Смешно, наверно: самовар-философ? Ведь у него и головы нет, чем философствовать-то? Но заметил я за долгие вечера за чайным столом, что у иных людей тоже нет головы, вернее мозгов в ней, и, однако ж, философствуют, и тогда чем же я хуже? Между прочим, философия – это, дословно, любовь к мудрости, а не сама мудрость. И чем философы всегда занимались, это доказывали друг другу, кто любит мудрость правильно в противоположность тем, кто любит её неправильно. Опровергали и повергали друг друга , карежили мозги своих последователей, а что в сухом остатке? Курс философии на филологическом факультете. Учись, кто хочет, пожалуйста. Но наука с ними не якшается.
Вот сколько всего я узнал во время долгих вечеров за чайным столом, хотя и не всё, конечно, понял. Но понял, что свою философию мне надо искать где-то в другом месте.
И как ни странно, пришла она из уст одной жеманной особы, потягивавшей чай прямо напротив меня. Шел там разговор о любви, и она сказала «Ту пас, ту кас, ту лас». Вот так, коротко и в рифму. Оказалось, она таким образом хотела показать своё знание французского, а означало это «Всё проходит, всё ломается, всё надоедает». Французская поговорка. Мой хороший знакомый, Самолет, который часто летает в Париж, показал мне потом, как это пишется по-французски: Tout passe, tout casse, tout lasse
Вот оно, вот то, что я искал, мудрость жизни. Но что здесь особенного, скажете вы, это же давно известные сентенции? Особенное появляется в тот момент, когда вы осознаёте, что главное слово здесь ВСЁ, вы понимаете? Абсолютно ВСЁ, без исключений. И поэтому нет смысла искать эти исключения (а это то, чем люди сплошь и рядом занимаются, терзая и убивая себя), этих исключений просто НЕТ. И другое, что снаружи не заметно: все три упомянутые события – проходит, ломается, надоедает – взаимосвязаны. Вот что на эту тему говорили присутствующие:
- Да, это по теме. Любовь проходит, связь разрывается. Они устали. Надоело.
- Конечно. Известно, что дольше других страсть сохраняют любовники, особенно тайные, и лучше, если оба состоят в браке. Встречаются дозированно, и это предохраняет от надоедания. Мне рассказывал товарищ: встречались примерно раз в неделю, всё прекрасно, а тут вдруг выдалась возможность встретиться еще раз на неделе. Оба поняли, что делать этого больше не надо.
- Да, но самая яркая любовь – это на расстоянии. Какие письма, какие стихи! Правда, об интимной стороне такой любви обычно умалчивают.
Это всё про любовь; со мной, как вы знаете, однажды случилось такое. Но в общем меня эта проблема волнует мало. Итак, где мы остановились? Всё проходит, всё ломается, всё надоедает. Это что, фатализм? Совсем нет, фатализм – это предопреленность, судьба от начала и до конца. В действительности же судьба это только то, что уже в прошлом, будущее куется по ходу дела. Именно здесь проявляется то , что называют свободой воли.
Тогда, может быть, лучше сказать «неизбежность»? Это ближе, но дело в том, что бежать-то никуда и не надо, поток времени сам плавно несет нас по жизни, открывая всё новые и новые картины.
Поэты и непоэты часто сосредочены на конце жизни, но обычно не сожалеют о том, что не присутствовали на свете до своего рождения. Впрочем, бывают исключения, и вот как рассказывал об этом пожилой господин за столом:
- Моя хорошая знакомая (царство ей небесное) всю жизнь сокрушалась о том, что не родилась лет на двести раньше, в пушкинскую эпоху. Она знала и продолжала изучать всю поэзию и биографии того времени. (Она, конечно, молчаливо предполагала, что была бы в те времена дворянкой). Сохранению её лирико-поэтического настроя способствовало и то, что я всегда старался оградить её от знакомства с поручиком Ржевским, во избежание тяжелого эмоционального стресса.
В отношении начала и конца жизни хороший образ предложила Айн Рэнд: когда человек рождается, перед ним открываются створки окна в окружающий мир. Когда жизнь кончается, окно затворяется. И никакой трагедии. Умная была женщина, и мне долго хотелось увидеть её за чайным столом, пока я не узнал, что створки её окна давно затворились. К счастью, она успела сказать все, что хотела.
Должен бы я, конечно, рассказать обо всем этом подлиннее, но вот уже идут заливать в меня воду. Пора на работу. Так что не обессудьте.