Лики любви

               
                Э т ю д ы  с  н а т у р ы


Троллейбусная остановка

    На остановке, у центрального рынка, всегда масса народу, но взгляд выхватывает замечательную пару, и все остальные, остаются  «за кадром».
    Он, высокий симпатичный бомж, лет сорока восьми, с удивительно синими глазами, излучающими море тепла и нежности, смотрит на неё. Она, с остатками былой красоты, под этим взглядом, начинает излучать нечто, что мы, земные, называем любовью.
Прильнув, друг к дружке, нежно воркуя о чем-то, эта пара, в одежде, явно с чужого плеча, выглядит необычайно живописно. Старомодные клетчатые брюки его, как ни странно, гармонируют, со странными ботинками. Один ботинок коричневый, а другой – черный. А к её полушубку, так идут светлые летние туфли, делая изящной, не совсем маленькую женскую ножку…
    Подходит троллейбус и он, галантно, пропустив вперёд женщин, бережно подсаживает подругу и, последним, входит сам. Двери закрываются. На остановке становиться прохладно и неуютно, будто с ними уехало солнышко…


Поликлиника


    Длинный тёмный коридор, по которому медленно движутся старики. Он и она. У него в руке палочка. Опираясь на неё, другой рукой, он поддерживает жену. У жены перевязаны эластичными бинтами обе ноги. Кто кого ведёт – не понятно.
    Перед входом в кабинет они останавливаются. Она поправляет воротничок его рубашки. Он что-то стряхивает с рукава её кофточки. В кабинет входят вдвоём. Через некоторое время выходят. У неё в руках солидный том, называемый почему-то карточкой. История болезни, как и любовь, одна на двоих. Бережно поддерживая друг друга, уходят. В воздухе остаётся что-то тёплое, трепетное…
    Может это аура любви?..


Суджукская коса

Взрослые и дети пришли кормить лебедей. А у птиц – любовь. Он, с гордо поднятой головой на длинной шее, выписывает круги вокруг неё, а она, смущенно склонив набок изящную головку, будто стесняется его публичного объяснения.
   Нырки и чайки необычайно рады, что всё, принесённое людьми, достаётся им. Этим прожорам ещё не до любви. А лебеди, на загляденье всем, танцуют, и крылья их серебрятся в лучах заката, слепя глаза…


Дача

   Вечереет. Сгущаются прохладные сумерки. Там и здесь, белеют и желтеют стойкие первоцветы. Цветёт абрикос, наполняя воздух нежным ароматом и, утверждая весну, во всю орут коты. Белые и серые, черные и многоцветные, отъевшиеся за зиму, за несколько весенних дней, успевшие превратиться в облезлых и ободранных, поют песню любви. Их «пение» не даёт покоя собакам и людям. А привыкшие к дому, ухоженные, холёные кошечки, всеми правдами и неправдами, вырываются из заботливых хозяйских рук, бегут, сломя голову, на свидание, и удержать их не в силах никакой, даже заморский «контра-секс»! Любовь…
   Спустилась ночь. Воцарилась тишина. Замолчали коты и, о, Боже, знакомые звуки!
Не может быть, - говорю себе, - ещё очень рано для этой любви…и всё же – в пруду заурчали жабы. Да, да, именно заурчали.
  Ур-р-р, Ур-р-р…под это размеренное убаюкивающее пение, засыпаю, понимая, что любовь всюду. Она рядом, во всём живом. В тебе и во мне. И её много. Нужно только суметь её принять…