Есть слова, которые я не переношу, просто физически не переношу. Содрогаюсь от омерзения, когда их слышу от кого-то. Одно из них - «сиськи». Вот вынужденно написал, и самому противно. Просто убил бы человека, который это слово ввел в оборот. Причем отвращение мое не зависит от того, к кому относится это слово: к мужчине ли, к женщине или к животному. Оно одинаково гадко применительно ко всем. Есть что-то глубоко оскорбительное в сочетании «с» с мягким знаком и суффиксом «к», что-то уничижительное. Слава богу, что это сочетание практически не встречается в других словах. К слову сказать, не менее отвратительны и «титьки».
Справедливости ради следует признать, что в русском языке нет подходящего слова для названия одного из самых прекрасных чудес света. Впрочем, также никуда не годится и латинское «mamma», и немецкое «Brust», и т.д. А анатомическое - «молочная железа» просто убийственно. Поэтому удовлетворимся тем, что есть - «грудь». Не так уж и плохо. Хотелось бы, чтоб оно относилось лишь к женщине, а для мужчин придумали бы что-нибудь другое, без мягкого знака. Ибо подлинная мягкость - это свойство только женской груди. Ладонь, когда вмещает в себя женскую грудь, ощущает прежде всего невыразимую мягкость даже у самой упругой груди. Конечно мягкость не следует путать с дряблостью, конечно. Это совсем другое. Конечно. Основное требование, предъявляемое к груди - она должна быть девственной или по крайней мере не кормящей в данный момент. Грудь, превращенная в железу, вызвает разве что умиление, но не желание. И не только потому, что в этот период она становится безобразной внешне (набухший сосок, проступивший венозный рисунок вокруг арелоы, растянутая молоком кожа, избыточный объем и т.д.). Приобретая функцию кормления, грудь утрачивает другую свою, не менее важную функцию – функцию соблазна. Она, как бы забывает о ней, сознательно пренебрегает ею во имя высшей цели. И это , хоть и не единственный, но может быть самый наглядный и первый знак, посылаемый мужчине, что отныне он отодвинут на второе место. И теперь ему надо запастись терпением и ждать, когда грудь вновь обретет «девственность» и вернет себе утраченную функцию. Долго ли ждать? Баба Ева - бабушка моей жены, кормила грудью своего младшего сына до пяти лет. Но тогда была война, голод, и отлучить ребенка в голодное время от груди значило обречь его на дистрофию. Прекрасное, народное определение срока кормления приводит Толстой в «Анне Карениной». Сбежавшая в деревню от своих проблем с мужем, Долли встречает на берегу реки крестьянку, которая кормит грудью довольно большого ребенка, и она спрашивает : «Какой ему год? - Да другой пошел. – Сколько ж вы намереваетесь его кормить? - Обыкновенно., три поста ». То, что приходится выдержать мужчине за это время, тоже попадает под понятие поста.
Вы, женщины, разве вы можете знать, чем ваша грудь так привлекает мужчину? Скажу больше - мужчина тоже этого не знает. Почему он так восхищен совершенно простой, не наделенной никакой добавочной изюминкой (за исключением изюминки соска) округлой формой, покрытой точно такой же кожей, как и все остальное тело? Но он страстно желает сам ощутить тяжесть этой, только вам данной, ноши, вот и тянет свои лапы… За свою жизнь хирурга я сделал всего три или четыре мастэктомии, и должен сказать, что не испытывал при этом никаких эстетических переживаний, связанных с осознанием, что калечу женскую красоту. Операцию не назовешь изящной, особенно когда приходится одним блоком отдирать отпрепарованную железу вместе с грудными мышцами от ребер. Но, когда грудь, наглухо отгорожена от остального тела стерильными простынями, о красоте уже не думаешь. Отдельно взятая, сама по себе, грудь не представляет интереса.
Я так долго говорю о груди вообще и все не перехожу к конкретному, только из -за того, что твою грудь видел обнаженной всего один-единственный раз. Разумеется все происходило против твоей воли, ты просто устала сопротивляться моим настойчивым мольбам и однажды позволила мне расстегнуть пуговицу халата и вызволить правую грудь из чашки черного бюстгальтера. И я , сотни раз до этого видевший голую женскую грудь во время медицинских осмотров и не только…, был восхищен, как впервые увиденным. Конечно, я не мог удержаться, чтоб не поцеловать сосок. Не знаю, почему это так приятно. Не знаю.
Мгновенно ты запахнула халат, так что я не успел как следует разглядеть твое чудо, и теперь моя память способна воспроизвести разве что бледное облачко на месте твоей груди, но то, как приятно было коснуться языком красной, вздрогнувшей изюминки, я запомнил очень хорошо.