Бабье лето в ту первую студенческую осень перевалило на вторую половину сентября, радуя сухой солнечной погодой. Морковка с совхозных полей где-то под Питером в окрестностях деревни Разметелево усилиями первокурсников успешно перемещалась в закрома родины, а завхоз Слава захандрил.
Вроде всё путём, а настроение близко к нулю, даже бутылочка красненького вина перед обедом или двести пятьдесят грамм водчонки в ужин не радовали недавнего героя разборок с местными аборигенами. Душа смоленского мужичка с природным юмором требовала большего, чего-то неосознанного, не поддающегося определению.
Согласовав список продуктов для закупа, Слава на несколько секунд дольше обычного задержался около главной поварихи, пристально оглядывая по-мужски ярко выраженные упругие женские формы пожилой девушки, но та никак не отреагировала на его редкие знаки внимания или не захотела их замечать.
Возможно, сердце хозяйки кухни до конца нулевого семестра принадлежало двадцатилетнему Серёге, недавнему дембелю и истопнику, который с неделю тому назад успокоил разъярённую королеву кухни из-за поздно затопленной с ночи печи — подхватил четыре с половиной пуда невостребованного женского тела и немного покружил, словно маленькую девочку, бережно удерживая на руках.
Такое она испытала впервые за годы затянувшегося девичества, гнев растаял сам по себе, а внутри зародилось осознанное женское желание близости.
— Везёт же некоторым, — подумал Славик, наблюдая сцену умиротворения главной жрицы супов и борщей и делая для себя вывод, что с королевой кухни ловить нечего.
Правда и Серёга почему-то не торопился форсировать события с кухонной хозяйкой, безрезультатно пытаясь ухаживать за бывшими школьницами, мойщицами посуды и уборщицами помещений пищеблока.
Его напарник Миша, старшина запаса, успевший пообтереться на гражданке, прозванный Славой «Топотун», за чрезмерное увлечение молоденькими студентками был явно вне конкуренции.
На выходе из помещения кухни, завхоз Слава столкнулся с истопником Серёгой. Тот растирал медленно заживающее лилово-синее с оттенками чёрного цвета, правое предплечье, повреждённое ударом кола в недавних разборках с местными батырами.
— Чем занимаешься? — поинтересовался завхоз у пострадавшего истопника.
— В основном бездельем. Спасибо Мишке за то, что подменяет на утренней растопке, из меня сейчас работник никакой. Хорошо, что дров на неделю вперёд заготовили, но через пару дней пора включаться, совсем у нашего «Топотуна» времени на очаровательных студенток не остаётся, — поделился с улыбкой личными опасениями Серёга перед завхозом Славой.
Где-то в душе у него поселилось чувство благодарности пополам с неоплаченным долгом перед новым приятелем за спасение собственной шкуры от аборигенов и за такую нужную бутылку водки на компресс и вовнутрь, пожертвованную завхозом, любителем хорошо выпить.
— В таком случае прошу в мой шарабан — прокатиться до магазина и закупить продуктов на пару дней. Заодно и поможешь, одна рука у тебя вроде в полном порядке, — предложил Славик, утомлённый однообразием ежедневных поездок за продуктами и подумал: — Серёга, всё-таки свой парень, без выпендронов, не то, что Миша, бывший старшина-«кусок».
Спустя час ребята успешно затоварились, загрузив припаркованную у сельского продмага телегу ящиками и коробками с продуктами и мешками с хлебом. Завхоз Слава задержался на несколько минут, рассчитываясь с продавцами и оформляя накладные, а Серёга сидел на пустом перевёрнутом ящике в телеге и сверху обозревал безлюдный пустырь с огромной лужей на разъезженной техникой земле перед магазином.
В уборочную страду почти до самого вечера в сельских продмагах действовал сухой закон.
Вскоре из дверей магазина вывалился неспешной походкой завхоз, на ходу рассовывая накладные и счета по карманам и умудряясь перекладывать с руки на руку, не уронив самодельную сумку-пакет, сшитую из серой плащевой ткани.
Содержимое пакета явно выдавало себя бутылочным перестуком, радующим слух предсказуемостью последующих мероприятий. Молча передав пакет с бутылками Серёге, завхоз Слава аккуратно забрался в телегу и присел на свой ящик, накрытый выцветшим половичком.
Отдышавшись и что-то одновременно обдумывая, Вячеслав приподнялся над своим троном. Придерживая левой рукой ящик, правой с первой попытки достал из-под него гранёный стакан и самодельный из ножовочного полотна нож для чистки овощей, которые передал Серёге. Затем взяв сумку-пакет, бережно извлёк одну бутылку белого Таврического портвейна с пластиковой пробкой и отдал её доблестному истопнику, остальные спрятал под импровизированное сидение.
Слегка стегнув старого коня вожжами, завхоз Слава отпустил поводья, умное животное неторопливо двинулось с места и, пройдя два десятка метров, привычно завернуло за угол продмага и остановилось. Одновременно с остановкой, ошеломлённый манёвром мерина Серёга закончил вскрытие бутылки, наполнил вытертый краем рубахи стакан искрящейся жидкостью и протянул завхозу-дрессировщику.
— Будем здоровенькими! — произнёс первые слова с момента выхода из магазина Слава, аккуратно вливая в себя портвишок и наслаждаясь произведённым эффектом с лошадью на истопника Серёгу.
— Полностью поддерживаю, — выдал соратник по кухне, опорожняя свою порцию портвейна, автоматически налитую в тот же стакан.
Достав из мешка тёплую буханку чёрного хлеба, Слава протянул её Серёге.
— Горбушку отрежь и положи отдельно, — велел он, отработанным щелчком выбивая из пачки «Прима» сигарету и неторопливо прикурив от самодельной зажигалки, глубоко затянулся.
За магазином перед студентами открывался привычный осенний пейзаж со вспаханным полем, смешанным лесом на горизонте и редкими облаками на бледно-голубом небе. На переднем плане красовались полтора десятка деревянных ящиков, приспособленных под столы и стулья, а вокруг валялись несколько пустых бутылок, скорее всего дефектных, обрывки газет и куски обёрточной бумаги.
Самодеятельное летнее кафе явно было закрыто. Одинокая дворняжка, дружелюбно помахивая хвостиком, подошла к ребятам, уставившись грустными глазами и ожидая подачку.
— Хлебом не корми, бесполезно. Всё равно жрать не будет. Механизаторы и шофера её совсем избаловали колбасой и варёными яйцами из обеденных заначек. Здесь они после работы вечером отрываются по полной программе, а потом разъезжаются по своим деревням на грузовиках и тракторах, один герой сельского труда даже на комбайне умудрился к магазину подъехать, так жажда замучила. Правда комбайн так до обеда следующего дня здесь и простоял. Видимо здорово накушался, — поделился знаниями о местных обычаях завхоз Слава.
Серёга бросил кусочек хлеба дворняжке. Та, даже не понюхав подношение, посмотрела теми же грустными глазами на студентов, в ответ что-то слабо тявкнув, уже не виляя хвостом, вернулась на привычное лежбище между ящиками, где угнездилась, свернувшись калачиком.
Докурив сигарету, завхоз Слава притушил окурок о борт телеги и щелчком послал его в сторону собаки, затем жестом руки указал Серёге на бутылку с остатками портвейна. Допили. Пустую бутылку Слава аккуратно отбросил на траву, чтобы не разбилась. Для кого-то и 17 копеек немалые деньги, когда буханка хлеба стоила 14 копеек. Порывшись в карманах армейского бушлата, завхоз достал пакетик, оказалось с солью, которой он обильно посыпал ранее припасённую горбушку. Затем ловко спрыгнул с телеги, держась одной рукой за край и подойдя к коню, уже несколько раз призывно оборачивающемуся к седокам, отламывая кусочки, медленно скормил большую горбушку четвероногому другу людей.
Как только заведующий хозяйством и водитель коня по совместительству водрузился на собственный трон, телега, увлекаемая одной лошадиной силой, медленно тронулась с места по укатанной земле, а вскоре привычно застучала обитыми железом колёсами по асфальту. Истопник Серёга, сломленный непривычной дозой дообеденного алкоголя, вяло сопротивляясь, задремал…
— А как у тебя дела с поварихой? — нарушил дремоту коллеги по кухне завхоз Слава.
— С которой? Молодой или пожилой? — уточнил Серёга.
— С главной! — выдал Славик личный интерес к пожилой рабфаковке.
— Как-как? Да, «каком» кверху», — неожиданно для себя ответил Серёга.
— А это что за поза такая? — серьёзно, с хитринкой в глазах спросил завхоз Слава, повернувшись к истопнику Серёге и пряча улыбку.
Глядя друг на друга, оба приятеля дружно рассмеялись, да так, что даже сивый мерин замедлил бег, пытаясь повернуть голову, что было тотчас пресечено бдительным водителем.
— Я пока не готов иметь отношения с дамой старше меня на девять лет, так что дерзай, если что. Мешать не буду, — отсмеявшись, обрисовал собственную позицию Серёга. — У меня сложилось такое впечатление, что она готова с любым потрахаться, кто её хорошо обложит комплиментами, за исключением Яши, нашего профессионального мойщика баков.
— А я готов, — подумал про себя Слава и добавил: — Малютка Яша как раз ей по возрасту подходит.
Оба кухонных пролетария снова дружно заржали, представляя каждый по своему нестандартную пару.
— Кстати наша королева кухни вчера просила веников для подметания пола заготовить не менее двух десятков, так что тебе и карты в руки, как водителю конного транспорта. Тем более рядом со столовой и березняка хорошего нет, да и веники мы с тобой правильно вязать не умеем, придётся и ей прокатиться. А там уж не теряйся. Ухаживай по полной программе, — предложил неожиданную идею истопник Серёга.
— А что, хорошая мысль, вывезем наших дам на пикник с трудовой повинностью, а я эти пару бутылок портвейна прихвачу, — похлопав по своему ящику, обрадовался Слава неожиданному предложению. – Заодно и кольев заготовим, чтобы от местных отбиваться, если опять нарисуются.
— Так менты из райцентра, что у нас с Андреем, как у пострадавших от аборигенов, показания брали, обещали, что тема закрыта, а местные больше не появятся, — возразил Серёга.
— Нашей милиции верить нужно, но доверять нельзя. Поэтому, придут или не придут на разборки местные — там видно будет, а лучше их встретить не с голыми руками. Как говорится, «мы уЖО ПУжатые», а «наш бронепоезд стоит на запасном пути», — закончил дискуссию завхоз Слава.
За сотню метров до съезда с шоссейки на просёлочную дорогу в деревню Разметелево Серёга обратил внимание на одинокую маячащую фигуру высокого сутулого мужчины в вязаной шапочке красного цвета, в котором не сразу распознал старшего смотрителя над студентами, преподавателя физкультуры будущих экономистов, прозванного студентками «Красная шапочка» и словно ожидающего кого-то.
— Не объехать, не проскочить мимо, по мою душу стоит. Видать совсем худо с похмелья, если навстречу вышел. Так, Серёга быстренько достань одну бутылку из сумки и вскрой, а пробку не выбрасывай, а другую спрячь под свой ящик. Всё равно не отвяжется, за версту опохмелку чувствует, — накоротке выдал Слава, притормаживая коня и на секунду привстав с ящика с половичком.
— Ну, есть что-нибудь? А то трубы горят, — вместо приветствия выдал «Красная шапочка», пытливо вглядываясь в ребят мутными глазами на небритом помятом лице.
Серёга открыл бутылку с портвейном и передал её вместе со стаканом завхозу Славе, который молча, налил и тотчас протянул полный стакан янтарной жидкости страждущему преподавателю физической культуры, не слезая с телеги. Приняв дрожащей ручищей и поддерживая другой, чтобы не расплескать драгоценный напиток, главный смотритель над студентами, профессионально влил в себя двумя судорожными глотками долгожданное лекарство.
— Спасибо, ребятки, а то что-то мне сегодня совсем худо, — вымолвил через несколько секунд «Красная шапочка», на бледном лице которого появился едва заметный румянец.
— Хорошо бы ещё стаканчик добавить, — просительно всматриваясь в разливающего истопника, хриплым голосом попросил бывший чемпион послевоенного Ленинграда в лёгкой атлетике в метании чего-то там.
— Хватит и полстакана, — усмехаясь, возразил Слава и протянул ожившему начальству половинную дозу. — Мы с Серёгой сами ещё не обедали, а тебе давно в поле пора, а то в прошлый раз местных хулиганов пьяным проспал. Хорошо, что легко отделались. Смотри, в другой раз начальство институтское может и не простить. Да и мне не с руки из-за твоего похмелья коробку с вином открывать. Тем более в субботу лектора обещали прислать и кого-то из руководства факультета для усиления преподавательской группировки. По-людски встретить надо.
С этой шуткой Слава забрал пустой стакан из рук заслуженного мастера спорта и передав истопнику Серёге, лихо объехал главного смотрителя, с трудом вспоминавшего, сколько бутылок портвейна входит в коробку и пока так и не решившего: то ли в поле отправляться, то ли пойти ещё поспать до обеда.
— Вот, чёрт старый, вылакал полбутылки, девчатам для хорошей затравки может не хватить, если выберемся за вениками, — посетовал завхоз Слава.
— Значит, будем чаще угощать дам, а сами больше для вида, — подсказал истопник Серёга возможный выход, загнав пробку в полупустую бутылку портвейна и убирая под свой ящик.
Неожиданно в голову Серёги вкралась ну очень простая мысль, что Слава не только старого мерина, но и главного смотрителя успел приручить к определённому ежедневному ритуалу.
Послеобеденная инициатива ребят поехать на заготовку веников для уборки помещений вызвала бурный восторг не только у большинства девушек из хозобслуги, но и главной поварихи, которая выбрала себе в помощницы Нину-крашенку и Олю, ленинградку, сдружившихся последнее время и не успевших сильно проштрафиться перед жрицей гуляша и поджарки. На предложение Серёги поехать вместо него напарник Миша отказался, сославшись на усталость и желание пару часов поспать перед вечерней готовкой.
Погода благоприятствовала. Не успели отъехать от деревни чуть более километра, как отыскалась подходящая берёзовая рощица. Все дружно принялись за дело. Обе девушки подыскивали для Сергея подходящие берёзки, которые тот срубал двумя-тремя ударами отточенного топора, и подтаскивали их к телеге. Слава превзошёл самого себя ненавязчивым юмором и парой свежих анекдотов, помогая королеве кухни вязать веники, ловко срезая ножом ветки с отрубленных берёзок и отпуская в её адрес двусмысленные комплименты. Вскоре в телеге лежали более двух десятков заготовок для кольев, и больше половины необходимого количества веников было связано.
Посчитав, что самое время для винного допинга, Серёга пошарил под своим ящиком, но обнаружил в сумке-пакете только одну нераспечатанную бутылку портвейна, несколько огурцов, прихваченных им на кухне, полбуханки хлеба и пару стаканов. Посмотрев внимательным взглядом на словоохотливого не в меру завхоза Славу, всего лишь на год и несколько месяцев старше Серёги, но выглядевшего почти ровесником хозяйки кухни, стало вполне понятно, куда исчезла початая бутылка с Таврическим портвейном, позволившая Вячеславу чувствовать себя более уверенно с пожилой девушкой.
— Ну, что же, виновнику и инициатору торжества не наливать, для его же блага, — подумал истопник, предлагая всем прерваться на короткий полдник.
Мастерски вскрыв единственную бутылку Таврического портвейна, Серёга тотчас разлил по стаканам золотистую жидкость. Затем подал один стакан, заполненный на три четверти королеве кухни, а другой полный девушкам на двоих, вручив каждой по бутерброду из куска чёрного хлеба, с половинкой свежего огурца посыпанного солью.
Выдержав паузу, истопник предложил традиционный тост: — За присутствующих прекрасных дам, которые нашу жизнь наполняют смыслом! За их самоотверженный труд на кухонной ниве, и в первую очередь за хозяйку кухни, благодаря которой больше сотни студентов вовремя и вкусно накормлены!
— За тебя, Галя! — присоединились девушки-подружки звонкими девичьими голосами.
— Прошу добавки… к тосту, — добавил Славик. — Не только за хорошую хозяйку, но и за милую и приятную женщину! До дна, до дна девочки.
После таких тёплых неожиданных слов у главной поварихи выступили слёзы на глазах. Она торопливо, чуть поперхнувшись, опустошила стакан: — Спасибо вам всем, вот уж никак не ожидала…
— Горько, — не в тему вставил Серёга и получил одновременно в обе щёки по поцелую от девушек, а королева кухни чмокнула в щёку Славу, который среагировал мгновенно, обняв её за пышные бёдра, без какого-либо сопротивления от коллеги по пищеблоку.
Дамы дружно захрустели огурцами, закусывая Таврический. Слава поторопился пройтись руками по верхней части упругого тела поварихи и получил лёгкий шлепок по руке. А в это время истопник Серёга решал сложную задачу, как половиной бутылки Таврического портвейна удержать градус хорошего настроения всей компании.
— Предлагаю остатки славного крымского напитка разделить поровну. Вам главным работникам кухни стакан Таврического портвейна на всех, и нам вашим помощникам тоже стакан волшебного напитка на всех, — с этими словами Серёга налил полный стакан и вручил его жрице компотов и киселей, а второй передал Нине-крашенке. — Можете «на брудершафт», и мы тоже что-нибудь придумаем.
Королева кухни хватанула, может для смелости, больше половины стакана и присосалась губами, словно пиявка к завхозу, а тот, понимая, что главное — не упустить момент истины, аккуратно поставил стакан с оставшимся Таврическим, на ящик, и ответил взаимностью, крепко ухватившись за объёмные ягодицы.
Сдерживая смех, бравый истопник Серёга отвернулся, получил обратно почти полный стакан портвейна от девушек с очередными поцелуями в обе щёки, и под их удаляющийся задорный смех, им срочно понадобилось отойти по важным делам, влил в вовнутрь честно заработанный гонорар. С другой стороны телеги продолжались малопонятные действия, в положении стоя, не переходящие в партер.
Не мешая парочке, Серёга взял оставшуюся четвертинку чёрного хлеба, круто посолил и отдал четвероногому другу, старому мерину, который с интеллигентской тщательностью и благодарностью во взгляде каурых глаз, медленно чавкая, проглотил подношение.
— А топор то, я, кажется, не принёс, где-то там оставил возле срубленных берёзок, — с этой мыслью вслух доблестный истопник отправился на поиски личного орудия производства.
Через пятнадцать минут вернулись девушки, завхоз Слава допил портвейн и стал разворачивать телегу в сторону деревни, хозяйка кухни складывала оставшиеся не связанные берёзовые ветки в телегу. Оля с Ниной стали ей помогать, а затем накрыли мешками и угнездились на них спиной к ящикам по краям телеги.
Когда вернулся истопник Серёга, наконец отыскавший топор, который никуда и не терялся, вся честная компания была готова к отъезду. Вожжи были в руках у жрицы комплексных обедов из трёх блюд, сидевшей на месте возницы, рядом восседал завхоз Слава с умильной улыбкой на лице, обещая научить королеву кухни управлять гужевым транспортом, при этом крепко обнимая молодую женщину значительно ниже спины. Прошла хандра у завхоза Славы.
— Ну, и где же мне, уставшему человеку, преклонить голову, — театрально обратился двадцатилетний студент-первокурсник к юным дамам.
— Здесь! — указала рукой на свои округлые колени и стройные бёдра девятнадцатилетняя крашеная блондинка.
— Или здесь! — тотчас подтвердила собственный статус быстро взрослеющей девушки, бывшая школьница, ленинградка, указав на ту же область юной соблазнительной фигуры.
Недолго раздумывая, Серёга забрался на телегу и положил голову осторожно на нежные бёдра молоденькой первокурсницы, блаженно вытянувшись, припоминая коварство Нины - крашенки, совсем недавно переметнувшейся от него к Мише — Топотуну и снова готовой вернуться обратно.
Не готов был недавно демобилизованный воин к такой лёгкости отношений, в отличие от завхоза Славы или напарника-истопника Миши.
А вокруг застоялось бабье лето, и всё было несерьёзно, особенно для девушек и молоденьких женщин, как игра в поддавки без обязательств и ставок, а для первокурсников — всего, лишь нулевой семестр без зачётов и экзаменов, словно маленькая обязательная прелюдия к самостоятельной студенческой жизни.
PRIBALTIEZ
21 сентября 2014 года.