Большая зелёная гусеница, звучно хрумкая, дожёвывала сочный листочек, когда неожиданно услышала чей-то тихий, жалобный плач. Оглядевшись, гусеница заметила, что неподалёку на тоненькой веточке сидит божья коровка. Она сдержанно всхлипывала, то и дело вытирая прозрачные слёзы, и выглядела удручающе. Гусеница задумалась: пойти утешить малышку или нет. Уж очень не хотелось прерывать вкусный завтрак. «Пожалуй, не пойду», – решила она и вновь принялась за еду. Однако печальный вид плачущего жучка и любопытство не смогли оставить её равнодушной. Она уже почти подползла к веточке, когда увидела, как большая стрекоза опустилась рядом с божьей коровкой, и кружевная тень от её широких крыльев красиво легла на листочек.
– Что произошло, малышка? Кто тебя обидел? – услышала гусеница участливый голос стрекозы и решила дослушать разговор. Ей было интересно узнать, что случилось.
– Мне сказали, что я не божья коровка! – заявила та торжественно и мрачно.
Стрекоза внимательно посмотрела на неё и заметила:
– Согласна, сейчас ты похожа не на весёлого жизнерадостного жучка в горошек, а на рёву-корову… А теперь объясни толком, почему ты не божья коровка? И кто тебе это сказал?
– Ушастая сова! Она зимовала в Северной Африке и там узнала, что я – это не я, а… а… – коровка зарыдала во весь голос. Горючие слёзы опять полились у нее из глаз, образуя небольшую лужицу у лапок.
– Немедленно прекрати реветь! – потребовала стрекоза. – Как так может быть, что ты – это не ты? Я же вижу, что ты – это ты!.. Погоди минутку, я уже и сама не понимаю, что говорю.
Умолкнув на мгновение, коровка достала сложенный листочек и, развернув его, громко прочла:
– «Божья коровка – это кокцинеллида!»
– Послушай! Допустим, что так оно и есть, – начала стрекоза, но заметив, как слёзы вновь заблестели в глазах коровки, быстро поправилась. – Не плачь! Я говорю – допустим. Это научное название, обычные люди так не говорят. Знаешь, как учёные называют меня?
– Нет.
– Коромысло синее, – важно объявила стрекоза. – Ты хоть раз слышала, чтобы, заметив меня, кто-то закричал: « Смотрите, коромысло синее летит! Коромысло синее летит!»
– Нет. Не слыхала, – ответила божья коровка и улыбнулась.
– Ну, вот! Меня зовут просто – стрекоза. А увидев паука, не говорят: «Вот паук-скакун крадётся, или паук-волк ползёт» Все начинают разбегаться и вопить: «Паук! Страшный паук! Спасайся, кто может!»
– Да как же ты не понимаешь! – горячилась коровка. – Сейчас я сажусь на ладошку к любому малышу, и он мне поёт милую, трогательную песенку:
Божья коровка, улетай на небо,
Принеси мне хлеба,
Чёрного и белого, только не горелого!
А что они теперь будут петь, когда узнают, как меня называют учёные?
Кокцинеллида, улетай на небо?!
– Уверяю тебя, – продолжала утешать её стрекоза, – мало кто из ребят запомнит и, тем более, правильно выговорит такое трудное слово. Даже мне это сложно.
– Вот именно! Они не смогут выговорить! – громко всхлипнула коровка. – Значит, перестанут петь мою любимую песенку!
– Не переживай. Нормальные дети как всегда будут напевать:
Божья коровка, улети на небо,
Там твои детки кушают конфетки.
Всем по одной, а тебе – ни одной! – пискляво пропела стрекоза и хитро прищурилась.
– Какие ещё конфетки? И почему мне ни одной? И вообще, откуда ты взяла эти глупые слова? – перестав реветь, строго спросила коровка.
– Слышала где-то. Рада, что ты больше не плачешь. Выброси-ка все эти глупости из своей красивой головы. Не важно, как ты выглядишь, и как тебя называют. Главное – какую ты приносишь пользу, – успокоила её стрекоза. – Кстати о пользе. Я тут пролетала над лесом и обнаружила место, где появилась колония тли. Так что, дорогая моя кокцинеллида, собирай своих родных и айда на борьбу с вредителями. Лучше вас эту работу никто не сделает.
– Да что ты говоришь! – заволновалась божья коровка, совершенно не обратив внимания на то, как её только что назвали. – Нельзя медлить ни минуты, не то они все соки выпьют из листьев и цветов!
– Давай я тебе покажу, где они поселились, – предложила стрекоза.
Стремительно взлетев, они уже через мгновение исчезли в чаще леса.
Гусеница же, вернувшись, к прерванной трапезе, подумала:
«Интересно, а как же учёные называют меня?»