Солнце тягучими обжигающими лучами впивалось в землю, втискивалось в трещинки, выжигало всё живое. Марево неподвижно висело в воздухе, вокруг всё застыло, как пелена. Холод вымораживает, жара медленно высасывает силы, незаметно убивает. Кажется, даже облака застыли в одной точке, птицы зависли. Как бесконечный фотоснимок. Щёлк-щёлк-щёлк... И только я почему-то ещё продолжала двигаться, жить. Или уже нет?... Ходила, как неприкаянная. Волнение заполнило меня изнутри, до краёв, почти стало мною. Я поминутно смотрела на часы, отмечая, что осоловевшая от жары стрелка, похоже, залипла на одном месте, и мне нужно подгонять её взглядом. Но время – единственное, что не подвластно человеку. Я ждала наступления вечера, когда смогу лечь в постель. Чтобы снова пуститься в путешествие, опасное путешествие, которое хотя бы ненадолго позволяет мне быть чуть ближе. Я чувствовала себя живой, смешно звучит… живой, лишь оставив своё тело.
Мы не признавали эту связь днём, отрицали существование какого-либо притяжения между телами или душами, но стоило наступить вечеру, стоило наступить ночи, как я испытывала тягу, тягу и жажду ворваться в его объятия, слиться с ним. Я давно зависела от этих редких мгновений, жила от встречи до встречи. Жизнь может казаться полной, но не быть ею, потому что внутри давно что-то сломалось, исчезло. Череда внешних событий, картинок – всего лишь мишура, я смирилась с этим. Самая ценная часть жизни теплилась в этой эфемерной, почти не существующей связи. Что может быть проще – позвонить, встретиться, но мы почти сразу находили повод для споров и разногласий. Такое бывает, когда прожитое внутри в мыслях, фантазиях гораздо больше, чем то, что было на самом деле.
Может, только я не ищу простых и привычных путей. Есть в этом своя интрига, своя тайна. Так же преображается привычное блюдо, стоит добавить в него специи. Что может быть романтичнее – встретиться между мирами. Так или иначе, но я жаждала этих мгновений. Мне казалось, что я начинаю слышать его мысли накануне или это – только мои фантазии. Но сегодня я чувствовала – он будет там. Поэтому я спешила закончить все свои дела, выпить дежурный кофе на ночь, принять душ, стащить надоевшую за день заколку и выпустить волосы на свободу, распылить в воздухе свои любимые духи, пронестись пару раз среди парящих в воздухе терпких капель, чтобы впитать обнажённой кожей запах свежескошенной травы и ночного дождя. И уже потом лечь в постель и постараться уснуть. Бессонница – нежеланная гостья сегодня. И, хотя всё внутри звенит от волнения и предвкушения, снотворное пить нельзя. Усну ведь – и не вспомню, зачем было всё это.
Мы не могли позвонить друг другу, не знаю, чего мы боялись, возможно того, что были слишком разными. Хотя и разные люди общаются. Иногда. И мы могли. Когда я не стремилась запомнить каждое мгновение, каждый его жест, слово, втянуть, впитать в себя, прожить каждым своим чувством. Тогда мы могли разговаривать, а время пролетало, как одно мгновение. Он, казалось, свой прагматизм втянул с первым вдохом, когда появился на свет. Великолепный стратег, умеющий просчитывать каждый шаг, а я была человеком хаоса. Сегодня у меня было одно настроение, завтра другое, и последнее время я только и делала, что меняла одну внешнюю декорацию на другую, давно подсев на иглу эмоций.
А сегодня я ждала его такого близкого и такого далёкого… Уже близкого, я чувствовала это, жадно втягивая носом вечерний прохладный воздух. Я нашла свой странный путь, чтобы быть ближе, минуя реальность, скитаясь ночью между мирами, между сновидениями, между сном и реальностью. В какой-то момент мы могли просто не возвратиться, остаться там, навеки затерявшись, не вернуться обратно в своё собственное тело, так и оставшись скитаться в чуждом, враждебном мире, где за каждым поворотом могла скрываться опасность. Всё кажется не тем, чем есть. Я не знала правил игры, по которым принято действовать там. Что меня ждёт? Когда нужно расстаться? Смогу ли я вернуться оттуда в этот раз или?… Я готова была рисковать. Лишь бы прикоснуться к нему, проскользнуть пальцами по тёплой родной коже, впиться поцелуем в губы или руку, ощутить прикосновение его щетины к своей щеке, прикоснуться взглядом к его глазам и скользнуть чуть глубже, на мгновение почувствовать его мысли, как свои. Я человек хаоса и ещё чувств. Когда меня спрашивают о прошлом, я пропускаю его через своё тело. Словно оказываюсь там: сначала слышу звуки, потом перед глазами подвижный, словно раскрашенный кистью импрессионизма воздух, сгущается, и я вижу уже образы, начинаю улавливать запахи и уже в самом конце, я начинаю чувствовать кожей. У меня очень чувствительная кожа. Обожаю прикосновения – нежные, жёсткие, порой жестокие. В память врезается не нежность объятий и поцелуев, а дикое сочетание сладостной истомы и жёсткости, когда не знаю, кричать мне от удовольствия или боли.
Снова и снова убеждаюсь в том, что самое манящее, самое притягательное не событие, а его предвкушение, когда перекатываешь мысли о том, что произойдёт, словно тающий шарик мороженого по нёбу. Собираюсь на встречу, примеряю одно платье, останавливаюсь всё равно на мини, том же самом или другом, но мини. Потому что именно в нём я ощущаю себя беззащитной, нежной, трогательной девочкой. Я ведь до сих пор не научилась чувствовать себя женщиной. А ведь когда-то меня могли назвать женщиной бальзаковского возраста, а я до сих пор искренне радуюсь каким-то мелочам. Я словно навёрстываю тот недостаток ярких впечатлений, которых у меня не было в детстве. Выбираю украшения, останавливаешься всё время на одних и тех же. До боли своих, даже если другие считают их странными, неправильными. Не люблю классику, она слишком правильна. Люблю изломы, странности, то, что, кажется, не имеет право на существование. Так я выбираю всё. Вижу свои вещи по первому взгляду, чувствую своих людей по первой фразе; знаю, что меня ждёт, чувствую опасность, кроющуюся за мягкой обходительностью.
Я давно уже подсела на адреналиновую иглу. Играю в провокацию и обольщение. Подчиняю, обольщаю, вовлекаю, вызываю, провоцирую. Не важно, какие чувства я вызываю в людях, я хочу лишь одного – вызывать эмоции. Любые. Равнодушие лишает меня сил .
А ведь он никогда мне не причинял мне боль, несмотря на моё желание, чтобы именно в его власти оказалось моё тело и моя душа. Сейчас я понимаю абсурдность сказанного. Неужели я искала Бога и Дьявола в одном лице? В его лице? Нет, не душа, конечно, но что-то большее, чем тело. Тело – лишь оболочка, позволяющая жить, весьма привлекательная оболочка, признаюсь, форма и завершение, иначе я расползлась бы в кровавом месиве по земле.
Я чувствую себя куклой, привязанной резинкой за щиколотку, сбегаю, возвращаюсь, чем дальше ухожу, тем с большей силой рвусь назад и прихожуи снова и снова, в одно и то же место. Это сродни какой-то кармической привязанности, когда чувства, тела, люди соединяются в разных жизнях снова и снова. Криво, едва соприкасаясь. Как змея, жалящая себя за хвост, никогда не станет цельной. Так и в этот раз. Лента Мёбиуса схлестнула нас, разнесла по разным частям света и продолжила своё путешествие дальше, замыкая и размыкая мгновения.
Недавно я была на свидании... Странном свидании. Бесцельно слонялась по улицам, пока ноги сами не вывели меня к тому месту, где мы встретились впервые. Зашла в тот самый ресторан, присела за тот же столик, где мы ужинали когда-то, с самого края, не смея разрушить идиллию до сих пор сидящих там влюблённых, жадно ловящих жесты, слова, интонации другого, каждую деталь, впитывающих, чтобы ничего не забыть, не упустить, рассмотреть потом. В какой-то момент мне почти показалось… нет, я почти была уверена, что вижу, действительно вижу реальных людей. Хотя и смотрела сквозь них. Воздух вокруг них то уплотнялся, и я могла разглядеть черты лица, то вновь становился почти прозрачным настолько, что я смотрела сквозь них и видела картины на стенах, бумажные абажуры и гобеленовую обивку кресел.
В какой-то момент я села вместо неё, собеседницы, ставшей прозрачной, чтобы сказать ему те самые слова, которые не хватило смелости произнести когда-то. Пересела на его место, чтобы услышать его ответ. Это похоже на безумие, я знаю.
Я так часто расставалась. Кого-то даже не вспоминала, кто-то всплывал в памяти внезапно. К кому-то постоянно возвращалась, словно мы шли бок о бок долгие годы. Недавно я услышала, что лишь незначительная часть людей, с кем мы пересекаемся в нашей жизни, новые люди. С остальными мы встречались раньше, в прошлых жизнях. Мне кажется, что и здесь так же.
Я хлебнула немного вина, цвета венозной крови, чтобы снять дрожь и напряжение, убрать тех церберов, которые стоят на страже моего сознания, не пуская меня в ночное путешествие, просто заснуть. Мне интересно узнать, что случится, когда кто-то из нас покинет этот мир, обычный реальный человеческих мир? Что будет делать та душа, которая внезапно ощутит острый приступ одиночества? Замкнётся, будет пытаться утопиться, забыться, исчезнуть, чтобы потом снова возродиться, снова страдать? Это – ничто иное, как нечто кармическое, я это знаю. Я знаю, что это. А пока мы избегаем друг друга в обычном реальном мире. Трусим, прячемся за чужими целями – далёки и недоступными, как путь в Вальгаллу. А мне просто дико хочется сказать, что я так хочу, чтобы он был где-то рядом, чтобы он просто был. Но боюсь, потому что так приятно тешить себя иллюзиями.
А пока мы встречаемся в другом мире. Стоим здесь, на берегу холодной мерцающей ночи. Вдалеке слышится тоскливая стонущая мелодия, похожая на варган. Мерцающая пыль покрывает нашу кожу. Тусклая, как старинное серебро. Будь у меня больше времени, я бы разглядывала её долго, как когда-то в детстве рассматривала смёрзшиеся, слежавшиеся крупинки снега в свете редких звёзд и мерцающих фонарей. Облака несутся над нами, хотя вокруг нас тихо и безмятежно, словно на островке безветрия. Камни отбрасывают длинные тени, скрещивающиеся, переплетающиеся, как гигантские щупальца спрутов, тянущиеся к нам, чтоб и здесь разлучить нас.
Мои руки лежат в его ладонях, стараюсь провести пальцами по всем линиям на ладони, чтобы продлить их, чтобы наши встречи не оборвались внезапно. Прикасаюсь щекой к его груди, всё так же не достаю ему до плеча. Странно, но в том мире я такая же маленькая, как и в обычном. Чувствую тяжесть его подбородка на затылке. Пропускаю через пальцы его жёсткие подёрнутые серебристой проседью, вглядываюсь в глаза, стараюсь запомнить пальцами. Не могу отпустить, и не хочу. Стою до тех пор, пока не чувствую пульсацию, зарождающуюся в моём сердце, разливающуюся по телу, кричащую, что мне уже пора. Медлю, так хочется растянуть последние мгновения, вытянуть их в длинные нити. Теснее вжимаюсь в него, его пальцы скользят вдоль позвоночника. Теперь мне уже ничего не утаить, ни скрыть – вибрация передаётся ему. Да и скрывать всё сложнее, кажется, дрожит, звенит каждая клеточка моего тела. Он задумчиво смотрит на меня. Мне это кажется, или я действительно вижу тоску в его глазах. Пора возвращаться иначе никогда больше не вернусь. Не знаю, увидимся ли мы ещё. Отстраняет меня, где-то внутри себя слышу его голос: Пора», эхом отражающийся от костей, затихающий, смешивающийся с дыханием, движением крови, замирающий внутри. Здесь не нужно слов. Мы и не говорим никогда. Слишком много уже было сказано когда-то. Жёсткого и обидного почти до слёз. Здесь уже не нужно. Улыбаюсь, чтобы скрыть, как мне всё-таки больно исчезать. Словно умираю в который раз. В последний раз обнимает меня так, что я уже не чувствую себя, словно распластываюсь, растворяюсь между его грудью и руками, сжимающими меня.
Вздрагиваю, словно меня окатили ледяной водой, пытаюсь отдышаться, как после долгого забега. Хватаю ручку и листок бумаги, который всегда лежит рядом, записываю, чтобы ничего не забыть, чтобы не выпустить из памяти ни единого прикосновения, ни единого взгляда, потому что ещё долгое время я буду жить этим. Вспоминать шаг за шагом, как это было. Я ведь человек чувств, Я не просто живу, я пропускаю мир через разные чувства – взгляды, звуки, запахи, прикосновения. Чтобы снова оказаться там, мне нужно всего лишь открыть шкатулку чувственных отпечатков прошлого. Вспомнить запах ,прикосновения на своей коже. Вспомнить и оказаться… Записываю и, уставшая, пускаюсь в другой сон, который начисто стирает то, что я не успела записать.