Глава четырнадцатая
ВЗЯТЬ НА ПУШКУ
Домой я приехала в половине двенадцатого. Нужно было свести все воедино, и я не нашла ничего лучшего, чем кататься по освободившимся от интенсивных потоков дорогам.
Мотив был понятен. Женщина знала, что умрет. И, скорее всего, не поверила в целительную силу Азалии. Но позже воспользовалась славой цыганки в своих целях. Не сомневаюсь, это она убила Горевскую. Зоя была несчастлива, хотела семью, ребенка. Заманить ее не стоило труда. Но зачем Галине нужна была смерть женщины, которую она ввела в свою семью? Только ради сапожек, которыми потом воспользовалась?
Это самое неясное место.
Галина, конечно же, давала себе отчет в том, что после ее смерти Костя и Марта Павлу не будут нужны. Он отправит их в детский дом. Квартира ее, безусловно, останется за детьми. Но накоплений у нее не было. Детям, когда их выбросят из детдома, придется идти пахать куда-нибудь на производство. Образования без денег нынче не получить.
Она организовала похищение ценностей. Но как? Разве эта мышка могла быть лже-Мельковским? Ниже, в половину тоньше.
Здесь непонятно, но мотив в целом образовался.
Звонок, как всегда, раздался в самый острый момент моего размышления.
- Мама, что случилось?
- Это я у тебя хочу спросить, что случилось? Терпела, терпела, вот звоню. Неблагодарная!
- Ой, мамулечка, прости меня, дорогая.
- Это ты не у меня, у Елисея проси прощения.
- Он не простит, - трагически проговорила я. – Замолви за меня словечко.
- Уже сотни три замолвила. Он в печали, старушка.
- Хотите, я приеду сейчас, у порога упаду на колени, проползу до самой ванны и утоплюсь. Только воду горяченькую сделайте, я слегка промерзла.
- И кто тогда будет лезть во все уголовные дырки? Ладно, топиться не стоит. Утро вечера мудренее. Но имей в виду, что твои названные бабушка и дедушка уезжают завтра в половине седьмого. Проснешься в пять?
- Да я вообще спать не лягу. Зуб даю.
- И без зуба будешь выглядеть на все свои семьдесят.
- Мамочка, не надо! Я за рулем. И, между прочим, уже сворачиваю во двор…
- До завтра.
- Целую тебя и Елисея. Бабушку и дедушку, и всю, всю их родню.
Вот я балда! Я же обещала приехать к ним к семи часам на ужин. Родители Елисея, отправившиеся семь лет назад на ПМЖ в Германию, свою историческую родину, решили вернуться в город, где родились, провели детство, юность, зрелые годы, где заслужили пенсию. Они так рвались в Азов, что заехали к сыну и невестке всего на один вечер и ночь.
Елисей хотел, чтобы я встретилась с ними.
Да, обидно.
Но если бы я поехала на ужин, то… Ой, нет. Даже, если бы я и вспомнила, то все равно отправилась бы в больницу к Васильевой.
В моей квартире было невероятно холодно. Надо же, в январе отключили отопление. Дрожа от холода, я поставила будильник на пять утра и залезла в постель под два пуховых одеяла и толстый меховой плед.
Будильник не понадобился.
Заснуть не получилось. И в четыре утра я уже пила кофе из термоса в своей машине.
Встреча прошла тепло. Я получила кучу подарков, отвезла названную родню на автовокзал, созвонилась с Мельковским и Обуховой, договорилась встретиться с ними в десять.
- Павел, я хотела бы, чтобы вы пригласили на встречу Галину.
- Зачем? Она сегодня неважно себя чувствует.
- Я думаю, что пройти несколько метров до квартиры Веры Степановны сможет.
- Вы, что, уже готовы нас порадовать?..
- До встречи.
- Подождите…
Я отключилась. И поехала к Оленику.
Он был на месте, но встретил меня неласково, отводил глаза.
- Стелла, я всегда рад тебя видеть. Только сейчас мне некогда, - он показал пальцем на потолок. – События!.. Нет-нет, не по нашему делу.
- Я на минутку. Вчера, когда ты поехал перекусить домашними деликатесами, я зашла в кафе «У Плюшкина-Ватрушкина»…
- О, Стелла Ханна нашла новое дело?
- Я про…
- Отравление шести теток?
- Да.
- Тебя, что, уже успели нанять?
- Нет, но выжившая женщина учила меня в школе физике. Я звонила в больницу, она в реанимации. Хочу быстрее закончить начатое. Мне нужно получить признание. Доказательств у меня нет.
- Возьмешь на пушку?
- Именно. Дай подсказку и пожелай удачи. Если я ошиблась, пойду работать посудомойкой в ресторан.
- Почему не в столовую?
- Во-первых, столовки уже уничтожили. Во-вторых, я хоть и накажу себя, но вознагражу остатками дорогих блюд, а не котлетами из манки и морковки. Ладно, не буду задерживать тебя.
- Когда известишь?
- Как только, так сразу.
- Может, намекнешь?
- Нет. Пока.
- Успехов.
- Мерси. А подсказка?..
- Ты уже все сама решила.
Через минуту, когда я уже садилась в машину, раздался звонок.
Оленик.
- Успел соскучиться?
- Я подумал, может, тебе нужна поддержка? Вдруг они все в сговоре?
- Исключено.
- Однако ты самоуверенная не в меру.
- Только сейчас узнал?..
- В общем, я с тобой.
- Как всегда, милый.
- Снова?
- Тогда ты тоже воздерживайся от нежных слов. Привет жене.
В машине аппетитно пахло домашними беляшами. Завтракать у мамы было слишком рано. Бабушка нервничала, что они с дедом опоздают на автобус. И мои утешения, что в Азов автобусы отходят каждые полчаса, ее не успокоили. Тогда матушка завернула всем нам на дорожку горячие беляши, которые жарила с трех часов.
Я не удержалась и слопала сразу четыре штуки. В отличие от покупного товара, в маминых пирожках теста в самую-самую меру, а вот начинки – от души и из отменного мяса.
О, Господи, ну почему человек так несовершенен? Предстоит такой разговор, он потребует максимальной концентрации душевных сил и эмоций, хладнокровия. Ну, в общем, пять в одном. А я наслаждаюсь вкусом пухленьких беляшиков, сочных. любименьких.
С грустью завернула оставшиеся пять штук. Почему не десять?
Я приехала к Вере Степановне раньше назначенного срока.
Как интересно, она жарила на кухне… беляши. И, несмотря на то, что я совсем недавно набила желудок, поняла, что хозяйка – замечательная кулинарка. Пахло не менее аппетитно, чем на маминой кухне.
- Это я к чаю. Павел с Галочкой любят пирожки, а мы редко собираемся вместе. Да и повод, надеюсь, есть. Как услышала сегодня ваш голос, Стеллочка, поняла, что вы с задачей справились.
Я не знала, что ответить. Не подготовилась к такому повороту.
- Вы присядьте пока, я скоро управлюсь.
Собралась с мыслями:
- Вера Степановна, дожаривайте последнюю порцию и тормозите. Наша беседа не предусматривает дружеского застолья. Мне нужно поговорить с вами до прихода соседей.
Мой тон заставил Обухову развернуться от плиты на сто восемьдесят градусов.
- Не понимаю…
- Выключайте газ, пирожки сгорят.
Машинально повернула кран на трубе. Пришлось подойти и сделать все, как положено. Я сама переложила в меру поджареные на блюдо и попросила Веру Степановну сесть.
Она промолвила:
- Мне уже страшно.
- Мне тоже. Поэтому нужна ваша помощь.
- Я готова.
- Пока не буду вдаваться в подробности, вы их услышите из первых уст, если у нас все получится. И вы меня ни о чем сейчас не расспрашивайте. Только будьте готовы действовать по нашему договору. Когда я произнесу слова: «Может быть, вы вернете украденные вещи?», пристально посмотрите на того, к кому я обращаюсь…
Нас перебил звонок моего мобильного.
Снова Стас. Он бы не стал звонить по пустякам, зная, где я и по какому поводу.
- Извините, Вера Степановна, я выйду в коридор на минуту.
Она кивнула:
- Понимаю. Сидите здесь, мне нужно пойти переодеться.
Ушла. Я ответила:
- Слушаю, ваше благородие.
- Стелла, у меня свежие новости, связанные с твоим делом. Хотят, не хотят Обухова с Мельковским обращаться в органы, но придется. Я в штатском и, если хочешь быть в курсе, то представишь меня твоим клиентам, твоим помощником или еще кем-то, но я должен присутствовать на вашем рандеву.
- Стас…
- Пока без комментариев. Впрочем, я уже подъезжаю к дому. Выйди меня встретить.
Дело осложняется или, наоборот, упрощается? Любопытно.
- Вера Степановна!
Она не тратила много времени на туалеты. Гладко причесавшая свои рыжевато-седые кудри, слегка подкрашенная, в отлично сидящем костюме бледно-сиреневого цвета она выглядела великолепно.
- Я здесь.
- Мне нужно на пару минут выйти. Так вот, когда я произнесу уже озвученную фразу, вы в упор, жестко посмотрите на того, к кому я обращаюсь, и резко произнесете: «Я хочу, чтобы вы сделали это немедленно. Отпираться бесполезно».
- Так, значит, кроме нас, здесь еще кто-то будет?
Я не стала вдаваться в подробности. Просто кивнула в подтверждение. Не соврала, майор помог.
Через десять минут мы впятером сидели за пустым круглым столом. Павел удивился:
- Тетя Вера, разве вы не угостите пирожками? Запах такой стоит, голова кружится.
Я ответила за хозяйку:
- Позже, Павел Александрович. У нас есть дела важнее.
- НАШИ дела?..
- Да, именно.
- Тогда, извините, почему здесь посторонний человек?
- Это мой компаньон и помощник.
Потом я посмотрела на Галину. Она была бледна, но совершенно спокойна. Однако я не могла ошибаться. Не имела права.
- Госпожа Разина, может, вы вернете украденные вещи?
Галина усмехнулась и спокойно произнесла:
- О чем вы?!
А Павел вскочил в гневе:
- Как вы смеете?! Мы думали, вы специалист, а вы… Вы авантюристка!
Я толкнула ногой под столом онемевшую Обухову. Сработало.
Содрогаясь от ужаса, но твердым голосом женщина произнесла:
- Я хочу, чтобы вы сделали это прямо сейчас. Отпираться бесполезно.
Молодец!
Но ее понесло дальше:
- Мы все знаем. Немедленно рассказывайте, как вы организовали это страшное преступление!
Все, достаточно. Отсебятина не предполагалась. Но подействовала.
Я нажала на плечо Обуховой, которая была на грани истерики. Похоже, она безоговорочно поверила, что хрупкая, скалиозная Галочка способна на злодейство.
Павел заморгал глазами, схватил подругу в объятия, стал успокаивать. Нам бросил:
- Сумасшедшие! Мы сейчас же уходим отсюда. Я еще и милицию позову.
Оленик спокойно произнес:
- Не стоит. Милиция уже здесь.
Достал удостоверение:
- Прокуратура. Майор Оленик. Ваше дело вышло за рамки частного. Сядьте, господин Мельковский. И отпустите гражданку Разину.
И та не выдержала, закричала:
- Паша, Паша, уведи меня отсюда! Это какой-то бред!
Рванулась к двери.
- Зря, - сказал Оленик. - В коридоре вас уже ждут. Стелла Александровна здорово помогла нам, более того, опередила органы и вывела на преступную группу, которую мы давно выслеживали, но никак не могли задержать. Прости, Стелла, не сказал тебе всего, не имел права.
Майор встал, подошел к забившейся в угол Галине:
- Вам известен некий Кирилл Константинович, не правда ли? Он задержан вчера вечером. Сейчас дает показания обо всех своих преступлениях. А чтобы зарекомендовать себя готовым содействовать следствию, поспешил рассказать и о том, что нам было еще неизвестно. Когда узнал, что мы не ведали о его причастности к хищению сокровищ Мельковских, был настоящий цирк с печальным исходом: пришлось пригласить врача. Но для вас его признания уже не имели значения; Стелла Александровна все раскопала сама.
Галина закрыла глаза и сползла по стене на пол.
Оглушенный Павел не смог даже подойти к ней. Стоял неподалеку, как вкопанный. Я подошла к нему и заставила сесть.
Оленик поднял Галину, подтащил к дивану.
- Мне не жаль вас. Я не умею входить в положение людей, способных ради собственной выгоды лишить жизни себе подобных. Им нет никакого оправдания. Но ради ваших детей я готов принять явку с повинной. Для этого вы должны рассказать все с самого начала.
Вера Степановна со слезами невольного сочувствия к женщине, которую полюбила, как дочь, шепнула мне:
- Это она была «блондинкой»?
- Второй вопрос. Давайте послушаем ее.
Галина взяла себя в руки:
- Я все расскажу и верну раритеты, если вы дадите мне слово оградить моих детей от участия во всем этом, если не скажете им о том, что их мать… У них теперь не будет средств на нормальную, полноценную жизнь. Пусть хоть репутация останется.
Она горько усмехнулась:
- Я так надеялась, что сегодня вечером обеспечу Костю и Марту на долгие годы. Что ж… А ведь мне не хватило какого-то жалкого дня
Павел обрел дар речи:
- Как ты могла?!
- Элементарно, Павлуша. Ты искал утешения у доброго материнского плеча от своих обид на вроде бы неверную жену. Вера Степановна могла его дать, но ты ведь еще молод, необходимо сочетать участие и секс, при этом питаться домашней пищей регулярно, а не от случая к случаю. И по натуре ты сам человек заботливый, сердечный. Розу любил и жалел, но не мог простить. И мы пожалели друг друга. Ты очень хорошо относился к моим ребятам. Но они не нужны тебе, как нечто отдельное от меня. Ты бросишь их… Не смотри на меня с таким удивлением. Я смертельно больна. В больнице мне вырезали миому. Этому подвержено чуть ли не 80 процентов женщин. Ничего страшного. У меня наследственная болезнь. Ни одна из женщин нашего рода не доживала до тридцати трех лет. Мне уже тридцать шесть. Мой врач, которого я посещаю три-четыре раза в год, очень удивлен такому «долгожительству», но определил крайний срок. Максимум год я еще могла ходить по земле.
(Ах, Стеллочка, ты прямо в воду смотрела).
Павел молчал, Галина продолжала:
- Вам повезло, что я не успела передать Кириллу Константиновичу ценности и получить деньги. Фиг бы, вы забрали их обратно, я и это продумала. Но как обидно! Какой был план!
Оленик достал диктофон. Да, игрушка немного устарела. Надо подстраховать. И я нажала кнопочку своего наиминиатюрнейшего японского диктофончика.
Но Разина покачала головой. Погрозила пальчиком.
- Я хочу получить гарантии, что дети ничего не будут знать о моем преступлении. Обещайте все. Я рискну, поверю. И еще… Дайте слово, что поможете устроить Костю и Марту в достойный детдом, где их не будут обижать. Пожертвуйте директору приличную сумму, заставьте его обращаться с детьми по-доброму. Если бы не искушение, я бы никогда не причинила такого зла.
Обещание было дано. Разина пошла на риск:
- Но смотрите, если нарушите слово, я с того света отомщу…
Глава пятнадцатая
ЧУДОВИЩНЫЙ ПРИГОВОР
Галя рано узнала о том, что жизнь ее имеет определенный срок. Мать умерла в тридцать, когда девочке было всего шесть лет, младшая сестра матери пережила старшую на три года. А бабушку Галя и вовсе не знала. Та простилась с жизнью в двадцать семь. Все женщины по материнской линии умирали в молодом возрасте. Эта болезнь имела свое название и передавалась по наследству.
До поры, до времени Галина все это относила к стечению обстоятельств. Не верила девушка, что такая судьба ждет и ее.
В двадцать два она бросила учебу, скоротечно вышла замуж за шахтера, отдыхающего в ее родном городе Сочи, и уехала с ним в Каменоломни. Через год родился Костя. Здоровый, краснощекий бутуз.
Как-то в солнечный прекрасный день, был какой-то праздник, Галя подвыпила и рассказала супругу о семейной легенде, так она называла то, что ее родственницы умирали, не дожив до старости.
Мужественный, широкоплечий Савелий, знаменитый шахтер, испугался того, что его Галка скоро помрет и оставит ему пацана. А он так любил женщин и свободу! Короче, оставил он жене однокомнатную квартиру и сбежал к другой, бездетной.
Обиженная Галя в своей гордости отказалась от алиментов. При всей ее неброской внешности, она обладала великолепным вкусом и могла (для других) придумать любой туалет, подобрать аксессуары. Одна из облагодетельствованных ее помощью в данном вопросе дам составила ей протекцию в Шахтинский театр. Галю взяли костюмершей. Никто не мог предположить, что один из подающих надежды молодых артистов влюбится в незаметную женщину, бросит семью, женится на Гале и увезет ее с собой в областной центр.
Все складывалось у двадцатипятилетнего Сергея: его взяли в театр, на деньги за проданные в Шахтах дом родителей и в Каменоломнях квартиру Гали он купил двухкомнатную в Ростове. Только не долго радовались Разины семейному счастью. Сергей погиб в автомобильной катастрофе за три дня до рождения Марты.
Нового альянса у Гали долго не складывалось. Кем только не приходилось ей работать! Но платила за квартиру вовремя, за детьми следила. А душа ее озлоблялась. Почему у всех есть все, а у нее так мало?
И как раз в это время стали все сильнее и сильнее проявляться симптомы болезни, о которых предупреждали ее родные.
Она нашла врача, которому стала доверять. Он ничего утешительного ей не говорил. Но давал указания, продлевающие жизнь.
Галя старалась держаться, но настроение ее упало ниже плинтуса. Росли замечательные, умные, красивые дети. Появился мужчина, который ее уважал, ценил, дарил подарки, заговаривал о дальнейшей совместной жизни.
Именно он, Павел Александрович Мельковский, сумел убедить ее в том, что впереди еще много счастливых лет. Даже здоровье улучшилось. Галя расцвела. Дети и любимый мужчина ладили. Так классно все складывалось.
Галя пропустила два визита к врачу. Он сам вышел на связь с ней и попросил приехать.
- Давно вас не было видно. Нарушаете режим.
- Федор Карлович, я совершенно выздоровела. У меня все отлично. Нигде ничего не болит.
-Я рад. Но все равно, давайте сделаем анализы.
- Ну, как хотите.
Результат морально убил женщину.
Федор Карлович печально предупредил:
- Галочка, мне очень жаль. Я бы промолчал, но у вас дети. Вам надо позаботиться о них…
- Что… так плохо?..
- Я надеялся, что ваш случай – исключение. Только… чудес не бывает. Вам Господь отпустил больше, чем остальным. Но год-полтора - это максимум на что вы можете рассчитывать.
- Я… Я не верю…У меня только жизнь начинается.
Федор Карлович опустил глаза, достал из нижнего ящика стола книжку и протянул пациентке:
- Галочка, я старше вас на два порядка. Но тоже еще не нажился. Месяц назад я узнал, что и мои дни сочтены. Мне отпустили года два от силы. Постараюсь за это время привести все свои дела в порядок и примириться с Всевышним. Это Новый завет. Я прочитал его дважды. Возьмите, вы найдете здесь утешение. Мы скоро встретимся с вами там, на Верху. И, нашим общим врачевателем будет сам Иисус.
Галя не хотела смиряться. Она забросила книжицу и стала думать о мирском. О своих отношениях с Павлом, о том, что будет с ее детьми. Их, конечно, отдадут в детдом. Косте всего тринадцать, Марте – десять. Квартиру, естественно, оставят за ними. Костя выйдет из детдома раньше. Мальчишка он хороший. Но вдруг найдет какую-нибудь стерву, женится. А потом Марте – от ворот поворот под пение ночной кукушки. Девочка останется без крова и денег. Или Марта выйдет замуж за какого-нибудь козла. А он возьмет и выгонит из дома сына.
Галя перестала спать по ночам. На работе все валилось у нее из рук. Самые страшные мысли о будущем детей лезли в ее больную голову. О себе она больше не думала. Павел стал ей почти безразличен, но при нем она держалась прекрасно. Нужно попробовать выкачать из него все, что можно. Пусть быстрее разведется с Розой. Женится на ней, Розу - в дом инвалидов, они поселятся в его четырехкомнатной. Муж пропишет ее в квартире. Тогда у детей – двухкомнатная. А у нее часть мужниной. Она-то до ухода постарается развестись с Павлом и разменять квартиру. Продать, положить деньги на счет детей, на двоих в равных частях. Немного, но на несколько лет хватит.
Хорошо бы еще чем-то поживиться! Придумаем!
Галя давно испытывала большой дискомфорт в области… Короче, по женской части. Однажды ночью проснулась от дикой боли. Завопила, потеряла сознание. Павел ночевал с ней. Вскочил. Прибежали дети.
Вызвали «Скорую». Отвезли в больницу.
Миома. Большая. Если вовремя не избавиться, она может превратиться в опасную фиброму. Это рак.
И что?
Только боли больше. А итог один.
Операция.
Но сейчас не время. Во-первых, очень страшно. Вдруг она умрет от наркоза? А нужно думать, торопиться. Дети превыше всего.
Она ушла из больницы, дав подписку.
БСМП-1, куда ее привезли в тот раз, была распложена отдельными корпусами в окруженной забором зеленой зоне.
Галя вышла из отделения, прошлась по дорожке, присела на лавочку. К ней подошел невысокий, полный мужчина. Присел рядом, достал сигарету:
- Извините, не помешаю?
- Нет.
- А вы не хотите?
- Спасибо, не курю.
Он выбросил сигарету в урну.
- Госпожа Разина…
Она быстро обернулась:
- Вы мне незнакомы. Откуда меня знаете?
- Зачем так резко?
- Извините, я сейчас нервничаю. Но вы не ответили.
- Неважно. Я хочу вам помочь.
- Нет, сначала ответьте.
- Упрямая женщина. Хорошо. За вами следили мои люди. Про вас знаю все. Хотите заработать?
Галя почему-то совсем не удивилась. Она уже много дней молила Бога, чтобы он подсказал пути, как добыть богатство.
- Сколько?
- Деловой разговор. Заплачу триста тысяч долларов.
Странно, но она очень хладнокровно реагировала на слова незнакомца.
- У меня мало времени. Вы готовы рассмотреть предложение?
- Рассмотреть да, вот только принять его – вопрос.
- Вы не поняли меня, Галина…
Он встал и быстро пошел к центральному выходу. На лавочке, оттаявшей под его задом, осталась бумажка с номером сотового телефона и именем адресата – Кирилл Константинович.
Галя еще долго сидела на ледяной лавке и думала, думала. Голова стала разламываться.
Конечно же, такие деньги за пустяк не предлагают. От нее потребуют многого. Может, даже ее жизнь. Но зачем ей эти жалкие остатки, если дети будут обеспечены?
С другой стороны, кому другому они нужны? Кто она такая? Что за важная персона? С утра до четырех работает уборщицей в салоне красоты. Два часа вечером подрабатывает курьером, разносит по почтовым ящикам в своем районе рекламные листовки. Шьет дома на заказ.
Первое. Салон.
У нее нет никаких отношений с клиентками. Да и ходят к ним дамы не из богатых и знаменитых. У таких и мужья соответствующие. Ведь салон красоты «Минерва» - всего лишь обычная парикмахерская, в которой хозяйка сделала евроремонт и обставила авангардистской мебелью.
Здесь не катит.
Дальше. Фирма «Окна и Двери».
Фирма! Два брата-посредника – хозяева, пятеро курьеров. У первых едва хватает, чтобы поддерживать имидж предпринимателей. Вторые получают по пятнадцать копеек за листовку.
Тоже мимо.
У нее есть четыре постоянных клиентки. Шьет она хорошо и недорого, как раз для учительницы ее детей, участковой докторши, соседки-продавщицы хозтоваров на рынке и дешевой проститутки Юлечки из квартиры напротив.
Ну, за Юлечку 300 тысяч зеленых никто не даст. С ней можно напрямую и всего за 500 рублей в час.
Варвара Ильинична – скромная старая дева, очень не любит тех, кого лечит, хотя принимает подношения от пациентов. Однако самое дорогое из них – литровая бутылка импортного шампуня.
Математичка Дарья Васильевна еще совсем молоденькая, всего двадцать четыре года. Снимает комнату у стариков Кирпичных с последнего этажа. Питается овсянкой и зеленым чаем. Худющая. За квартиру с нее берут немного, так как она какая-то дальняя родственница супругов. Все остальное Дашенька тратит на шитье нарядов у Галины.
А Даниловна, та, что на рынке торгует, едва грамоту знает. Рыхлая тетка. Загрызла своего мужа, шестидесятилетнего любителя «лолит», так что тот каждый вечер тоскливо играет на гармошке и поет, поет…
Откуда же ветер дует?
И тут пришло озарение. Возлюбленный, который не скрывал и не скрывает их связи, потому что хочет упрочить, узаконить их отношения. Сам по себе он - человек не бедный. Активно развивающий бизнес, но основные достижения у него еще впереди.
Павел ничего не скрывает от любовницы. Она знает о нем все: наличие счета в банке и сколько на нем денег, про семью и его планы в отношении жены и дочери. Мельковский был для нее открыт. У него не могло быть тайного бизнеса, больших долгов, опасных замыслов.
Даже жаль его использовать. Но Бог простит. Не для себя же.
Эврика!
Павел – сын Александра Мельковского. Уважаемого бизнесмена, но человека, живущего замкнуто, к которому невозможно подступиться. Галя знала от Павла, что когда-нибудь, если он переживет отца, к нему перейдут семейные реликвии. Говорил, тянут тысяч на двести долларов. Но это именно реликвии, которые дороги сердцу, поэтому точной цифры он не знал. Павел удивлялся, что отец до сих пор не продал их. Он не ценил старины и не мог представить, что можно держать ценности, чтобы изредка любоваться ими.
Но это еще что! Вот у тети Веры были разные цацки, ухохочешься: всякие тряпочки - подъюбники, перчатки, салфетки, шарфики с драгоценными камушками, серебряным и золотым шитьем; останки столовых сервизов, серебра - ложечки, чашечки, тарелочки с трещинками, дырочками. Она - молодец, все превратила в деньги и пустила в оборот. Хотя делец она неважный и толку из нее не выйдет, нет нужной хватки. И как только сумела развить свое предприятие? Но пусть забавляется, раз хочется. В ее жизни было мало счастья и радости. А разорится, так Павел рядом. Обухова воспитала его, дала ему заботу, любовь, и сейчас на все готова ради него. Он никогда не оставит ее…
Галина рассказывала все очень подробно, эмоционально. Она словно заново переживала и свою жизнь, и события первого месяца 2011 года.
Боясь пропустить что-нибудь, она задохнулась, закашлялась. Не попросила воды, но деликатный Оленик, понимая, что те, кто ее любил, и с места не тронутся, принес из кухни минералку.
Вера Степановна, вытянувшаяся в струнку при последних словах Разиной, подошла к Павлу, обняла его благодарно и заплакала.
Галина, жадно заглотнувшая не меньше пол-литра газировки, продолжила исповедь…
Павел немножко и посмеялся над своей «старушкой»:
- Представляешь, она оставила себе только одну вещь.
- Чего ты ржешь, как конь? – спросила подруга.
- Сама сейчас заржешь, как кобыла.
- Не дождешься.
Но когда Павел сказал, что тетя Вера хранит панталончики супруги Людовика Шестнадцатого, законодательницы мод последней четверти восемнадцатого века, Галина расхохоталась. Но сразу же умолкла, услышав, что вышиты штанишки бриллиантиками и украшены дивными, безумно дорогими кружевами, правда, слегка потрепанными. И что некоторые ценители раритетов готовы платить миллионы рублей, долларов, евро, фунтов стерлингов за подобные никчемные вещи.
- И сколько же они могут стоить? - уже мрачно выговорила подруга.
- Точно не знаю, но особнячок на Рублевке в Москве прикупить вполне реально.
Галина моментально представила себя обладательницей богатств Мельковского-старшего и Обуховой.
Женщина никогда не была жадной, завистливой. И не лишена чувства гордости. Она не увлекала Павла своей бессерябрянностью. Замуж за него хотела, да. И жить лучше, чем в настоящее время, тоже. Но шубы, украшения были ей, честно говоря, по фигу. Галя знала, что она не обладает ни красивым лицом, ни хорошей фигурой. Самая обычная женщина. И познакомились они с Павлом далеко не в романтических условиях.
Как ни печально вспоминать, но в день знакомства он выходил от Юлечки (по рекомендации друга, озабоченного отсутствием у Павла сексуальной жизни, он попал в объятия местной путаны).
Случилось чисто по сюжету «Бриллиантовой руки».
Удовлетворенный впервые за несколько месяцев мужчина закрыл дверь квартиры возлюбленной на час и легким шагом направился к лестнице. Какая-то сволочь бросила на цементный пол банановую корку. Павел поскользнулся, ноги полетели вверх, голова вместе с задом вниз.
Он так громко крикнул: «Черт побери!», что открылась одна из четырех дверей на площадке, выскочила испуганная женщина. Не разбираясь, кто такой пострадавший (может, вор-разбойник), она с участием подбежала к мужчине, помогла подняться. Тот не смог наступить на правую ногу, застонал. Потом еще за локоть схватился.
Галина повела его к себе, усадила на диван, вызвала «Скорую». Дети были дома. Наперебой приносили ему воду, чай, анальгин.
Всего лишь небольшой вывих и гематома на локте, но Павел провел в больнице два дня.
По призыву сердца Галя навестила его в палате, принесла традиционные апельсины. А потом Павел пришел к ней с большой коробкой конфет, шампанским, разными баночками, сверточками деликатесов. Он заметил, что у ребят в доме не было компьютера. Подарил им ноутбук. Галина впала в состояние шока. Отказывалась: не возьмут они такого добра ни в коем случае. Благодарный Мельковский настоял. Его оставили обедать, угостили вкуснятиной, приготовленный из дешевых овощей и картошки.
- Приходите к нам еще, - попросили дети.
Он вернулся через три дня с новой «корзиной», сообщил, что у него день рождения и ему будет приятно отметить его с ними.
Прошло три недели, в течение которых Павел посетил Разиных раз пять-шесть. И вскоре завязались интимные отношения.
Про знакомство Павел рассказал мне раньше. Галина в своих признаниях этот момент опустила.
Она призналась, как в ее голове поселилась мысль завладеть ценностями.
Да, Павел разведется с Розой, женится на ней. Она заставит мужа помириться с отцом и мачехой, привлечет к этому Веру Степановну.
Стали зарождаться преступные планы. Галя надеялась с помощью интриг развести Александра с Люсьеной. А потом добить и самого. Сердце у дядьки слабое. Несколько стрессов и – трогательная надгробная речь в престижном квартале кладбища.
Дальше – легко. Она убедит Павла продать ценности, включая выклянченные у доброй тетушки королевские панталоны.
Но на все это нужно было время. Галина надеялась, что оно у нее есть. А оказывается, ничуть не бывало. Развод с Розой, новая свадьба, примирение, интриги, уговоры… За отпущенный ей срок не управиться.
Галина правильно рассудила, что Кирилла Константиновича интересует именно Мельковский-старший со своими «игрушками» и, возможно, Обухова. Хранители раритетов, даже очень скрытные, всегда выплывают наружу: что-то продают, что-то покупают…
Действовать через сына? Если заинтересованные лица предложили деньги ей, значит, убедились, что сын, как человек некорыстный, честный не годится им. А вот по следу злоумышленников может пустить ищеек.
Разина же не имеет никакой привязанности к Александру Павловичу и Обуховой, раз. Встреча в больнице – значит, известно, что она смертельно больна: деньги, и любая врачебная тайна может быть обнародована.Два.
У нее дети, любимые до безумия. Скоро они останутся круглыми сиротами. Три.
Надо решаться?
Надо!
Галина взяла бумажку с номером телефона, зажала в кулаке и так держала ее до самого дома, куда дошла пешком только через два часа.
И сразу же позвонила Кириллу Константиновичу:
- Я хочу деньги!
- Знал, что вы позвоните. Завтра будьте в половине десятого в «Золотом колосе», выпьем кофе с медовыми булочками, потолкуем. Вы даже не догадываетесь, какая интересная тема у нас будет.
- Ну, почему же. Предполагаю.
- Да-а?
- А вы что же рассчитывали на дурочку?
- Нет, конечно. Хоть и на актрису, но учились вы отлично.
- Я не окончила курс.
- И это знаю. Вот здесь сглупили. Всего год оставался до диплома, а вы замуж за работягу вышли. Ладно, мне некогда пустые разговоры вести. Жду завтра в «Золотом колосе».
- Я обязательно приду…