Крыши, голубями оприходованными, слепо, на предпоследнем этапе обывания внесут часть себя: своим мейнстримным оборотом, потешной ухмылкой и последними строчками Сплина. Не выдержав второго места после закоренелого ВК и, обогнав на предпоследнем вираже скорость, попробуют вцепиться в жизнь птицами, грязными окаменевшими ногтями, потеряв равновесие вдруг станут падать. Не так стремительно, как ты или, скажем, я в лучшие годы нехватки лет, однако … здравствуй. Задрюканное самосознание.
Мне говорить с тобой точно ртутью по гладким поверхностям, рассыпаться мелкими бусами, собирать по капелькам. Я второй раз перечитываю Данте. Ты жаришь мне столько трагичного комфорта и критической оценки, что, на первый взгляд, опечатка кажется весьма необходимой для этих апокалиптических настроений.
Завтра мы вернем розовый пульс Вселенной и, если б, кто-то мог петь мои стихи, я бы писала их бесконечно: восьмеркой по бумаге, кольцом по жизни. Здесь таким не место. Мы слишком много думаем о нас, чертовы эгоцентристские мизантропы. Я вспомню все, чему чили голоса в голове. А ты возьми мой любимый альбом Падшей системы и рванем на Марс. Тут всего-то 30 секунд.