*****
Она сидела у окна и смотрела в пустоту ночи. Темень за стеклом на сей раз оказалась живой и говорящей. Под густым кудрявым клёном, что рос у самого её дома, дрались соседские коты, оглашая округу душераздирающими воплями. Очень хотелось прекратить мерзкое завывание, разорвать серо-белый клубок из шерсти и когтей, но она по опыту знала, что хулиганы вскорости помирятся и даже споют дуэтом что-нибудь залихватское, а у неё останутся долго незаживающие царапины после попытки их утихомирить. Поэтому приходилось покорно ждать пока боевой пыл у хвостатых парней пройдёт сам по себе. К с частью, Барсик был не в состоянии участвовать в уличных потасовках. Её несчастливый найдёныш спал на кровати, укрыв разорванное ухо повреждённой лапой. Дня не проходило для горемыки без приключений: то под машину попадёт, то хворь привяжется, ну или соседские коты за усы оттаскают. Казалось, что живого места на Барсике не осталось, такой он заштопанный весь, да перевязанный по жизни брёл. И как только кошачья душа в его хилом тельце держалась? Было время, что на трёх лапах ковылять приходилось, так как он четвёртую умудрился сломать буквально на ровном месте. Ей всегда этого неудачника жалко было, ведь сразу заприметила его среди прочих хвостатых ночных гуляк. Уж больно крепко ему доставалось от соперников, сражающихся за место под луной. А однажды он не смог подняться и уползти в укромное местечко зализывать раны. Тогда-то она и сорвалась со своего привычного места, выскочила прямо в окошко, благо оно у неё почти у самой земли расположено, и взяла чуть живого кота на руки, одновременно навеки принимая его в своё сердце.
На самом деле, животных она не любила, да и людей не очень жаловала. Но уж если решила про себя, что кот её, то оставалась верной этой привязанности навсегда. Только мало кому удавалось быть удостоенным столь великой чести. Правда, и особой очереди из желающих породниться около неё не наблюдалось.
В отличии от спокойно спящего Барсика, малышка Тофа тихо повизгивала, забившись в самый дальний угол под кроватью. Дворняжка была необычайно трусливой, и кошачий вой явно в гонял её в ужас. Она до икоты боялась всего на свете: громкого крика, резкого стука, завывания ветра. И хотя на самом деле была очень чистоплотной, частенько оставляла на коврике дурно пахнущие лужицы. Это было странно, ведь своей горькой судьбы собачка помнить не должна. Её ещё крошечным щенком кто-то не имеющий сердца выбросил в помойный бак. Проведению было угодно, чтобы настойчивый Тофин писк нарушил гармоничную тишину ночи. Конечно, тогда следовало бы просто поплотнее закрыть окно и не обзаводиться столь хлопотливой живностью, но сердце не камень. Порой оно заставляет совершать неожиданные поступки. Например, принести ещё слепого щенка домой и кормить его молоком из пипетки, прикидываясь заботливой мамашей. Тофа обнаружилась в коробке из-под конфет"Тоффи". После оказалось, что она ужасная сластёна. А рыжие пятнышки на белой шёрстке удивительно роднили её с веснушчатой новоявленной хозяйкой.
Ещё какое-то время в висках звенел кошачий визг, но терпение всё же было вознаграждено. Мерзкие пакостники дружно отправились на охоту, позволив насладиться тишиной. Шум листвы, собачий лай, шелест шагов запоздалых прохожих представлялись теперь неотделимой частью этой ночной тишины, которая наполняла собой пустоту, такую манящую и обещающую.
Чуда снова не произошло - никто не шагнул к ней из пустоты, никто не протянул руку, пообещав то единственное, чего дожидается она столько лет. Счастье не отыскалось ни среди лунного света, ни в солнечных лучах. Хотя бы намёк какой-нибудь разглядеть, в чём именно оно заключается. Она тихо вздохнула:
- Не сегодня. Но неведение не может длиться вечно.
Уверенность придавала сил жить. В конечном счёте разгадка отыщется, ведь всё в этом мире имеет смысл, и её существование тоже будет оправдано. Пусть порой это кажется сейчас невозможным. Откуда пришли эти знания, она не знала. Может быть, сия истина пригрезилась ей во сне. Или сознание сохранило её из раннего детства, с тех времён, о которых трудно что-либо вспомнить. Кто-то далёкий, призрачный нашептал ей на ушко, будто счастье есть, его нужно лишь дождаться и всё у неё будет хорошо, даже если думается, что это не так. Нужно лишь верить, никогда не терять надежды, и жизнь ещё удивит её. Пустота наполнится лунным светом, мелодия тишины закружит в вальсе и заветные желания начнут сбываться.
Ночь перестала быть по-настоящему тёмной, в её мраке завелись предрассветные тени. Она рассеяно зевнула. Время ожидания закончилось. Перед работой следовало немного поспать. От окна до кровати всего два шага, а пижаму она одела ещё с вечера. Привычно взглянула в висящее на стене зеркало, скорчила себе ехидную рожицу. Себя она уже давно разучилась пугаться, и так же давно научилась скрываться от других. Глаза под короткими светлыми ресницами янтарно блеснули в свете убегающей луны. Через некоторое время рассветные лучи стекли ярко-алыми каплями на по курносому лицу, смешиваясь с частыми, крупными веснушками, сплетаясь с медными взъерошенными волосами той, которую ночь, наконец, отпустила из своих цепких объятий.
*****
- Рина, тарелки! Рина, пластиковый бокс! Рина, почему сковородка до сих пор ещё не начищена до блеска?!
Джованни сегодня явно не в духе. Наверное, запланированное на вчерашний вечер свидание с очередной подружкой так и не состоялось, иначе нынче бы он не орал, как сорвавшийся с цепи взбесившийся пёс, а мурлыкал бы пушистым котёнком, объевшимся сметаны. Наш повар своей беспорядочной личной жизни ни от кого не скрывал. Целыми днями только и слышно от него:
- Ах, Марианна! Ох, Изольда! Что за прелесть эта Беатриче! А, Маруся-то вчера была как хороша!
Порой уже и сам запутывался в своих подружках. Особенно, если случайно ошибался в именах или времени свиданий. Тогда начинал показательно стенать, демонстративно взлохмачивая на голове шевелюру из иссиня-черных кудрей.
- О, Мадонна! Ну, почему я так хорош собой и так добр, что не могу отказать в ласке ни одной красавице, влюблённой и покорённой?! Бедняжки падают к моим ногам, как золотые листья осени. И невозможно преодолеть искушение, чтобы не вдохнуть их головокружительный аромат полной грудью.
И далее, и далее всё в таком же духе. Подобная "песнь" настолько набила оскомину, что даже повторятся противно. Впрочем, по большему счёту, Джованни совсем невредный и ко мне относится, чаще всего, весьма снисходительно. Щедро угощает свежей выпечкой, или даёт оценить на вкус свой очередной, созданный в порыве вдохновения, кулинарный шедевр. А с его бесконечными восклицаниями я давно уже свыклась за годы работы в маленьком семейном ресторанчике Пауло и Дианы Фарнезе под названием" Виа Венето". Пауло как-то вскользь с гордостью обронил, что подобное название некогда носила одна из главных улиц древнего города, бывшего в давние времена столицей целого мира. Нынче всё изменилось, и лишь название нашего ресторанчика напоминает о былом величие его народа.
Мир стал другим. Мало кто из нынешнего поколения гордится своими предками. Многие успели позабыть свои корни. На нашем Зелёном острове люди всё больше смотрят в будущее, спешат жить, не желая тратить время на воспоминания о былом. Только малая толика из них бережно хранит своё родовое наследие. Пауло с Дианой удалось воссоздать кусочек прошлого. Спокойствие и умиротворение царит в их ресторанчике. Время здесь останавливается. Это место создано для отдыха души и тела. Мне повезло стать частью этого действительно волшебного уголка, где уставший путник может насладиться тихой мелодией, ароматом божественного кофе, приветливой улыбкой, вкусной и сытной едой.
Кстати, Рина - это я. Вот уже несколько лет работаю здесь местной золушкой. Только не нужно сразу так сочувственно начинать кивать головами! Попав сюда совершенно случайно, я, можно сказать, вытащила свой счастливый билет. Будучи найдёнышем без роду и племени, я никогда не знала настоящей семьи, а значит и любви. Да что там говорить, даже простого доброго отношения на мою долю выпало до обидного мало. Чиновники из интернациональных благотворительных организаций по уходу за сиротами просто честно выполняли свою работу. Они кормили и учили меня, но любить были вовсе не обязанными. Достаточно и того, что были профессионалами и умели мастерски скрывать своё отвращение. Не всем это удавалось, но они старались и уже за это я остаюсь им благодарной. Со временем я научилась прихорашиваться, стараясь не очень выделяться из толпы. Люди перестали вздрагивать при встрече со мной и это немного примирило меня с жизнью.
Сменив несколько мест проживания, вынужденно пропутешествовав по городам разных стран, к своему совершеннолетию я оказалась в одном из крошечных городков Зелёного острова. С этого момента мне пришлось учиться заботится о себе самой, так как закон о защите детей более не распространялся на подросшую девчонку из далёкой лесной стороны. Своей родины я не помнила, но по рассказам знала, что меня нашли чуть живой в северных лесах. Группа учёных разных стран, которые исследовали землю некогда успевшую перенести экологическую катастрофу, случившуюся после аварии на атомной электростанции, неожиданно наткнулась на полуразрушенную сторожку, в которой хозяйничала маленькая кроха, ещё не умеющая даже говорить. Я смогла их поприветствовать лишь одним словом:
- Рина.
Недолго раздумывая, именно так они меня и назвали: Рина Вуд - маленькая лесная дикарка. Какое-то время я даже была популярна, как любопытная находка исследователей, как забавная зверушка, случайно отыскавшаяся в дикой природе. Но со временем интерес ко мне угас и я стала обычным жителем планеты Земля, каких проживало вокруг превеликое множество. Меня перестали возить из страны в страну - исследовать, изучать. Меня, наконец-то, оставили в покое. Жаль вот только никто не додумался научить дикарку хотя бы чему-нибудь полезному. Никто не озаботился тем, как я буду выживать оставшаяся наедине с самой собой.
Единственное что мне предоставили - была крошечная квартирка в полуподвальном помещении на зелёной улочке прибрежного городка. Небольшая сумма денег быстро растаяла, как снежный ком на ладони. И вот когда я отчаялась найти работу в курортном городишке, аромат свежесваренного кофе указал мне путь. Я, словно завороженная, вошла в уютный ресторанчик и почувствовала, будто вернулась домой. Пусть это была далеко ненастоящая семья. Но искреннюю доброту ни с чем не спутаешь. Уж в этом я была настоящим экспертом.
- Ты голодная? - спросил меня пожилой хозяин, подмигнув чёрным насмешливым глазом, как старой знакомой.
- Хочешь кофе? - тепло улыбнулась его всё ещё молодая жена, просияв симпатичными ямочками на обеих щеках.
- Мне бы работу, - неловко сглотнула я комок, откуда-то появившийся в горле.
- У нас есть работа! Много работы! Потому что Мила придумала разводиться и теперь ей совершенно некогда мыть посуду! Пауло! Диана! Эту малышку нам прислала сама Мадонна! - громогласно прокричал высокий, широкоплечий красавец из кухни, дверь в которую была распахнута настежь. Крикун грозно щёлкнул крупными зубами, явно не одобряя ветреность неизвестной мне пока Милы.
- Это Джованни, - ворчливо представил мне повара Пауло. - Не бойся, он совсем не кусается. Лишь лает, как пёс, которому наступили на лапу и забыли извиниться.
- Посуду, надеюсь, тебе мыть приходилось? - заговорщицки подмигнув, спросила Диана. - Ведь и действительно, у нашей Милы нынче личная драма. То ли муж сам сбежал, то ли она его прогнала. Каждый раз рассказываемые ею версии несколько разнятся. В любом случае, поводов для переживаний предостаточно, и грязная посуда тут точно не к месту, ведь она может помешать насладиться моментом.
-Кажется, - растеряно протянула я, но тут же поторопилась добавить. - Я всему очень быстро обучаюсь.
- Вот и хорошо, - удовлетворённо кивнул Пауло. - Учись, ведь ученье, как говорится, свет.
Диана тут же протянула мне фартук, словно только и ждала момента, как бы вручить сию спецодежду. А Джованни, не дав опомниться, мигом поволок к посудомоечной машине. И лишь появление Милы спасло меня от рокового шага. Симпатичная, хрупкая блондинка не позволила сбежать, живо просветив на счёт местных порядков и легко познакомив со столь напугавшей меня бытовой техникой, с которой прежде мне встречаться ещё не приходилось.
- Да тут нет ничего ужасного, - фыркнула она, узнав о моих страхах. - Нажмёшь пару кнопок и всех-то дел. А прочее и того легче. Ты вот слышала, например, про хозяев деспотов, которые гоняют работников до седьмого пота, не позволяя им ни присесть, ни поесть?
Я поспешно кивнула.
- Так вот, - удовлетворённо закончила свою речь Мила, - В "Виа Венето" всё как раз наоборот: хочешь ешь, хочешь пей, главное, посуду мыть не забывай.
И тут же, не делая паузы, она перешла к информации, которая казалась ей важнее всего прочего:
- А я же развожусь, представляешь!
Не зная, как на эту новость реагировать: то ли сочувствовать, то ли поздравлять, я лишь неопределённо кивнула, чего Миле, по-видимому, оказалось достаточным. Она тут же подхватила меня под руку и поволокла в укромный уголочек, с упоением принявшись изливать, явно, давно изболевшуюся по благодарной слушательнице душу. Вслед нам раздался возмущённый рёв:
- А посуда как же?!
На что Мила лишь рассеяно пожала плечами:
- Да, никуда не денется твоя посуда, Джованни. Дай девочкам пошептаться минутку о своём о женском.
Минутка растянулась на часы. Слушая о том, какой он всё-таки подлец, и как хорошо быть свободной птицей, я успела вымыть, посуду подмести пол, пообедать, выпить кофе и поиграть с хозяйским котёнком по имени Шагнетка. Как-то незаметно и совершенно естественно Мила превратилась из незнакомки в мою подругу, а Пауло, Диана, их дочка - хохотушка Иза и крикливый сердцеед Джованни стали моей приёмной семьёй.
В тот день я поверила в пророчество, узнав, что на самом деле чудеса случаются, их следует просто немного подождать. И если дни мои с того момента наполнились суетливыми заботами, то ночи стали временем терпеливого ожидания. Я знала, наступит миг, когда пустота дрогнет передо мною и явит мне истину, ещё скрытую от сознания, но бесспорно всё же существующую вне его.