Ирина Михайловна начинала беспокоиться. Несколько раз за последнее время пыталась дозвониться до старшей по дому, Лидии Кузьминичны, но телефон молчал. Ничего страшного, – успокаивала себя, – могла куда-нибудь уехать. Как-то она рассказывала Ирине Михайловне, что ездила к родственникам в Америку. «Вот и в этот раз, может быть, поехала куда-нибудь», – думала Ирина Михайловна.
В один день, возвращаясь с работы, Ирина Михайловна решила посмотреть, горит ли свет в ее квартире? Нет, не горел, и что-то тревожное почудилось Ирине Михайловне в темных окнах, похожих на пустые глазницы. Подойдя к подъезду 14-ти этажного дома, Ирина Михайловна встретила гуляющего с собачкой соседа Лидии Кузьминичны по приквартирному холлу. Несмотря на неприязненное отношение к нему со стороны Ирины Михайловны, поскольку уже сталкивалась с этим соседом по поводу одной ситуации, о чем будет рассказано ниже, она решилась задать вопрос о Лидии Кузьминичне. «Она умерла где-то с месяц назад», – ответил он. И хотя Лидии Кузьминичне было уже за 70, а может быть, около 80 лет, Ирину Михайловну это известие сразило.
Ирина Михайловна въехала в этот дом пять лет назад. До этого жила неподалеку: перейти через овраг, железнодорожные пути и окажешься в районе, где прожила почти четверть века с семьей. Но вот пришлось разъезжаться. Дочь вышла замуж, родилось двое детей, стало тесно жить хоть и в трехкомнатной просторной квартире, но все же образовалось две семьи да и сын начал подрастать. Надоели вечные ссоры и пришлось разменяться. Ирина Михайловна теперь проживала в совсем маленькой двухкомнатной квартире со взрослым сыном.
Прежний дом был кооперативный и некоторое время Ирине Михайловне пришлось побывать в роли председателя кооператива. Уговорили ее, когда случился очередной кризис власти, а желающих в то время стать «у руля» не находилось, долг кооператива стараниями прежнего председателя достиг большого размера, надо было вытаскивать дом из глубокой долговой ямы. Приходилось нелегко. Временами хотелось всё бросить к чертовой матери: публика скандальная, примерно процентов десять жильцов явно с психическими отклонениями. В так называемые 90-е лихие все кинулись реализовывать свои права (знаменитый лозунг: разрешено всё, что не запрещено), постепенно произошел сдвиг в сознании населения: нам все должны, я никому ничего не должен. В итоге: от жильцов благодарности никакой, а вот на всякие кляузы некоторые были особо горазды. Четыре с половиной года тянула эту лямку Ирина Михайловна, но вот пришло время переезда и с облегчением вздохнула. Вспоминала теперь этот кооператив как кошмарный сон, который хотелось поскорей забыть.
Как-то так случилось, что Ирина Михайловна почти сразу познакомилась со старшей по дому. Она ей понравилась: чувствовалось в ней неравнодушие, ответственность, желание помочь, подсказать. Вот такой в представлении Ирины Михайловны должна быть старшая по дому: выполнять добросовестно свои обязанности, быть общительной, не уклоняться, когда обращаешься к ней с вопросом или проблемой. И Ирина Михайловна в свою очередь понравилась Лидии Кузьминичне. Частенько обращалась к ней за помощью, и Ирина Михайловна никогда ей не отказывала. Потом стала предлагать Ирине Михайловне стать старшей по дому: дескать уже стара я, нужно искать замену. Ирина Михайловна отнекивалась: «Хватит, побыла уже в председателях кооператива, да и сын категорически против и времени особо нет».
Впрочем не со всеми жильцами дома Лидия Кузьминична ладила. В этом скоро пришлось убедиться Ирине Михайловне. Она сблизилась с еще одним жильцом дома – пенсионером, которого звали Александром, его часто встречала на улице, когда тот выгуливал собаку. Сближение собственно началось с того, что он жил этажом ниже соседа Ирины Михайловны, проживавшего напротив ее квартиры. Сосед ей сразу показался подозрительным, потом ей пришлось убедиться в том, что он психически больной человек. Стены в квартирах тонкие, голос у соседа был громкий, частенько приходилось слышать, как он разговаривает с кем-то из невидимых собеседников и этот разговор носил характер явного бреда. Впоследствии Ирина Михайловна узнала, что весь дом «на ушах» от ее соседа: то мусор выносит глубокой ночью, гремя мусоропроводом так, что соседи просыпались, то выкидывает из окна бутылки, какие-то еще предметы, которые он почему-то не мог донести до мусоропровода, а иногда, пардон, и содержимое унитаза. На замечания соседей реагировал агрессивно.
В его неадекватности пришлось вскоре убедиться и Ирине Михайловне. Она как-то сделала ему замечание насчет мусора, который, как посчитала Ирина Михайловна, он подбросил ей под двери ее квартиры. Он молча выслушал, зашел в квартиру и через минуту вышел оттуда с топором. Ирина Михайловна едва успела закрыть за собой дверь. Тут же вызвала милицию, она приехала довольно быстро, видно слово «топор» возымело молниеносное действие. Упекли в Кащенко на два месяца (знаменитая психбольница в Москве, прозываемая «Канатчикова дача», где когда-то лечился от алкоголизма и Высоцкий. С 1922 года до 1994 года Московская психиатрическая клиническая больница №1 носила имя П. П. Кащенко в честь главного врача, работавшего в больнице на протяжении четырёх лет в первом десятилетии прошлого века; в народе ее просто звали «Кащенка» или «Канатчикова дача».
Благодаря многочисленным рассказам пациентов о психбольнице, слово «Кащенка» стало именем нарицательным, означающим сумасшедший дом, в быту – психушку). Ирине Михайловне даже пришлось приехать в психбольницу по просьбе лечащего врача, видимо, для уточнения диагноза. Территория больницы довольно ухоженная и большая: несколько корпусов, часовня, библиотека. За оградой больницы – пруд. Впрочем, туда пациентов не пускали. Когда Ирина Михайловна вошла в корпус, где находился сосед, картина предстала другая: в палатах по несколько человек, у стен прижавшись к ним, стояли пациенты, среди которых Ирина Михайловна узнала и соседа, с некоторым испугом она постаралась пройти быстро мимо него. Потом соседи спрашивали Ирину Михайловну, как это ей удалось так быстро его определить в психбольницу, ведь раньше на их жалобы милиция почти не реагировала?
Вернувшись из больницы, сосед стал тихим, никого уже не доставал своими агрессивными повадками, но как-то быстро стал угасать. Ирина Михайловна боялась одного: как бы он не умер внезапно и не пролежал бы долгое время в квартире. Она то и дело поглядывала на дверь соседа. С внешней стороны он повесил амбарный замок, и если он висел, значит сосед вышел из дому за продуктами или просто погулять.
Но однажды летом Ирина Михайловна была в отъезде неделю. Стояла жара, горели торфяники, дым накрыл город, было нечем дышать. И надо же было такому случиться: именно в этот момент сосед скончался, пролежал несколько дней дома. Александр, пенсионер, почуял запах через вентиляционный проход, вызвал милицию. Несколько дней пришлось Ирине Михайловне прожить в кошмаре: из-за запаха гари нельзя было держать окна все время открытыми, санстанция только спустя два дня приехала, чтобы сделать санобработку. Но запах все равно ощущался еще долго.
Этот случай стал основной темой разговора Ирины Михайловны и Александра какое-то время. Потом появилась другая тема – Лидия Кузьминична. Оказалось, что старшая по дому и Александр давно питают друг к другу чувство нескрытой антипатии. Ирина Михайловна оказалась между двух огней. Александр жаловался ей на Лидию Кузьминичну, называя ее ненормальной и обвиняя в том, что она якобы прокалывает шины у его машины. Лидия Кузьминична жаловалась Ирине Михайловне на то, что Александр ведет против нее «подрывную кампанию», хочет сместить ее с поста старшей по дому.
Страсти накалялись. Однажды Ирина Михайловна увидела в подъезде объявление, написанное Лидией Кузьминичной. В конце объявления она призывала жильцов не слушать Александра из такой-то квартиры, его, в свою очередь, просила не срывать ее объявления. Ирина Михайловна высказала Лидии Кузьминичне свое мнение в том духе, что не стоит переходить на личности, это только разжигает конфликт. Лидия Кузьминична обиделась. «Да я же не его защищаю, как Вы считаете, я о том, что в принципе неправильно это делать!» – сердилась Ирина Михайловна. Впрочем долго обижаться Лидия Кузьминична не могла. Да и Ирина Михайловна тоже: делала поправки на ее возраст и на то, что она старается, если ее убрать, как предлагает Александр, кто будет вместо нее? Что-то желающих не наблюдается.
Но это объявление даром для нее не прошло. Как-то она стояла у подъезда, раздавая ключи жильцам из-за смены замка на входной двери дома. Ирина Михайловна возвращалась с работы. Задержалась возле нее. Спустя какое-то время подходит Александр, гулявший, как обычно, с собакой, начал кричать на Лидию Кузьминичну. К нему примкнула его взрослая дочь, которая уже не ограничилась криком, а чуть ли не накинулась на нее с кулаками, сказав при этом: «Твое место на кладбище». Ирина Михайловна попросила Александра оттащить дочь, что тот и сделал. Посмотрела на Лидию Кузьминичну, та стояла бледная с посиневшими губами. «О, господи, – подумала Ирина Михайловна, – они ее и правда чуть в могилу не отправили».
Прошло какое-то время. Нужно было выбрать совет дома. Лидия Кузьминична предложила Ирине Михайловне войти в его состав. Та со скрипом согласилась. Только вот ей не понравилось то, что старшая по дому помимо себя включила в совет и своего внука, который хотя и не проживал, но был прописан в ее квартире. Она сказала об этом Александру и впоследствии пожалела об этом. Александр начал вести агитацию среди жильцов дома с целью сместить Лидию Кузьминичну с ее поста. И ему это отчасти удавалось: часть жильцов была настроена против нее.
Лидия Кузьминична в свою очередь высказала Ирине Михайловне претензию: зачем дескать она рассказала об этом Александру? Ирина Михайловна удивилась:
– А почему это должно быть секретом? Об этом все равно узнают жильцы!
– И как я после этого буду с Вами взаимодействовать? – заявила Лидия Кузьминична.
– Да я не претендую. Мне не нужен пост члена совета дома, – возмущенно сказала Ирина Михайловна.
На этом разговор был закончен. Но это не стало причиной разрыва отношений Ирины Михайловны и Лидии Кузьминичны. При встрече разговаривали как обычно, по-прежнему Лидия Кузьминична обращалась к ней за советом, помощью. Бывали и споры, но серьезными разногласиями это назвать было нельзя. Правда, Ирину Михайловну возмущал аргумент в том роде, что живет она недавно и поэтому не всё может знать. «Пять лет – это недавно», – возмущалась Ирина Михайловна. – «Я еще проживу лет десять здесь и всё равно будете говорить, что живу недавно».
Но однажды увидела в подъезде объявление о составе совета дома. Себя в этом списке Ирина Михайловна не увидела, Ее это немного кольнуло, но не более того. Но вот по-настоящему возмутило то, что в этом списке оказался сосед Лидии Кузьминичны, именно тот, который сообщил Ирине Михайловне о ее смерти. Она как-то рассказывала Лидии Михайловне об одном инциденте, случившемся давно. Как-то однажды, подойдя к подъезду, Ирина Михайловна увидела соседа Лидии Кузьминичны, который ломал доводчик на входной двери дома. Ирина Михайловна возмутилась:
– Что Вы делаете? – спросила.
– Я живу на третьем этаже и мне надоело, что дверь открывается с шумом.
– И значит надо его ломать? Пусть дверь будет открытой? Мы же платим за этот входной замок!– продолжала возмущаться Ирина Михайловна.
– Из-за таких, как Вы, у нас такой замок. Его давно надо сменить, – возразил сосед Лидии Кузьминичны.
– Еще раз увижу, вызову милицию. – пообещала Ирина Михайловна и не стала больше развивать эту тему, поскольку посчитала его просто обыкновенным демагогом, валившем с больной головы на здоровую.
Ирина Михайловна высказала Лидии Кузьминичне возмущение по поводу того, что такого человека она включила в состав совета дома, тем более такой состав она лично не выбирала, в списке были совсем другие люди. Лидия Кузьминична оправдывалась как могла, сказала, что не хочет портить отношений с Ириной Михайловной.
– Ну так уже испортили, – возразила Ирина Михайловна. – Я теперь в оппозиции, – возмущенно заявила она.
Прошло несколько месяцев. Обида на Лидию Кузьминичну ушла. Хотелось ей позвонить, но не находилось повода. Потом были попытки ей дозвониться, но телефон молчал. И вот такое известие. Ирина Михайловна сожалела теперь о том, что вспылила, дала волю эмоциям. Ее так и порывало позвонить, может это ошибка и она, как обычно услышит голос Лидии Кузьминичны и ее прощальные слова по окончании разговора: «Ну всё, пока?». Именно так с вопросительным знаком на конце прощалась Лидия Кузьминична. Она чувствовала свою вину перед Лидией Кузьминичной. Так и бывает обычно, когда уходят люди, которые нам чем-то дороги: остается чувство вины и сожаления, которое потом долго, если не навсегда, не оставляет того, кто остался пока на этой земле.