Исполнение желаний

 
Натужный писк принтера, неохотно выдающего бумагу.
 
Монотонный и занудный голос финансового  директора, объясняющего задержку в оплате поставщикам.

Восторженный и фальшиво-приветливый разговор менеджера с клиентом.

Дрожь нетерпения и лёгкое постукивание ногой по педали тормоза, когда попал в затор и не хочется подавать подчинённым нехороший пример опаздывать на работу.

Весёлое музыкальное кваканье городского телефона и  холодок в груди, когда прежде чем снять трубку, видишь на дисплее не определяющийся номер, - а срок оплаты налогов уже давно прошёл.

Град глухого постукивания клавиш ноутбуков и склоняющихся над ними менеджеров, с совершенно безразличным и  отсутствующим выражением лица..

 И ещё много другого,- металлического, пластмассового, раздражающего, не позволяющего расслабиться сердцу, и биться ровно, особенно вечером, в воскресенье - теперь, не будет.



  Анна Ивановна стояла у раковины в кухне и мыла посуду.

- Подвинься!- Нина оттолкнула мать, пытаясь встать рядом и вымыть кружку.


Анна Ивановна сдвинула локти, прижалась к стене:


- Становись. Всем места хватит!

- Да отойди уже, дура!


  Анна Ивановна повернулась боком, уступая Нине место.


- Что же ты злая-то такая - лаешься как собака. Скорее бы ребёночка родили, а то, четыре года уже живёте, а детей нет!


  Нина скосила на мать глаза. Особенно её раздражали в матери чёрные длинные волосы над верхней губой, похожие на усы, и седые густые клочковатые брови.

- Сука! – выразительно произнесла она. Немного постояла, опираясь обеими руками на края раковины и опустив голову. Потом, рванулась в комнату, но отойдя на насколько шагов, прыгнула обратно к мойке и громко сплюнула на вымытую посуду:

- Сука!

- Подлюка ты! – заплакала мать, бросая губку в раковину.

- Гадина! – крикнула Нина из комнаты и захлопнула двери.

- Ну, ладно, Ниночка,- успокаивал её Женя,- ну потерпим ещё немного. Скопим на хорошую квартиру, хотя бы на первый взнос, и разъедемся!

- Да эта сука, ещё долго проживёт! Ненавижу её с восьмого класса, когда отец умер,- все девчонки на танцы идут, а мне между грядками ползай,- усики у клубники обрывай! «Ничего, Ниночка проживём!»  Ничего ей не надо! Живём уже тридцать лет в этой халупе, и ей хорошо! Ненавижу её!



Тома сидела на диване, шмыгая носом, понемногу успокаиваясь:

- Я два участка взяла убирать. Ты, на работе паришься, а денег нет!


  Женя, полная противоположность худенькой и взрывной Нине, большой и сильный успокаивал :

- Потихоньку же копим? Копим. Снег убирать я тебе зимой помогаю? Помогаю! И ребёнок у нас родится. Вот увидишь!

- Я ребёночка хочу,- прижалась к нему Нина,- поговори, чтобы тебе справку на нормальную зарплату дали. Кредит возьмём. У каждого своя комната будет. И ещё гостиная.


   Внешне они совсем не подходили друг другу -  худая миниатюрная властная Нина, с взрывным характером, и большой, физически сильный и спокойный Жека. «Телёнок» - говорили о нём.
 

  Анна Ивановна сидела у плиты и пускала струйки дыма в открытую дверцу. Это было её любимое место.

 Здесь она могла вспомнить прошлое, своего покойного супруга Константина Ивановича, с которым она прожила сорок лет.
 И совсем было ей спокойно, когда молодые уходили к себе в комнату, и она оставалась одна со своими мыслями.

 Она жадно затягивалась сигаретой, и её худое лицо становилось похожим на худого мужчину: щёки втягивались, оставляя впадины, и волосы на верхней губе топорщились, щекоча крылья носа, отчего она периодически шмыгала и потирала нос рукой: «Родила бы тогда, сыночка, не сделала аборт,- может хоть он бы, меня любил?»
 
«Может быть, так у всех? - думала она,- Кому-то достаётся одно несчастье, кому-то другое? Вот Танька, моя младшая, совсем не такая! Она спокойная, рассудительная, немногословная… Правда звонит редко. Десять лет уже, обещает приехать к нам, но видно не может. Хорошо ей там, за границей - ну, и слава Богу!»



  В один из совсем не светлых дней,- было сыро и с реки дул холодный ветерок,- к берегу реки причалил катер. Из него вышел человек, постоял немного на берегу спиной к стоящему у дороги старому одноэтажному деревянному дому. Тяжело вздохнул, повернулся и пошёл с детства знакомой тропинкой проторенной рыбаками и редкими отдыхающими к дороге.

   Женя складывал дрова в сарай, который служил и чуланом и дровником, и  гаражом, незаметно подошёл немолодой человек, и встал у распахнутой двери:

- Добрый день!

- Добрый,- откликнулся Женя.


  Человек немного помедлил, и спросил:

- Во второй квартире живёте? – и посмотрел на номер, выведенный белой краской над дверью.

- Во второй. А, Вы ищете кого-то?

- Я в этом доме когда-то жил.

- А я,- не прерывая работы, ответил Женя,- несколько лет здесь живу, а тёща моя – уже тридцать!

- Условия здесь, в этих домиках, конечно «не очень»?

- Не очень! – согласился Женя,- зато коммунальные платежи небольшие.
 
- А новую квартиру не хотите,- неожиданно спросил незнакомец закуривая.

- Квартиру, хочу! - раздражённо произнёс Женя,- а Вы что, мне её купите?

- Куплю!- твёрдо ответил человек.


  Женя прекратил складывать дрова, спустился с поленицы, с берёзовым обрезком, и подошёл вплотную к незнакомцу:

- Три миллиона! – засмеялся он.

- Хорошо! спокойно ответил тот, отступив на шаг назад.

- Пять! – заблестели глаза у Жени.

- Пусть будет пять! – ответил человек,- но это хорошая сумма!

- Ладно! Пошутили и хватит!

- Я, вполне серьёзно говорю.

  Женя молчал, и смотрел на незнакомца, ждал о него объяснений.

- Видите ли…

- Женя…

- Видите ли, Женя, меня Юрий зовут, я в этом доме родился и вырос. Время моё приближается к старости, и я бы хотел, ну… побыть в одиночестве, что ли. Сейчас, не буду отвлекать Вас от дел, но Вы подумайте! Поговорите со своими…  Вот, моя визитка и телефон. Звоните в любое время. Этот номер, уже двадцать лет не отключался.


  Вован, крепкий невысокий парень жил на другой стороне дома с женщиной старше себя. Часто заходил в гости к Жене, и по мнению соседей был простым и честным бесхитростным парнем. Тружеником.

  Кроме Вована и Жени, в старом покосившемся деревянном доме жили ещё две семьи: рядом с Женей жила одинокая немолодая женщина, редко бывающая дома, а на противоположной стороне, рядом с Вованом, жила супружеская пара. Пенсионеры.


  Летом, Вован с удовольствием обнажал татуировку на плече, был в курсе новостей, происходящих в мире, и его немного раздражала медлительность соседа, с которым он уходил в одно время утром на работу. Каждый раз, встречаясь с Женей у дома, ему хотелось разбудить и расшевелить ещё сонного соседа, и как он сам говорил: «давал ему вводные для размышления».

  Вместо пожелания «Доброго утра», Вован сжимал согнутую в локте руку в кулак и произносил какой-нибудь девиз, словосочетание, фразу, или модное выражение. «Рот фронт!» - говорил он, проходя мимо. Или: «Бертолетовая соль!» - резко произносил он.

 Неизвестно откуда взявшееся слово,- сильно озадачивая Женю. Женя кивал головой, через несколько шагов останавливался, раздумывая над услышанным, потом ещё раз кивал головой, но уже своим мыслям и догадкам и плёлся на автобусную остановку.

  Вован, посмеиваясь заводил микроавтобус, разворачивался и тоже уезжал на работу.




- Вот так Вован, повезло мне в жизни,- рассказал Женя Вовану про странную встречу. Каждому должно повезти, хоть раз! Просто так Женя сказал, не веря ни в какие ни три миллиона, ни в новую квартиру.


Через несколько дней, когда они сидели во дворе, Вован хитро улыбнулся и выпустил струйку дыма:

- Ну, не знаю, кому из вас повезло больше?

- Ты на что намекаешь? – насторожился Женя.

- А вот что, - сказал Вован, усаживаясь поудобней, на крыльце,- Я тут немного его прошлое через знакомых пробил. Так вот, во-первых, нормальный человек такого не сделает.

- Но он вроде нормальный!

- Согласен. Нормальный. Фирму держал. И заметь,- не пьёт. Во-вторых, отец у него в горисполкоме работал. Понял!?  В-третьих, мать у него, заведующей рестораном работала! Значит, что … понял?

- Ну что «что»?

- А то Жека, - назидательно поднял палец Вован, с удовольствием используя удачную минуту побыть гуру, - здесь совсем другая причина кроется!

- Что-то, я не врубаюсь Вован. Говори по-человечески!

- По-человечески, - переспросил, делаясь серьёзным Вован, - тогда смотри!

Он вытащил из кармана монету, сдул с неё крупинки табака, выпятил грудь и потёр монетку о рубашку. Потом стал пробовать её на зуб, выпучив глаза и вытянув шею в сторону Жени и дёргая головой:

- Понял? Золото! З-о-л-о-то! Клад!

- Ты хочешь сказать, здесь под домом закопан клад?!

- Конечно! Кто бы сомневался! Я же тебе железные аргументы привёл. Ну?!

- А чёрт его знает! Может быть! А чего же он его сразу не откопает? - спросил Жека.

- Может, не знает где клад. Территория не малая! Мать его умерла давно. Отец ещё раньше… Они здесь несколько лет прожили. Может она перед смертью, только и успела ему сказать про клад. И всё…
Ты, хоть сам-то веришь в эти его сказки про ностальгию. Какой дурак от денег откажется, а? Вот ты, хотел бы организовать фирму?

- Конечно хотел бы! Сразу бы с Нинкой и квартиру купили и … всё бы остальное.

- Правильно! И деньги бы гребли с тобой!

  Жека резко со всхлипом, вздохнул.

- Я тебе точно говорю, - похлопал его по коленке Вован, - выкопает, продаст, и три квартиры себе купит! Подумай. Надо его опередить!


  Вован выдержал паузу, давая прочувствовать Жене всю трагичность его положения, сделал несколько глубоких затяжек и выдохнул:

- Будем копать!

- Если бы знать где?

- Где,- это мы определим. На это, есть спецтехника, и тебе поручается её достать!

- Металлоискатель будет!

- Но ты учти, Жека,- копать придётся много и долго,- он хитро снова посмотрел на Жеку,- здесь много чего под землёй есть! Но эту проблему мы решим! Походим с металлоискателем, определим квадраты…

- Так он нас и пустит во двор! – качал головой Жека - И вообще, может он уже сам клад достал?

Судя по всему,- пока ещё нет! Зачем ему рисковать и перепрятывать? Вот теперь, на поверхность выступает главная задача,- сделать это тогда, когда его не будет дома несколько дней. А лучше, чтоб его вообще не было,- мелко перекрестился Вован, и нарисовал в воздухе рукой крест.

- Ты что! – с испугом посмотрел Жека на Вована.

- Да не бойся! Шучу я! Но мыслишки кой какие, есть!

- Ладно,- встал с крыльца, отряхивая брюки Жека,- мне на смену пора. Далеко теперь мне будет ехать на работу…

- Ну, это же не долго. Скоро всё решиться! Миллионером легко не становятся! Кстати, это твоя территория, Жека. А идея моя! – потёр большой и указательный пальцы Вован.

- Так что? По-братски поделим?- предложил Жека.

- Только так! По-честному.  Мы же честные с тобой люди, не то, что эти бизнесмены! Посмотри,- кто-нибудь из этих олигархов, дал честным труженикам, таким как мы, хоть один миллион? А? Вот так-то!


  Совсем скоро, когда все документы были оформлены, и новая квартира Жеки была занесена в земельную книгу, а вещи и мебель были расставлены и разложены по местам с помощью Вована, который охотно помогал ему -  таскал мебель и коробки с книгами, старыми письмами и бумагами, - Юрий настроился познакомиться с соседями,- всё-таки три семьи, кроме него живут в доме.

 Но, Вован опередил его, и улыбаясь вошёл с бутылкой водки:

- Тук-тук-тук! Можно?

- Заходи, заходи,- Юрий вышел навстречу, обнял Вована, - давай- ка  мы, вот здесь устроимся, он стал убирать со стола в комнате газеты…

- Да не суетись, Юра! Давай лучше в кухне. Здесь, наверное, и покурить можно?

- Можно! Разливай пока! Я кое, что приготовлю.

- А уютно всё-таки здесь! Правда? – прохаживался Вован по кухне, хлопая по стенам и поглаживая новые обои,- жить можно!

- Можно!

- Да и Жека, особо не жаловался! Дружно они тут жили! Но видишь,- понял он тебя. Уступил тебе квартиру. А теперь ему на работу, почти на час, ехать дольше. Я-то тут раньше бывал, но у тебя полы лучше, чем у меня,- он походил по квартире, подпрыгивая в разных местах,- да тёща нам покоя не давала. Ни выпить спокойно, не закусить! Ты видел, какие у неё зубы? – он тыкал пальцем в рот, выставив челюсть и сложив губы трубочкой,- как у пираньи!

- Люди разные бывают, Вован. Иногда можно ошибиться!  Ну, вот, готово! Садись за стол, Володя!

 
- Ну вот, скажи,- закусывая спросил  Вован, описывая рукой с сигаретой круги в воздухе,-  только честно: нравится тебе здесь?

- Ну, конечно! Я давно задумал сюда переехать.

- Да! Непонятно мне всё это. В три раза переплатить! Непостижимо!

- В жизни много непостижимого…

- Со мной не случалось ничего подобного!

- А со мной бывало.

- Давай, рассказывай,- наливая, попросил Вован.

- История мистическая. Боюсь, не поверишь!

- Ты думаешь, я РЕН ТВ не смотрю? Расскажи! Заинтриговал же!

- Только чур, не говорить, что я вру. Иначе рассказывать не буду!

- Да, я теперь,- поёрзал на стуле Вован,- во что угодно поверю!


- Недавно, мне один документ выправить надо было (кстати, я после этого, своё прошлое перелопатил и много чего такого в нём нашёл), короче,- справку из банка, иностранного нужно было. О состоянии моего счёта. Справка нужна была для одной очень серьёзной организации. Не буду говорить какой. Но учреждение серьёзное. Поверь!

- Ну, так…

- Пошёл я в филиал банка в нашем городе, заказал справку. Заплатил, всё как положено.
 Через два дня прихожу за справкой.

 «Пожалуйста,- говорит консультант,- вот Ваша справка. Всё готово!» Я поблагодарил и ушёл. Прихожу в учреждение, предъявляю справку. Там посмотрели и говорят: «Всё хорошо, но вот печати нет! А это у нас обязательное требование». Ну, что делать? Пошёл я в банк. Дождался очереди. Опять к консультанту. Показываю бумагу и объясняю, что не берут у меня   такую справку, несмотря на электронную подпись. Нужна печать! Круглая. Консультант, приятная девушка, говорит мне, что банк работает без печати, что достаточно электронной подписи, что у них в отделе, вообще нет печати! Конечно, я удивился, понятно! Стал упрашивать её, сходить к управляющему и поставить печать: не может быть, чтобы у банка печати не было! Начал уже громко разговаривать, люди смотрели в мою сторону. Взяла она справку и ушла к начальству. Вышла от начальника: «К сожалению, мы не можем поставить печать, она в головном офисе. Вот, ещё одну подпись поставили, и число изменили, на сегодняшнее». «Что ж, говорю я,- мне теперь в Норвегию ехать?!» «Извините, говорит она,- у нас такие требования». Ушёл я с робкой надеждой, что двух подписей, может, хватит! Прихожу в ту контору, достаю из папки справку, протягиваю секретарю и говорю: «Вот, пожалуйста, дали такое, другого, не дают». И положил справку на стол. А у самого голова закружилась, и сам себе не верю: смотрю, а на справке, прямо под подписью, на белой глянцевой бумаге стоит чёрная печать банка! И не просто стоит, а такое ощущение, что печать с силой, со злости поставили, даже немного один краешек смазан! « Ну, вот- говорит секретарь,- вот видите, теперь всё в порядке!» Стою, я ни жив, ни мёртв.


Вован, прищурив глаза, смотрел оценивающе на Юру.


- Нет, Вован, ты не подумай,- не смотри так на меня! Вот, если бы у меня две справки было,- я мог бы их перепутать. Если бы я, не посмотрев, засунул справку в папку,- тогда да! Если бы консультант, молча её отдала, не сказав ни слова, если бы секретарь ни воскликнула «Теперь другое дело!», если бы я сам не видел этой печати, - тогда бы я не поверил! Печать сама встала на место! Материализовалась. Понял? Свои очертания приобрела на нужном месте!»


Вован перестал жевать, и достал из-под стола вторую бутылку:

- А ещё у тебя что-то было?

- Да было Вован, и грустное и смешное…

- Давай смешное!

- Не совсем смешное, но интересное. Девятый класс я заканчивал. Учительница английского языка хорошая у нас была! До сих пор её вспоминаю часто. Жаль её!

- А что с ней?

- Да, там история была одна. Но, это уже после меня. Я уже школу, к тому времени окончил.

- Расскажи.

- В конце последней четверти, в девятом классе, плавал я между четвёркой и пятёркой.  Ну, и говорит мне учительница: «Юрий! Я не могу поставить Вам четыре с плюсом, но если Вы сдадите мне небольшой экзамен,- тогда я смогу поставить Вам «пять», а если не сдадите,- тогда оставлю «четыре!»
«А, что за экзамен будет, Софья Андреевна?» «Чтение, перевод и грамматика» - отвечает она. А я, вообще-то ленивый был. Неделю ничего не делал, за день до экзамена только вспомнил и спохватился! Сижу в комнате, смотрю в одну точку, и что-то такой уверенностью наполняет меня,- что даст она мне проспрягать глагол: «Я уже прочёл эту интересную книгу», да такой уверенностью, что я и не сомневался ни капли! Пытался представить что-то другое, но потом всё равно возвращался к этому. Это предложение будет, и всё!  Заулыбался я, успокоился. А про перевод, я даже и не думал,- с этим справлюсь! Проштудировал я только это одно предложение и лёг спать.

После уроков, почти весь класс остался пересдавать на другую оценку. Подошла моя очередь. «Читайте, и сразу переводите Юрий.»  « А, что читать?»  «Принц и нищий». Была такая книжка в наше время на английском языке, а ещё «Пиноккио», «Луна и грош», и что-то ещё было... И открывает середину книжки, ближе к концу. У нас у каждого своя была, и все открыли ту же страницу, следят. На уроках мы её читали, но никогда полностью, не до конца.
Читаю я большими кусками, и сразу перевожу на русский. Софья Андреевна сидит, улыбается, иногда поправляет меня. Потом говорит: «Некоторые неточности были всё-таки». Я отвечаю: «Я же, Вам Софья Андреевна, сразу литературный перевод дал!» «А Вы, Юрий, наверное, дома долго готовились?». А я, честно отвечаю: « Я вообще не готовился!». Она засмеялась и говорит:  «Ах, и хитрец Вы! Идите к доске, и проспрягайте мне глагол в такой фразе…» Она немного задумалась, а я стою у доски и уже первые буквы готовлюсь писать, уже знаю, что она скажет… «Я уже прочёл эту интересную книгу» - говорит она.  Спокойно и уверенно я всё написал, Софья Андреевна говорит: «Садитесь, Юрий. Будет Вам пятёрка!».

- Интересно, интересно,- Вован откинулся на спинку стула,- а потом, что с ней стало? Ты говорил, что уволили её?

- Я, в эту историю не верю! Но рассказывали, что яко бы, роман у неё был с учеником из десятого класса.  Но думаю,- это враньё, неправда!  Конфликт у неё с директрисой был. Слишком независимая она была. И умная. Вот и «съели» её. Бывало, пол-урока нам рассказывала про Англию, или про Японию, может жила там, в детстве? Не знаю. Не успел спросить. Ходячая энциклопедия!

-О,- поднял вверх палец Вован,- у меня тоже одна история, была:

- Короче, покувыркался я с одной продавщицей. Всё хорошо было! Девка,- класс! А потом, обнаружил у себя в паху красное пятно - «Ну, думаю, попал! Я же её совсем не знаю!». Что делать? Надо идти ко врачу! А стыдно. И страшно. Набрался я смелости, пошёл в кожветдиспанцер.  Всю дорогу иду и повторяю про себя: «Боже, спаси и сохрани! Не дай пропасть!» и повторяю: «Я ничем не заразился… я ничем не заразился…».

 Сел на стул в коридоре, осматриваюсь,- как будто это не я, а с кем-то пришёл за компанию, потому, что стыдно мне. Смотрю,- из кабинета, сначала девочка выходит с экземой на руках, потом бабушка с чем-то… Ну я осмелел (я ведь тоже могу, ну типа «проконсультироваться правда?») и зашёл в кабинет.  Стою, врача жду. Напротив меня, на стуле сидит какая-то старая толстая баба. Думаю, уборщица,- халат не свежий, волосы всклокоченные, на щеке бородавка, веки опущены, почти глаз не видно.  «Ну, говорит, что у вас?» и к столу разворачивается, бумаги читает. Понимаю, что и есть врач. «Да, вот говорю, у меня здесь штука одна появилась».  «Покажите!». Я показываю. Она две секунды посмотрела и говорит: «Аллергия у Вас!» и поворачивается к столу обратно. Я спрашиваю: «А может надо анализы взять?» «Какие анализы?» «Ну, там кровь, ещё говорят мазок?» «А зачем? Я и так вижу!» И выписывает мне рецепт: «Попьёте супрастин. Не увлекайтесь продуктами с Е добавками,- и всё пройдет!» «Как хорошо!» говорю я. Она вполоборота поворачивается, и устало, но убеждённо говорит: «Но, я думаю, молодой человек, что эта связь, Вам ничего хорошего не принесла!». И действительно,- всё прошло без следа. Хорошая тётка! Вот так, Юра, я усилием своей воли справился с заразной болезнью!


  Вован домой не торопился, и старался вызнать максимум про жизнь странного соседа:

- А матушка твоя…

- Ушла матушка. Давно ушла. С ней тоже связано кое-что. А у тебя, мама жива?

- Не знаю. Может быть, жива… Я вообще не знаю где она. Может, живёт себе спокойно в другом городе! Из интерната я. Тут, я такие концерты слышал! У Жеки, Нина, так собачились с матерью! Каждый день! Лучше никакой матери, чем такая! Ты видел, какие у неё зубы? Как у пираньи!

- А вот у этого окна,- показал Юрий на противоположное окно,- мой письменный стол стоял. Вон, видишь: берёза, штакетник, дорога,- Вован наклонился, пытаясь в темноте разглядеть пейзаж за окном, как будто бы не видел его раньше,- дальше дом дяди Андрея был, и я каждый день видел, как он возвращается с рыбалки. И мама моя проходила тут с работы. Но, сарайчик закрывал почти всё пространство, и я мог видеть её несколько секунд, потом она исчезала из поля зрения и сворачивала за угол к дому. Я считал шаги, которые она должна была сделать, и бежал её встречать. Она приходила в разное время, и я сидел и ждал её. Почему-то, мной овладевало какое-то щемящее чувство жалости, тревоги. Мне казалось, что она может сегодня не прийти. Тягостное, оно опускалось куда-то вниз, и только мои горестные вздохи поднимали его вверх к горлу, губы мои кривились и слёзы размывали чернила, капая на тетрадь.  Это ожидание, я никогда не забуду. Я повторял про себя: «Мама, приди быстрее, только приди ко мне, мама.»  Я, боялся, что промелькнув между оградой и выходя из поля моего зрения, зайдя за дом, она однажды может не появиться. И уже за полчаса, как я чувствовал её появление,- я вставал коленками на стол, и ждал, когда промелькнёт её бардовое пальто. Я стоял на письменном столе, и разложенные на столешнице, карандаши и ручки, больно давили мне на коленки, но я терпел и не двигался, боясь не увидеть маму. Её стройные ноги делали несколько лёгких шагов, и эта минута ожидания становилась ужасно долгой, время останавливалось, превращалось во что-то неживое, бездушное, хранящее твёрдую на ощупь тайну, как остатки старой кирпичной кладки у нашего дома, пережившей несколько войн,- и только звонок у входной двери,- окрашивал радостной знакомой мелодией весь мой мир, и я снова слышал негромкое тиканье часов на стене.

 Однажды весной, за забором, внезапно, прямо на глазах, вырос куст сирени, он закрыл всё пространство,- и я перестал видеть маму. Её отвезли в больницу, и через три месяца, она умерла от саркомы.


Юрий помолчал, посмотрел на склонившего набок голову, и засыпающего Вована:

- Поздно Володя, давай расходиться!


 
  По утрам, Юрий ходил удить рыбу. Он выходил из дома, переходил через дорогу, пересекал прибрежную лужайку, надувал резиновую лодку и уплывал в туман.

 Теперь, он совсем был похож на своего бывшего соседа дядю Андрея, если не принимать во внимание хромоту и шаркающую походку укушенного энцефалитным клещом на Дальнем востоке молодого военного лётчика Андрея Рискова, и отправленного с мизерной пенсией удить рыбу,зелёный брезентовый плащ которого, в тишине по утрам проплывал в тумане мимо окон Юры, и только негромко постукивали вёсла на его плече.

Несколько раз, в детстве, дядя Андрей брал с собой Юру на рыбалку, и они рыбачили на скрытом камышами заливе, называемом почему-то «озером». Тяжёлая металлическая лодка без труда раздвигала в стороны заросли камыша. 
Юра ложился на дно, и смотрел в небо.

 Солнце поднималось, туман опускался, ложился ровным белым ковром на поверхность воды. И верхушки аира, похожие на коричневые свечи, вздрагивали, наклонялись, поглаживали борта лодки, распрямлялись и подталкиваемые распуганной рыбой, снова закрывали проход, выпустив множество пушинок-летучек в небо.

 

  Теперь, у него в жизни будет всё как было когда-то.

 И пусть не говорят, что прошлое невозможно вернуть – его можно устроить себе самому: не пытаться бежать в него увидев над дорогой, слегка подрагивающий, уплывающий в вышину, нагретый летним солнцем прозрачный воздух, а медленно ступая, чтобы его не спугнуть, на крашенные коричневой краской полы, осторожно опуститься в кресло в комнате, закрыть глаза и слушать как потрескивают поленья в печке, и заблудившаяся оса ударяется в стекло, принимая плоскую прозрачную поверхность за бездонное голубое небо.

 
  Юрий открыл двери сарая: в верхнем углу проёма на треугольнике паутинки застыл серый маленький паучок с длинными лапками, на полу ровными рядами были сложены связанные проволокой в снопы, обрезки фанеры с местного комбината для растопки печки, полы сарай были усыпаны стружкой, которую привозили водители и продавали местным жителям. Стружкой посыпали тропинки от домов к сараям. Стружкой засыпали и ямы на местной дороге. Летом она нагревалась от солнечных лучей и ещё на походе к посёлку, улавливался запах: слоистый аромат сирени и жасмина, сосновой стружки, и солярки от стоящего в соседнем дворе микроавтобуса.


 Всего-то, в часе езды от центра города, жил своей жизнью совсем другой мир: неспешный, со своим ровным дыханием, с вечерней тишиной и волшебным утром с первым лучом солнца, который привык освещать белизну простых коротких занавесок на окнах, и греющий тонкий слой берёзовой коры на поленьях, сложенных на прибитом к полу листе жести.

  Мир, не пытающийся что-то переделать или изменить, а только лишь иногда позволяющий себе передвинуть сеточку паутинки в другой угол сарая, и лишь снисходительно посматривать на обломанные проходящими влюблёнными, ветки сирени, зная, что через всего один оборот Земли вокруг Солнца, ветви дадут новые побеги и они зацветут, давая возможность среди сиреневых соцветий, найти своё пятиконечное «счастье».   



  На полу в прихожей лежал помятый конверт. В нём Юрий нашёл письмо, написанное незнакомым почерком на листке в косую линейку из школьной тетради:


«Здравствуй сынок! Сообщаю тебе, что я жива. Мне 87 лет. Сейчас, я нахожусь
 в городе Бор Нижегородской области, по старому адресу, где мы когда-то жили
раньше. Приезжай. Твоя мама».


 Я не знаю кто написал это письмо,- Вован, Анна Ивановна, Женя, или кто-то другой.


  Только редко кому удаётся,- не то чтобы клад найти, а и даже в дом, в котором раньше счастливо жил, ещё раз вселиться.