Недавно я прочитал очень интересные материалы круглого стола: «Нравственность и нейтралитет: стратегия православного СМИ во время информационной войны».
Приведу здесь несколько цитат из выступлений участников круглого стола:
«В ситуации социальной напряженности происходит сжатие когнитивной размерности. Остаются «свои» и «чужие». Бесстрастное рассуждение оказывается никому не нужным и даже опасным. При потере полутонов вопрошание становится лукавым, ответ – неустойчивым, суждение — страстным. Христианский ли это путь? Но что с другой стороны, — комфортная трусость? Такой сложный и мучительный для многих вопрос...
Сегодня мы живем в сжатом времени. Христианская миссия – это то, что объединяет, а не разъединяет. Что может объединять, какое общее понимание? Например, понимание того, что война – это зло».
«То, что мы сегодня видим, — это, безусловно, в первую очередь, информационная война. Года полтора назад я участвовала в очень интересной панельной дискуссии о том, какой будет третья мировая война, если она будет. Мы очень тогда увлеклись и я, ошибаясь, говорила, что она не будет войной пролитой крови, бомб, ракет и «Градов», что это будет война цифровая, с разрушением банковских систем, данных и так далее. Оказалось, что из этого моего смелого и абсолютно нелепого прогноза получилось то, что война, в первую очередь, информационная.
И вот я вижу на примере и собственной семьи, и того, что происходит в российском сегменте медиа, что это, наверно, самый жестокий вариант войн, потому что нет нейтральной полосы. В информационной войне нет нейтральной полосы, мы все очень полярны. Это та война, в которой нет зоны для перемирия, нет зоны для разговора. Поэтому на вопрос, возможен ли нейтралитет, и какая должна быть нравственность в информационной войне, у меня лично только один такой же малодушный ответ: в информационной войне лучше всего молчание.
В информационной войне, с христианской точки зрения, наверное, лучше всего любить, потому что у любви нет цели, у любви нет логики, у любви нет расчета, она иррациональна, она всё покрывает. Всё, что мы можем сейчас делать – молиться и молчать.
Либо ...– быть на месте и выполнять единственное то, что можно делать журналисту, репортеру – быть зеркалом. Работа зеркалом, трубой, трансляцией, со сдиранием кожи. И, наверное, это единственная журналистика, которая сегодня имеет право на существование".
«Сейчас вокруг очень много людей на взводе, в состоянии истерики. Это понятно: люди живут болью. Мне приходится общаться с людьми, которым очень плохо, которые плачут, у которых потери, у которых опасность. И существует такое искушение в этих их эмоциях, в этой настоящей боли раствориться и пропасть, с ними слиться и полностью туда провалиться. Но если человек, пришедший ко мне за помощью, заразит меня отчаянием, то я ему не помогу и сам погибну. Если он заразит меня ненавистью, и я буду ненавидеть то же самое, что и он, так же, как он, то в итоге останется одна только ненависть. Это скорее духовное, аскетическое дело: как не давать себя съесть такого рода искушению.
Я знаю, что если в ситуации, когда у всех кругом постоянно истерика, говорить о Боге и вере, то в этом разговоре не должно быть никакого умствования. Люди в сильном стрессе, люди в страданиях, попытку заболтать их боль какими-то концепциями и интеллектуальными представлениями на раз пресекают и очень сильно злятся. Лучший способ получить в морду от ищущего помощи – пытаться играть с ним в интеллектуальные игры. Поэтому если сейчас в такой ситуации говорить о вере, нужно делать это просто, ясно и сильно. Я сам этого не умею».
Позволю себе и я прокомментировать заданную за круглым столом тему:
Работает ли ветхозаветная заповедь «Не убий» при нападении врагов на твой дом? Очевидно, что нет. Это монах, который отвечает перед Богом только за себя может предаться со смирением в руки врага, ради Господа. Человек же, который отвечает за других не может преклониться перед насильником и убийцей. Его нравственный долг — оказать сопротивление. Расходится ли здесь нравственность с христианством? — Думаю, что нет!
По-моему, христианское отношение к врагу состоит в понимании, что этот человек, пытающийся тебя убить и которого тебе придётся убить (потому что он посягает на жизнь и достоинство твоих близких) — твой брат. Как ни печально, но это так! Мало того, в нём заложен Образ Божий, тот Образ который тебе заповедано любить более всего на свете. И, тем не менее, тебе придётся его убить, если Господь не вразумит его по твоим молитвам. Убить с горьким сожалением, с раскаянием, может быть, но придётся.
Но, любя врага и сожалея о вражде, ты, всё-таки, не погубишь окончательно свою душу.
Об этом нужно помнить, слыша идеологические проповеди с разных сторон...
Сентябрь 2014.