать не от кого будет.
- Да, ладно, Тома, ты-то свое отражала.
- Да! – завелась Тамара. – И курила до девятого месяца - и в первый, и во второй раз! И что? Мужчины настоящие выросли, а не путти-переростки.
Мужики в тему продолжения рода встревать не стали, а тихо срулили к вопросу что делать дальше. Мужикам путти-переросток явно не нравился.
- Я вот что скажу, - сказал Петр Семенович из двадцать девятой. – Темный он какой-то, нужно его пощупать.
- Согласен, - согласился с ним Игорь Олегович. – Хорошо бы приобщить к чему-нибудь да как-нибудь.
- Пианино, - сказал Петр Семенович.
- Чего? – не понял Игорь Олегович.
- Моя твоей пианино уже сто лет как обещала, а все никак не соберемся. Давай позовем, пусть поможет.
Сергей с радостью согласился. Попросил минутку на переодеться и ровно через минуту же явился в новых еще хрустящих джинсах и белоснежной футболке.
Пианино слетело с пятого на третий быстрее, чем у старшего поколения возникла мысль о перекуре. Сергей балагурил об имевшемся у него богатейшем опыте перемещения пианин из пункта А в пункт В, мужики хмыкали как заведенные, а потом, уже на кухне у Игоря Олеговича, и вовсе ржали в голос, хлопали курчавого путти по плечам и подливали в стакан холодную водку. Сергей пил, не отказываясь, и все больше и больше веселил старожилов своими байками. В мужиках закопошились отцовские чувства.
Петр Семенович не выдержал первым:
- А что, Серега, девушка есть?
- Поздно спохватились! – Сергей махнул рюмкой и утерся рукавом. – Женат уже.
- Да ладно? – искренне изумились старожилы. – А дети?
- Дочка, - сказал Сергей, но по лицу у него промелькнула странная тень.
Мужики придвинулись ближе:
- В разводе, что ли?
- Нет, с чего бы? – отпрянул Сергей. – Любовь-морковь, все дела.
- А почему с ними не живешь?
Сергей помрачнел еще больше.
- Живу. Просто они из квартиры не выходят.
- Почему?! – выкатил глаза Игорь Олегович, выражая общее недоумение.
Сергей встал из-за стола.
- Пойду я, - сказал он. – Домой нужно.
С того дня никто не находил себе места.
Ирина Сергеевна так разволновалась, что стала пить валерьяну, а Тамара дошла до того, что, забыв об уговоре с соседями, посвятила во все подробности происходящего все еще сохнущую по испарившемуся Вольфгану Верочку. Верочка охала и хваталась за левую грудь, но, дослушав до конца, сразу выдвинула гипотезу: жена с дочкой очень больны. Может, какая жуткая аллергия или ослабленный иммунитет. Не зря же Сергей все время подъезд моет, дым вентилирует и цветы в аквариумы запаковывает.
Всем стало ясно, что с этим нужно что-то делать.
По обыкновению, послали Дмитрия Васильевича вызвать Сергея на мужской разговор. Дмитрий Васильевич, краснея от жуткой неловкости, позвонил в тридцать четвертую. Буквально сразу же, но как из бочки, раздался голос Сергея:
- Кто?
Дмитрию Васильевичу послышалось в этом голосе какая-то жуткая нота, будто Сергей по ту сторону двери стоял готовым к бою.
- Это я, Сережа, ваш сосед из тридцать шестой... Хотел поговорить...
- А, Дмитрий Васильевич! Сейчас выйду, подождите минутку.
Сергей вышел так стремительно, что оробевший Дмитрий Васильевич даже не успел по привычке заглянуть за дверь.
- Добрый день! Случилось что?
- Да вроде нет, Сережа, все слава Богу... Просто мы тут... Пойдемте, пойдемте ко мне, я там к чаю кое-чего купил.
- Только я ненадолго, хорошо? – Сергей озарился улыбкой.
- Конечно-конечно, - закивал головой Дмитрий Васильевич. – Я просто, на пару слов.
В тридцать шестой на кухне Сергея ждали Петр Семенович и Игорь Олегович. В качестве чая на столе покрывалась росой вынутая из морозильника очередная бутылка водки.
- Да у вас тут полный сбор! – рассмеялся Сергей. – Пытать будете?
- Понадобится – будем, - сурово сказал Петр Семенович. – Ты вот что, темнить кончай. Не маленький уже в прятки играть. Давай рассказывай все как есть.
- Это вы о чем? – Сергей вскинул брови над кристально честными глазами.
- Что там с твоими? С женой и дочкой? – жестко гнул Петр Семенович.
Сергей спал с лица.
- А, вот вы что. Спасибо, я понимаю... Вы переживаете... Но не нужно, честно! Сам справлюсь.
- С чем? Ты можешь толком объяснить?
- Ну не хочу я объяснять! Зачем вам это? Только лишние волнения.
- Так, молодой человек, - вступил Игорь Олегович, - вы это бросьте! Мы тут больше волнуемся, пока ничего не знаем, вам понятно?
Сергей отвел глаза и минуту молчал.
- Ну, вообще-то вы правы, - упавшим голосом сказал он, наконец. – Я понимаю...
Сергей сел, взял со стола стакан (Петр Семенович тут же наполнил его на две трети), выпил залпом и начал рассказывать.
На следующее утро, не успело толком рассвети, мыть подъезд вышли все новопосвященные в тайну личной драмы улыбчивого красавца из тридцать четвертой. Дружно мели вениками, елозили мокрыми тряпками и улыбались друг другу, как будто в жизни не занимались ничем более жизнеутверждающим.
Когда Сергей вышел, тоже с тряпкой наготове, делать ему уже было нечего.
- Ну, как тебе? – встретил его взмокший от стараний, но гордый собой Дмитрий Васильевич. – Все сияет, все искрится?
- Дмитрий Васильевич! – укоризненно махнул тряпкой Сергей. – Вот зачем вы? Это же моя проблема, я с ней сам и справляюсь, а теперь вот вы...
- Ваши проблемы, молодой человек, - взревел снизу Игорь Олегович, - оставьте до лучших времен. Потом будете справляться, когда нас рядом не будет.
Игорь Олегович появился в сопровождении жены и Ирины Сергеевны, а сверху спустились Петр Семенович и Верочка с Тамарой.
Сергея загнали в угол.
- Значит так, - сурово сказал Петр Семенович. – Курить в подъезде, понятно, больше никто не будет. Это раз. Убираться будем по возможности каждое утро...
- Петр Семенович!.. – взмолился Сергей.
- Это два! – Петр Семенович повысил голос. – Но, тут уж, конечно, как у кого будет получаться. А теперь главное: мы с мужиками организуем дежурство, так что эта сволочь к вам не подберется...
- Петр Семенович, он не знает, где мы, - сипло пробормотал Сергей.
- Это пока не знает. А потом поздно будет.
- Сережа, - не сдержалась Верочка и пустила слезу. – Как там Таня и Светочка?
- Спасибо, Вера, все хорошо, - слабо улыбнулся Сергей. – И всем вам спасибо... Но, честное слово, не нужно было... Я сам...
- Нужно, нужно, молодой человек, - похлопал его по плечу Игорь Олегович. – А потом получите визы, уедете туда, где вас никто не найдет, где вылечат Светочку, и все будет хорошо.
- Спасибо, Игорь Олегович... И всем спасибо... Честно слово...
Повисла неловкая пауза: оставался последний вопрос.
- И вот еще что, - крякнув, заговорил в кулак Петр Семенович. – Насчет денег не волнуйся. Мы тут прикинули...
- Вот только этого не надо! – Сергей распрямился как пружина. Лицо у него пошло красными пятнами. – С деньгами я точно сам разберусь!
- Что вы заладили "сам, сам", - сверкнула на него глазами Ирина Сергеевна. – Люди вам искренне хотят помочь, почему вы отказываетесь?
- Потому что так нельзя! У вас своя жизнь, свои проблемы, почему вы обязаны...
- Дорогой мой, - осадила его Тамара, – никто никому не обязан. Но знаете, какое нам это доставит удовольствие? Отдавать всегда приятнее, чем брать, поверьте моему опыту. Все! Идите домой, к девочкам, а то вас сейчас заклюют! А нам позвольте делать то, что велит совесть, хорошо?
- Деньги – это пустое, - подвел итог Петр Семенович, - а спасти жизнь человеку – это, знаешь ли! Не всякому даруется...
И все же, деньги у обитателей первого подъезда курчавый красавец Сережа так и не взял, хотя собрали они весьма приличную сумму. Просто отдать ее уже было некому: жилец из тридцать четвертой вдруг куда-то пропал.
По инерции подъезд еще недели две убирали всем коллективом, потом как-то остыли, но курить больше никто не курил: почему-то не хотелось.
По Сергею явно скучали, за чаем часто обсуждали вопрос, что могло случиться, и не нашел ли его и девочек тот подонок, от которого они бежали из города в город. Кто-то даже хотел пойти в милицию, чтобы объявили в розыск, но отговорили: а вдруг Сергей из-за них самих и ушел. Навалились со своей помощью, а он ведь сильный, гордый, вот и сломался: опять уехал куда подальше.
Потом все забылось, и только спустя несколько лет Верочка узнала правду. Дело в том, что через месяц после исчезновения Сергея в тридцать четвертую вернулся Володя Жильский, ее обожаемый Вольфганг, и довольно скоро они поженились. Верочка старательно избегала говорить с Володей о Сергее – что греха таить, она в Сережу немного влюбилась и боялась, что Вольфганг заметит. Но однажды, в пылу обычной семейной ссоры, она потеряла контроль:
- Какой ты мелочный! – кричала она Володе в лицо. – За копейку удавишься! Тебя же поэтому и не любит никто! У всех берешь, а сам – никогда! Вот Сергей!..
- Что Сергей?
- Он знаешь какой? Его тут все обожали, готовы были все до последнего отдать! Дмитрий Васильевич даже машину продал! А он ни копейки не взял! Потому что человек!
- Да что ты знаешь? Ни копейки!
- Ни одной!
- Зато с меня взял. Знаешь сколько?
Верочка замерла. Она и не подозревала, что Сережа с Володей знакомы.
- Сколько? – сорвавшимся голосом пролепетала она.
- Порядочно, - скривился Володя. – Обожали его все... Конечно! Да Серега разыграл вас, как пионеров – на счет раз. Он у меня квартиру попросил, чтобы на людях потренироваться. Он, видишь ли, Верочка, пламенный манипулятор, ему людьми вертеть – самое удовольствие. Мне объяснял: главное, давить на высокие чувства, чтобы все на сопли изошли, тогда с людьми что угодно делать можно. У нас же вся желтая пресса с интернетами на этом только и стоит: души наизнанку повыворачивать, чувство справедливости пощекотать, и еще чтобы светлого побольше, самоотверженности, несгибаемого позитива, и тогда о вас ноги можно вытирать, а вы машины будете продавать и деньги нести.
- Как же так?.. – хлопала глазами Верочка. – Так же нельзя!..
- Можно, - добивал ее милый Вольфганг. – Хаваете, значит, можно.
- Это же бесчеловечно...
- Скажи это своему Сергею! Он когда мне рассказывал, с пола не вставал. Ржал так, что стены дрожали. А ведь хороший человек! Воодушевил: вон, смотри, в подъезде уже два года никто не курит. Есть еще где-нибудь такие подъезды?
Верочка не ответила. Она тихо-тихо плакала.
Внутри у нее что-то умерло.