Инне казалось, что весь коллектив только о ней и шушукается. В бухгалтерии работали одни женщины. Мало кто из них мог сказать, что в семье царит гармония. Были тут и одиночки и те кто давно разведен. Кто-то не скрывал, что живет с алкоголиком, приходя с распухшими, красными от слез и бессонной ночи глазами, сетовал: «куда он без меня, совсем пропадет…» Они всегда смотрели на Инну с легкой завистью. И хотя она никогда не хвасталась своим счастьем, но ее улыбка, взгляд, светящийся каким-то неземным светом, выдавали ее. Истинное счастье, как и горе скрывать невозможно. Сегодня казалось, что они смотрят на нее с жалостью. Потухший взгляд, сутулая спина, опущенные плечи, о макияже и вовсе речи не шло… Даже кокетливый ремешок, который утром ей надела на блузку подруга не спасал, а пожалуй еще больше подчеркивал ее худобу.
Инна машинально открыла папку. Дел за время ее отсутствия поднакопилось. Глаза всматривались в цифры, а мозг упорно не включался в работу. Подошла Любовь Сергеевна, старшая в коллективе как по возрасту, так и по статусу. Придвинула поближе стул, стоявший поодаль: -Девочка моя, ты пока просто посиди, не спеши включаться в работу. Тебе нужно свыкнуться. Все самое страшное уже позади, этого не исправить. — тихим, спокойным голосом начала она.- Всякое в жизни бывает, ты не первая, кому выпали на долю испытания. Верь, ты сильная. А будешь еще сильнее, просто нужно время, чтобы привыкнуть, смириться и выстоять. У тебя получится. Ты просто посиди.
Голос Любовь Сергеевны был мягким, успокаивающим, он лился изнутри, из самого сердца. От этой теплоты и участия, беззвучные слезы вновь появились на глазах Инны. Любовь Сергеевна прихватила несколько папок, сиротливо лежавших на столе Инны, посидела еще минутку рядышком, потом ни слова не говоря поднялась и положив папки на свой стол, вышла из кабинета.
Инну начинал колотить озноб. Ледяными пальцами она терла виски. Вернулась Любовь Ивановна, вновь присела на краешек стула:
-Инна. я договорилась с шефом, он отпускает тебя на пару недель в отпуск, тебе нужно прийти в себя. Напиши заявление, я сама его отнесу.
-Но у меня накопилась работа…
-Разве ты сейчас сможешь работать? Не переживай, я справлюсь, если что, девочки помогут.
-Но я не хочу никого загружать лишней работой, Любовь Сергеевна…
-Да что ты сейчас сможешь сделать? Только перепутать все цифры? Поверь, так лучше. Искать и исправлять ошибки будет гораздо труднее.
Инна покорно написала заявление, поблагодарив Любовь Ивановну, вышла на улицу. Она медленно брела по мостовой, не чувствуя холодного, пронизывающего насквозь ветра. Осень с каждым днем все настойчивее вступала в свои права. Пошел дождь. Мелкий, неприятный, забирался под воротник. Ноги сами привели Инну к ее дому. Она не стала пользоваться лифтом, медленно поднялась на свой этаж, открыла квартиру, скинув туфли прошла на кухню, включила чайник. Уже отхлебывая мелкими глоточками кофе, поняла, что продрогла. Достала коньяк, плеснула в чашку с кофе. Заглянула в шкаф, в котором Андрей всегда хранил сигареты. Полупустая пачка сиротливо лежала на полочке. Достала сигаретку, нашла зажигалку, затянулась. Пепельницу доставать не стала, стряхнула пепел на миниатюрное тоненькое блюдце, затушила сигарету, допила свой кофе. В комнате, свернувшись калачиком, забралась под плед на диване, вспомнила, как в детстве Галка заботливо укутывала ее несколькими одеялами, когда она болела. У не не было ни одной родной души на свете, только Галочка.
Почему-то вспомнился день, когда Галю привели в их группу. Она не плакала, только крепко прижимала к груди игрушечного зайца. Белого, пушистого, с розовыми ушами. Воспитательница подвела ее к свободной кровати, сказав, что это ее место и ее тумбочка, попросила не приставать пока к новенькой, назвала ее имя и вышла. Галя… Так звали маму Инны. Инна плохо уже помнила ее. В памяти остался только ремень, которым та остервенело хлестала ее, когда ужасно замерзшая, Инна вернулась домой, не дождавшись пока мать ее позовет. Пьянка была в самом разгаре, незаметно прошмыгнуть в свой уголок у Инны тогда не получилось… Очнулась она уже в больнице, все тело ныло… Больше свою мать она не видела, в тот злополучный вечер собутыльник огрел ее недопитой бутылкой по голове, пожалев девочку… Удар оказался настолько сильным, что та упала. Собутыльник, вызвав скорую, сбежал. Инну забрали в больницу, а ее мать увезли в морг. Милиционеры то и дело пытались расспрашивать что она помнит, но мозг, защищая девочку от тяжких воспоминаний, напрочь заблокировал память о том злополучном вечере. И все таки Инна очень любила свою мать… Вспомнилось, как Светка попыталась вырвать зайца у новенькой… Инна тогда впервые ударила человека. она всегда была слабой, никогда не ввязывалась в драки, а тут откуда только силы взялись… она так въехала кулаком в глаз обидчице, что та отлетела… Потом еще долго синяк под глазом напоминал всем о происшествии. Инна присела на кровать Гали и обняла ее вместе с зайцем… Так завязалась их дружба… больше они ни на минуту не разлучались, пока не закончили школу и не получили ключи от квартир. Даже в лазарете их никто не мог разлучить, воспитатели и медсестры смирились, редко ведь в детских домах возникала такая крепкая дружба, помогавшая выжить повидавшим столько горя детям и оставаться людьми. Проваливаясь в сон, Инна думала о том, что ей сейчас не хватает нежных, заботливых рук Галинки, единственного родного человека на этой земле…