На фото: «Лёгкое пехотное орудие 18» (LE.IG.18) первых серий, на деревянных колёсах. Раздельно-гильзовое заряжание позволяло задавать траекторию полёта выстрела, понижая или повышая начальную скорость. Угол возвышения ствола в 75 градусов придавал пехотному орудие свойства миномёта или гаубицы.
---------------------------------------------------------
А что же можно сказать о германской артиллерии? В этом вопросе не всё так однозначно как кажется...
Положения Версальского мира, озвученные в статьях одноимённого договора 1918 года, напрочь отрезали бывшую империю, ставшую Веймарской республикой, от мощного артиллерийского вооружения. Кроме того, от танков, боевой авиации, мощного флота… Версальский договор позволял содержать 100 тыс. армию в составе 22 дивизий. А что же об их артиллерийском вооружении, спросите вы? А вот что: оно полагалось только семи пехотным и трём кавалерийским дивизиям из общего числа. Правда, этим частям позволялось иметь в штатах как полевые 77-мм пушки, так и 105-мм гаубицы. Статья 170-я Версальского договора ясно прописывала запрет на производство, экспорт и импорт Германией любых артсистем, а 164-я оговаривала другой опасный для союзников прецедент: производить новые пушки и гаубицы разрешалось только на замену старым. То бишь, отстреляло то или иное орудие свой лимит (ствол порядком износился от давления энергии выстрела, лафет разболтался, гидравлика механизма сносила резьбу), тогда – помилуйте…Хотя для контроля за исполнением статей сурового договора Антанта выделила институт контрольных комиссий, и тут не обошлось без курьёзов.
Так, по статье 169-й общее число полевых 77-мм пушек не должно было превышать 204 единиц, а в случае излишков вооружений, то они должны были незамедлительно выдаваться союзникам. Но пушек оказалось гораздо больше, хотя все молчали.Немцы из военного отдела министерства обороны, возглавляемым генералом фон Сектом, не хотели, чтобы их держали за баранов. Они быстро освоили эзопов язык, и стали шифровать первые танковые учебные части как автомобильные роты, а затем мототранспортные батальоны. Взамен запрещённых Версальскими положениями кадетских училищ они создали множество скрытых военно-спортивных обществ, одним из которых стало общество «Сила через радость». Под предлогом летнего отдыха в лагерях (так бы сказали у нас, в СССР) детей и подростков отвозили на военную подготовку в отдалённые районы.
С артиллерией всё же было не так просто. Поначалу они хотели ограничиться заводами «Бофорс» в Швеции, но это стало слишком опасно. Тогда, как уже известно, была сделана ставка на советские военные полигоны и предприятия. Тут фон Сект и его команда явно остались в выигрыше, хотя многие технологии оставили при себе. Но самое главное – немцы нашли опасную для союзников лазейку. Они снизили калибр новой пушки до 75-мм. Кроме того, они заменили название «полевая пушка» на «пехотное орудие». Увы, в Версальском договоре ни то, ни другое прописано не было. Никто Германии не запрещал таким образом производить и выпускать данную артсистему.
Этим немцы незамедлительно воспользовались.Надо сказать, что в состав контрольных комиссий не штатно входило много очень известных лиц (вроде писателя Стефана Цвейга), вроде тех, чьи книги жгли штурмовики в 1935-м напроив берлинкого университета. Если помните, есть такая красивая, хотя и чёрно-белая хроника: выстроенные в форме огненной свастики с факелами в руках, эти ребятки отбивают шаг по оси. Затем они же швыряют охапки «вредных» книг в костёр. Это тема для отдельного разговора, но именно по этой причине нацисты создадут свои тайные суды «феме».
Итак, длина трубы ствола этого пехотного «вундерваффе» (первоначальное название – «лёгкий метатель мин 18») была всего 885 мм. С такой длиной можно было швырять снаряды только по навесной (гаубичной) траектории.
Для этого «лёгкое пехотное орудие 18» и предназначалось. Оно имело уникальную скорострельность 8-10 выстрелов в минуту. Обратная отдача дульного тормоза составляла 500 мм. Высота орудия 1600 мм – почти ниже роста самого рослого наводчика! (Почти уникально одно сопоставление: рост императора Франции Наполеона-Буонопарте не превышал… 1500 мм!) Обратите внимание, что щит был также скошен под углом, что представляло уникальную возможность прятаться, сидя на корточках, и вести огонь из такого состояния. Кроме того, он составлял из двух частей: верхней – подвижной, что при необходимости откидывалась вперёд, и нижней – неподвижной, в которой был оборудован специальный триплекс для наблюдения. (Кстати, волнистый срез на вершине щитка нам тоже кажется не случаен: он имитировал головы в касках и создавал для вражеских снайперов иллюзию их появления. Таким образом последние быстро расшифровывали первых… Потому как волнистый срез, копирующий в целях маскировки рельеф земли - это что-то новое!) Об относительно-малом весе в 500 кг было сказано уже ранее – пушку могли таким образом без труда катить по полю 5 артиллеристов.
Но самым главным был угол ВН: от 11/0 до +75/0. Это действительно позволяло называть 7,5 cm le.IG.18 по праву лёгким пехотным орудием, а вернее – лёгкой пехотной пушкой-гаубицей. И, уже начиная с 1927 года данная арсистема начинает скрытно осваиваться на учебных полигонах рейхсвера как исключительно учебная. Союзники при этом – на удивление! – ни разу не заявляют на это протест. А с 1935 года, уже при Гитлере, «18» официально принята на вооружение в составе полковой артиллерии вермахта. Впрочем германский историк Александр Людеке утверждает обратное: эта артсистема начала поступать в части рейхсвера ещё с 1932 года. Всего различных модификаций 18-й, включая пушки для горно-егерских и авиадесантных подразделений (85 шт. le.Geb.IG.18 и 8 шт. le.IG.18F ) было выпущено и поставлено до 93-х. Просто после денонсирования статей Версальского договора господа генералы с фельдмаршалами и прочие партайгеноссе вообще перестали секретить что бы то ни было. Антанта этому, впрочем, не сопротивлялась задолго до того…Одним из главных недостатков этого «вундерваффе», как вы уже поняли, был относительно малый ствол. Поэтому дальнобойность 7,5 cm le.IG.18 была довольно своеобразной – от 860 до 3570 метров.
За счёт чего же достигался такой максимум, тогда как прицельный минимум значительно уступал? Да за счёт раздельно-гильзового заряжания с добавлением метательного заряда! Всё происходило по английскому принципу, заявленному в QF 25 pounder 85-мм. Артвыстрел прилагался не унитарный (единый), но раздельный: в гильзу можно было заложить по усмотрению расчёта и его начальства дополнительные картуза с порохом или иными взрывными веществами. Эти закладки придавали снаряду дополнительную скорость, что создавало максимальную начальную скорость в 220 м/с. таким образом «лёгкая пехотная» могла использоваться как противотанковая и сочетала в себе все три качества артиллерии поля боя. Кроме того, если бы идеи универсализма воцарились в сектовском рейхсвере, то le.IG.18 непременно поставили бы на вращающийся лафет. Это превратило б её в орудие ПВО. Согласитесь, что с высокой скорострельностью и высокой же начальной скоростью выстрела данная артсистема была «триплексом»!
Со стволом у 18-й, впрочем, тоже было не всё так просто. Ствол весом в 34 кг был такжен уникален: он по сути не имел затвора в полном понимании этого слова и явления. Во-первых, труба ствола имела оригинальный откатник в виде двух скользящих приспособлений – металлических «салазок», которые крепились к нему с помощью цапф. Их к тому же поддерживал уравновешивающий пружинный механизм, что амортизировал при выстреле и откате, не позволяя силе отдачи сорвать крепления . Но на этом функции салазок не заканчивались. Они же служили для ствольной трубы своеобразной осью вращения, что использовалось при установке в вертикальном и горизонтальном положениях. Но и это ещё не все. Эти же салазки использовались для подъёма ствола в случае заряжания и разряжения – при экстракции стреляной гильзы. Эта система копировала устройство затвора охотничьего гладкоствольного ружья, который раскрывается. Неизвестно, по какой причине – любили, знать, охоту Фохт с Энгельсом…
Заслуживает внимание противооткатное устройство le.IG.18, которое также крепился внизу казённой части на специальной люльке. Справа располагался гидропневматический накатник, а слева – гидропневматический тормоз так называемого веретённого типа (пружина, свитая в форме веретена, что сворачивалось и разворачивалась от энергии дульной отдачи). Для большего КПД к ней крепился своебразный ограничитель – компенсатор, что уменьшал величину отката ствола. А это было не лишним – на фотографиях и рисунках прекрасно видно, что лафет «18» был однобрусный, как и у русской трёхдюймовки. (Это и не удивительно, так как русская артиллерия, начиная с середины XIX века проектировалась на заводах Круппа. Отсюда и клиновидный, наиболее удобный затвор, который использовался у той же трёхдюймовке, а также 122-мм гаубице 1909 года.)
Откатывающая часть имела массу в 410 кг, но номинальная величина отката – заслуга компенсатора! – составляла 480 мм вместо максимальной в 500 мм. Это конечно не очень большое достижение, но при однобрусном лафете, когда угол вертикальной наводки составлял 75/0 – являлось победой германских конструкторов с заводов «Рейнметалл».Да, не удивляйтесь, что именно «бригада» Фохта и Энгельса разрабатывала это чудо германской техники. Своеобразное, конечно, но максимально приближённое к полевым условиям.
Трудно было предполагать, что они поделились бы данным «ноу хау» с советской стороной. Но Грабин и его команда, как мы уже знаем, создали Ф-22 (позднее УСВ) с углом подъема ствола в 75 градусов с намного большей дальностью стрельбы. Правда, без раздельно-гильзового заряжания.
Если помните в ходе испытаний на полигоне КБ лопнула люлька откатника – одному из специалистов пришлось с ожогами отбыть в больницу. За вредительства и диверсии никого не судили, но подобные факты всё же не стоит сбрасывать со счетов. Даже Сталин под нажимом Роговского – всего-навсего инспектора артиллерии при ГАУ! – и маршала Егорова был вынужден сдаться: предложил Грабину убрать дульный тормоз. А затем под явным давлением – о котором он не пишет! – Грабин пошёл на заведомое ухудшение своего детища, создав ЗИС-3 с более «худой» крутой баллистикой.
Так было ли это следствием мероприятий германской разведки? Думается, без этого не обошлось, так как и Кулик и его расстрелянные предшественники дружным хором вопили: скопируйте нам русскую трёхдюймовку, создайте орудие под её артвыстрел – больше ничего не требуется! У них действительно был мощный козырь-аргумент: на складах де 76-х выстрелов завалялось немеренно. Вот и создайте! А не создадите – можно и загреметь в разработку за диверсию, так как казне рабоче-крестьянской производство нового объёма а боеприпасов обойдётся не в копеечку, но в миллионы. Грабин о таких угрозах также ничего не пишет, но, надо полагать, они были, хоть и неявные. Отсюда, по Широкограду, у Грабина с рядом (преимущественно начальников!) лиц наблюдались не очень простые, если не сказать хуже, отношения. Не на пустом же месте они выросли!И ставлю под сомнение свою версию о безмолвии талантливого конструктора. Он в самом деле мог много жаловаться и обличать, пусть и не в категоричной форме, те или иные факты вредительства. Вполне возможно, что с приходом в наркомы НКВД и в генеральные комиссары госбезопасности Л.П.Берия он этот процесс замедлил, но не по причине страха. Нарком с прокурором СССР Вышинским хоть и усилил отвественность за тяжкие преступление (шпионаж, вредительство, диверсии, антисоветская пропагадна и т.д.), но амнистировал и реабилитировал до войны почти 600 тыс. заключённых ГУЛАГа. Дело было в другом: у порядочного человека – повторимся! – органическая неприязнь к доносам. Он старается воздействовать на противников методом убеждения.
Широкоград и Мухин восторженно говорят о качествах мортиры у le.IG.18: относительно короткий и толстый ствол и длинная зарядная камора. (Кстати, «коротизна» трубы, если помните, не экономит энергию выстрела. Грабин «лечил» эту проблему дульным тормозом, который усиленно не желала внедрять команда Тухачевского. А немцы ввели по британскому принципу раздельное заряжание.) Мортиры с XVII-XVIIвв. применялись в основном для штурма крепостей, чтобы швырять ядра, бомбы или гранаты (разрывной снаряд малого веса) за стены. Всё так, но у меня при этом мучает один непростой вопрос – как немцы видели примение «18» в условиях настоящего боя?Представим себе, что идёт бой: наступление или оборона. Расчёт le.IG.18 из 6 (по штату!) человек укрылся в орудийном капонире. В отдельных ящиках лежат картузы с порохом и снаряды всех видов. И вот за холмом, высота которого 500 метров, по данным авиационной разведки или арткорректировщика, наблюдается сосредоточение вражеской пехоты. «Чудо-пушка» Германии расположена от данной естественной возвышенности на расстоянии 3 километров. (Я беру относительно малую дистанцию, когда германская пехота захватывает и удерживает захваченный рубеж.) Перекатывать её вперёд-назад под огнём вражеских снайперов, пулемётчиков и др. весьма затруднительно. Каковы же должны быть действия германского орудийного расчёта?Как вы уже понимаете, с расстояния 3000 метров стрелять через холм (тем более здание) высотой примерно 500 метров даже с максимального угла возвышения достаточно сложно. Снаряды, да ещё разогнавшиеся со скоростью в 2200 м/с будут стремительно, как метеоры, перелетать через гребень, а по мере сгорания «металки» шлёпаться в землю с высоты на расстоянии 300-400 метров от цели. (Цель в данном случае – не статичная. Пехотинцы народ не глупый, они будут рассредотачиваться ближе к откосам или карабкаться ближе к вершине, если в этом остоит их цель.)
Та же картина будет наблюдаться при стрельбе по гребню холма или высоты . Чтобы снаряд совершил «клевок», его сперва вынимают из гильзы, которую начиняют опередлённым количеством «металки». По мере сгорания в гильзе картузов и их содержимого будет уменьшаться начальная скорость. В конце-концов снаряд по инерции сорвётся в низ и точно ударит взрывателем в землю. Единственно, что важно – чтобы он точно «клюнул» цель, каковой может стать окоп, траншея или ДОТ. Но для точности арткорректировки у немцев до конца Второй мировой существовал весьма вредный самолёт-разведчик «фокке-вульф 38», который набирал потолок высоты более 2000 метров. С земли при этом сбить его можно было только из дальнобойных 85-мм орудий ПВО. Но самолёт этот летал довольно быстро и вдали от них, а превосходная оптика Карла Цейса позволяла видеть и фотографировать все цели. Не говоря уже о средствах связи – немцы моментально отправляли все данные по радио куда надо…
Подумаем, а если цель (подвижная или неподвижная) расположена на меньшей дистанции – 1 км? С помощью дальнометра, который полагался (в отличие от РККА) каждому расчёту полевых гаубиц 1,5-cm le.HF17, эту дистанцию,конечно, можно высчитать и заложить опеределённое количество метательного заряда. Хорошо, правда, если стрелять придётся по ДЗОТу или ДОТу. Они стоят – никуда не убегут… Но пехота, атакующая за танками и танкетками, движется. Причём, короткими и длинными перебежками, время от времени припадая к земле. Надо, пока дистанция не стравнялась с 800 м, всё время закладывать всё меньше и меньше метательного заряда. Но вот – дистанция сравнялась и пехота вражеская оказалась на предельной дистанции прицельного огня. Что же теперь? Пока пехотинцы не пробегут дальше и расстояние до них не сокротится до 700-600 м, можно лупить по навесной траектории. Снаряды всё также будут точно клевать землю, разбрасывая осколки по расходящимся волнам. Но после артиллеристам придётся вращая маховичёк, выравнивать ствол «на горизонт» – лупить прямой наводкой. А здесь будет тот же эффект, что и у дивизионок ЗИС-3 и 122-мм «лубков». Снаряды будут шлёпаться плашмя – половина осколков будет клевать землю и воздух… Либо надо стрелять шрапнелью, которой в БК германских пушек и гаубиц до конца войны не наблюдалось и в помине.
Кстати, по поводу части осколков, что уходили от настильного снаряда по энерции его приземления и взрыва – вверх. Ветеран боёв за Туапсе, ныне покойный член Совета стариков Всекубанского казачьего войска А.М. Меланченко мне рассказывал как сидел в ячейке посреди вишнёвого сада на подступах к городу в боевом охранении. Сверху на порт Туапсе и нефтехранилища пикировали «юнкерсы» и «хеншели», роняя бомбы. (Немцы летали и бомбили по часам, отдыхая в обеденный перерыв от 12-00 до 14-00.) С земли по ним били зенитные пушки 85-мм Д-5. В синеве неба оглушительно рвались снаряды. Их осколки летели вниз и нужно было беречься – на излёте такой стальной кусочек с рваными краями или стальной шарик мог пробить голову даже в каске. Вместе с осколками на него сверху сыпались с деревьев вишни – в «обеденный перерыв» можно было полакомиться, не вылезая из окопчика.
Мы говорим о зенитных снарядах, спроектированных по принципу шрапнельных стаканов: с дистанционными трубками, с установкой на 20-40 секунд. А они ведь были начинены почти 280-ми шрапнельными патронами! Именно они в радиусе 100 метров могли поразить воздушную цель, а с 6 метров – попросту её уничтожить, превратив в решето-друшлак. Итак, по инерции полёта к земле осколок корпуса или шрапнель-патрон могли пробить 5-см оболочку стального шлема (СШ-41). А что же говорить об инерции падающего вниз осколка дивизионки, что сорвался с высоты 100 метров и камнем помчался вниз? Стоит призадуматься…Кроме того, у шрапнели всех видов, как уже было сказано, через весь корпус к поддону шло незаменимое устройство – алюминиевая дистанционная трубка, что приводила в действие взрыватель, что одновременно был вышибной заряд для 200 пуль. Многие ветераны Великой войны, включая французского коммуниста Анри Барбюса (автора бесцеллера «Огонь»), описывают, как фрагментами дистанционки запросто пробивало голову. Без уточнения – в стальном шлеме или нет…