Переключатель

Наум Шубаев
'80

У вокзала остановился новенький блестящий "Москвич" небесно-голубого цвета. Вокруг было безлюдно, хотя всего пару минут назад прибыл поезд. Железная дорога была, по сути, перекрыта - один дизель-челнок ходил туда-сюда по ветке, отрезанной от остального мира лесным пожаром.
Вера сразу узнала того субъекта, коего ей нужно было встретить. Администратор Саша, попросивший об этом одолжении, описал гостя лаконично и удивительно точно: "Лицом на старого клоуна похож".
Человек, вышедший из здания вокзала, действительно чем-то напоминал клоуна-пенсионера. Словно грим снял, но контуры остались. Вот только не понятно - веселый был клоун или грустный.
Юрий сначала даже не поверил, что это его так встречают. Он ожидал увидеть заурядного водителя и грузовик с надписью "Продукты" - других машин в рядовом доме отдыха просто не имелось. Вызвать гостю такси было не более реально, чем послать за ним директорскую "Волгу". Однако, администратор выкрутился, как всегда, виртуозно. С Верой договориться ему было легче, чем оплачивать такси, а гостю была продемонстрирована исключительная о нем забота.
Юрий улыбнулся. Над домами сияло доброе утреннее солнце. На асфальтово-серой площади, словно кусочек неба, красовалась голубая машина. У встречающей его молодой женщины были глаза того же восхитительного  цвета.
Но стоило подумать о прекрасном, как Вера надела темные очки, а солнце скрылось за маленькой противной тучкой.
Они подошли к машине. Номер у нее был жизнеутверждающий - "1991 НЕТ" - словно "Москвич" отрицал скорый закат той эпохи, к которой принадлежал. Вера завела мотор и одним плавным нажатием на педаль газа отодвинула в сторону привокзальную площадь, пустые утренние улицы и очереди у бочек с молоком. Машина Юре определенно нравилась. Хотя бы потому, что сидя на пассажирском месте, он мог вытянуть ноги во всю длину.
Ехать было недалеко. На трассе солнце било прямо в лицо, и Вера щурилась даже несмотря на очки. От этого становилась еще очаровательнее ее улыбка - едва заметная, но обескураживающая. И отчего-то немного пошлая.
За разговором ни о чем десять минут дороги пролетели совершенно незаметно. Но Юрий твердо убедился, что Вера его не помнит. Впрочем, он и не надеялся.
Дом отдыха ворвался в поле зрения неожиданно. Он словно прятался в этом чудесном сосновом лесу.
У главного входа гостя ждал сам Александр Николаевич. В руках у администратора сиял букетик цветов. Судя по внешнему виду, они успели пару дней где-то постоять перед тем, как были решительно экспроприированы Сашей.
Юрий поблагодарил администратора за замечательно организованную встречу, и все трое отправились завтракать.
Вернувшись в свой номер, Вера села в удобнейшее глубокое кресло у окна. Взяв чистый лист бумаги, она написала несколько слов в столбик. Дверь на балкон была открыта, и оттуда вместе с запахом дыма донесся тихий скрип. Похоже, в соседний номер кто-то вселился. Вера вышла подышать воздухом и полюбопытствовать, кто это. Хотя вариантов было немного - этим утром сюда приехал только один человек.
-Вы не возражаете, если я закурю? - Юрий перегнулся через перила, чтобы спросить, поскольку балконы разделяла кирпичная стена.
-Вокруг нас горит лес, так что Ваши сигареты мало что изменят, - промурлыкала Вера в ответ.
Юрий достал небольшую трубку, и легкий никотиновый дымок влился в серый туман лесного пожара. В этом году огонь пожирал деревья с таким размахом, что перекрыли не только шоссе, но даже железную дорогу.
Юрий предложил прогуляться после обеда. Вера согласилась, ушла обратно в комнату и вернулась к своему черновику. Ее аккуратным почерком там было написано:
об их городах
об их власти
об их привычках
об их путешествиях...
Красиво получится, но скучно - подумала Вера.

...

Подо мной неспешно проплывали зеленые луга, ленты пустых дорог, реки, древние руины. Позади меня покачивались еще два солпланера, пилоты которых с явным удовольствием болтали босыми ногами в воздухе. Я зарекся летать босиком после первой жесткой посадки. Казалось бы, на песок мягко приземляться - но внезапный порыв ветра доказал мне обратное. Оставив пару шрамов на память.
Мы пролетели над заброшенным портом. Он был огромен и пуст, словно замер во вчера. Внизу было немало таких мест. Аэропорты, железные дороги, автостоянки и другие устаревшие объекты, которым не нашлось пока нового применения.
Наверху было куда оживленнее. Через прозрачное крыло над головой я видел таких же как мы планеристов, дирижабли и всяких-разных летающих роботов.
Внизу, конечно, жизнь тоже била ключом. Просто это не так бросалось в глаза, как гигантские грузовые дирижабли, ползущие по небу, или сверкающие солнечные планеры с цветными полосами на прозрачных крыльях.
Мир вокруг был похож на тот, что представляла себе Вера, сидя у окна в глубоком кресле. Но он вовсе не был скучен...

...

-Видно? - спросила Вера, не решаясь лезть выше.
Юрий ответил отрицательно. С высокой сосны, на которую они забрались, было видно много дыма, но самого пожара нигде разглядеть не удалось.
Чуть позже, пытаясь отмыть руки от смолы, Вера подумала: удивительно - полдня знаешь человека, а смело лезешь за ним на дерево. Странно и несерьезно. Ребячество какое-то.
Но пару часов спустя Вера совершила еще более неожиданный поступок. Она стала обсуждать с Юрием сценарий.
Юрий Загорский был довольно известен в тесном мире мультипликаторов. Он достиг того замечательного момента в жизни, когда незнакомые люди узнают и обращаются по имени-отчеству. Но так и не добрался до следующей ступени популярности, когда это внимание начинает надоедать. Став художником-постановщиком, Загорский не горел желанием пробовать себя в качестве режиссера. В отличии от Веры - более молодой, но уже имевшей большой опыт и еще большие планы.
Начинали они оба с работы художниками-одушевителями, то есть теми, кто делает героя мультфильма подвижным и живым, прорисовывая промежуточные фазы между позами. Это был нелегкий труд, требовавший такого таланта, какой встречается у одного из пары сотен хороших художников. Впрочем, так можно сказать почти про все профессии, связанные с мультипликацией.
Они сначала избегали разговоров о работе, ибо отдых, как никак. Но потом режиссер решилась и поведала коллеге, чем занимается сейчас.

"-"

Джон сидел на набережной и с ненавистью смотрел наверх. Он был зол абсолютно на всех и на всё: на спешащих мимо людей, на проплывающие по каналу баржи и на висящие в небе дирижабли. На них он смотрел с особой, жгучей неприязнью.
По ту сторону канала высились  горы разноцветных автомобилей. Свалка невероятно разрослась за последние годы. Среди металлолома Джон различил знакомый силуэт грузовика. На таком он ездил в молодости. Потом всё исчезло - целый мир: автостоянки, автомойки, автокинотеатры и даже автоцеркви. Остались только автокладбища.
Понятное дело, с наступлением эры дирижаблей водители грузовиков остались без работы. Но Джон был еще молод, и у него оставалось немного денег. Он освоил новую профессию. Оказался среди немногих счастливчиков в ту пору, когда люди массово оказывались на свалке. В прямом и переносном смысле. Один пилот заменял теперь всех тех, кто раньше обслуживал несколько грузовиков. Дирижабли почти не нуждались в ремонте, а грузоподъемность их была в несколько раз выше, чем у нелетающих конкурентов...
Джон вздрогнул от громкого звука. Очередной воздушный мусоровоз сбросил свой груз. По свалке в это время слонялся какой-то бездомный - Джон отлично видел, что несчастный не успел отскочить. Дирижабль невозмутимо развернулся и поплыл дальше. Ему все равно. Он автоматический.
Никому нет дела до бродяг, что роются в помойке. Главное, что груз доставлен. С этой задачей робот справляется не хуже человека. Так что пилоты теперь тоже никому не нужны.
Нет, постойте, постойте! Джон даже поднялся со скамейки - внезапная мысль была такой яркой, отчетливой и правильной...
Едва не сбив Джона с ног, мимо пробежал стартующий планерист. Секунду спустя он оторвался от земли. Вспорхнул, как птица. И то же самое сделала та отчетливая мысль, что на мгновение осветила жизнь безработного.
Прозрачное крыло сверкнуло на солнце и скрылось вдали. Интересно, чем надо заниматься, чтоб купить такую штуку? Продавать роботов, убивать людей или быть политиком?
Джон сел. Сил стоять не было. Необходимости стоять не было. Но было желание вернуть ускользнувшую идею. Раньше забытые мысли возвращались сами. Теперь их приходилось ловить. Память начинала сдавать. Учиться чему-то новому было уже непросто. Да и чему? Продавать или убивать?
Внезапно мысль соизволила вернуться. Ответственность! Вот что должно вернуть на работу пилотов. И не только их.
Дело за малым: научить людей ценить чужую жизнь. Но здесь всех заботит только прибыль...
Взгляд безработного заметался по сторонам: всюду были роскошные здания крупных корпораций. В этом бесконечном душном городе было совершенно некуда податься.
Надо идти к коммунистам! - подумал Джон.

...

Юрий положил черновик на стол.
-В целом, задумка отличная, а продолжения нет?
-Продолжение будет готово чуть позже, - ответила Вера.
Загорский поблагодарил ее и вышел. До ужина оставалось чуть меньше часа, можно было спокойно посидеть у окна. Глядя, как в сосновом лесу догорает последний день лета.

...

Очередь была не очень длинная, но стоять приходилось на лестнице. Другого места не было, хотя это и мешало тем, кто поднимался или спускался по ступенькам. Достигнувший заветного окошка обнаруживал, что туда не так-то просто просунуть свои документы. Нужно было лечь прямо на пол при всех.
Вера нервно погладила рукав своего черно-желтого курортного платья. Жалко было ложиться в нем на пыльный паркет. Она повернулась к подруге, стоявшей рядом:
-Иди первой, я пока паспорт поищу. Что-то не могу его найти. Может, забыла.
Подруга пожала плечами и попыталась улечься в нише у окна. Это оказалось не просто. Большинство посетителей садились на корточки и, протискиваясь немного вперед, залезали, куда надо. Но у вериной подруги были длинные ноги - ей пришлось пятиться, а затем начинать штурм вновь, встав на колени. В очереди послышался шепот, мол, молодежь даже документы подавать не умеет. Наконец, всё получилось, но вылезти обратно было еще труднее. Вера сделала шаг вперед, чтобы помочь. В тот же миг стоявшая рядом пенсионерка с неожиданной подвижностью вскинула руку и указала на табличку на стене. "К окну подходить строго по одному человеку!" Сзади выразили мысль, что молодежь еще и читать не умеет.
После первой процедуры процесс продолжался в кабинете номер 101. Дверь помещения была открыта, и Вера видела всё, что там происходило. Толстая женщина в синем халате завязала платок на шее вериной подруги, как пионерский галстук. И оценила, ладно ли сидит. Затем надела тот же платок на голову проверяемой. На манер бабушки-старушки. И вновь оценила. Что делали с мужчинами на этой стадии проверки - Вера даже побоялась представить. Но в данном конкретном случае решающую роль сыграла длинная коса подруги, всесторонне изученная и одобренная.
Протолкавшись сквозь очередь, чтобы спуститься на этаж ниже, посетитель находил еще одно окошко. Тут выдавали заветный листочек, ради которого люди и приходили. На этот раз не надо было никуда ложиться. Требовалось только получить эту маленькую бумажку, просунув руку в стеклянный ящик под окном. Последний, видимо, был задуман выдвижным, но поломался. Наверное. Чиновник за стеклом легко мог взять поданные ему документы и вернуть их, присовокупив один листок. Однако ящик не выдвигался наружу, поэтому документы приходилось выковыривать оттуда. Выслушивая понукания как из-за стекла, так и из очереди.
Наконец, Вера узнала, что здесь дают. Это были талоны на колбасу.
По пути к выходу Вера увидела ту самую женщину в халате и не удержалась. Режиссер бросила одно слово - короткое, но настолько грубое, что сама застеснялась и моментально проснулась.

...

За окном было все так же тихо. Красное солнце еще не успело провалиться за горизонт - Вера дремала всего несколько минут.
Продовольственные карточки казались чем-то из далекого прошлого. Из рассказов родителей о послевоенном времени. Сама Вера такого не помнила. Перед ужином, однако, к ней заглянул администратор Саша - самолично - и передал листочек. Точь-в-точь из сна.
-Презент, - сказал он, подмигнув.
Таким образом он рассчитался за утреннюю поездку Веры на вокзал.
Придя на ужин, Загорский первым делом подошел к большому электрическому самовару - одной из достопримечательностей здешней столовой. Отдыхающие наливали себе чаю, сколько душе угодно. Введение в стране талонов на колбасу мало повлияло на скромное изобилие дома отдыха.
Вера ужинала на своем любимом месте у окна. Юрий поставил на стол два стакана чаю и сел напротив. Они с Верой договорились утром поехать на озера.

'90

Из под колес "восьмерки" брызнул снег и она лихо вылетела на лесную дорогу. На номерах машины чернели буквы Х, А и М. Однако это слово - неофициальный символ десятилетия - резко контрастировало с внешним видом Веры, сидевшей за рулем. Да и темно-синий цвет "восьмерки" был явно "не бандитский".
Поздний предновогодний рассвет нехотя заливал розовым огнем заснеженный лес. До озер было довольно далеко, поэтому выехать пришлось рано.
Заснеженное шоссе упиралось в Т-образный перекресток. Справа был пустой пионерский лагерь - то ли недостроенный, то ли заброшенный.
-Дальше дорога закрыта - на перевале снег, - сказала Вера, указывая направо. За пропастью Загорский увидел еще один серпантин, куда въезд был запрещен. Этой зимой из-за опасности схода лавин перекрыли не только шоссе, но даже железную дорогу.
Вера остановила машину на смотровой площадке. Рядом было небольшое уютное кафе, словно застывшее в давно ушедших восьмидесятых. Кроме полноватой буфетчицы, облаченной в халат, внутри не было никого. Это обрадовало Юрия - не придется стесняться своего нищенского заказа. Перед Верой стесняться нечего - она тоже бедствующий мультипликатор. Время такое: народу не до зрелищ, ибо с хлебом проблемы. Точнее с деньгами на его приобретение.
Загорский наскреб денег на сосиску в тесте и стакан сока. В придачу ему зачем-то выдали чайную ложку. Применить ее было решительно не куда. Особенно учитывая, что ложка была не особо чистая. Юрий поинтересовался, к чему такой ненужный бонус. Буфетчица взглянула на стакан, затем на клиента и вынесла свой вердикт. Он был однозначен и обжалованию не подлежал: "Так положено!"
-Вчера я обещала Вам продолжение сценария. Оно не готово, но... - режиссер улыбнулась и посмотрела коллеге в глаза.
-Но Вы не против, если мы завершим работу вместе, - догадался Юрий.
Вера в который раз удивилась, что собеседник понимает ее с полуслова. Ведь знакомы они всего около суток - так, по крайней мере, она считала.
Вместе им предстояло нарисовать интересную утопию. Вера уже сделала полдела: для контраста она добавила антиутопический эпизод про раздавленного капитализмом безработного. Автор сценария об этом еще даже не знал.
Но, как бы там ни было, сама-то утопия скучна. У всех на экране все отлично - вот только на премьере зрители заснули. Чтобы этого не случилось, нужно показать в идеальном мире что-то яркое. Что-то приковывающее внимание. Конфликт, проблему...

"+"

Иван сидел на набережной и с ненавистью смотрел наверх. Он был зол абсолютно на всё и на всех...
Или ему только казалось. На самом деле он был зол на себя.
На той стороне канала блестели разноцветные старые автомобили. Там был музей. Над ним кружили три солнечных планера, выбирая место для посадки.
В небе над суетой крылатых роботов и дирижаблей таял след звездолета. Никому, казалось, не было до него дела. Меж тем, это ушла в бесконечность Первая звездная. Экспедиция из которой нет возврата - человеческой жизни не хватит на дорогу туда и обратно.
Можно было, конечно, послать роботов, клонов или черта в ступе. Но на звездолетчиках лежала слишком большая ответственность.
Давным-давно такие же смельчаки селились на Марсе, затем на спутниках газовых гигантов...
Иван не мог лететь. Сейчас он нужен был здесь. Потом, безусловно, его ждет Вторая звездная или Третья. Но ни там, ни там не будет его сына. Отец уже не увидит его. Нигде и никогда. От бессилия он и был так зол на себя.
Иван посмотрел на висящий рядом шарик-автомат с газировкой. Это чудо техники добывало воду и углекислый газ из воздуха. Солнечной энергии хватало еще и на левитацию - чтобы не занимать лишнего места.
-Сколько всего мы напридумывали! - сказал он вслух.
И это "всё" вдруг показалось ему абсурдно бесполезным. Но потом он задумался. Быть может, изобретение и совершенствование всякой ерунды тоже двигает человечество вперед?
Иван даже вскочил, подумав о прогрессе. Мимо пробежал стартующий планерист. Он едва не сбил Ивана с ног и уже будучи в воздухе, успел извиниться. Ничего не поделаешь: ветер - штука своенравная.
Мысль о прогрессе хотела убежать, но была поймана.
Быть может, мы обманем законы природы: преодолеем скорость света или станем бессмертными. И тогда у него, Ивана, будет шанс догнать Первую звездную экспедицию.

...

Синяя "восьмерка" влетела на стоянку санатория за четверть часа до закрытия дверей столовой. Однако и под самый конец обеда знаменитый самовар был почти полон. И еда была вкуснейшая.
Но некоторые мелочи изменились за последние сутки.
Это милое место называлось теперь санаторием, а не домом отдыха. Вера и Юрий, вроде как, поправляли здесь душевное здоровье.
Ближе к вечеру Загорский вышел покурить на балкон.
Шел сухой снег, и с трудом верилось, что еще вчера было лето. Но Юрий помнил это отчетливо. Его здесь пытались избавить от легкой шизофрении, а не от проблем с памятью. Вот Веру, да - лечили именно от этого.
-Вы ведь играете на фортепьяно, Вера?
-Как Вы узнали?
-О, это обратная сторона популярности - все про тебя всё знают, - улыбнулся Юрий и добавил: - Кроме того, мы с Вами в разное время учились на одних и тех же курсах. Хотя, конечно, не каждый аниматор таит в себе музыканта. Но по Вашим рукам сразу видно...
На самом деле, Загорский бы в жизни не догадался. То, что он курил трубку, еще не делало его великим детективом. Он просто очень хорошо знал Веру. И очень давно.
После ужина они взяли на вахте ключ от музыкального салона. Здесь была отличная шумоизоляция - можно было слушать музыку даже ночью. Или играть на пианино.
Юрий не сомневался, что Вера его удивит. Так и случилось - он никак не ожидал услышать песню "Перемен" Виктора Цоя. Да еще и чудесным вериным голосом под аккомпанемент  фортепьяно. Звучало сильно. Загорский задумался. Он уже знал в общих чертах, что будет завтра, но перемены его пугали.
-Знаете, Вера, Вы очень здорово видите свою утопию. Мир без войны, без болезней, без голода и нищеты... Но люди боятся что либо менять. Хотя этот мир - он такой странный! Вы не находите?
Вера кивнула. Однако Юрий решил отложить разговор о странностях на завтра.

...

-Вышли в район, - доложил я, и диспетчер разрешил начинать.
Створка нижнего грузового люка сморщилась и скаталась в трубочку.
-Ну и где? - поинтересовался я.
-Заело, - виновато пробубнил штурман.
Конструкция нашего дирижабля позволяла сбегать в грузовой отсек и пошевелить бомбодержатели руками. И даже ногами, если угодно.  Одна беда: мы управляли воздушным кораблем дистанционно, сидя дома. Это избавляло пилотов от перепадов давления, перегрузок, космической радиации и - самая приятная мелочь - от опасности разбиться. Вот только чинить летательный аппарат в полете было, мягко говоря, затруднительно. Правда и нужды в этом не было: здесь практически отсутствовали подвижные детали или что либо подобное, что могло ломаться. Старые ракеты такой надежностью не обладали - эта вот стартовала лишь с третьей попытки.
Ничего не поделаешь, годы на складе не прошли бесследно. В том узле, к которому крепилась ракета, что-то заржавело. Крепление там только с виду простое - есть чему ломаться.
Цель находилась за полярным кругом. Здесь не было почти ничего, кроме заснеженных гор, в одну из которых и попала наша ракета.
Такие стрельбы решали сразу три вопроса: вызывали контролируемый сход лавин, демонстрировали всем желающим "живую историю" - детонацию реальных боеприпасов, а также помогали эти самые боеприпасы утилизировать. Уже несколько поколений не знало войны, но еще не все запасы старого оружия были переработаны в более полезные вещи.
Мы передали дирижабль следующему экипажу - на право полетать на "ракетоносце" выстраивались очереди, поэтому управление переключали прямо в полете. Я встал и вышел на балкон. Вокруг кипела жизнь, все было ярким и таким непохожим на ослепительно белые горы. Дома, школы, стеклянные башни теплиц, всякие питомники-рассадники да бассейны-стадионы. Вид на город уже начал надоедать. Пора перебраться куда-нибудь, сменить климат. Вот, штурман, с которым сегодня летали, к нему в село предлагает переехать. Совсем другое место. Другой континент. Уеду...
При этой мысли пейзаж поехал вверх-вбок. Никакого балкона под ногами, естественно, не было. Мы заходили на посадку над музеем и на первом развороте я потерял скорость.
-Не зевай! - предупредили сзади.
Вредно задумываться во время полета. Солнечный мотопланер куда чувствительнее, чем дирижабль. Тот по недосмотру пилота иногда "проламывает" невидимую стену ветра, резко уходит в сторону, но это поправимо даже на малой высоте. К тому же, управление-то дистанционное - пилот дома сидит, или в парке, в бассейне, в палатке посреди степи.
Планер же может резко потерять высоту, например, на повороте. Двигатели у него довольно слабые. И тут есть вероятность не аварии, а катастрофы...
Ноги мои очень нежно коснулись земли. Я пробежался, гася скорость. На крыле раскрылись цветные полосы двигателей, подъемная сила полностью пропала. Я сложил почти невесомое крыло, скомкал его по инструкции и закинул в рюкзак. Мои товарищи приземлились неподалеку.
О чем же я так задумался перед посадкой? Да - уехать. На край света. За полярный круг. В этом мире можно жить где хочешь. Вот, у Загорских такой милый маленький домик... А кто-то ищет свободное жилье в исторических, "старых" городах...
Все же мир этот прекрасен. Он даже лучше того черновика-мечты, который сочиняли Вера и Юра, сидя в пустом кафе.
Мысли о переезде я решил отложить на завтра.

...

-Знатная вещь, - протянул Александр Николаевич, - Помнишь ли, как такую применяют?
Александр Александрович погладил гладкий толстый кол с тупым концом. Спросил, есть ли, чем его смазать. Наставник одобрительно покачал головой - чтобы посадить человека на такую штуку, необходимо было масло. Его незамедлительно подали.
В этот момент Вера поняла, что эти двое собираются сделать: посадить на кол Загорского, который по непонятным причинам был беспомощен. Вера выскочила из помещения, захлопнув за собою толстую шумоизолирующую дверь. Затем обернулась в смертельном ужасе. Она успела различить на двери табличку "Пыточная" прежде, чем проснулась в холодном поту.

'??

Снаружи лил дождь. Вера подошла к окну и долго смотрела, как холодное утро выползает из-за леса на мокрую опавшую листву. Потом она вышла в коридор и, сама не зная почему, пошла к музыкальному салону. Там, однако, был ремонт. Даже табличка на двери отсутствовала. Остались только несколько непонятных запыленных букв "...очна..."
Вера вернулась обратно. Дверь номера, где жил Загорский, была приоткрыта и оттуда тянуло холодом. Свет не горел. Режиссер сделала шаг через порог и тихо позвала соседа. Но его не было.
Только сквозняк из открытой балконной двери трепал занавески. Вера решительно пересекла чужой номер и нашла Юрия на балконе.
-Мне скоро уезжать - вот, решил проветрить номер. Знаете ли, я пару раз курил внутри, а в нашем дурдоме это не поощряется. Вы, Вера, не заметили, что санаторий этот уже вовсе не санаторий? Или, скажем, что погода немыслимо капризна в последние несколько дней?
-Мне снятся странные сны, Юра... - проговорила она с трудом.
Загорский некоторое время молча смотрел, как капли дождя срываются с навеса над головой и разбиваются о перила, как вода течет по кирпичной перегородке, как ползет по небу серая вата облаков.
-Не стоит переживать из-за снов. В каждой голове свой дурдом. Но если ты зашла в мой номер без стука, значит вспомнила что-то, верно ведь?!
Вера кивнула. В какой-то момент она поняла абсолютно всё. Позавчера было лето, вчера зима, а сегодня приключилась осень. По сравнению с этим постепенное перерождение дома отдыха в психбольницу - сущая мелочь. Хотя, была ли это больница - тоже трудно сказать. Немало и других непонятных деталей: позавчера они ездили на "Москвиче", а вчера на "Ладе"...
-Сегодня мы поедем на другой машине, - улыбнулся Юрий, словно прочитав ее мысли, - Только сначала попрощаемся с местным начальством.
Улыбка его стала очень хитрой.
Через несколько минут к кабинету главврача подошли двое с ведром. То ли охранник, то ли санитар поинтересовался причиной столь раннего визита.
-Мы пришли делать уборку! - задорно заявила Вера.
Одновременно с этим Юрий изо всех сил опустил почти пустое ведро на голову этого незнакомого субъекта. Тот незамедлительно сполз на пол.
-Уборка началась, - тихо констатировал Загорский, без стука распахнув дверь.
Александр Александрович, понятное дело, опешил, увидев пациентов с ведром. Но долго удивляться ему не пришлось: Вера схватила ведро и надела на голову главного врача по самые плечи. Ее напарник подхватил ошарашенного противника и вскользь заметил:
-Я, вообще-то, Александра Николаевича хотел повидать.
-Он на повышение пошел, - ответило ведро.
Загорский хмыкнул и пробежал руками по клавиатуре компьютера, словно беря пассаж на фортепьяно. Компьютер исчез. Исчез и персонаж с ведром на голове. Обстановка кабинета теперь напоминала логово Александра Николаевича. На стоянке, которую было видно из окна, стоял голубой "Москвич", а вместо компьютера был пульт с множеством кнопок и телефонов.
-Не то, - Юрий с досадой махнул рукой и стал искать что-то на пульте.
В результате последующих манипуляций интерьер изменился радикально. На столе появилось много разных предметов, из которых Загорский взял самый непонятный. Нечто, похожее на шапочку для бассейна. Юрий надел ее, сделал умное лицо и распахнул окно.
По пожарной лестнице беглецы выбрались на стоянку и завели длинный черный джип, ключи от которого нашли в кабинете. Бампера машины были покрыты ровным слоем грязи - где-то под ним прятались номерные знаки, но даже место их установки было не очевидно.
Загорский надел очки и включил радио, старательно настроив его на волну, где передавали только помехи. Вера молча смотрела вперед. Она была немного в шоке.
Неповоротливая машина сильно кренилась в поворотах. Скорость была великовата. Подъехав к заброшенному пионерлагерю, Юрий соизволил притормозить - поворот был очень уж крутой.
На заборе, ограждавшем недострой, висела новая красивая табличка, сообщавщая что вскоре здесь откроется детская поликлиника. Понятное дело: детей теперь не так много, чтобы строить лагеря для их отдыха, зато болеют они куда больше.
Возле полуоткрытых ворот суетились рабочие. Вера подумала, что они строят ту самую поликлинику. Может,  так оно и было, только дело шло настолько медленно, что нельзя было сказать с уверенностью. Въезд был перегорожен застрявшим самосвалом и трактором, который приехал его вытаскивать да не смог - сломался.
Если верить дорожным знакам, дальше проезда не было. В этом году из-за сильных дождей перекрыли не только шоссе, но даже железную дорогу. Однако черный джип начал упрямо разгоняться.
В этот момент ожило радио:
-Поторопитесь! Я перехватил сейчас сообщение, цитирую: "Кто-то балуется Переключателем. Передайте Феликсу, что если они уйдут - это будет расценено не как их заслуга, а как его недоработка"...
Загорский снял с головы "шапочку для бассейна" и сказал Вере:
-Сейчас нам будут мешать. Держись крепче.
Хозяева Переключателя заблокировали украденный Юрием мнемошлем - теперь всё вокруг вновь было против беглецов.

...

-Поторопитесь! - повторил я на всякий случай, не зная, слышат меня или нет. Связь была односторонняя. Так или иначе, самому тоже следовало спешить. Мой транспорт не отличался высокой скоростью.
Длинную грязную машину, летящую навстречу, я заметил издалека. Только это был никакой не джип. Это оказался старинный автомобиль - очень редкий кабриолет со сдвоенными колесами. В какой-то момент водитель не справился с управлением, машину занесло и она беспомощно остановилась. Задние колеса увязли в осенней грязи. Хорошо, что хоть обошлось без ухода в кювет.
Завидев меня, Юрий с Верой бросились навстречу почти бегом. Будто за ними по пятам гналась толпа враждебно настроенных революционных матросов с винтовками.
-Они близко! - крикнул Загорский, даже забыв поздороваться.
Как оказалось, толпа людей с винтовками действительно имела место - вон за тем поворотом. Я попросил свою машину ехать как можно быстрее, но даже в самом "спортивном" режиме она уступала преследователям в скорости.
-Она не может ехать быстрее? - робко спросила Вера.
-Видишь ли, - пояснил Загорский, в идеальном мире люди редко куда либо торопятся. Да, на дальние дистанции ходят скоростные аэропоезда, но в повседневной жизни вполне хватает такой вот букашки.
Наше транспортное средство и правда напоминало букашку. Насекомое, которое скоро раздавят -допотопный грузовик преследователей ехал куда быстрее нас.
-А вы где взяли такой раритет? - спросил я.
-Он из джипа эволюционировал, когда мне доступ к Переключателю закрыли, - ответил Юра, - Кстати, ты же с собой оружия набрал небось?
Я открыл бардачок, и оттуда вывалился револьвер с длинным стволом. Совсем не тот, что мне дали в спортцентре "для тренировок".
Загорский нашел на рамке клеймо и радостно заявил:
-Год выпуска - 1917, капремонт - 1937... Теперь понятно, что за эпоха на дворе. Это оружие тоже из этого странного мира. Хорошо хоть, ты догадался машину взять из нормального мира - на нее переключатель не влияет.
Рваный мост мы проскочили, едва не улетев в пропасть. Букашка передвигалась не касаясь земли, поэтому могла проехать по полуразрушенным конструкциям. Но по-настоящему летать не умела - крупный пролом в дорожном полотне мог всех нас угробить.
Преследователи на своем грузовике никак не могли преодолеть Рваный мост. Они залегли на "дурдомовской" стороне и открыли огонь. Мы были отличной мишенью.
К счастью, Загорский заметил прицеп, тащившийся за нами. При ближайшем рассмотрении это оказался пулемет "Максим". Я брал с собой нечто более современное, и лежало оно на крыше, но Переключатель изменил его так же, как и другие предметы.
-Да ты, никак, на войну собрался... - усмехнулся Загорский и негромко добавил, - Ладно, уходите, я прикрою.

...

На лужайке перед музеем стояла тишина. Слышно было даже негромкое шуршание аэропоездов, проносившихся неподалеку.
Вдруг раздался громкий рык, и мы поняли, что приехали не зря. Затем смотритель музея провел нас внутрь и показал это рычащее чудо. Блестящий старинный автомобиль небесно-голубого цвета. Смотритель объяснил два момента:
-Во-первых, топливо. Оно абсолютно безопасно и экологически нейтрально, но для реалистичности энергоемкость искусственно снижена. Так что хватает всего на пару сотен километров.
И во-вторых, для безопасности посетителей были сделаны некоторые незаметные улучшения. Однако риск всё равно есть - примерно как при полете на планере.
Я предложил Загорским сесть сзади, чтобы я мог немного побыть их шофером - мы ведь отмечаем очередную годовщину их свадьбы и совпавшую с ней премьеру очередного мультфильма. Юра и Вера не возражали.

...

Мы давно разлетелись по домам, а у меня перед глазами все еще стояла эта старая машина из музея. Она была словно из иной реальности. Из мира где люди проводят жизнь в бесконечных попытках вызволить из грязи застрявший самосвал. Или рискуют погибнуть в нелепой беготне с винтовкой неизвестно за кем. Вся эта суета кажется им вечной - и даже не важно, в чьих руках Переключатель.
Но пока есть люди, с надеждой смотрящие вперед и рисующие свою утопию, пока есть те, кто им поверит - не всё еще потеряно.